| В докладе протоиерея Александра Архангельского митрополиту Ленинградскому Алексию (Симанскому) от 13 июля 1944 года говорилось, что во время оккупации Крыма протоиерей кладбищенской церкви г. Симферополя Николай Швец зачитал прихожанам антифашистское воззвание Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского), распространять которое среди верующих помогал диакон Александр Бондаренко. «Их патриотический подвиг поддержал старец Викентий, бывший обновленческий епископ... Все они были расстреляны немецким гестапо... о. Н. Швеца обвиняли еще в том, что он крестил Через четыре дня после начала войны, 26 июня, в Богоявленском соборе митрополит Сергий отслужил молебен «О даровании победы». С этого времени во всех храмах Московского Патриархата стали совершаться подобные молебствия по специально составленному тексту «Молебен в нашествии супостатов, певаемый в Русской Православной Церкви в дни Отечественной В проповеди, произнесенной Патриаршим Местоблюстителем после молебна 26 июня, также содержалось прямое указание на то, что положение в СССР перед войной было неблагополучно: «Пусть гроза надвигается. Мы знаем, что она приносит не одни бедствия, но и пользу: она освежает воздух и изгоняет всякие миазмы. Да послужит и наступающая военная гроза к оздоровлению нашей атмосферы духовной... Мы уже видим некоторые признаки этого Так началось активное участие Русской Православной Церкви в патриотической борьбе. В речи на Архиерейском Соборе 1943 года митрополит Сергий, вспоминая июнь 1941-го, говорил: «О том, какую позицию должна занять наша Церковь во время войны, нам не приходилось Получив послание Патриаршего Местоблюстителя, Ленинградский митрополит Алексий (Симанский) сразу же сделал его достоянием всех православных города. Послание зачитывалось в храмах Северной столицы, и люди уходили на фронт как на подвиг, благословленный Церковью. А 26 июля митрополит сам написал обращение к верующим и духовенству «Церковь зовет к защите Родины». Отмечая горячий отклик ленинградцев на послание Патриаршего Местоблюстителя, владыка Алексий поддержал инициативу приходских советов и многих верующих по оказанию помощи обороне |
| В семь утра читали утренние молитвы и вычитывали три уставные кафизмы. Обычно потом еще читали акафисты, пока батюшка не начинал утреню. Далее шла утреня, часы, после часов опять что-нибудь читали, пока отец Василий поминал бесконечные синодики (проскомидию он совершал на утрене). Утреню всегда служил только утром. После нее служили Божественную литургию. Заканчивалась служба в три-четыре часа дня. В субботу после Литургии служилась полная панихида. Вечером перед ужином читали вечерние молитвы. Великим постом на первой седмице и с четверга Страстной служили ежедневно. Весь Великий пост отец Василий ездил по стране, собирал народ, всех соборовал, а в храме служил только по субботам и воскресеньям. Отец Василий сам был постником и учил строгому посту всех приезжавших к нему. После войны перестал есть мясо. Став священником, перестал вкушать молочные продукты. Не вкушал пищи в первую седмицу Великого поста и Страстную, все пятницы и накануне всех праздничных служб. Спал как можно меньше. Отец Василий был человеком темпераментным, и с ним было не всегда легко, но он оставался настоящим подвижником, не давая себе ни минуты покоя. Даже далекий от Церкви человек, находясь рядом, мог ощущать его любовь к людям и Богу и веру, ту веру, которая способна творить чудеса. Не раз отец Василий своим советом и участием оказывал решающее влияние на жизнь и судьбу многих людей. По характеру и активному отношению к жизни ему надо было находиться постоянно среди народа. Он был поистине народным старцем, постоянно ездил по близлежащим городам — в Сланцы, Нарву и в дальние места — в Ленинград, Москву, Волгоград, в Молдавию, на Украину. Очень многих исцелил он от телесных и душевных болезней исповедью, соборованием, причастием, горячей молитвой. Отцу Василию много раз предлагали взять на себя отчитку больных и одержимых, но он не одобрял отчитку и считал более действенным средством генеральную исповедь, строгий пост, соборование, причащение. Отец Василий тонко чувствовал волю Божию, что проявлялось в советах и в том, что он часто неожиданно появлялся именно там, где была очень нужна его помощь. В общении с людьми отец Василий нередко юродствовал, говорил притчами, многие его не понимали. В нем удивительным образом сочетались крайняя строгость и самая нежная любовь к своим духовным чадам. Он говорил: «Нужно быть строгим прежде всего к самому себе». |
| Однажды в Вырице на даче Василий Федосеевич молился: «Господи, пошли мне человека, которому нужно помочь». Тут же слышит стук в дверь. Оказалось, это цыганки, которых много в Вырице, пришли попрошайничать. Василий Федосеевич удивился, взмолился: «Господи, кого Ты мне послал?» Спросил у цыганок, крещеные ли они, есть ли у них крестики, рассказал о вере и Церкви. А потом сказал: «А теперь я дам вам всё, что ни попросите». Цыганки попросили у него только крестики и больше ничего не взяли. Отец Василий сделал вывод, что Господь призывает его помогать людям не материально, а духовно. В 1955 году Василий Федосеевич уволился из института и начал подготовку к принятию священства. Для этого он служил псаломщиком в храмах Ленинграда: на Смоленском и на Волковом кладбище, в Казанском храме поселка Вырица, где сблизился со многими духовными чадами преподобного Серафима. В 1956 году Василий Федосеевич поступил в Ленинградскую духовную семинарию. После краткого обучения на очном отделении он перешел на заочное отделение. Но ту вскоре закрыли, и он сдавал экзамены экстерном в 1958 году. В 1963 году рукоположен архиепископом Псковским Иоанном — 28 августа во диаконы и 24 сентября во священники. С 1963 по 1990 год был настоятелем Свято-Никольского храма села Каменный Конец Гдовского района Псковской области. Он сознательно выбрал самый бедный и удаленный приход, чтобы потрудиться и восстановить разрушенный храм. Жизнь на приходе была беспокойной: постоянные конфликты с уполномоченным, вызовы к начальству, угрозы, штрафы за то, что крестил и служил молебны в соседних деревнях на дому, за постройку сторожки при храме, за совершение крестного хода. Власти заставили правящего архиерея отправить отца Василия на покой по возрасту, о чем пришел указ. Батюшка спрятал этот указ в бумажник и продолжал служить. Владыка был доволен таким исходом дела. Много раз, практически каждый год, были попытки ограбить храм. Отец Василий решил ночевать в храме, между алтарями сделал лежанку, но обычно не спал, а всю ночь молился. В окрестных храмах были похищены все ценные иконы, одного сторожа сожгли вместе с храмом, другого привязали к столу и засунули в чулан, его только через три дня нашли. А в Каменном Конце воры ни разу не смогли забраться внутрь храма. |
| По смерти Кирилла Феодосий сделался настоятелем обоих монастырей 124 . Эти строители решились теперь воспользоваться данным в 1616 г. Успенскому монастырю правом переселиться на Старое Казарское городище. Монастырь устроили на Окатовой поляне. Для нового монастыря были отданы и те угодья, которые в 1616 г. были даны «на переселку» Успенского монастыря: две полянки, плесо р. Воронежа, проток Инютян с озерками, покосами и другими угодьями, проток Трегубов и черный и боровой лес по обе стороны р. Воронежа 125 . Пашни отведено было по 300 четей в трех полях. Первым игуменом был Кирилл, бывший ранее, еще до 1616 г., игуменом Успенского монастыря и скончавшийся в 1631 или 1632 г. Под его управлением было 6 монахов; из них один – черный поп. Писцовая книга 137 (1629) года говорит, что «в церкви образа и книги и ризы, у церкви колокола и всякое монастырское строенье – игумена Кирилла» 126 . Но из истории возникновения монастыря видно, что и горожане помогали монастырю своими пожертвованиями. А Переписные Книги монастыря 152 (1644) г. утверждают, что в церкви образы и книги и ризы и сосуды церковные – строенье донских казаков 127 . Быть может, последние пришли на помощь монастырю уже при перестроении храма: неизвестно по какой причине храм монастырский в 40-х годах или в конце 30-х был посвящен «Пречистой Богородице Владимирской» с приделом во имя митрополита Алексея 128 . Около новой пустыни скоро возникла монастырская слободка. Кроме гостиного двора и двора монастырского служки (приказчика ?), здесь уже в 1629 г. стояло 4 крестьянских двора 129 , а в 1658 г. – 9 дворов монастырских работников (скотника, бочара, хлебника, огородника, швеца, кузнеца, рыболова и плотника); 7 дворов монастырских бобылей не пашенных и 5 дворов пустых бобыльских 130 . В 1676 г. в слободке было 13 дворов крестьянских и 32 бобыльских 131 . Кроме того, за р. Воронежем уже в 1620 г. монастырю принадлежал починок Трегубов, или деревня Рожка (Отрожка), в которой было 6 дворов детенышей и крестьян, в 1658 г, – 11 дворов, в том числе 2 пустых. |
| Николая Швеца и о. Стефана Шпаковского отказаться от обновленчества, В настоящее время эта церковь воссоединилась с Православной Церковью (патриаршей ориентации). По приходе Германской армии в Крым в гор. Симферополе оказался обновленческий епископ Викентий Никипорчик 219 , уроженец Виленской губернии, он в советское время служил где-то бухгалтером. Он, пользуясь свободой вероисповедания, данной Германской властью, объявил себя «епископом» и организовал в Симферополе обновленческий храм, уже не на кладбище. Церковный отдел повел борьбу с ним. Вес священники гор. Симферополя откололись от него, и Викентий Никипорчик оказался совершенно изолированным, никто его не поддерживал, никто с ним не сообщался. Тогда «епископ» Викентий Никипорчик направил свою работу в села Крыма, но и здесь успеха не имел. Церковный отдел, чтобы парализовать его работу в селах Крыма, назначил всюду благочинных патриаршей ориентации, и последние не допустили развития обновленчества в селах Крыма. Викентий Никипорчик в конце концов оставил Симферополь и переехал в Мелитополь, где он, по слухам, был по какой-то причине арестован полицией и. Открытая им в Симферополе обновленческая церковь (Фонтанная ул., 5) сейчас желает воссоединиться с Православной патриаршей Церковью. Прихожане этой церкви требуют от своего священника о. Василия Пустовойта, чтобы он ехал в Мелитополь к Епископу Серафиму 220 для воссоединения. Вскоре и эта церковь воссоединится, и тогда во всем Крыму будут храмы только православной патриаршей Церкви. Еще надо отметить, что в церковный отдел часто являлись для регистрации священнослужители с разных концов б. России: из Архангельска, Вятки, Урала, Благовещенска, Омска и др. мест. Церковный отдел старался проверить правильность рукоположения этих священнослужителей, что ему большей частью удавалось, а что касается ориентации их, то часто священнослужители старались обмануть церковный отдел, так как все заявляли, что они патриаршей ориентации. Чтобы не быть обманутым в этом отношении, церковный отдел руководился в данном случае распоряжением последнего в Крыму каноничного Епископа, Преосвященного Никодима, осужденного и высланного из Симферополя советской властью в 1923 году. |
| На юге России, в Ростовской епархии, активную помощь евреям оказывал епископ Таганрогский Иосиф (Чернов). Он дважды: в сентябре 1942 г. в Ростове-на-Дону и в ноябре 1943 г. в Умани, подвергался арестам со стороны гестапо, даже был приговорен нацистами к смерти и чудом остался жив. Тем не менее уже после окончания войны он по ложному обвинению в сотрудничестве с оккупантами оказался осужден 19 февраля 1946 г. Военным трибуналом войск НКВД Северо-Кавказского округа на 10 лет лагерей. После освобождения Владыка Иосиф был полностью реабилитирован, рукоположен в сан митрополита и даже в начале 1970-х гг. являлся одним из кандидатов на пост Патриарха Московского и всея Руси. Уже выйдя из советского лагеря, Владыка Иосиф писал: «Никаких речей (клянусь!) в пользу фашистов я не говорил в храме, кроме одной и той исторически отвлеченной, в день восстановления на старое место в Таганроге памятника Петру I. Немецкие власти меня дважды сажали под арест: В Ростове – 3 суток, в Умани – 66 суток, требуя от меня, как старожила Дона, выдавать им: евреев, комсомольцев и др., чего я не мог сделать, и готов был за это в Умани смерть принять. Ей-ей, истина моих слов... Что касается евреев, то я некоторым помог спастись от фашистов, а партизанам давал белье, деньги и завтраком кормил, ибо приходили рано-рано утром, и сам своими руками мыл им голову в своем кабинете, и ноги. Клянусь, что это правда, как перед самим Богом!» 396 В Ростове-на-Дону, печально известном самым массовым расстрелом евреев на территории России – в пригородной Змиевской балке (всего там, по советским документам, погибло 15–18 тысяч) 397 , их спасал священник Владимирской церкви Димитрий Иванович Романовский. В частности, он, рискуя жизнью, спас от смерти еврейку М.В. Купляндину, а также арестованных немцами жену ответственного советского работника Н.К. Подгорную и члена ВКП(б) лейтенанта Б.М. Иванова 398 . В Крыму в спасении евреев участвовала целая группа православных священнослужителей. В докладе крымского протоиерея А. Архангельского Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Ленинградскому Алексию (Симанскому) от 13 июля 1944 г. говорилось, что во время оккупации протоиерей кладбищенской церкви Всех Святых г. Симферополя Николай Швец 399 зачитал прихожанам антифашистское воззвание Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) , распространять которое среди верующих помогал диакон Александр Бондаренко, и далее отмечалось: «Их патриотический подвиг поддержал старец Викентий 400 , бывший обновленческий епископ... Все они были расстреляны немецким гестапо... о. Н. Швеца обвиняли еще в том, что он крестил евреев» 401 . В других источниках говорится, что в спасении евреев участвовали все трое погибших священнослужителей: протоиерей Николай Швец, диакон Александр Бондаренко и бывший обновленческий епископ Викентий Никипорчук 402 2 . |
| В 1785 году мощи св. Арсения перенесены в храм Кириллова монастыря, где и ныне покоятся; здесь устроен и придел в честь пр. Арсения. Часовня, где покоились мощи пр. Арсения, сохранилась на прежнем месте и посещается богомольцами до настоящего времени. (Русск. свв. Филарета, Арх. Черниг. Жит. свв. Муравьева. Истор. Росс. иер. ч. 3, 505 стр. Святыни Новгорода, стр. 58). Убиение преп. Симона Воломского Отец преп. Симона, в мире Симеона, был крестьянином вотчины Волоколамского монастыря. В 1607 году во время самозванских смут, отец Симеона был совершенно разорен и ушел на север России, Симеон же отправился в Москву, нанялся здесь к портному в мастера и стал учиться шить одежды. В то время в Москве было много изменников отечеству, и Симеон решился оставить ее. Сначала он поселился в Устюге, питаясь трудами своих рук, но за тем, движимый благочестием, отправился в Соловецкий монастырь. Здесь, как искусного швеца, Симеона приняли с радостью. Многолюдность Соловецкой обители смущала Симеона, и он вскоре ее оставил. Пустынный монастырь Грузинской Божией Матери, на Черной горе, при реке Пинеге принял под свой кров Симеона, который, приняв здесь иночество с именем Симона, ревностно выполнял разные монастырские послушания. Чтобы еще более смирить свою плоть, Симон не довольствовался исполнением одних монастырских послушаний и добровольно под одеждой носил жесткую власяницу. Строго подвижническая жизнь Симона внушила к нему уважение братии; но любитель безмолвия смущался славой, распространявшейся о нем все более и более и ушел из обители. После путешествия по различным местам Симон в 1613 году поселился в 80 верстах к юго-западу от Устюга на р. Кичменге, в лесу Воломском. Здесь он пять лет прожил один, незнаемый людьми, питался овощами, которые сам садил, а иногда выпрашивал хлеба в каком-либо поселении. С течением времени когда понемногу стали являться к Симону ревнители благочестия, тогда преподобный, по грамоте царя Михаила и по благословению ростовского митрополита Варлаама, построил храм в честь креста Господня, и в 1620 году посвящен был в настоятеля своей обители. |
| Один вариант – уйти в монастырь и там найти себе пожизненное прибежище. «Или скажешь, княже: в чернецы постричься?». – «Лучше бы мне жизнь свою кончить, чем в монашеском образе Богу солгать... Нельзя Богу солгати, ни вышним играти». Пишет это мирянин, тот же самый «смысленый»: представить себе хоть на минуту, что он чернец, – как увидеть «черта на бабе ездяща», «мёртвого на свинье», «от дуба смоквы», «от липы изюма»; это просто чепуха, никто не поверит. Да он и не выдержит монашеского обета, хотя стоит целиком на церковной платформе и слишком уважает церковь , чтобы играть святыней. Ему просто не дано совершить подвига в стиле, например, Феодосия Печерского , проходившего свой «отроческий» стаж в окраинном непривлекательном Курске у местного «властелина» при его церкви. Не осудил бы Заточник и ни одного из попавших на страницы «Печерского патерика» иноков-бедняков, включая даже, вероятно, и безымянного «портного швеца», над которым Феодосий проделал суровый опыт «послушания», прежде чем тот после ряда уходов на волю и возвращений осел-таки прочно в монастыре 22 . Но он, Заточник, не создан для подобных подвигов, он просто лояльный христианин. Не то, что другие многие, против которых, собственно, и направлен резкий выпад в следующих строках «Послания» XIII века: они «отшедше мира сего во иноческая, и паки возвращаются на мирское житие, аки пес на своя блевотины, и на мирское гонение» (скитание); они «обидят [обходят] села и домы славных мира сего, яко пси ласкосердии», то есть обращаются в странствующих приживальщиков богатых домов. А в результате – безобразное, непристойное бытовое явление: «Иде же брацы и пирове, ту [там, тут как тут] черньцы и черницы и беззаконие: ангельский имея на себе образ, а блядной нрав, святительский имея на себе сан, а обычаем похабен». Нет нужды видеть здесь какую-либо цитату, как то часто бывает у Заточника. В выпаде этом нет ничего и противоцерковного или противомонастырского. Это именно то, что являлось предметом забот, осуждения и беспокойства у самих древнерусских церковников, начиная с митрополита Иоанна (XI век). За чернецами и черницами «Послания» Заточника стояла весьма многочисленная и грозная бродячая Русь, отмечаемая памятниками XII–XIII веков как широкое бытовое явление. Странствующий чернец стал необходимой принадлежностью быта господствующего класса – это было существенным достижением христианской церкви, может быть, не меньшим, чем констатированное митрополитом Иоанном в конце XI века внедрение в быт того же класса церковного брака, «благословения и венчания» 23 . |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Почему смертельно опасно смотреть порнографию! Окончание 12.12.2018 77995 Время на чтение 11 минут Начало Глава пятая. Святая Мария Египетская - гроза порнобизнеса. Мир никогда и не узнал бы о ней, если бы в начале VI века один палестинский старец по имени Зосима, много преуспевший в монашеских подвигах не испытал мысленного искушения думать о себе в превосходной степени. «Есть ли на земле инок, могущий меня наставить и показать пример такого постничества, какого я ещё не прошёл? Найдётся ли в пустыне человек, превзошедший меня?» - думал он. Не в силах противостоять самонадеянным помыслам монах вскоре удостоился явления Ангела, возвестившего ему: «Зосима! Ты усердно подвизался, насколько это в силах человека, и доблестно прошёл постнический подвиг. Однако нет человека, который мог бы сказать о себе, что он достиг совершенства. Есть подвиги, неведомые тебе и труднее пройденных тобой». СССР -ДОН КОРЛЕОНЕ НЕТ ОТЕЦ НЕТ ПОРНОГРАФИИ-Порнография в интернете-Легендарное кино нравственная оценка фильмов-Блог Бориса Швеца-Движение против порнографии-Трэйси Лордз-Родион Нахапетов " width="" height="" align=""/> МАРИЯ ЕГИПЕТСКАЯ (картина ХУСЕПЕ РИБЕРА, 1641 год) Сначала он оказался в ещё более аскетичном монастыре при реке Иордане. А потом, в период Великого поста, ведомый Промыслом Божиим, ушёл за Иордан в пустыню, где собирался - по уставу обители - пребывать в молитве до Страстной недели. Но то, что произошло там заставило Зосиму умываться слезами до конца его земных дней. Впрочем, не только его: до сих пор эти события переворачивают души многих христиан мира (также как и неверующих, «случайно» узнающих о них). После 20-ти дней своего пустыннического молитвенного бдения, взирая на Восток и поя Шестой час, монах внезапно испугался от призрачного видения некоей жены, появившейся справа от него. Она была уже немолодой, почерневшей от палящего солнца, без одежды, с белыми, как лён, волосами, спускавшимися только до шеи. Немало смущаясь своей наготы, она попросила его дать ей хоть какую-то одежду, прозорливо назвав имя черноризца. Когда женщина стала молиться с приподнятыми руками, то наблюдавший за ней Зосима неожиданно затрепетал от богобоязненного страха, увидев как её тело оторвалось на локоть от земли. Иссохшая, но с ясными очами незнакомка не испытывала желания с ним откровенничать. Однако монах умолил её рассказать о себе. Совестливо скрывая глаза, считая себя последней законченной грешницей, неведомая пустынница, из уважения к его монашескому иерейскому чину, поведала пришлому человеку свою прошлую жизнь. И потрясённому Зосиме открылась такая история... |
| Инок Иларион столько страдал от пакостей бесовских в своей кельи, что наконец сказал Феодосию: «не могу более оставаться в своей кельи». «Никак не оставляй, брат, своей кельи, отвечал ему Феодосий, дабы злые духи не похвалились, что победили тебя: раз победив, они будут более делать пакостей и возьмут власть над тобою». Потом, перекрестив его, сказал: «иди, ты не будешь более видеть их». Иларион точно более не видел их. Преп. начальник общежития не терпел того, чтобы инок держал у себя собственность. Обходя по кельям, если находил у кого пищу, или одежду сверх устава или из имения что-нибудь: то бросал найденное в печь, как часть вражию, приобретенную непослушанием. Он говорил ученикам своим: «будучи монахами, отрекшись от мирского, не должны мы собирать имения, ничего не должны иметь в кельи, чтобы со всем усердием и всею полнотою мыслей совершать служение Богу». Один брат, удалявшийся из монастыря, принес с собою, при возвращении в обитель, не большое имение, приобретенное ремеслом швеца. – Феодосий всегда рад был, когда уходивший из обители возвращался в нее. Но теперь сказал он брату: «если хочешь быть совершенным – иноком, брось это дело своеволия в печь». Инок исполнил волю Феодосия и как сказал о нем Феодосий, уснул потом в обители. Преп. игумен не допускал, чтобы что-нибудь делали без благословения его. Не терпел, чтобы святое стадо его вкушало и пищу, которая была плодом преслушания и повелевал бросать ее в воду или в огонь. Случилось, что, когда шел он на праздник св. Димитрия, принесли ему очень чистые хлебы. Он велел келарю предложить их на трапезе для оставшейся братии. – Келарь пожалел и оставил их на следующий день. Когда преподобный увидел на трапезе эти хлебы: то позвал келаря и сказал: лучше бы не заботиться о завтрашнем дне и сделать по моему приказанию. Потом велел одному из братий собрать куски того хлеба в короб и выбросить в реку; а келарю за преслушание назначил эпитимию. Собрав множество иноков, преп. игумен не любил собирать запасы для обители, а заботясь прежде всего о спасении душ, во всем возлагал упование на Господа. |
|
|
