| «Глубокоуважаемый, дорогой Василий Васильевич! Вчера у нас в «Кружке» была беседа; Серг. Никол. Дурылин, милый, умный и чистый своею русскою душой, молодой, но уже достаточно известный лектор делился своими впечатлениями о северных русских храмах и иконах… а кончил он чтением Вашей статьи «Русс. церковное воспитание» 57 ; и все присутствовавшие и внимавшие были зачарованы и приведены в умиление. Создался момент (не боюсь сказать) литургически-благоговейный. И если такие настроения даются чтением Ваших этих страниц, значит, в них воплотился воистину благодатный сев «бесценного бисера – Христа»…«, – писал В.А. Кожевников в конце ноября 1914 г. 58 «Не разрешите ли Вы мне напечатать 2–3 страницы в «Бог вест » о книге В ия В «Война 1914 г. и возрож »? Долг совести и безграничного преклонения пред мудростью и слезами этой книги велит мне просить об этом. Я остановлюсь само собою первее всего на «Русс религиоз восп и немец зверства» и укажу на эту статью, как на ось, вокруг кот ой может вращаться все понимание совр событий», – спрашивал 8 декабря о. Павла сам Дурылин 59 . И все же – «Как Вы такого декадента и символиста, как Флоренский, поставили редактором «Богословского вестника»?» – интересовался у архиепископа в 1932 г. (!) А.Ф. Лосев , оказавшийся вместе с ним в заключении на Свирьстрое. «Все знаю. Символист, связи с Вячеславом Ивановым, с Белым Но это почти единственный верующий человек во всей Академии! Когда я стал ректором и познакомился с тем, как ведется преподавание, со мной дурно было. Такой невероятный протестантский идеализм – хуже всякого тюбингенства 60 ». (Недаром восклицал С.Н. Булгаков: «О. Федор, м б , попадет в ректоры Академии, жаль его!» (11 июля 1908 г.) 61 ) А Розанов? «Скажите, я его спросил», – продолжал вспоминать А.Ф. Лосев , – «отец Павел, вы видели гениальных людей? Да. Это Вячеслав Иванов, Андрей Белый и Василий Васильевич Розанов» 62 . По переписке участников «Кружка…» видно, что ректор не переставал следить за работой академического журнала и после того, как ее возглавил доверенный человек. «Дорогой Володя!», – писал В.Ф. Эрну в Италию о. Павел, – «должен бы поблагодарить Вас за Ваши прекрасн «Письма о Риме» 63 . 1-ое уже вышло в свет и всем нравится, в частн и получило одобрения и похвалы Преосв Феодора, рект Ак » (20 декабря |
| д. и т. д. А это всё должно быть обрамлением центрального вопроса антроподицеи – христологического» (13, с. 89–90). Программное направление «Богословского вестника» – воцерковить науку – было официально изложено в «Объявлении о подписке...» в первом же номере под редакторством священника Павла Флоренского: «Орган высшей Церковной школы, «Богословский вестник», самым положением своим призывается к неуклонному служению, методами и орудиями науки, интересам Святой Церкви. Раскрывать нетленные сокровища Сокровищницы Истины и углублять понимание их в современном сознании, уяснять вечное и непреходящее значение церковности, показывать, что она есть не только момент и факт истории, но и непреложное условие вечной жизни – такова прямая, положительная задача этого служения Церкви. Но положительная задача неизбежно связывается с задачею отрицательною, – с борьбой против расхищения духовного достояния Церкви, с расчисткой церковных владений от всех чуждых природе её сил, покушающихся на её собственность и на самое её существование» (5, с. 1–2; подч. – И. Α.). Выполняя поставленные им перед «Богословским вестником» задачи, отец Павел стремился также к тому, чтобы преподавание в МДА отвечало на вопросы, волновавшие церковную общественность. Как духовное учебное заведение Академия во многом не удовлетворяла отца Павла и преподавание в ней он начал по настоянию духовника – епископа Антония. В Академии, которая собрала в те годы один из лучших составов профессоров за всё время своего существования, не было единства и она представляла собой не союзницу в борьбе, а среду, где приходилось бороться и искать союзников. Это была борьба за онтологизм против позитивизма и психологизма, за реализм против номинализма, за церковность и культ против обмирщения культуры. В Академии отец Павел пользовался поддержкой и любовью ректора епископа Феодора (Поздеевского) и своих учеников (Ф. К. Андреев, С. А. Голованенко, иеромонах Павел Волков). Но за годы возглавления «Богословского вестника» у него сложился и второй круг друзей-единомышленников, из деятелей, близких к Московскому религиозно-философскому обществу (кружок ищущих христианского просвещения – М. |
| д. Это – новая полоса в богословии, это совсем другой тон», для которого более всего характерна «богословская теплота». «Отсюда и так драгоценна нетронутость дружбы, связывающей всех «славянофилов» в новый улей» 130 . Предзащитные тревоги не помешали вл. Феодору выступить с обстоятельным, в высшей степени хвалебным отзывом на работу о. Павла. Опубликованный в майском номере «Богословского вестника», дан он был, разумеется, до присвоения автору ученой степени и утверждения в ней Св. Синодом. Оценки епископа встретили полное сочувствие В. В. Розанова , откликнувшегося 15 июня: «Ну, мой «дорогой и славный»: кажется, о. Феодор не изменил себе и показал себя таким, каким Вы ожидали его видеть в годы дружбы до наступления «дней смутных и страха» 131 . Спасибо ему. Я за него порадовался, читая рецензию. Она очень поучительна и для каждого, «во дворе стоящего» 132 . Кроме того, язык и пр. показывают его добрым и ясным человеком без кривизны в душе. Вообще я очень со своей стороны удовлетворен» 133 . Что, понятно, никак не влияло на официальный ход дела. Синодальный рецензент архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий) высказался 9 августа, телеграфировав ректору: «Прочитал 136 страниц книги 134 Флоренского. Можно дать одобрительный отзыв» 135 . Вряд ли владыка Антоний разделил таким образом восторги В. В. Розанова . Более 40 лет прошло со времени защиты о. Павла, а еп. Варнава (Беляев) отметил в записной книжке (1957 г.): «Когда шел вопрос о «Столпе» достоин ли он, чтобы за него дать степень магистра богословия автору, ректор Академии, е[пископ] Ф[еодор], запросил в частном письме митрополита 136 Антония (Храповицкого) , считавшегося самым умным среди архиереев и монахов того времени, что он думает на этот счет. Тот ему отписал, что вся эта работа Фл[оренского] и его мысль – чистая хлыстовщина! Это мне лично сам епископ Феодор говорил 137 " 138 . С.А. Волков, студент академии революционного времени, передал со слов проректора архим. Илариона (Троицкого) (1919 г.), как «знаменитый в те годы ученый архиепископ Антоний (Храповицкий) отозвался о работе» о. Павла: «Или я уже ничего больше не смыслю в философии, или это просто хлыстовский бред!». Рассказав, архимандрит добавил, что «готов согласиться только с первой половиной… суждения» 139 . |
| Думается, «имяславской» активностью М.А. Новоселова, всерьез беспокоившей о. Павла 109 , можно попытаться объяснить намек на недобросовестность Михаила Александровича в отношении еп. Феодора. Впрочем, цитируемое письмо – одна из самых жестких характеристик «Кружка…». Раздосадованный неприятием своей работы «Около Хомякова» 110 , на страницах которой скрыто полемизировал с М.А. Новоселовым по вопросу об авторитете в Церкви, с Ф.Д. Самариным о понимании Таинств и др. 111 , свящ. П.А. Флоренский писал С.Н. Булгакову 12 декабря 1916 г.: «М А я неоднократно говорил, как противлюсь я миссионерским расчетам, соображениям о «свое» и «не свое» – временности высказываний, вообще о выгодности или невыгодности. То, что мне рассказывал о. Иларион о Вашем суде потому меня и уязвило, что я отлично понимаю устроенность всего этого; когда нужно осудить С Н ча [адресата письма. – К.П.], тогда ищется один подбор друзей, когда кого другого – другой. Одни дела делаются с ректором против кого-ни , другие с кем-ниб против него. И неоднократно я указывал М А чу сомнительность в моих глазах его, их попытки образовать что-то вроде ecclesiam in ecclesia [ церковь в церкви (лат.). – К.П.] – какой-то не то орден, не то организацию – что-то подпольное и вместе игнорирующее или точнее глядящее мимо, куда-то вкось от законной власти и законной церковной организации. Но мне думается, что мало-помалу, с каждым годом определеннее, свободное общение, аскетика и мистика, у М А ча отступают на второй план, и выдвигаются стороны миссионерства, апологетики, привлечения, пресечения. Пред любым городовым я покорен, – не за страх, а за совесть. Но пред «московскими славянофилами» я могу стоять как один пред одним, а не пред какой-то партией, за которой не признаю ни права коллективного суда, ни права коллективного увещания, хотя все это признаю за каждым врозь» 112 . Впрочем, приведенные строки не единственное свидетельство тому, что автору иной раз было «тесно» в «Кружке…». С.Н. Булгаков вслед за сравнением (в письме о. Павлу от 23–24 февраля 1914 г.) еп. Феодора с «классной дамой» в отношении не в меру расшалившейся пансионерки А.Н. Шмидт, ревниво упоминает о Б.Н. Бугаеве (А. Белом), «с которым Вы теперь неожиданно вступили в любовную переписку, включающую род литературно-карательной экспедиции против «москвичей " …« 113 . |
| И все-таки в поддержку имяславия (что не означало одобрения поведения афонских имябожников в церковной жизни – см. прим. 188) выступили профессора Московской духовной академии М. Д. Муретов и о. Павел Флоренский ; московский кружок ищущих христианского просвещения (М. А. Новоселов, Ф. Д. Самарин , С. Н. Булгаков, В. А. Кожевников и В. Ф. Эрн); позже, в 1920-е гг. – математик Д. Ф. Егоров (1869 †1931), юрист В. Н. Муравьев (1885 †1935) и философ А. Ф. Лосев (1893 †1988), считавший имяславие «наиболее совершенной формой выражения сущности Православия» («Родина». 1989. 10. С. 94). Тезис имяславия, сформулированный А. Ф. Лосевым в 1923 г., гласил: «Энергия сущности Божией неотделима от Самого Бога и есть Сам Бог... Имя Божие есть Сам Бог, но Бог Сам – не имя» (Лосев А. Ф. Бытие–Имя–Космос. С. 810). См. также: П. А. Флоренский по воспоминаниям Алексея Лосева //Контекст. 1990. М. 1990. С. 14–18. Надежды на обсуждение афонского спора соборным разумом Церкви многие связывали с Поместным Собором Русской Православной Церкви 1917–1918 гг. На справедливое и на должном уровне его разрешение позволяли надеяться маститость и позиция таких крупных богословов, как архиепископ Феофан (Быстров) и епископ Феодор (Поздеевский) . Характерно, что первый из них – автор магистерской диссертации «Тетраграмма, или ветхозаветное Божественное Имя» (СПб. 1905; 2-е изд. СПб. 1915) – был назначен председателем подотдела об Имени Божием Собора. К сожалению, из-за отсутствия владыки Феофана и сгустившейся «атмосферы борьбы и угрозы разгона» самого Собора к обсуждению проблемы так и не приступили (Начала. Религиозно-философский журнал. 4. М. 1994. С. 89). В 1923 г. о. Павел Флоренский констатировал: «Медленно, но безостановочно, восстановление истины происходит, и все более находится людей, уразумевающих заблуждение имеборства. Но успех этого дела, поскольку значат что-нибудь человеческие соображения, зависит от осторожного и бережного подхода к душам. По Апостолу, требуется детоводительство и кормление молоком, прежде нежели станет усваиваться твердая пища. |
| Имена предметов нужны только нам для упорядочения своей психической деятельности и для передачи своей мысли о предмете другим Имя есть лишь условный знак, символ предмета, созданный самим человеком» 589 . На стороне афонских имеславцев была значительная часть русского монашества, хотя после определения Синода поддержка эта носила, разумеется, скрыто-молчаливый характер 590 , такие крупные богословы, как архиепископ Феофан (Быстров) , епископ Феодор (Поздеевский) , ректор Московской Духовной Академии, профессора Московской Духовной Академии священник Павел Флоренский , М.Д.Муретов , московский кружок ищущих христианского просвещения (М.А.Новоселов, Ф.Д.Самарин , С.Н.Булгаков, В.А.Кожевников , В.Ф.Эрн), а в 20е гг. А.Ф.Лосев и математик Дм.Егоров. Однако было бы большой ошибкой и несправедливостью считать, что поддержка афонских имеславцев означала идентичность с их взглядами и одобрение их поведения в церковной жизни. Философов привлекало мировидение монахов-имеславцев: оно представлялось им органически цельным, здоровым, не искаженным позитивизмом и духом поверхностной образованности. Произошел ряд выступлений философов в защиту имеславцев – среди них выделяются блестящие статьи В.Эрна, сочетающие острую проницательность с почти памфлетным началом. В частности, В.Эрн указывал, что в основе имеборческих положений послания Синода и приложенных к нему докладов лежат субъективистская теория Милля и кантианская феноменалистическая антропология, по которой человек замкнут – и безусловно ограничен сферой явлений своего сознания. 591 В этом В.Эрн видел наступление протестантского духа Германии на православный дух России, которое предшествовало мировой войне. В споре об Имени Божием философы видели знамение времени; этот спор стал для них предметом многолетних размышлений, отправной точкой теоретических построений. Какова же была позиция Флоренского в афонских спорах? Его отношение к афонскому имеславию было неоднозначным. С одной стороны, в имеславческих интуициях он находил глубокую мировоззренческую правду. |
| Михаил ( Новоселов Михаил Александрович; 1864–1938), мученик, православный мыслитель и писатель. В 1907 г. основал и возглавил «Кружок ищущих христианского просвещения в духе Православной Христовой Церкви». Издатель «Религиозно-философской библиотеки». Арестован в 1922 г. После ареста до 1929 г. жил в Москве и под Москвой на нелегальном положении. Один из ведущих деятелей оппозиции митрополиту Сергию (Страгородскому) . Арестован в 1929 г., приговорен к 8 годам заключения, в 1931–1937 гг. содержался в Ярославском политизоляторе. Расстрелян. Михаил (Орлинский), митрополит. Михаил (Постников Михаил Степанович; 1878 – после 1952), епископ. В 1922 г. уклонился в обновленческий раскол, был назначен членом обновленческого ВЦУ, уполномоченным по Воронежской епархии в сане протоиерея и «рукоположен» в обновленческого «епископа Вольского, викария Саратовской епархии». Занимал ряд обновленческих кафедр. В 1933 г. был арестован, наказание отбывал в лагере. С 1942 г. возглавлял Московское обновленческое епархиальное управление. В 1944 г. по покаянии был принят в лоно Русской Православной Церкви, назначен епископом Пензенской и Саранской епархии. В 1947 г. был арестован и в 1947–1952 гг. содержался во Владимирской тюрьме. Судьба после освобождения неизвестна. Михаил ( Чельцов Михаил Павлович; 1870–1931), священномученик, протоиерей. В 1903 г. рукоположен во иерея. С 1914 г. протоиерей. В 1919–1922 гг. настоятель Троице-Измайловского собора в Петрограде, председатель епархиального совета. Неоднократно арестовывался: в 1918, 1919 (дважды), 1920 гг. В мае 1922 г. был арестован по делу «о сопротивлении изъятию церковных ценностей», приговорен к расстрелу, позднее приговор заменен на 5 лет заключения. Два года находился в заключении. В 1924–1930 гг. настоятель церкви Михаила Архангела (Малоколоменской) в Ленинграде. Арестован в 1930 г. Расстрелян. Молотов Вячеслав Михайлович (настоящая фамилия Скрябин; 1890–1986), советский политический и государственный деятель. Глава советского правительства с 1930 по 1941 г., нарком и министр иностранных дел в 1939–1949, 1953–1956 гг. |
| Москва уникальна в отношении концентрации мест, связанных с жизнью и деятельностью Новомучеников. Путь многих из них начинался с учебы в Московской духовной семинарии, которая до революции располагалась в Москве, и которая освящена именами десятков выпускников-Новомучеников (Бывшая усадьба Стрешневых, Остерман-Толстых в настоящее время – Всероссийский музей декоративно-прикладного искусства). Главный ВУЗ России – Московский университет – единственное в мире светское учебное заведение, освящённое целым сонмом святых – именами как минимум двенадцати святых Новомучеников Российских. К ним относятся И.В. Попов – крупнейший учёный-патролог, профессор Московской Духовной академии, работавший по совместительству в Московском университете на историко-филологическом факультете на кафедре истории Церкви, а позднее – на кафедре философии древних веков, преподобномученик Серафим (Тьевар) (в миру – А.М. Тьевар), учившийся в Московском университете – ближайший ученик И.В. Попова, подававший блестящие надежды как ученый, священномученик Илия (Громогласов) – видный специалист в области церковной истории, профессор Московского университета, работавший на юридическом факультете на кафедре церковного права, целый ряд священнослужителей, в молодости учившихся в Московском университете. Жития этих святых к настоящему времени опубликованы В контексте нашего сегодняшнего вечера особенно хотелось бы отметить известного просветителя, издателя и религиозно-общественного деятеля М.А. Новосёлова, окончившего историко-филологический факультет Московского университета. М.А. Новоселов организовал «Кружок ищущих христианского просвещения», с которым был тесно связан А.Ф. Лосев.Многие члены этого кружка были прихожанами храма пророка Илии в Обыденском переулке.Этот храм не закрывался в течение советского периода и стал местом пребывания целого ряда святынь, в частности замечательного образа «Спаситель в белых одеждах» и «Преподобный Серафим Саровский, молящийся на камне», написанных митрополитом Серафимом (Чичаговым). Недалеко от храма пророка Илии по адресу ул. Остоженка, д.37, в доме, в котором в настоящее время располагается музей И.С. Тургенева, жил Леонид Михайлович Чичагов, будущий священномученик митрополит Серафим (Чичагов). Для духовного окормления военнослужащих артиллерийского ведомства Московского военного округа его усилиями был отреставрирован и частью собственноручно расписан храм святителя Николая в Старом Ваганькове, принадлежавший Румянцевскому музею и стоявший закрытым в течение 30 лет. |
| «Настала пора отрешиться от мысли о непогрешимости программы церковноприходской школы. Мальчик, окончивший церковноприходскую школу, из всех дивных притчей Спасителя, в которых так осязательно выражено все учение христианское, обязан знать только три! Мальчик, вышедший из школы до окончания ее, ничего не знает о Лице Христа и учении Его, так как запрещается говорить об этом, пока не прошли Ветхого завета. А между тем таких детей большинство, так как в селах не кончают курса до 60% учащихся! С чем же они выходят из школы? Ну не грустно ли все это?» 23 . Кружок и братство 24 В том же 1907 г., в котором о. Иосифа перевели из тюремного храма в приход на Арбате, в Москву окончательно переезжает М.А. Новоселов, и о. Иосиф принимает участие в регулярных встречах «Кружка ищущих христианского просвещения в духе православной Христовой Церкви», проводившихся у него на квартире. С философской точки зрения члены кружка придерживались славянофильских позиций, но объединяла их, как видно из самоназвания, не философия, а поиск истины в духе Церкви и в согласии с ней. Через два года из кружка рождается братство, названное в честь святителей Московских: Петра, Алексия, Ионы и Филиппа. Открытие братства состоялось 27 декабря 1909 г., после торжественной литургии в Чудовом монастыре у мощей святителя Алексия Московского . Важно отметить, что цель братства, заявленная в докладе первого председателя братства Ф.Д. Самарина , «состояла в возрождении начал соборности на основе живого церковного общения епископа, клира и мирян». Таким образом она, вообще говоря, находилась за рамками, очерченными Положением о деятельности братств от 8 мая 1864 года (равно как и современным Уставом Русской Православной церкви). Братство имело благословение и поддержку митрополита Владимира (Богоявленского) , и во время его нахождения на Московской кафедре деятельность братства освещалась в церковной печати, но после его перевода в Санкт-Петербург в 1912 г., при новом митрополите Макарии (Невском) только изредка публиковались объявления о собраниях братства. Нет в печати и сведений о времени официального прекращения деятельности братства, однако вероятно это произошло в 1917 г. |
| Не стоит, однако, преувеличивать это деление в рамках «Кружка…». В противном случае сотрудничество вряд ли оказалось бы возможным. Тот же С.Н. Булгаков рассчитывал на помощь владыки в работе над наследием и биографией архимандрита Феодора (Бухарева) 43 , чей пререкаемый труд («Исследование Апокалипсиса») увидел свет на страницах печатного органа академии в 1913–1916 гг. Более того, предлагая в 1912 г. свящ. П.А. Флоренскому возглавить издание «Богословского вестника», вл. Феодор, конечно же, был в курсе намечаемых им перемен в редакционной линии, невозможных без привлечения сотрудников, единомышленных и интересных новому редактору. По письму свящ. Павла В.Ф. Эрну (26 июня 1912 г.), видно, что он колебался: «Если бы я взялся за это дело, то мне надо бы поставить журнал живо. А я не знаю, найдутся ли для этого силы. Разумеется, если я соглашусь, то заручившись твердым обещанием помощи со стороны «своих», то есть Вас, С. Н-ча [Булгакова. – К.П.], Волжского [А.С. Глинки. – – К.П.], М.А. Новоселова, Саши [А.В. Ельчанинова. – К.П.] и т.д. …» 44 . Сколь ответственным для самого ректора (цензора издания) было это предложение видно из сказанного о. Павлом В. В. Розанову (24 мая 1913 г.): «…Новоселов сейчас persona ingrata (нежелательное лицо (лат.). – К.П.) Булгаков, Бердяев, «Путь» 45 , Эрн находятся у Остроумова 46 и др. под подозрением в тайной революционной пропаганде (это я достоверно знаю от еп. Феодора)» 47 . Приняв назначение, Флоренский делился своими взглядами и планами с В.Ф. Эрном (20 декабря 1912 г.): «Ругайте иезуитов сколько угодно – это полезно. Под видом протестантов разделывайтесь с Тареевым 48 и проч – сему рукоплещу. Хвалите Восток, Макс Исп , Дион Ареоп , Григория Паламу , Николая Кавасилу и т.д. и т.д. – сие лобзаю. Не по поводу «Б В », это было бы слишком громко, – но скажу: нам надо создавать православную науку, ее почти нет, если не считать утерянных нитей отеческой мысли и лишь еле-еле нащупываемых в монастырях да отд лицами. История, археология, филос во всех ее разветвлениях, даже богословские науки – все это требует творческого слова. Будем же хоть почву расчищать для этой работы» 49 . |
|
|
