| Вообще у меня нет людей, при огромном круге знакомых и друзей, с которыми я бы общалась ближе, чем с Максимом. Максим всегда рядом. Мы переживаем вместе все радости и просто будни. Вдвоем. Компромиссы — за и против Храм пророка Божия Илии — один из старейших храмов Москвы, построен в начале XVI века. Для этого храма Максим Богданов сделал в том числе красивую мозаику «Воскресение Христово» — сцена, когда Господь сходит во ад. Но увидеть ее могут только верующие во время богослужения, когда открываются Царские врата: она расположена в алтаре… — Отказываетесь от каких-то заказов? — На определенной стадии переговоров, бывает, становится понятно — работа дальше не сложится. Обсуждаешь с заказчиком эскизы и понимаешь: то, что нужно людям, я не смогу сделать, не смогу себя перебороть. У меня есть определенная принципиальность. Иногда компромисс удается находить, иногда нет. Работа Максима — Как это — компромисс? — Вот, например, есть несколько работ одного заказчика. В нескольких я могу делать так, как мне, профессионалу, кажется правильным. Но в одной заказчик начинает продавливать свое. А я понимаю, что это не архитектурно, не монументально, это никуда не годится. И для того, чтобы сделать б о льшую часть работ так, как, я уверен, будет хорошо, я могу пойти на компромисс и ту одну работу выполнить, исходя из вкусов заказчика. Но все равно на это тяжело решаться, а уж делать — тем более. Но бывают замечательные заказчики. Вот, например, работаем в храме на Ильинке — полное взаимопонимание, доверие, и работа для этого храма доставляет настоящую радость. Так же радостно мне было делать церковные мозаичные работы в Башкирию — в деревню Корнеевка, города Салават, Мелеуз… Храм Покрова Божией Матери. Мозаичный портал. д.Корнеевка. Мелеузский р-н, Башкирия Все эти мозаики сделаны в мастерской, где на полках разложена по цвету смальта в разных формах — «блинами», квадратами. В пластиковых стаканчиках — уже наколотая смальта. На столе лежат специальные мозаичные щипцы, молотки. Вот из всего этого, с помощью этих инструментов от большого куска смальты или от квадратика золота откалываются маленькие кусочки, которым предстоит стать частью большой мозаичной работы. |
| Мозаику в этот храм сделали очень быстро — в позапрошлом году ездили с Машей в Сан-Франциско, она помогала в работе. — У нас было романтическое путешествие, — подтверждает Мария. — Хотя мы напряженно работали, главное — через много-много лет нас родители отпустили вдвоем, взяв на себя детей: Лиза подросла, а Марфы еще не было. Богдановы обычно стараются быть в храме на богослужении каждое воскресенье, и обычно все вместе: с малышами можно погулять на площадке перед храмом. — Когда мы только поженились, по воскресеньям я брала Арину, когда она гостила у нас, и мы шли в церковь, иногда Максим шел с нами, иногда — отсыпался. Еще мы вместе водили Арину на Крутицкое подворье в воскресную школу, — говорит мне Мария, когда мы с ней встретились, что называется, с глазу на глаз. — Со временем стали ходить в храм регулярно. А потом была первая поездка Максима на Афон, из которой он вернулся другим. Через несколько дней Максим объяснил, что же произошло там, на Афоне: — Это удивительное место, где повсюду чувствуешь близость Бога, где понимаешь, что каждый твой шаг не случаен и промыслителен. Яснее видишь себя, словно со стороны. Возвращается ощущение мимолетности жизни, незначительности и мелкости своих проблем и забот перед Вечностью и величием природы. Замечательно прикоснуться к живой, не прерываемой традиции монашества, открыть для себя мир греческого православия, со всеми его национальными особенностями. Еще долгое время по возвращении продолжаешь жить теми впечатлениями и чувствами, что остаются в тебе после посещения служб, от встреч с удивительными людьми, настоящими воинами духа, сильными и добрыми, от замечательной архитектуры, от величия природы, монастырей, вырастающих из скал. Для меня посещение Афона было милостью Божией и переломным моментом в жизни. Как сделать порядок — Мария, никогда-никогда не было мысли, что вот, ошиблась? — Нет. — Она же при мне не скажет, — смеется Максим. Супруги вообще периодически пикируются, с юмором, без доли раздражения. Наверняка могут и сказать что-то в сердцах, но ощутимо то главное, что их связывает, что делает семью семьей. |
| И тут уже за вечерним чаем могут быть подняты самые разные темы. Это может быть и просто спокойная какая-то беседа или обмен новостями. А могут быть и весьма жаркие споры. На любые темы: ситуация в Церкви, политика, или статью на том же «Правмире» прочитали и спорим с ней! Слава Богу, что есть такая пристань единодушия, где действительно можно внутренне отдохнуть. То есть, когда мы общаемся, мы знаем, что нет и не может быть никакого подтекста. Наталья: Бывает достаточно жарко… Василий: Так жаркий спор не означает, что у кого-то есть камень за пазухой. Вообще я чувствую, что семья – это на самом деле – гавань, где не штормит. В основном, это тишина, надежность, чистота, а в окружающем мире все совсем наоборот. Да, конечно бывает, мы можем с Натальей поспорить. Вообще у меня характер достаточно такой… темпераментный. Наталья: Мы разные и хорошо дополняем друг друга тоже. Вот папа наш – он взрывной, быстро на все реагирует. А я больше склонна потянуть, переварить информацию. А вечером, как встретимся, может уже предмет спора и не кажется таким важным или поняли, что об одном и том же говорили. Не могу вспомнить, спорим ли мы на бытовые темы. Ведь это так скучно. Мы столько лет живем вместе, что спорить нам по поводу того, кому посуду мыть, неловко как-то. Вообще, нам есть о чем поговорить, кроме быта, жизнь дает много интересных тем. С бытом все просто. Кстати, по хозяйству мне муж помогает и слушает: что-то надо сделать – он пойдет и сделает. Если сможет, конечно, если это не мешает работе. Торт по поводу именин Светланы. У нас каждый месяц, почитай, или д/р или именины, или еще что-нибудь. Повод Усталость и абстрактные мысли Наталья: «Устала, не устала, а могло бы быть все по-другому», – мы таких мыслей не держим. Если мне допустить мысль, а вот что бы было, если бы не было всех детей, не надо было бы рано вставать, мне надо девять человек убить и десятого – мужа… То есть, чтобы размышлять по поводу «если бы», надо принять, что их всех могло бы не быть. Понятно, что даже представить такое невозможно. Это абстракция, нонсенс, страшное дело. |
| Братия и отцы! Во всякое время мы видим вас в смиренной нашей душе, теперь же особенно; ибо вы находитесь в великом труде и злострадании телесном, ради жатвенного времени. Бог да укрепит вас во внутреннем и внешнем человеке, чтобы переносить все, видимо и невидимо случающееся с вами; ибо случаев много, и кто может уразуметь козни диавола, сети и соблазны? Но просим и умоляем вас: будем жить сообразно с нашим чином, дабы находясь вне мира, не совершать мирского, и избегши дел плотских, не жить по плоти. А это то и случается с нами, как сами знаете; вы это знаете, хотя бы мы и не говорили вам. Ибо если мы любим наслаждения и страсти, если исполняем свою волю, если любим первенство, если спорим за мантии и одежды, за вышиванье кукулей, за иконы, за картины, и за другие какие-либо малые и великие вещи; то не плотские ли мы, и не мирская ли наша жизнь? Нет, нет, братия мои, не будем унижать святой наш чин такими достойными смеха и детскими делами. Слава монаха состоит в бесславии, чтобы быть поносимым и бесчествуемым, и поношение переносит мужественно ради Бога, а достойного поношения не делать. Если же кто делает достойное поношения, требуетс, по крайней мере, чтобы он переносил поношение; а чтобы делать и не переносить, это ни с чем не сообразно. Украшение монаха состоит в том, чтобы избегать убранства; слава монаха не в том состоит, чтобы величаться, тщеславиться, гордиться, часто мыть платки, и иметь их в двойном количестве, уподобляться блудницам в препоясании, и одежде, и обуви; а в том, чтобы всегда иметь деяния души смиренные, чтобы не возмущаться непристойными пожеланиями, чтобы не заботиться о неуместной чистоте, умывании, и излишней опрятности, носить худые одежды, рясы с заплатами и кукуль, подобный прочих одеждам. А чтобы домогаться новых одежд, тончайших и красивых, это есть убранство блуда и нечистоты. Поистине и то велико, если кто по удалении от всего этого, избежит диавольских сетей; а если и сие иметь, то как ему не упасть в стремнину и не быть погруженным в страстях. |
| — Обойдите, Любовь Ивановна, весь Петербург… Спросите кого хотите, вам нигде этого не позволят… — Хозяюшка, добрая, такой праздник — праздник детей… Не гоните их… Позвольте оставить, повеселить, обогреть… — Что вы заладили — хозяюшка да хозяюшка?.. Двадцать лет я хозяюшка… Вот что! А только вольничать вам нигде не позволят… В своей провинции делайте, что хотите, а Петербург не такой город! Здесь жизнь аккуратная… Стоим мы с ней в прихожей, спорим, препираемся… Я свое, она свое. Ребята у нас с перепугу и заревели. Такое меня зло взяло на нее, что и не выскажешь. Вокруг нас собираться стали. Прибежал Николай Николаевич, пришли две жилички-те, что на железной дороге служат, пришел еще жилец-музыкант — на такой дуде учился играть. И что бы вы думали? Узнали, в чем дело, все стали просить, молить меня этих самых ребят оставить. Молодуха-то у меня на шее повисла, целует, шепчет: «Знаю, вы, хозяюшка, — ангел, добрая, хорошая, не прогоните… Я вам завтра и полы вымою и все за ними чисто приберу». Сердце не камень. Махнула рукой: «Делайте, мол, что знаете». Отдала им свою кухоньку: в их клетушку все равно не поместиться. Если сказать правду, то ведь и мне было жаль этих оборванцев. Если я и сердилась, то, конечно, из-за жильцов: боялась их обеспокоить. Ну, и пошла у нас суматоха. Потащили они этих ребят в мою кухню, стали мыть, чесать, одевать. Грязи-то на них что было — высказать невозможно. Стали мои барыни со всего дома одежду набирать, кто рубашку, кто юбку, кто чулки тащит. Даже и я в свой сундук полезла, достала кофточку старую да платок, хороший, крепкий, и им отдала… Да что про меня говорить! Был у нас жилец военный, кажется, в полковничьем чине — такой суровый, строгий, неразговорчивый, и тот старые сапоги прислал. Позвал меня в комнату и говорит: «Отдайте молодой барыне, может, детям пригодятся». Как не пригодиться: сапоги были совсем хорошие, крепкие, только великоваты… Сам полковник тоже несколько раз на кухню заглядывал, и ему любопытно было. Одели мы детей во что пришлось: мальчиков — в дамские кофты и ленточками опоясали, девочке наскоро из передников платьице сделали да платок повязали. Смешные стали ребята, точно ряженые. Сначала хныкали, а потом посмотрели друг на друга и рассмеялись. Три мальчика и девочка… Мальчикам лет по 8, по 10, а девочка совсем маленькая, лет трех — Катюшей звали. Как мы их вымыли, причесали да приодели — такие славные, хорошенькие стали. |
| — Обойдите, Любовь Ивановна, весь Петербург… Спросите кого хотите, вам нигде этого не позволят… — Хозяюшка, добрая, такой праздник — праздник детей… Не гоните их… Позвольте оставить, повеселить, обогреть… — Что вы заладили — хозяюшка да хозяюшка?.. Двадцать лет я хозяюшка… Вот что! А только вольничать вам нигде не позволят… В своей провинции делайте, что хотите, а Петербург не такой город! Здесь жизнь аккуратная… Стоим мы с ней в прихожей, спорим, препираемся… Я свое, она свое. Ребята у нас с перепугу и заревели. Такое меня зло взяло на нее, что и не выскажешь. Вокруг нас собираться стали. Прибежал Николай Николаевич, пришли две жилички-те, что на железной дороге служат, пришел еще жилец-музыкант — на такой дуде учился играть. И что бы вы думали? Узнали, в чем дело, все стали просить, молить меня этих самых ребят оставить. Молодуха-то у меня на шее повисла, целует, шепчет: «Знаю, вы, хозяюшка, — ангел, добрая, хорошая, не прогоните… Я вам завтра и полы вымою и все за ними чисто приберу». Сердце не камень. Махнула рукой: «Делайте, мол, что знаете». Отдала им свою кухоньку: в их клетушку все равно не поместиться. Если сказать правду, то ведь и мне было жаль этих оборванцев. Если я и сердилась, то, конечно, из-за жильцов: боялась их обеспокоить. Ну, и пошла у нас суматоха. Потащили они этих ребят в мою кухню, стали мыть, чесать, одевать. Грязи-то на них что было — высказать невозможно. Стали мои барыни со всего дома одежду набирать, кто рубашку, кто юбку, кто чулки тащит. Даже и я в свой сундук полезла, достала кофточку старую да платок, хороший, крепкий, и им отдала… Да что про меня говорить! Был у нас жилец военный, кажется, в полковничьем чине — такой суровый, строгий, неразговорчивый, и тот старые сапоги прислал. Позвал меня в комнату и говорит: «Отдайте молодой барыне, может, детям пригодятся». Как не пригодиться: сапоги были совсем хорошие, крепкие, только великоваты… Сам полковник тоже несколько раз на кухню заглядывал, и ему любопытно было. Одели мы детей во что пришлось: мальчиков — в дамские кофты и ленточками опоясали, девочке наскоро из передников платьице сделали да платок повязали. Смешные стали ребята, точно ряженые. Сначала хныкали, а потом посмотрели друг на друга и рассмеялись. Три мальчика и девочка… Мальчикам лет по 8, по 10, а девочка совсем маленькая, лет трех — Катюшей звали. Как мы их вымыли, причесали да приодели — такие славные, хорошенькие стали. |
| 4:13—14). «Симон Петр отвечал Ему: Господи! К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни» (Ин. 6:68). «Боже! Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя, по тебе томится плоть моя в земле пустой, иссохшей и безводной» (Пс. 62:2). Я и ты встретились на жизненном пути, дорогой мой друг. Я и ты впервые видимся и вот, ты и я почти знаем друг друга. Я знаю, что движет твоим существом, а ты знаешь то, чем движется мое существо. Нами движет жажда жизни. Откуда я знаю тебя, если впервые вижу? Откуда ты знаешь меня, если впервые видишь? Оттуда, что я нахожу тебя в себе, а ты находишь меня в себе. Ты — вариация меня, а я вариация — тебя, но, в сущности, мы оба — одно. Поэтому, когда мы встречаемся, мы спрашиваем друг друга не: «Кто ты?», но: «Куда?» Я знаю, что ты движешься к жизни, и ты знаешь, что я гряду к жизни. Поэтому мы говорим друг с другом только о пути и спорим только о пути. Я говорю тебе: «Ты идешь ложным путем, который не ведет к жизни». И ты мне говоришь, что я иду неверным путем, ведущим в погибель. Мы расходимся и чувствуем себя чужими, и чем больше мы спорим, тем дальше мы становимся, и бездна разверзается между нами, она растет и растет, и вот ты на одном краю пропасти, а я на другом, ее края раздвигаются, пока не разойдутся так далеко, что ни я не понимаю, что ты возражаешь мне, ни ты не слышишь моих возражений. И не слыша друг друга, каждый из нас думает, что он победил. Но ведь я и ты умрем и будем одно. Твой череп будет касаться моего черепа, твои ребра переплетутся с моими, твои руки обовьются вокруг моих, прах твой перемешается с моим прахом. И если наши кости после смерти будут едины, то почему при жизни не могут быть едиными наши мысли? Я и ты хотим защитить жизнь. Ведь и луна и солнце и земля защищены, основы, на которых они зиждутся непоколебимы. А ты и я не защищены и колеблемся в наших основах, на которых существуем. Что защищает луну от колебаний? Притяжение солнца. А что защищает солнце от колебаний? Притяжение другого солнца, что мощнее первого. |
| Воскресная проповедь О защите жизни Проповедь в неделю о самарянке Христос женщине Самарянке: Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек.( Ин.4:13,14 ) Симон Петр отвечал Ему: Господи! К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни.( Ин.6:68 ) Боже! Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя, по тебе томится плоть моя в земле пустой, иссохшей и безводной.( Пс.62:1,2 ) Я и ты встретились на жизненном пути, дорогой мой друг. Я и ты впервые видимся и вот, ты и я почти знаем друг друга. Я знаю, что движет твоим существом, а ты знаешь то, чем движется мое существо. Нами движет жажда жизни. Откуда я знаю тебя, если впервые вижу? Откуда ты знаешь меня, если впервые видишь? Оттуда, что я встречаю тебя в себе, а ты встречаешь меня в себе. Ты – вариант меня, а я вариант – тебя, но, в сущности, мы оба – одно. Поэтому, когда мы встречаемся, мы спрашиваем друг друга не: «Кто ты?», но: «Куда?» Я знаю, что ты стремишься к жизни, и ты знаешь, что я гряду к жизни. Поэтому мы говорим друг с другом только о пути и спорим только о пути. Я говорю тебе: «Ты идешь ложным путем, который не ведет к жизни». И ты мне говоришь, что я иду неверным путем, ведущим в погибель. Мы расходимся и чувствуем себя чужими, и чем больше мы спорим, тем дальше мы становимся, и пропасть разверзается между нами, она растет и растет, и вот ты на одном краю пропасти, а я на другом, ее края расступаются, пока не разойдутся так далеко, что я не понимаю, что ты возражаешь мне, и ты не слышишь моих возражений. И не слыша друг друга, каждый из нас думает, что он победил. Но когда я и ты умрем, то будем одно. Твой череп будет касаться моего черепа, твои ребра переплетутся с моими, твои руки обовьются вокруг моих, прах твой смешается с моим прахом. И если наши кости после смерти будут едины, то почему при жизни не могут быть едиными наши мысли? Я и ты хотим защитить жизнь. Ведь луна, и солнце и земля защищены; непоколебимы основы, на которых они зиждутся. А ты и я беззащитны и колеблемся в наших основах, на которых существуем. Что защищает луну от колебаний? Притяжение солнца. А что защищает солнце от колебаний? Притяжение другого солнца, что сильнее первого. Земля притягивает луну и держит ее силой своего притяжения, ведя за собой. Солнце притягивает землю и силой своего притяжения держит ее и ведет за собой вместе с луной. Другое солнце притягивает наше солнце и силой своего притяжения держит его и ведет за собой вместе с землей и луной. Каждая большая звезда притягивает ближайшую меньшую звезду и ведет ее за собой. А чье притяжение защищает тебя и меня? Кто притягивает и держит нас? Кто Он, Который рядом с нами, но в нем больше жизни? Я говорю: «Бог». Ты молчишь. |
| Алла 16 декабря 2020, 14:05 Игорь Ковалев, это так не работает. Когда ты говоришь " вот он сделал то и получилось в итоге это " , то воздействие на слушателя на порядок меньше, чем если ты приводишь свой личный пример. В моём случае ежемесячный поиск куда именно пожертвовать деньги приводил часто к тому, что я просто забивала на это, и не жертвовала вообще ничего. Лучше найти конкретную точку приложения усилий. Думаю такой совет может быть полезен. А я здесь указываю только своё имя, без фамилии и какой-то конкретики, никто ведь не знает, кто я такая в реальной жизни, я тут пишу фактически анонимно) Так что даже если меня начнут хвалить, это мало что значит в такой ситуации. Игорь Ковалев 16 декабря 2020, 12:26 Человек . " рассуждать своим мирским умом, что вот этот человек достоин помощи "/-Про достоин или нет вообще речи не идёт. Разговор про пользу или вред для того , кто принимает помощь и в первую очередь для его души. Здесь и нужно рассуждение. Александр - Инне и Игорю Ковалеву 16 декабря 2020, 12:26 «У людей ли я ныне ищу благоволения, или у Бога? людям ли угождать стараюсь? Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым» (Гал. 1:10). «Для меня очень мало значит, как судите обо мне вы или как судят другие люди. Я и сам не сужу о себе. Ибо хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь; судия же мне Господь» (1 Кор. 4:3-4). Человек 16 декабря 2020, 09:36 P.S. И все верно, рассуждение необходимо, только если у вас есть этот дар рассуждения :-) когда вы видите кто достоин а кто нет и точно в этом уверены, а чтобы быть уверенным на 100% нужно как минимум ведать, что у человека в душе, знать о его жизни, его чувствах, мотивах и побуждениях, а если не ведаем об этом, то о чем же спорим. Человек 16 декабря 2020, 09:29 Друзья, о чем же спорим, да простит меня автор, но тут мне кажется и спора быть не может. Мы все перед Богом и воры и блудники и разбойники, и все недостойны ни Божьей помощи ни спасения, как бы мы ни старались мы не можем стать другими, если только сам Господь нас не спасет и не поможет. Так почему же мы будучи падшими, мы должны делать разделение и рассуждать, кто достоин помощи а кто нет, если Господь не смотря на все наше падение все же подает нам необходимое в нуждвх наших, не должны ли и мы делать тоже самое, вместо того чтобы рассуждать своим мирским умом, что вот этот человек достоин помощи а вот этот не достоин, а сами мы чего достойны? |
| Общественный Комитет " За нравственное возрождение Отечества " Свет Христов просвещает всех 17.05.2014 Рубрика: Проповеди протоиерея Александра Шаргунова Метки: О самаряныне Слово в Неделю о самаряныне Христос воскресе! Согласно церковному преданию имя самарянки было Фотина, по-русски Светлана. Она получила это имя от Самого Господа, после того как была просвещена Им. Христос перевел ее от мрака к свету. Как Господь утолил ее жажду? Этот разговор у колодца Иакова поучителен. Мы знаем, как на сердце у нас порой бывает темно — и не оттого что мы страдаем, а оттого, прежде всего, что сосредоточены на себе, угнетены неправдой бунта против Бога, ожесточения и горечи. Но главной причиной нашей помраченности является, может быть, просто отсутствие подлинного общения, одиночество. Именно в состоянии такой внутренней оставленности женщина из Самарии встречает Христа. Все становится другим, когда Господь просит у нее пить. У края колодца, где мы ищем утолить нашу жажду, Господь ищет нас первым. Он склоняется к нам, Он жаждет нас. Этот момент общения с нами Господа — самый важный для нас. Не отвернемся от Его лица, услышим Его голос, встанем перед Ним лицом к лицу: речь идет о непостижимо прекрасном человечестве нашего Бога. Если взгляд Христа коснется нашего сердца, Его свет начнет заполнять нас. Наш разговор с Ним вначале похож на спор — у нас столько возражений и обвинений! Мы спорим с Ним и прячемся от Него, но Он не просто разбивает наши доводы, но всякий раз все глубже влечет к Себе. Он предлагает без конца Свою любовь, пока не наступит для нас час правды и истины. «У меня нет мужа», — говорит самарянка. Таково слово правды, когда мы признаем, что гонялись за химерами, пытаясь удовлетворить нашу жажду любви. Господь не отвергает нас, не упрекает нас, Он только просит быть правдивыми перед Ним. Благодаря этому наша жажда углубляется и встречается с Его жаждой. «Вижу, что Ты пророк», — изумленно восклицает самарянка. Свет начинает восходить, мы уже не защищаемся, мы начинаем искать истину. Блаженны мы, если, как эта женщина, достигаем главного вопроса: где должно поклоняться Богу? Где найти нам это Все, Которое охватило бы всю нашу жизнь и заполнило бы все наше существо? Христос отвечает на вопрошание самарянки, открывая ей Бога Отца и необходимость поклонения Ему в Духе и истине. Так приходит просвещение, потому что «всякий поступающий по правде идет к свету» (Ин. 3, 21). «Знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все», — говорит с надеждой самарянка. Сердце ее открыто в ожидании света, она готова принять истинный свет. «Это Я, Который говорю с тобою», — слышит она от Христа. |
|
|
