| Вот заключительная часть ороса: «...итак, мы осуждаем и анафематствуем со всеми другими еретиками, уже осужденными и отлученными на четырех первых святых соборах и святою кафолическою и апостольскою церковью, Феодора, бывшего епископа Мопсуетского так же, как и его нечестивые писания. Таким же образом мы осуждаем и анафематствуем и то, что нечестиво написал Феодорит против православной веры, против 12 анафематизмов Кирилла и против собора Ефесского и, наконец, в защиту Феодора и Нестория. Мы анафематствуем, наконец, нечестивое письмо к Персу Маре, приписываемое Иве.., порицающее святую память Кирилла, как еретика, как писавшего, подобно Аполлинарию, тогда как он учил православно, и обвиняющее Ефесский собор в том, что им низложен Несторий без суда и следствия, и защищающее Феодора и Нестория и их нечестивые учения и сочинения. Итак, мы анафематствуем «три главы», т. е. нечестивого Феодора Мопсуетского и его богохульные книги и то, что нечестиво написал Феодорит, и богохульное письмо, приписываемое Иве. Мы анафематствуем их со всеми теми, кто их защищает, которые считают «три главы» православными, желают или будут желать покрыть их нечестие авторитетом св. отцов или Халкидонского собора». В этом оросе отчетливо проведена линия различения лиц и их писаний. Халкидон, оправдавший лично Феодорита и Иву, защитил их и теперь. Но Феодор, Халкидоном не защищенный, подпал под анафему. Оригенизм и Ориген . Очень сложные и утонченные христологические споры переплетались в истории с другими богословскими спорами, которые велись не на главном пути догматического развития, не на шоссейном тракте, а как бы на параллельной проселочной дороге. Создавал эту «особность» широко распространившийся институт монашества, жившего обособленными массами. Ориген был богословским героем аскезы, и его крайние суждения о духе и плоти в стиле спиритуализма еще языческой александрийской философии влекли к себе богословствующих аскетов. Они неотрывно штудировали Оригена. И его полуязыческие гадания о начале мироздания, о предсуществовании души, о душепереселении, об апокатастасисе [ 49 ] с увлечением переживались монахами. Наиболее авторитетными и руководящими центрами таких увлечений были палестинские монастыри Мар-Саба (т. е. св. Саввы) и Новая Лавра в Фекое (Текуа) близ Вифлеема. От этих палестинских монахов-оригенистов на соборе Константинопольского патриарха Мины в 536 г. были представителями Домициан и Феодор Аскида. Оба они в столице проявили свою богословскую интеллигентность и были назначены на выдающиеся епископские кафедры: Домициан — на Анкирскую, а Феодор Аскида — на Кесарие-Каппадокийскую. Как полезные помощники по церковному управлению, оба они даже и не были посланы на свои места, а остались в столице. Особым доверием у самого императора Юстиниана пользовался Феодор Аскида. |
| Григория, просветителя Армении, употреблялась в Армянской церкви Иерусалимская литургия (св. Иакова, по мнению некоторых употреблявшаяся и в Кесарие-Каппадокийской митрополии), несколько видоизмененная св. Григорием 494 . Затем, когда появились литургии свт. Василия Великого и Иоанна Златоуста , отцы и учители Армянской церкви – Исаак Великий, Месроп, Куд и Иоанн Мантагуни – переделали эту литургию применительно к поименованным литургиям, заимствовав из них некоторые молитвы и другие частности 495 . К сожалению, эти предания оставляют нас в совершенном неведении насчет распределения общего труда между всеми поименованными выше соучастниками в нем и таким образом делают для нас невозможными определить, какая часть в этом труде принадлежала каждому из соучастников. Но уже самая продолжительность этого общего труда, преемственно тянувшегося в продолжение целых восьмидесяти лет, показывает, что он имел тот именно эклектический характер, который мы ему приписываем. Если бы речь шла о простой замене прежней литургии новой, то, очевидно, не было бы нужды в таких длинных и преемственных работах над ее текстом. Эти работы могли быть уместными лишь при постепенном приспособлении текста новой литургии к тексту старой 496 . Правда, все вопросы, касающиеся отношения древней армянской литургии к литургии свт. Иоанна Златоуста во время, о котором речь, весьма удовлетворительно могли бы быть решены и без помощи преданий Армянской церкви, если бы сохранились до нашего времени подлинные списки литургий свтт. Василия и Иоанна Златоуста в том виде, в каком вышли они из их рук, равно как списки армянской литургии с теми последовательными поправками, какие были сделаны в ее тексте упомянутыми отцами и учителями Армянской церкви с целью сближения с текстами означенных литургий: тогда через простое сличение всех этих текстов одного с другим весьма легко было бы определить, кем, что и в каких размерах заимствовано было из литургий свтт. Василия и Иоанна Златоуста в армянскую литургию и в какой окончательной редакции явилась она в конце этих работ. |
| Даже Евсевий Дорилейский смутился и предложил отказаться от попытки провести на соборе какое-нибудь вероопределение. Собор явно переживал кризис, подобный кризисам трех предшествовавших вселенских соборов. И вот тут, как и тогда, сказалась спасительная роль опеки над ним государственной власти [ 38 ]. Государственные председатели, после срочного сношения с Двором, поставили собор перед ультиматумом: или собор вотирует вероопределение, или он распускается и переносится на Запад. Пришлось присмиреть и понизить тон. Но все-таки раздались характерные возгласы: «Что же! И разойдемся, если наш проект не нравится! Его не хотят несториане! Пусть несториане и идут в свой Рим!» И это выкрикивали иллирийцы, которые административно (вместе с их центром — Фессалоникой) принадлежали в качестве окраинного экзархата к Римскому патриархату! Но география одно, а этнография — другое. Это были эллины по языку и богословию, и духовно они были чужды латинскому Риму, а Рим — им. Чиновники-председатели попробовали было упростить исход собрания сжатым голосованием: кто за Льва и кто за Диоскора? Но это не прошло, да и, по существу, было неточно. Во-первых, Диоскорово богословие — увы! — не разбиралось соборно на суде над ним. Во-вторых, «или — или» было совсем не в этом контрасте, а в контрасте богословий Льва и Кирилла. с томосом папы несогласуемы 12 анафематизмов Кирилла. Но сказать это вслух в тот момент было нельзя, ибо все усилия направлялись на то, чтобы согласовать два по форме несогласуемых богословствования. Оба лица, и Лев и Кирилл, были православны. Но богословствование Кирилла носило в себе формальную дефективность, которая требовала чистки, дезинфекции, а не согласительного проглатывания всеми этой заразы. Volens-nolens надо было вновь в поте лица попробовать сформулировать вероопределение, отчего собор до сих пор так упорно уклонялся. Комиссию для нового проекта составили с расчетом удовлетворить спорящие партии. с римской стороны в нее были зачислены все три легата папы; с греческой же стороны были взяты яркие фигуры (кирилловцы и даже диоскоровцы): Фалассий Кесарие-Каппадокийский, Евсевий Анкирский, сам Аттик Никопольский. |
| Для примирения спорных сторон в придворных кругах придумана была своеобразная мера: признав действительным отлучения как Нестория, так и Кирилла и Мемнона (хотя они исходили от противоположных партий) и удалив их от собора, предложить прочим епископам обсудить недоумения и достигнуть единодушия. С посланием императора такого содержания был командирован в Ефес в начале августа комит Иоанн. Иоанну удалось собрать у себя всех епископов и прочитать (Нестория и Кирилла при этом, после многих споров и шума, пришлось удалить, Мемнон не пришел, сославшись на болезнь) указ императора: названные лица были взяты затем под стражу. Само собой понятно, что подобная мера ни к чему не могла привести. Отцы собора поспешили разъяснить в своем послании ее непоследовательность и просили сами и через посредство константинопольского клира освободить Кирилла и Мемнона из заключения, так как они подверглись ему без всяких оснований. Антиохийцы со своей стороны хотя, по–видимому, не ходатайствовали за Нестория (он был поручен Кандидиану), но примириться с противниками не находили возможным, так как принятые последними анафематизмы Кирилла считали еретическими. По требованию императора они, впрочем, представили теперь исповедание, где говорилось о едином Христе, Господе и Сыне и Пресвятая Дева называлась Богородицей; но это исповедание принималось не всеми. Решено было прибегнуть к другой мере. Объявленным через комита Иоанна декретом император повелевал каждой стороне выбрать по восемь делегатов и прислать в Константинополь для диспута в его присутствии; потом местом собрания назначен был Халкидон (из опасения волнений со стороны монахов). В состав делегации от православных вошли: легаты папы Филипп и Аркадий, Ювеналий, Флавиан Филиппийский, Фирм Кесарие–Каппадокийский, Феодот Анкирский, Акакий Мелитинский, Евоптий Птолемаидский (в Африке). От восточных были избраны: Иоанн Антиохийский, Иоанн Дамасский, Имерий Никомидийский, Павел Эмесский, Макарий Лаодикийский, Апрингий Халкидонский, Феодорит Киррский и Элладий Птолемаидский (в Финикии). Первым дана была от избравших их письменная инструкция — требовать анафематствования Нестория и его учения и освобождения Кирилла и Мемнона; вторым было внушено добиваться осуждения анафематизмов Кирилла. Совещания начались после 11 сентября; было до пяти конференций, но подробности о них мало известны. Каждая сторона, во всяком случае, оставалась при своем мнении. Восточные при этом могли убедиться, что император уже не хочет и слышать о Несторий, которому еще 3 сентября приказано было удалиться на покой. Но и Кирилл пока находился в заключении, и его собора император не признавал Вселенским. |
| До этого времени власть этого епископа в качестве высшего иерарха была не очень сильна; но после этого определения область его влияния расширилась, и самое влияние его стало решительнее. Патриархат Антиохийский впоследствии был очень широк, он обнимал Сирию, Финикию, Киликию, Аравию, Месопотамию, 375 даже страны вне Римской империи: Персию и Мидию. Итак, патриархи римский, александрийский и антиохийский глухо и неясно утверждаются в своих правах на Первом Вселенском соборе в шестом правиле потому, что каждый из них de facto уже до сего времени был патриархом или, точнее сказать, обладал патриаршей властью. Собор этот только указывает и перечисляет уже сложившиеся патриаршества. Этим правилом, собственно, и ограничивается все церковное законодательство относительно этих патриаршеств. Но собор Никейский такие высокие права, какие приписывались епископам римскому, александрийскому и антиохийскому, приписывал ни одним этим иерархам. Подобно им, на том же Никейском соборе предназначены к таким же правам и некоторые другие иерархи, которые, однако, не были в своей последующей судьбе так счастливы, как вышеуказанные иерархи. Именно на соборе Никейском в 6-м правиле после исчисления влиятельнейших иерархов – римского, александрийского и антиохийского, замечено было: «и в иных областях да сохраняются преимущества церквей». Какие это церкви – собор прямо не упоминает, но нет сомнения, что этим церквам предназначались такие же права, какие принадлежали и епископам Рима, Александрии и Антиохии, т. е. права патриаршие. Какие же это были церкви или кафедры? Разрешить вопрос нам помогают правила II Вселенского собора. Собор этот в правиле 2-м приводит то же шестое правило Никейское, но с некоторыми дополнениями и пояснениями. 376 Отсюда мы видим, что не упомянутыми прямо в шестом Никейском правиле, но подразумеваемыми здесь кафедрами патриаршими были: Эфесская с Азийским округом, в тогдашнем узком смысле слова (Азия), Кесарие-Каппадокийская с Понтийским округом и Ираклия во Фракии. |
| Душа составляет, чудно привязанную Божественным Художником к телу силу, которая, простираясь до самых оконечностей его, наиболее отдаленные между собою части тела, приводит в одно согласие и общение, а также, сообщает им свою жизнь; тело же, по отношенною к душе, есть ни что иное, как ее жилище, или, как бы, колесница, данная ей Творцом для прохождения жизненного поприща при полном их взаимном сочувствии друг другу. Ибо, как тело принимает жизнь (испытывает на себе влияние) от души, так и душа принимает болезненные ощущения от тела (Беседа на слова: внемли себе). Древним учителям Церкви не трудно было разрешать и те недоумения, которые, обычно, вызывались (и вызываются ныне) у сторонников материализма на основании ненормальных, или неправильных проявлений души во время, определенного рода, состояний тела, например, во время опьянения, обморока, умопомешательства и т. п. Душа, – рассуждает Исидор Пелусиот (подвизавшийся на горе, близ г. Пелусия – при одном из рукавов Нила, ученик святителя Иоанна Златоуста ), – уподобляется в это время кормчему, застигнутому морским волнением, или утопающему, который уносится туда, куда гонит его волна. Но это показывает не то, что душа не бессмертна, а только то, что имеются препятствия для ее деятельности. Ибо, и наилучший музыкант не в состоянии сыграть стройной песни, если будет расстроена лира или, если бы он упал в море (in lib. IV Epist. 125; ср. Феодорит Epitom. div. decret. с. 9 de anima). По Тертуллиану – всеобщая вера в бессмертие души выражается и в, разного рода, поминовениях умерших (De testim.anim. n 4). Вообще же, по воззрению древних учителей, хотя бессмертие души человеческой имеет свои задатки в самой природе души, но, в последнем своем основании, утверждается в Боге, в отношении к Которому душа, как носительница Его образа, стоит в самой близкой, внутренней связи и зависимости. Святитель Василий Великий Святитель Василий Великий , архиепископ Кесарие-Каппадокийский, родился около 330 г. в Кесарии, главном городе Каппадокии, от Василия и Еммелии, славившихся и христианским благочестием, и заслугами предков, и богатством. |
| Его сочинения носят отпечаток борьбы с арианством. Св. Василий Вел., архиеп. кесарие-каппадокийский, был родом из Кесарии, главного города Каппадокии и происходил из семейства, славившегося и христианским благочестием, и заслугами предков, и богатством. Первые годы своей жизни Василий провел у благочестивой бабки своей Макрины, а первые уроки в науках слушал у отца своего, потом учился в самой Кесарии, месте своей родины и будущего служения, дальнейшее же образование получил в Константинополе, у знаменитого ритора Ливания, и, наконец, в Афинах. Возвратившись в родную Кесарию, Василий несколько времени исправлял должность адвоката; затем, приняв крещение, вместе с званием чтеца, он отправился путешествовать в Сирию, Палестину и Египет, где ознакомился с великими образцами отшельнической жизни, а потом и сам удалился для восполнения своего нравственного образования на подвиги иночества в одну понтийскую пустыню. Арианские смуты вызвали св. Василия из его мирного уединения для помощи кесарийскому епископу Евсевию, который посвятил Василия в пресвитера. Особенную услугу св. Василий в пресвитерским сане оказал Каппадокийской области во время страшного голода, когда он силой своего слова заставил богачей отворить житницы их для бедных и сам собирал повсюду последних. По смерти Евсевия, сделавшись его преемником, Василий Вел. продолжал попрежнему назидать своих пасомых ежедневными поучениями, особенно же занялся благоустройством богослужения и самого клира; кроме того, устроил во всей епархии несколько больниц и других благотворительных учреждений для бедных, – словом, был для своей паствы истинным архипастырем и отцом. Не менее деятелен был Василий в заботах об умиротворении церкви вселенской и в борьбе с врагами православия – арианами. Импер. Валент, ревностный арианин, не мог видеть этого равнодушно и всячески старался расположить св. Василия к соединению с арианами. Предварительно он послал к нему префекта Модеста. Но Модест нашел в епископе непоколебимую твердость. Видя, что увещания остаются бесполезными, он стал грозить Василию изгнанием, лишением имущества, мучениями и смертью; но св. Василий спокойно отвечал: «Если можешь, угрожай чем–нибудь другим; изгнания я не боюсь, ибо вся земля Господня; отнять имущество нельзя у того, кто ничего не имеет; муки мне не страшны, ибо верю и надеюсь, что страдания и смерть будут для меня благодеянием, потому что они скорее приведут меня к Господу, для Которого я живу и тружусь». Префект был изумлен. «Никогда никто не говорил со мной так смело», сказал он. «Вероятно, тебе не приходилось говорить с епископом», отвечал св. Василий. |
| игумен Гинд из рода Слкуни: «Они готовы были, свидетельствует Фавст, терпеливо переносить такую (суровую, отшельническую) жизнь во все дни свои, поскольку мир не представлял для них никакой ценности, как написано. Подобно стаям птиц, они жили в отверстиях скал, в каменных пещерах, без имущества и достояния, без присмотра и ухода, вовсе не заботясь о теле. И главой их был святой Гинд, которого все вообще люди Армянской страны называли учителем. Но были среди них и другие ученики, которые уподоблялись своему учителю и были выпестованы им, имена которых были Вачак, Артуйт, Марах. У них был товарищ, Трдат, который при великом первосвященнике Нерсесе был архидиаконом, а после смерти Нерсеса перешёл в разряд пустынников... Своего питомца, молодого Муше, святой Гинд сделал своим сподвижником. У него было ещё много и других учеников ангельского нрава, жития которых рассказать никто не сможет». Кстати, об этом же святитель Григорий Богослов свидетельствует в письме «Увещательное послание к Геллению, о монахах», говоря: «Такой в моей стране воссиявает пред тобою новый сонм, подобный тому, какой произвела Армения ваше отечество, страна, украшающаяся добрыми сынами, как многим превосходящая другие страны, так особенно славная тем, что в ней много не познавших уз супружества!». Здесь должно разуметь Армению Малую, которая была соединена вместе с Понтом и Каппадокией под единое название «Каппадокия», и обращена в римскую провинцию. Монашество среди армян и греков Малой Армении и Понта насадил знаменитый Евстафий († 380), епископ Севастии Армянской, который принёс туда традицию и строй монашеского устроения из Египта, где был наставлен великими египетскими подвижниками. Об армянских же церквах Малой Армении следует сказать, что все они церковно-канонически зависели от той же Кесарие-Каппадокийской митрополии. Епископские кафедры армянских епархий Малой Армении, такие как: Мелитинское, Севастийское, Никопольское и др., были под юрисдикцией архиепископа Кесарийского. Население Малой Армении было смешанным, однако, с превалирующим элементом армянского и греческого этносов. |
| Изобретением армянского письма и переводом книг Свящ. Писания на армян. язык докончено было дело просвещения армян христианством, начатое св. Григорием Просветителем. Теперь армянский народ не был уже в разобщении с Евангелием и творениями великих христианских писателей. Многочисленная школа учеников Исаака и Месропа, после перевода Библии и некоторых богослужебных книг, пересадила на армянскую почву творения знаменитых умов Греции не только христианской, но и языческой. Кроме того многие из этих учеников написали самостоятельные произведения. Таким образом скоро создалась целая армянская литература, которая была образцом для последующих поколений. Произведения армянских писателей V и начала VI в. по красоте и изяществу языка являются в глазах армян неподражаемыми произведениями. Особенно в этом отношении удивляются языку священных книг, классическое совершенство которого настолько велико, что ни одно последующее армянское произведение не могло сравниться в правильности и красоте речи с священными книгами и лишь весьма немногие приближались к ним. V век (а в действительности и VI) в истории армянской литературы считается золотым периодом. С развитием собственной литературы армяне приобрели способность жить, не смешиваясь с своими покорителями, и в самом тяжелом рабстве чувствовать духовную свободу. С другой стороны и персы значительно успокоились ва счет общности веры у армян с греками. Преобразовательная деятельность Исаака коснулась не одного языка богослужения. С помощью Месропа он преобразовал армянскую литургию и дополнил ее несколькими песнопениями; исправил церковные обряды, церковный устав и календарь. Собраный Исааком собор в Вагаршапате утвердил сделанные преобразования и составил шесть трактатов, содержащих правила лучшего епархиального управления 32 . Занятый внутренними делами армянской церкви патриарх Исаак, а с ним и вся армянская церковь долго не принимали прямого участия в общецерковных делах. Другие церкви тоже как бы игнорировали армян. К прежним причинам недовольства армянами, из которых главнейшею было их возмущение против авторитета кесарие-каппадокийского архиепископа, присоединились теперь новые: непринятие требования вселенской церкви относительно празднования Рождества Христова и изгнание греческого языка из школ и богослужения. На третьем вселенском соборе в Ефесе никто из Великой Армении не был – ни Исаак, ни другой какой либо подведомственный ему епископ, и это очевидно потому, что в Армению не было послано приглашение на собор 33 . |
| Лучшим доказательством этого являются подписи происходившего под председательством Кирилла ефесского собора 431 г. 2026 Подписи епископов расположены здесь в строго иерархическом порядке: представители римской кафедры с Кириллом александрийским во главе, затем митрополиты, ряд которых начинается с Фирма кесарие-каппадокийского и оканчивается Донатом никопольским в Эпире, затем следуют подписи простых епископов, расположенных, по-видимому, по старшинству посвящения в епископский сан. Подписи представителей Египта и прилежащих стран помещены среди подписей простых епископов. Подписывались они беспорядочно, не соблюдая провинциального деления Египта, как бы епископы одной церковной провинции. Отсюда заключить о каком-либо преимущественном положении епископов главных городов провинций египетского диэцеза не представляется возможным, так как сначала, например, стоит подпись Гермогена, епископа Ринокурур в Августамнике I, а затем Евсевия, епископа Пелузии, гражданского митрополя той же провинции 2027 , или сначала Ираклия, епископа г. Талиафы в Аркадии, а затем Петра оксирихского и т. д. Все это, по нашему крайнему разумению, свидетельствует о том, что во времена Кирилла даже епископско-митрополичье устройство по провинциям или вовсе не было еще проведено или на него не обращалось строгого внимания, а Египет с прилежащими странами по-прежнему рассматривался единой митрополичьей областью александрийского епископа. Стал ли более настойчиво проводить это епископско-митрополичье устройство Кирилл в видах возвеличения своей собственной власти после возвращения своего из Ефеса или это сделано было Диоскором, это вопрос, которого мы, ввиду полного отсутствия источников, разрешить не можем, как не в состоянии утвердительно сказать, совпадали ли церковные провинции, находившиеся в поле зрения епископа-митрополита с гражданскими провинциями. Во всяком случае, сакра Феодосия II предписывает Диоскору александрийскому «взявши с собою десять почтеннейших епископов-митрополитов из своего округа и десять других святых епископов, известных умом и жизнью и перед всеми славных справедливостью, знанием чистой и честной веры и учительством, поспешит без замедления прибыть в Ефес, митрополию Азии» 2028 . Из этой сакры явствует, что в половине V века в египетском диэцезе должно было бы быть десять церковных провинций с епископами-митрополитами во главе. Если это так, то мы должны констатировать 1) несовпадение гражданских и церковных провинций в это время, 2) несовпадение гражданских метрополей с церковными митрополиями и 3) нетождественность также и в это время обыкновенной митрополичьей власти с властью египетских епископов-митрополитов. Для нас это делается совершенно очевидным из дошедших подписей участников разбойничьего собора 2029 . |
|
|
