| Источниками для изучения предполагаемой Несторовой Летописи служат – Повесть врем. лет и Печерский Патерик. В повести вр. л. Сказание читается под 1051 годом 79 , Слово о первых черноризцах Печерских – под 1074, а о перенесении мощей – под 1091-м. Что касается Печерск. Патерика, то в (первоначальной) основной его редакции, как увидим после, читается одна только летописная статья – Слово о первых черноризцах Печерских, в том виде, в каком она сохранилась и в Повести вр. л. Сказания о начале Печерск. монастыре нет и в некоторых списках Арсениевской редакции Патерика, напр. Берсеньевском 80 и Казанск. дух. Академии 81 ; за то в других 82 оно читается с тою особенностью, что в тексте, как мы уже упоминали, нет слов «к нему же и аз придох».., после: « едосїеви же живущу в монастыри... и пріимающу всякого приходящааго к немоу»... Не целиком вошло в эту редакцию Патерика и Слово о первых черноризцах Печерск.: в одних рукописях 83 находим рассказ о Дамиане и Иеремии, а в других – только о Дамиане 84 . Наибольший интерес при изучении Несторовой Летописи представляют Кассиановския редакции Печерск. Патерика: первая и вторая. Последняя имеет целый ряд характерных особенностей и по сравнению с первой. Она же легла в основу всех позднейших изводов Печерск. Патерика: Иосифа Тризны 85 , Каллистрата Холошевского 86 , Сильвестра Коссова и славянских печатных изданий. Не много исторически–достоверных сведений имеется и о св. Симоне 87 . Постриженник Киево–Печерской обители, он был сначала игуменом Владимирского Рождество–Богородицкого монастыря 88 и духовником великой княгини, супруги Всеволода Юрьевича 89 , а потом – епископом Владимирским и Суздальским. Заняв великокняжеский престол, Юрий Всеволодович не пожелал быть в церковной зависимости от Ростова 90 – и в 1214 г. «посла Симона игумена от Рожества пречистыя Богородицы в Киев к Матфею Митрополиту Киевскому и всеа Русси ставитися в епископы в Суздаль и в Володимерь, и поставлен бысть в Суздаль и в Володимерь в епископы» 91 . Через год начались княжеские междоусобия, кончившиеся тем, что Юрий вынужден был удалиться в «Радилов градец», уступив «великое княжение Володимерское и Ростовское» старшему брату Константину Всеволодовичу: помолившись в церкви Пресв. Богородицы и поклонившись праху отца, князь «вниде в суды с епископом Симоном, и со княгинею, и с детми своими, и с людми, и с малою дружиною своею, и пришел вниде в Радилов градец» 92 . |
| Пострижение Н. в монашество тяжело переживали его родственники, дружина, близкие ко двору люди. Среди них был лекарь по имени Петр, родом сириец, к-рый сначала последовал за своим господином в мон-рь, а затем ушел в Киев, где стал лечить больных. Неоднократно бывая в обители, Петр, по просьбе Изяслава и Владимира, советовал Н. не изнурять свое тело безмерным воздержанием и тяжелой работой, поскольку это могло стать причиной преждевременной болезни и скорой смерти. Обращал он внимание своего бывш. господина и на то, что его подвижничество бросает тень на княжеский род: «Кый убо князь се сътвори: ли блаженный отець твой Давыд, или дед твой Святославь?» ( Абрамович. 1991. С. 115). Но эти речи не поколебали решимости Н. продолжить подвижничество в стенах мон-ря. Все свои надежды святой возложил на Бога. Всякий раз, когда Петр пытался с помощью приготовленных им лекарств вылечить заболевшего Н., он чудесным образом выздоравливал, прежде чем лекарь появлялся в обители. Однажды Петр тяжело заболел. Вопреки наказу Н. он принял лекарство и едва не умер, но исцелился благодаря молитве святого. В следующий раз сириец внял его совету отказаться от лечения, и через 3 дня недуг отступил. После этого Н. призвал к себе Петра и велел ему принять монашество, а затем сообщил о своей смерти через 3 месяца. Сириец был искренне потрясен известием о скорой кончине бывш. господина. Вместе они направились в «пещеру» - монастырский некрополь, где Н. выкопал могилу и спросил: «Кто наю паче възлюбит гроб сий?» Петр стал просить уступить ему право 1-му покинуть этот мир, на что получил от Н. ответ: «Буди тобе, яко же хощеши» (Там же. С. 117). После пострижения Петр 3 месяца провел в покаянии, а затем преставился. Согласно показанию патерика, его смерть произошла в то время, когда Н. еще не имел собственной кельи, а его монашеский стаж, по сведениям Арсеньевской редакции, составлял 5 лет (по сведениям Кассиановской редакции - 6 лет). После кончины Петра Н. прожил в мон-ре еще 30 лет. Узнав о его преставлении, чуть ли не все жители Киева хотели проститься с пользовавшимся их уважением и любовью подвижником. Изяслав Давидович попросил игумена передать ему личные вещи Н.: параман с изображением креста, подушку и подставку для ног. Эти предметы, как священные реликвии, князь бережно хранил у себя. |
| После работ А.А. Шахматова и Д.И. Абрамовича , отличающихся обстоятельностью и глубиной подхода к решению проблем, связанных с историей текста Патерика, памятник редко становился предметом специального текстологического изучения 500 . Однако очевидно, что возросшее почти вдвое количество списков Патерика, известных к настоящему времени, требует возвращения к исходным позициям в исследовании памятника, к уточнению и пересмотру отдельных звеньев в схеме движения состава и принципов внутренней организации сборника, построенной нашими предшественниками. Киево-Печерский патерик принадлежит к уникальным явлениям древнерусской литературы. Процесс формирования, активного бытования и редактирования памятника проходит через все временное пространство русского средневековья, от одиннадцатого к семнадцатому столетию, и позволяет увидеть за историей текста отдельного произведения закономерности «роста» всей литературы Древней Руси, понять ее неразрывную связь с историческими судьбами народа, творца и носителя духовной культуры. Возникновению в первой трети XIII в. сборника произведений об истории Киево-Печерского монастыря и о его первых подвижниках предшествовал длительный процесс создания монастырского эпоса и его литературной обработки, а также ведения монастырской летописи и ее постепенного перерождения в летопись общерусскую, которой явилась Повесть временных лет. Интенсивная работа по формированию Патерика в ХІ-ХІІІ вв. была вызвана потребностью в отечественном религиозном Олимпе, что подняло бы престиж русского государства и церкви в христианском мире. Активизация редакторской деятельности в XV столетии (создание Арсеньевской, Феодосьевской, Кассиановских редакций) объясняется усилением борьбы за единение страны как непременное условие ее государственной самостоятельности и мощи, стремлением утвердить мысль о преемственности в духовном развитии русского народа. Неоднократное редактирование Патерика в XVII в. было связано с обострением религиозно-политической ситуации в западных областях страны, поэтому новые «справщики» памятника максимально раздвигают границы монастырской истории, включая ее в контекст общерусской. |
| Сведения о святом Леонтии Ростовском довольно разноречивы. Самое древнее находится в послании Симона к Поликарпу, но читается в разных списках послания неодинаково. В одних, по редакции Киево-Печерского Патерика Кассиановской, Симон говорит: «От того Печерскаго монастыря Пречистая Богородица Матере мнози епископи поставлени Быша, якоже от самаго Христа Бога нашего апостоли во всю вселенную послали Быша, и, яко светила светлая, осветиша всю Русскую землю святым крещением. Первый Леонтий, епископ Ростовский, великий святитель, егоже Бог прослави нетлением, и се бысть первый престолник, егоже невернии много мучивше и бивше, и се третий гражанин бысть Руския земля со онема варягома венчася у Христа, егоже ради пострада; Илариона ж митрополита и сам чел еси в житии святаго Антония, яко от того пострижен бысть и тако священства сподоблен; посем же Николае и Ефрем Переславлю, Исаия Ростову», и проч. (Патер. Печерск. Рукопись моей библ. 37 и 124 (24); также Новг. Соф. библ. 502. Л. 86 об. (5)). В других списках, по редакции Патерика Акакиевской, тоже читается: «...Первый Леонтий, епискуп Ростовьский, егоже Бог прослави нетлением, и сь бысть первый престолник, егоже невернии много мучивше, и се гражданин бысть роускаго мира, с онема варягома венчася от Христа, Его ради убиена быста», и проч. (рукоп. Новг. Соф. библ. 503. Л. 132 об. (10)). В третьих списках еще иначе: «Первый Ростовский Леонтий священномученик, его Бог прослави нетлением, и се бысть первопрестольник, его невернии, много мучивше, убиша, и се третий гражанин небесный бысть русскаго мира, с онема варягома венчався от Христа, егоже ради убиен бысть...», и проч. (Памятн. росс. слов. XII в. С. 256 (216); сборн. Новг. Соф. библ. 410. Л. 114 (11)). Из этих выписок видно, а) что Леонтий пострижен в Киево-Печерской обители, б) что он был первый престольник, т. е. первый епископ, не Ростовский, а первый из числа киево-печерских иноков (второй Иларион, третий Николай и т.д.), удостоившийся престола епископского, и в) что, по двум чтениям Симонова свидетельства, Леонтий был только много мучен от неверных, вследствие чего и увенчан от Христа с двумя варягами мучениками, а по третьему чтению, был даже умерщвлен. |
| Многовековая история создания и редактирования Киево-Печерского патерика безмерно усложнила работу историков и литературоведов по выделению ядра, древней основы памятника. В исследовании А.М. Кубарева «О патерике Печерском» история произведения, как сборника определенного литературного содержания, начинается с 1406 г., которым датируется древнейший из известных нам списков Патерика. Однако уже Макарию (Булгакову) удалось доказать, что Арсеньевская редакция (А), которую подробно, правда, по одному «Берсеньевскому» списку, проанализировал А.М. Кубарев, не является древнейшей, так как, кроме основных текстов по истории монастыря и жизни его первых святых, она включает ряд дополнительных текстов. В Патерике редакции А в большинстве случаев опущена назидательная часть посланий Симона и Поликарпа, которая в своем полном виде выступает в более поздних Кассиановских редакциях памятника. Макарий выделил в составе Печерского патерика три основных текста 501 : Послание Симона к Поликарпу, распадающееся на эпистолярную, агиографическую и легендарно-историческую части; Послание Поликарпа к Акиндину (собственно Послание и рассказы о печерских подвижниках); летописное Слово о первых черноризцах печерских. М. А. Викторова к статьям, «составлявшим непременные части патерика», отнесла, помимо перечисленных выше, Житие Феодосия Печерского и все заметки из летописи, касающиеся Киево-Печерского монастыря 502 . Выявление и текстологическое исследование большого количества списков Патерика позволило А.А. Шахматову и Д.И. Абрамовичу в конце XIX – начале XX в. доказать верность позиции, которую занял Макарий в определении архетипа памятника. Необходимость восстановления первоначального вида Печерского патерика ученые мотивировали несовершенством сохранившихся списков древней, или Основной, редакции (О), где состав и расположение дополнительных статей о монастыре и его подвижниках строго не регламентировались, а также наличием поздних вставок в тексте Патерика редакций А и К. Основную редакцию памятника (у А.А. Шахматова – прототип А I ), которая возникла не позднее начала XIV в, и не ранее второй четверти XIII в. и не дошла до нас в своем первоначальном виде, исследователи реконструировали и свели к следующему составу: |
| В статье «Еще об Иакове мнихе» преосв. Макарий разбирал мнения Буткова и Тюрина, с одной стороны, и Погодина, с другой, об Иакове мнихе и в конце концов приходил к такому заключению, что «вопрос о мнихе Иакове нельзя еще считать решенным, пока не сделается известным наибольшее число списков приписываемых ему сочинений» 672 . – В рассуждении «о Феодосие, списателе жития Володимерова», преосв. Макарий, на основании патерика Новгородской Софийской библиотеки XV века, доказывал, что инок Феодосий, упомянувший о себе в слове о крещении св. Владимира, был не сочинитель, а переписчик. Слово о Владимире он выписал из летописи Несторовой, а другие слова из посланий св. Симона и Поликарпа, св. Кирилла Туровского , Климента, еп. болгарского 673 . В рассуждении «О преп. Феодосие Печерском , как писателе» преосв. Макарий сначала разделял все сочинения великого Печерского игумена на 4 разряда (поучение к народу, инокам Киево-Печерским и в. к. Изяславу и две молитвы) и затем кратко характеризовал каждый из этих родов 674 . – Далее, в четвертом из названных нами сочинений преосв. Макарий делает подробное критическое обозрение всех древнейших редакций Киево-Печерского патерика и приходит к такому заключению. Патерик Печерский не есть сочинение одного автора. Ни Нестор, ни Симон, ни Поликарп не написали патерика. Первый только составил житие преп. Феодосия и поместил в своей летописи некоторые сказания о подвижниках Печерских. Второй написал свое послание к частному лицу, где в назидание ему упомянул о некоторых подвижниках Печерских. Третий хотя и предназначал свое послание для чтения всей братии Печерской обители, но рассказывал также только о некоторых Печерских подвижниках и делал обращение к частному лицу. Из этих отдельных сочинений составился общий патерик разных редакций, из коих древнейшие следующие: Арсениевская, Феодосиевская, Ананиевская и Кассиановская 675 . Наконец, в исследовании «О св. Кирилле, епископе Туровском, как писателе» преосв. Макарий сначала делал обозрение по возможности всех известных сочинений св. Кирилла как печатных, так и рукописных, затем определял, какие сочинения его не дошли до нас и какие несправедливо ему приписываются и, в заключение, показывал отличительные свойства подлинных его произведений со стороны содержания, духа и изложения 676 . |
| Одною из «повестей» служило почти дословно переписанное Варлаамом из Печерского патерика сказание о Нифонте. Известно, что это сказание принадлежит к числу прибавочных статей патерика, входящих не во все его списки. Можно проследить его библиографическую историю. В списках первой Кассиаповской редакции патерика, составленной в 4460 г., пет этого сказания; по в конце патерика встречаемт, ряд летописных известий о Печерском монастыре, в том числе и известие о Нифонте 370 . Здесь читаема, о пострижении кн. Святоши в 1106 г., о вписати в синодик имени преп, Феодосия в 1108, о смерти Нифонта в Печерском монастыре в 1156 с рассказом о его предсмертном видении, наконец, о смерти печерского архимандрита Поликарпа в 1182 и о избрании попа Василия на его место 371 . Первые два известия принадлежат еще начальному печерскому летописцу и показывают, откуда взяты остальные: они записаны в монастыре и из его записок перенесены как в Киевский летописный свод, так и в Кассиановскую редакцию патерика. На такое происхождение известия о Нифонте указывает и его состав: оно говорит сначала о приезде Нифонта в Киев и о смерти его, потом передаст рассказ Нифонта о его предсмертном видении, далее краткую характеристику епископа и наконец один эпизод из его жизни о борьбе с Климом. Во второй Кассиановской редакции пятерика, составленной в 1462 году, эта летописная записка о Нифонте была обработана в особое сказание, в котором части ее приведены в порядок и которое получило в патерике место совершенно не по праву между сказанием Нестора о первых печерских черноризцах и посланием епископа Симона к Поликарпу 372 . Это сказание и заимствовал из патерика Варлаам, вставив в него известие о смерти и обретении мощей современника Нифонтова, кн. Всеволода Мстиславича, о построении Нифонтом Мирожского монастыря и послание патриарха к Нифонту. Известие о Всеволоде Варлаам взял из своей биографии этого князя; источник остальных прибавок угадать трудно, если им не было изустное предание Мирожского монастыря. |
| Cедмица.RU Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия» По Благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Литаврин Г.Г. Киево-Печерский патерик о работорговцах-иудеях в Херсоне и о мученичестве Евстратия Постника Приводится по изданию: Литаврин Г.Г. Византия и славяне: (Сборник статей). СПб.: Алетейя, 2001. С. 478-495. Резюме данной статьи было опубликовано в качестве тезисов для XII чтений памяти В. Д. Королюка: Славяне и их соседи. Еврейское население Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы: средние века — начало нового времени. Сб. тезисов. М., 1993, с. 58-61. «Слово» 16-е Киево-Печерского патерика посвящено мученичеству черноризца монастыря Евстратия Постника, принявшего смерть в Херсоне (Корсуни), согласно церковной традиции, на Пасху 28 марта 1097 г. Даже беглого прочтения «Слова» достаточно, чтобы убедиться в том, что оно, как и любой другой агиографический памятник, наряду с легендарными мотивами, содержит свидетельства, представляющиеся вполне реалистичными. Более того: если проверка на достоверность этих свидетельств даст положительные результаты, повествование о Евстратии позволит существенно расширить представления о характере международных отношений в Северном Причерноморье, сложившихся в конце XI в. между византийскими владениями в Крыму, Древней Русью, половцами и самим Константинополем. «Слово» 16-е относительно коротко. Целесообразно поэтому пересказать его полностью (по Кассиановской редакции), сократив лишь самое несущественное и процитировав только те места, которые важны для целей данной статьи. Некий киевлянин пришел в Киево-Печерский монастырь, раздав предварительно свое имущество убогим. Пострижен он был под монашеским именем Евстратий. С самого начала его отличали самоотверженный труд на благо обители, готовность оказывать всем помощь и необычная способность переносить тяготы постов, которым он подвергал себя добровольно. (Отсюда и прозвище Евстратия — Постник). |
| Каково было состояние и динамика развития православной книжности украинско-белорусских земель в XV–XVI вв.? Митрополит Макарий, говоря, правда, только о второй половине XV в., отмечал, что мы не находим «никаких следов оригинальной духовной литературы» в Литовской митрополии этого времени, если не считать письма митрополита Мисаила к Сиксту IV и послания не принятого в Литве митрополита Спиридона к пастве 144 . М.С. Грушевский подчеркивал контраст между украинской культурой эпохи «первого национального возрождения» (приблизительно 1580–1610 гг.) и предшествующим периодом, который виделся ему «бесплодной порожней пустыней». Отмечая расцвет византийской книжной культуры на славянской почве в XIV–XV вв., он отмечал, однако, что в целом на Украине это движение не отразилось так сильно и не оставило таких глубоких следов, как в московских землях 145 . Современные исследователи подчеркивают, однако, большое культурное значение некоторых других памятников книжности этого времени. Так, Ю. Пелешенко, признавая ограниченность второго южнославянского влияния на Украину, придает большое значение таким памятникам, как «Похвала князю Витовту» (1428–1430); две т.н. кассиановские редакции Киево-Печерского патерика; новая редакция Четьих Миней 1489 г., переписанная в Белоруссии; украинско-белорусский перевод ирландской повести про Таудала-лицаря 146 . Кроме того, сегодня много лучше, чем прежде (хотя еще далеко не достаточно), изучен рукописный фонд украинско-белорусской книжности второй половины XV в. Но все-таки общая картина состояния украинско-белорусской книжной культуры второй половины XV – первой половины XVI в. от этого существенно не переменилась. О типичном составе монастырских библиотек этого времени некоторое представление дает опись имущества Слуцкого Троицкого монастыря (1494 г.), в которой перечислены и хранившиеся там книги. «А книг: Правила Великие, Устав, Соборник Постный, Соборник Годовый, Соборник Жития Святых, Зморагд, Потребники два, Служебники три, Дорофей, Ефрем, Никон, Феодор Студит , Апокалипсия, Григорей Синаит, Псалтыря в десть, Часословец» 147 . |
| Первые два известия принадлежат еще начальному печерскому летописцу и показывают, откуда взяты остальные: они записаны в монастыре и из его записок перенесены как в Киевский летописный свод, так и в Кассиановскую редакцию патерика. На такое происхождение известия о Нифонте указывает и его состав: оно говорит снач;па о приезде Нифонта в Киев и о смерти его, потом передает рассказ Нифонта о его предсмертном видении, далее краткую характеристику епископа и, наконец, один эпизод из его жизни – о борьбе с Климом. Во второй Кассиановской редакции патерика, составленной в 1462 году, эта летописная записка о Нифонте была обработана в особое сказание, в котором части ее приведены в порядок и которое получило в патерике место совершенно не по праву между сказанием Нестора о первых печерских черноризцах и посланием епископа Симона к Поликарпу 373 . Это сказание и заимствовал из патерика Варлаам, вставив в него известие о смерти и обретении мощей современника Нифонтова, кн. Всеволода Мстиславича, о построении Нифонтом Мирожского монастыря и послание патриарха к Нифонту. Известие о Всеволоде Варлаам взял из своей биографии этого князя; источник остальных прибавок угадать трудно, если им не было изустное предание Мирожского монастыря. Послание патриарха, может быть, сочинено самим биографом; но нет основания отвергать известие о киевском происхождении Нифонта, тем более что мнение, считающее его греком, есть догадка, не имеющая достаточной опоры 374 . Не встречаем в житии ни одной черты, по которой можно было бы заключить, что биограф пользовался летописью. Минеи Макария сохранили житие полоцкой княжны св. Евфросинии. По составу и литературному характеру оно напоминает риторические жития XV-XVI века; но живость и обилие биографических черт вместе с остатками старинного языка заставляет предполагать у биографа какой-нибудь более древний источник 375 . Биографическая письменность, возбужденная в Новгороде архиепископом Макарием, продолжалась и по отъезде его в Москву как в центре, так и в пустынных монастырях новгородской епархии. В 1545 году, 12 лет спустя по смерти Александра Свирского , игумен его монастыря Иродион, по внушению Макария и архиепископа Феодосия, описал жизнь своего учителя. Постриженник Александра, ставший иеромонахом еще при жизни его, биограф знал об основании монастыря и о прежней жизни святого по рассказам самого Александра и его первых сподвижников. Такие источники внушают доверие к его обширному и обильному любопытными подробностями труду. |
|
|
