| В результате все созданное подобным образом, хотя и находится в зависимости от пространственно-временного каркаса видимого мира, но, воспроизводя параметры иного, молитвенного времени – пространства, выводит человека за пределы всего чувственновоспринимаемого и умопостигаемого, являя собой символ того сверхчувственного и сверхмыслимого состояния, о чем сказано в Писании: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» ( 1Кор. 2, 9 ). Подобно тому, как инородное тело, попавшее в живую раковину, становится центром образования жемчужины, так и чисто духовное творение Иисусовой молитвы, оказавшись в психофизическом мире, образует вокруг себя жемчужину церковной культуры, которая представляет собой живой, осязаемый символ состояния, упомянутого в Писании, и одним из составляющих компонентов которой является богослужебное пение Московской Руси. То, что Иисусова молитва есть необходимое условие и основание богослужебной певческой системы, было подмечено еще преподобным Григорием Синаитом , которому принадлежат следующие слова: «Надлежит, по образу жизни нашей, Ангельскому быть и пению нашему, а не плотскому. Гласное пение [то есть пение, производимое голосом. – В.М.] есть указание на вопль умный внутри» 13 . Называя Иисусову молитву умным воплем, преподобный Григорий Синаит подчеркивает тот факт, что истинная молитва должна быть воплем к Богу или таким призыванием Бога, которое осуществлялось бы с максимальным напряжением всех человеческих сил. Однако, поскольку Бог есть Дух, то и вопль этот должен быть не телесным, но духовным, или умным воплем, и направлен не во вне, а внутрь, ибо встреча с Богом происходит в глубинах человеческого существа. Пение, воспроизводимое голосом и воспринимаемое слухом, должно являться лишь обозначением или указанием на наличие этого неслышимого вопля, производимого внутри. Там же, где нет Иисусовой молитвы, где нет умного вопля, нет надобности и во внешнем указании на него, и стало быть, пение, не обусловленное молитвой, есть уже не богослужебное пение, но что-то совсем иное. |
| Напевы являлись как пособие к возбуждению сего чувства. Но если сам поющий оставался хладным, если он не старался возбудить в себе соответствующее церковному песнопению настроение; то и его пение было безжизненно, неспособно возгреть душу молящегося с ним в церкви Божией. Вот почему иногда пение старого дьячка с несильным голосом глубже западает в душу и трогает сердце, чем пение артистического хора по всем правилам искусства. Напрасно думают, будто центр тяжести в идеальном церковном пении лежит в красоте и силе голосов и в искусном выполнении всех нотных знаков: в пении мирском, светском это, может быть, и так, но не в пении церковном. Вот почему пение монастырское, простое, всегда нам, православным русским людям, нравится больше, чем пение мирских хоров. Та м больше поет живая душа, чем в этих хорах. Там бывает, что иной певец позволяет себе, под влиянием непосредственного чувства, импровизировать одну-две нотки, и это изменение не только не портит целого, но и придает ему своеобразную красоту. Мне пришлось слышать от благочестивых мирян: “Слыхали мы не раз ваше Троицкое Преславная днесь в исполнении разных хоров на концертах, но нигде оно не производило на нас такого сильного впечатления, как в Троицком соборе в Сергиевой Лавре”. Я тоже скажу, что монастырское пение на подобны меня всегда глубоко трогает, а когда слышу эти подобны в концертном выполнении, то и половины впечатления от них не получаю против того, что в монастыре. Я не враг художественного исполнения церковных песнопений, но мне думается, что концертному пению не место в богослужении, – ему место, если угодно, в концертном зале. Ведь если поступиться принципом и признать, что самое идеальное церковное пение – это концертное, итальянское, то останется один шаг до того, чтобы храм Божий превратился в филармонический зал, а Богослужение – в концерт. Когда я был викарием в Москве, меня пригласили в одну церковь на служение в храмовой праздник. Вся всенощная представляла собою концерт: стихиру пропели только одну, зато в Свете тихий выкрикивали гласы неподобными, стиховну опустили, зато Ныне отпуща- еши 2 исполнили по-театральному, канон не читали, зато Хвалите имя Господне и Отверзу уста распели по каким-то вычурным нотам. |
| Несмотря на много раз издававшиеся высшей церковной властью запреты одновременного исполнения разных частей богослужения разными чтецами и певцами, бесчиние многогласия продолжало еще существовать в продолжение всего XVII в., даже после исключения из пения хомонии и введения нового перевода поющих текстов. Даже в XVIII в. Петр Великий вынужден был решительно ополчиться против этого обычая в своем Духовном регламенте 169 : «Худый и вредный и весьма богопротивный обычай вшел, службы церковныя и молебны во двоегласно и многогласно петь, так что утреня или вечерня, на части разобрана, вдруг от многих певчих и чтецов совершаются. Сие сделалось от лености клира и вошло в обычай, и конечно должно есть перевесть такое богомоление». Успенский считает, что диссонантность демественного пения не была сильнее какофонии многоголосия. При этом нельзя упускать из виду, что партесное пение не сразу сменило строчное, прекратив его существование. Некоторое время строчное пение существовало еще параллельно партесному, наряду с ним продолжало еще существовать и столповое пение, как одноголосное, так и гармонизированное. Столповое пение как уставное, основное пение Русской Православной Церкви, и наряду с ним уставный (для юго-западных певцов) осмогласный киевский роспев нельзя было исключить из практики, ибо на эти осмогласные роспевы опиралось ежедневное богослужение и богослужение тех храмов, где по тем или иным причинам не имелось хора певчих, обученных искусству партеса. Партесное же пение дополнительно к столповому явилось поэтому конкурентом демественному пению. Началась борьба между коренным древнерусским многоголосием, к которому относится и демество, и западным, чуждым партесом – «мусикою». Борьба эта, происходившая сама собой, вследствие сопоставления партеса с древнерусским многоголосием была процессом, который окончился победой партеса и остановкой развития самобытного русского хорового контрапункта – строчного и демественного пения, которые стали забываться и к концу XVIII в. забылись совершенно. |
| Один из списков первого славянского перевода Иерусалимского устава, т. н. ктиторский Типикон Дечанской лавры (1319 г.), также предлагает в возможный великопостный период малое количество тропарей. В марте тропари предлагаются на 9 число, память мучеников Севастийских и 24-26 числа – период празднования Благовещения. В апреле же – до 22 числа включительно – отсутствует указание на тропарь святому, встречается оно только 23 (память вмч. Георгия Победоносца), 25 и 27 числа . В феврале указание на пение тропаря встречается чаще . Следует отметить, что 13 февраля в день памяти прп. Мартиниана рассматриваемый памятник предлагает исполнять тропарь святому только в том случае, если нет Четыредесятницы . В сентябре и октябре отсутствие тропаря святому и указание на пение «Аллилуйя» встречается гораздо реже, чем в рассмотренные весенние месяцы . Аналогично фиксирует богослужебную практику и другой рукописный устав XIV века (ГИМ. Воскр. 9). Так, в марте тропари указаны только на 9 и 25 число (соответственно память мучеников Севастийских и Благовещение); в апреле – только на 23, 25, 27 числа . В сентябре же не встречается четких указаний на пение «Аллилуйя»; в октябре их крайне мало (4, 5, 10, 13, 27, 30 числа) . Стоит отметить указания месяцеслова в другой славянской рукописи того же века (ГИМ. Син. 329). В феврале большую часть дат указано петь тропарь только в том случае, если нет поста. С 25 до 27 числа четко указано пение «Аллилуйя». В марте тропари указаны только на память 40 мучеников Севастийских и праздник Благовещения. В прочие дни по преимуществу указано пение «Аллилуйя». Аналогично и в апреле: пение тропарей указаны только на 23, 27 и 30 числа . В сентябре и октябре рассматриваемая рукопись предлагает малое количество пения «Аллилуйя», в отличие от указанных трех месяцев. Так, в сентябре указание на аллилуйные службы отсутствуют вообще, а в октябре встречаются только 10 раз . В ΧV веке наблюдается аналогичная тенденция по отношению к великопостным памятям святых. Об этом говорит рукопись из собрания Типографской библиотеки (ед. хр. 143). Там не указано тропарей святым на протяжении всего марта за исключением памяти сорока мучеников Севастийских (9 марта), св. Алексия человека Божия (17 марта), прп. Иоанна Лествичника (30 марта) и празднования Благовещения (25 марта). Аналогичную особенность мы встречаем в апреле. Исключение составляют памяти в честь прп. Марии Египетской (1 апреля), мч. Антипы (11 апреля) и вмч. Георгия Победоносца (23 апреля). Характерно, что с 25 апреля начинаются регулярные указания на тропари в честь святых . При этом следует отметить, что в сентябре и октябре рассматриваемого месяцеслова на некоторые дни указано пение тропаря (за исключением 10-12, 17-19 сентября, 4, 5, 8, 10, 13, 15, 17, 19, 27, 28, 30 октября) . |
| О.Д. Лада Скачать epub pdf Церковное пение и церковная музыка. И. Гарднер «Что вы любите слушать пение в церкви, тут нет ничего укорного, разве только вы ограничиваетесь одним наслаждением, забывая о Боге и всем Божеском. Не услаждение укорно, а то, что забывается при сем Бог и Божие. Если будете мыслью проходить все поемое и читаемое в церкви, то не томитесь, а напротив почувствуете, когда кончится обедня,.. как скоро отошла служба» Свт. Феофан Затворник (Собрание писем, т. 6). Эти два выражения – “церковное пение” и “церковная музыка” – постоянно и в речи, и в литературе, употребляются параллельно, а иногда и одно вместо другого. На партитуре хорового произведения, предназначенного для исполнения во время богослужения, стоит неизменно: “музыка такого-то”. И когда в отношении богослужебного пения употребляется выражение “музыка”, то имеется в виду пение более или менее правильно организо-ванного хора, сопровождающего богослужение пением песнопений, написанных для хора по правилам музыкальной науки о композиции, а, следовательно, подчиняющимся общеустановленным для всякой музыки законам гармонии, контрапункта, учения о формах. Во времена Екатерины Великой было даже принято выражение: “Обедня с музыкой” – то есть с пением хора, исполняющего композиции тогдашних славных маэстро; Галуппи, Сарти, Бортнянского и их последователей, – в противоположность пению дьячков, певших так называемое уставное, не сочиненное по правилам общей музыкальной науки, издревле установленное пение. И то, и другое пение исполнялось, однако, во время богослужения в храме. Уже тогдашние современники противопоставляли “музыку” и “церковное пение”, несмотря на то, что оба эти рода пения, определяемые двумя различными терминами, раздавались в храме и составляли, таким образом, принадлежность богослужения. Взгляд на хоровое церковное пение как на музыку присущ и в наши дни многим регентам. Совсем недавно рассказывала мне одна видная участница известного в Париже хора Ф. С. Поторжинского, как на одной из спевок хор разучивал Отче наш . Поторжинский дал хору вступление, некоторые певцы при первом же аккорде ясно произнесли: “Отче наш…”. Поторжинский остановил хор и нервно спросил: “Кто сказал “Отче наш”? Не нужно слов: музыку, музыку дайте, аккорд!.. Слова – ерунда, только музыку – волны, волны”… |
| Исполнение в древности . Благодаря шестопсалмию, как впоследствии кафизмам, начало нашей утрени по тону своему вполне отвечает характеру всего древнего пения, которое было, как синагогальное еврейское, по преимуществу речитативным (Вступ. гл., 20, 155). Вообще «в первые века, когда в жилах верных кипела еще излитая за них Кровь Христа, псалмы пелись с таким умеренным изгибом голоса, что пение было похоже более на чтение, чем на пение. Остаток такого пения в Западной Церкви — пение in directum, которое по временам сменяет пение антифонное с модуляциями голоса». Особенно долго такой характер удерживало пение на ночной службе: по правилам Исидора Севильского, ноктурны читались, а утреня (Laudes) пелась, «чтобы услада разнообразия прогоняла усталость» [ 557 ]. Таким образом, шестопсалмие по исполнению наиболее верно старине. Впрочем, такое пение для шестопсалмия предполагают, как увидим, только древнейшие Студийские уставы; Иерусалимские же уставы первоначально, по-видимому, хотели более торжественного пения для него. За это говорит сохранившееся доселе повторение в конце каждого псалма наиболее важного места из него; это повторение совершенно аналогично антифону на римско-католическом богослужении, с той, впрочем, разницей, что антифон там не только заключает псалом, но и предпосылается ему (в усеченном виде). Так как шестопсалмие возникло тогда уже, когда почти всюду оставлено было повторение антифона за каждым стихом псалма, то это повторяющееся в конце псалма место его едва ли предназначалось для пения за каждым стихом псалма, а играло только такую роль, как нынешний римский антифон. В житии прп. Саввы рассказывается, что он однажды ночью услышал в келии одного св. старца пение (оказавшееся чудесным) псалмов как бы большим собранием и со сладкогласным исполнением (μετ μλους ηδυφωνου) одного стиха из псалма (41, 5) и думал, что совершается утреня (κανν) [ 558 ]. Студийский устав о шестопсалмии: на возглас «Слава Святей» «людие рекше аминь абие начинают пети 6 псалм; поють же с умилением сердця со страхомь со всем доброчиньством, не кликомь, но тольмы гласяще, ельма малы что слышати (едва слышно), ни изминующе друг друга псалм, но стихи сия отдающе, и многом к сим творяще промышление, яко до скончания 6 псалм протязание (потягивание, зевоту) и кашьль удержяти, присно же внимати, яко да согласнии на стороне будут параномареви, по среде церкви стоящю» [ 559 ] (сообразоваться в пении всем с параномарем, который для этого стоит среди церкви). |
| Какой же порядок пения был принят в Древней Церкви? Об этом имеются следующие сведения: 1. Пение было общенародное – пели все, собравшиеся на молитву. Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Жены и мужи, старцы и юноши различны полом и возрастем, но не различных по отношению к пению, потому что Дух Святый, соединяя голоса каждого, из всех устрояет одну мелодию». В Апостольских постановлениях указывается еще более конкретно: «При общественном богослужении, на возглашение диакона народ… восклицает: Господи, помилуй!». В древних литургиях (ап. Иакова) на возгласы священнослужителя народу указано отвечать «аминь», «и духови твоему». А победную песнь «Свят, Свят, Свят» верующие приглашаются петь особенно громогласно. 2. Пение одиночное — пел только один певец, а все прочие молча слушали. С этой целью была установлена особая степень «певцов» в клире. Такое пение было распространено у египетских пустынников. В IV веке Лаодикийским Собором (365) было установлено, чтобы вместо всего собрания пели только избранные, способные певцы (правило 15е). Это объяснялось, вероятно, тем, что пение всего собрания звучало нестройно и неблагозвучно. Ведь к этому времени число священных песней значительно увеличилось, а люди, между тем, уже не так усердно посещали храм, как это было у первых христиан. Многие плохо знали священные песнопения, тем самым мешая умеющим петь как следует. Еще один способ пения, широко распространившийся к IV веку, ввел в церковное употребление священномученик Игнатий Богоносец , епископ Антиохийский (+107), по образцу слышанного им пения ангелов. Это пение антифонное, когда пели попеременно два хора. Этот способ и тогда и доныне употребляется в высокоторжественных случаях — на праздничном служении в больших соборах и монастырях. После прекращения гонений христианское богослужение, совершаемое теперь открыто, становится более сложным, чинным и торжественным. Естественно, что и церковное пение отражает эти изменения. То, что подлежало ранее всенародному исполнению, переходит к специально обученным певцам. Стали образовываться отдельные хоры или лики правого и левого клиросов. Для пения потребовались книги – количество песнопений постоянно увеличивалось, знать и петь все наизусть стало невозможно. Да и само пение уклонилось от былой простоты, стало более искусным и изысканным. Достаточно умеренная вначале, эта изысканность со временем получила оттенок мирской свободы и даже театральности. В церковное богослужение мало-помалу стали проникать и такие мелодии, которые можно было услышать в театрах и на зрелищах. Происходило обмирщение и порча стиля, утрачивалась целомудренная чистота и строгость апостольских времен. Отцы Церкви сурово укоряли за это церковных певцов. Св. Климент Александрийский писал: |
| Пение массы всегда более тяжеловесно, более медленно, нежели пение немногих певцов, а тем более – нежели пение обученного, организованного хора. Многие мелодические тонкости (как, например, дополнительные ноты или мелкие проходящие звуки) выравниваются при пении массы, выравниваются и получают прекрасное звучание параллельные квинты 864 и другие запрещенные последовательности; при пении массы, они как бы сами собой разумеются. О гармонической чистоте аккордов при пении массы, понятно, не приходится говорить: поют как могут, не думая о музыкальной отшлифованности, совершают богослужение пением, а не «украшают» его для развлечения «публики» или для того, чтобы щегольнуть искусством. Для руководства общенародным пением (сначала – в виде опыта) был основан в Москве особый курс для головщиков 865 , которые могли бы руководить общим пением. Это руководство выражалось в том, что опытный певец с верным, ясным и крепким голосом начинал пение. Как только присутствовавшие узнавали знакомые им напевы, они присоединялись к пению головщика, который движениями руки указывал народу направление мелодической линии данного напева и конца фраз, а иногда, когда чувствовал уверенность поющих, вообще не давал рукой знаков. Это была своего рода естественная, скорее инстинктивная, хирономия (о хирономии говорилось у нас в 7-й гл., 1 тома, в разделе «хирономия») 866 . Обычно руководитель-головщик совмещал в одном лице и канонарха. Особую энергию в распространении общенародного пения богослужений проявило в Москве Братство св. Петра, Алексия и Ионы. Оно устроило курс головщиков, и 27 августа в Чудовом монастыре состоялись экзамены для прошедших курс головщиков. И в других местах России с успехом прививалось общенародное пение 867 , но оно не вытесняло церковного пения, исполняемого организованными и обученными хорами. Общенародное пение богослужений далеко не было повсеместным, и только в весьма немногих приходах целые богослужения исполнялись всенародным пением, и то – главным образом ранние литургии в каком-либо из пределов храма , тогда как во время поздней литургии, совершавшейся в главном храме на главном престоле, всегда пел профессиональный, организованный хор певчих 868 . |
| 15, 23–25): в пение церковное вводились элементы пения театрального 5 ; то же и при Иоанне случалось. В обличение непристойного пения Златоуст обращает слово свое к певцам: «Несчастный бедняк! (нескромный певец) тебе бы надлежало с трепетом и благоговением повторять ангельское славословие, а ты вводишь в церковь обычаи плясунов, махая руками, топая ногою, двигаясь всем телом». В пресечение сего же для певчих императрицей дан был особый учитель, хороначальник, который, конечно, не без руководства Златоуста, заготовлял гимны для пения и обучал пению. Пение, должно полагать, получалось очень хорошее: «певцы утрудились, а народ еще был бодр, певшие утрудились, а народ еще был крепок» (Творения Иоанна Златоустог о, т. 2, стр. 718–720). Стройное и чинное пение при Златоусте победило и еретиков. Когда ариане стали смущать народ антифонным пением с еретическими припевами, Иоанн устроил переменно-клиросное пение, указав древнее славословие «Слава Отцу и Сыну» припевом для православных: православные превзошли ариан пением и стройным чином богослужения, и уже никто не думал о многопривлекательном пении еретиков. Нельзя удержаться, чтобы не привесть нескольких наставлений Златоуста о пении: «Псалмы облекаются мелодиями... для того, чтобы все, увлекаясь плавным течением стихов, с совершенным усердием возглашали священные песнопения. Ничто не возбуждает, не окрыляет так духа, ничто так не отрешает от земли, как пение стройное, как песня священная по правилам ритма... Мы по природе любим пение и стихи; дитя успокаивается слушая их, и путешествие легче и скорее проходит при пении, и труд для работника легче при песнопениях. Господь установил пение псалмов, дабы диавол не развращал людей сладострастными песнями» (Фил., стр. 140–184) Св. Иоанн нередко советует и увещевает в домах, частным образом, петь священные песнопения вместо мирских, целомудрию христианина несвойственных песен: «Поющии бо (божественное) Духа Святого исполняются, якоже мирския песни наводят духа сатанинскаго». Св. |
| Эти стороны означенных распевов в мелодическом их виде и составят предмет дальнейшего о них наследования. 1 В текст сразу внесены поправки автора, которые были сделаны им позже. – Редакция Азбуки веры. 2 «Правосл. Собеседник» за 1887 г., февраль, статья г. Смоленского. Также «Церковное пение в России», прот. Д. В. Разумовского, вып. 1, стр. 73. 7 См. об этом «О церковном пении в греко-российской церкви» § 4 стр. 92–94; сн. «Прав. Собеседник» за 1887 г., февраль, статью Ст. Смоленского «Общий очерк историч. и муз. значения певчих рукописей Соловецкой библиотеки и азбуки певчей А-ра Мезенца». 11 Разводы, т. е. объяснения фитных знаков или строк мудрых, обыкновенно делаемые на полях рукописей, были различны и способны сбит с толку не только певца, но и исследователя древних столповых певцов. См. «Церк. русское пение», стат. прот. Д. В. Разумовского, стр. 17. Некоторые мастера церковного пения в 16 в., взимая за обучение «мзду велию», как скоро замечали у себя ученика «остроумна естеством и вскоре познающа пение их и знамя, тот-час скрывали от него добрые переводы или исправные списки нотных книг и учили петь по перепорченным и не с прилежанием того ради, точию бо един славен был от человек паче всех». Там же, стр. 77. 14 Об этих комиссиях см. «Ц. пение в России» о. прот. Разумовского, стр. 78–80 и 168; сн. Его же статью «Церковно-русское пение», 1871 г. М., стр. 18–20. 16 Нотные «Октоих, Ирмолог и Праздники» содержать в себе исключительно мелодии знаменного распева, в Обиходе же он идет параллельно с киевским распевом и при изложении мелодии занимает первое место. 18 Греческий распев в более полном изложены можно видеть лишь в рукописях и частью в последствии в переложениях придворной певческой капеллы. Государевы певчие дьяки 1702 г. в Соловецком монастыре в присутствии Петра 1-го все всенощное бдение на 15 августа пели греческими распевом. Соловецкий летописец. См. Описание Арханг. губ. К. Молчанова. Спб. 1813 г., стр. 307. 19 «Церк. пение в России», о. прот. Разумовского, стр. 187195. «Прав. Собеседник» за 1887 г., статья г. Смоленского, стр. 2389. 20 «Церк. пение в России», о. прот. Разумовского, стр. 188. Сверх того, для домашнего употребления Симеоном Полоцким составлены: «Стихотворный месяцеслов» с напевами на мотивы польских печен и «Стихотворная Псалтирь», положенная на музыку особую для каждого псалма. |
|
|
