| прот. В. Боровой Содержание А. История названия и описаний сборника Впервые описали это рукописное собрание документов братья Баллерини (Петр и Иероним), знаменитые итальянские ученые XVIII в., горячие поклонники папского главенства, издавшие в 1757 г. в трех томах „Творения папы Льва В.”. В третьем томе этого издания братья Баллерини поместили свое капитальное каноническое исследование „Трактат о древних сборниках и собирателях канонов, как изданных, так и неизданных”, во второй части которого в гл. XII содержится описание нескольких рукописей этого сборника. Баллерини первые и присвоили этому сборнику название Collectio Avellana. На одной ватиканской рукописи (Codex Vatic. 4961), которую Баллерини считали древнейшей и основной для этого сборника, на последней (109) странице иной рукой (не рукой переписчика всей рукописи) дописано: „Эта книга принадлежит монастырю св. Креста на Авелланском источнике, Евгубинской епархии”. Этот монастырь находился в Северной Италии (Умбрия). Пометка ниже гласила: „Книгу эту приобрел господин Дамиан Св.”. Петр Дамиан, знаменитый средневековый католический учитель и святой, был аббатом монастыря Fonte Avellana с 1043 до 1058 г., когда папа Стефан X сделал его епископом Остии и кардиналом. Рукопись эта в XVI в. попала в Ватиканское книгохранилище, о чем имеется пометка на первой странице кодекса: „Куплена из книг кардинала Сирлети”. Такое происхождение рукописи, которой пользовались Баллерини, дало им основание весь сборник назвать „Collectio Avellana”. Следующее после Баллерини описание „Collectionis Avellanae” находим у Фридриха Маассена, известного австрийского канониста XIX в. (1825—1900), тоже ревностного католика, профессора канонического права в университетах Инсбрука, Граца и Вены. В своем солидном труде „История источников и литературы канонического права, т. I” (1870 г.), а потом в „Докладах фил.-ист. отделения” Венской академии наук Маассен дал краткое описание и первый опыт классификации документов „Авелланского сборника” (всего на 5 страницах). |
| свящ. Николай Оглоблин Γлава об особенностях Богослужения в велик. пост и на страстной седмице Особенности богослужения в седмицы, предшествующие велик. посту § 116. Приготовление чад своих к велик. посту, чрез Богослужение, церковь начинаетъ за три седмицы до поста, с так называемой 218 недели о мытаре и фарисее, когда т. е. вводится в употребление при Богослужении, собственно для велик. поста назначенная, особая книга, именно триод постная. Самое же приготовление производится преимущественно во время воскресных служб, и, главным образом, состоит: а) в пении на утрене, после евангелия, покаянной, сокрушительно – умилительной песни: покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче….; б) в особенного рода чтениях, как евангельских, так и церковных; сверх сего в) в пении, после «недели о мытаре и Фарисее», в два следующей за ней Воскресенья, на утрени пред Евангелием, глубоко – трогательного 136-го псалма: на реках вавилонских – тамо седохом и плакахом, внегда помянути нам Сиона…. А в среду и пяток на «сырной седмице», вместо обедни, отправляются, по-великопостовому, только часы с вечерней, при чем бывают и большие поклоны, при известной молитве Ефрема Сирина . Особенности Богослужения, общие всему великому посту и отчасти страстной седмице § 117. В продолжение всего великого поста: 1). По понедельникам, вторникам, средам, четвергам, пятницам и субботам: а) утреня служится отдельно от вечерни; б) вечерня всегда соединяется с часами, или с часами и вместе с обедней; а, в) в вечернее время отправляется повечерие; г) на всех этих службах (за исключением, однако, субботних) читается умилительная молитва Ефрема Сирина , с 3-мя земными поклонами, 12-ю поясными и в заключение опять с одним земным; д) на утренях, вечерних и почти на всех часах 219 читается псалтирь, по кафизмам. 2). В эти же самые дни (за исключением субботы), если не случится праздника: а) на утренях α) вместо: «Бог Господь и явися нам», поется скорбным тоном: аллилуйя...; β)вместо 9-ти, или 8-ми песней, постовые каноны состоят всего из 3-х, впрочем с прибавлением к ним, по крайней мере по временам, канонов «минейных» и тех свящ. Библейских песней, по которым составляются каноны; γ) «сугубой эктении» вовсе не бывает. – б) На часах читаются и отчасти поются особенные тропари, собственно в великопостовое время употребляющиеся, напр. на 1-м часе: заутра (рано утром) услыши глас мой, Царю мой и Боже мой! в) Между 9-м часом и вечерней поются блаженны, т. е. известные евангельские заповеди о «блаженных», 220 с припевом: помяни нас, Господи, егда (когда) приидеши (судить всех), во Царствии Твоем (славном, вечном). – г) На вечерне непременно бываетъ паремия. д) В конце вечерни читается 33-й псалом: благословлю Господа.... и проч. |
| Скачать epub pdf Воскресное всенощное бдение. Память преподобного Андрея Рублева Завтра Святая Церковь чтит память новопрославленного святого преподобного Андрея Рублева, который жил в пятнадцатом веке, следовательно, свыше пятисот лет тому назад, и при жизни почитался как выдающийся иконописец. О нем есть упоминания и в летописях, правда очень скупые и краткие. Неизвестно, откуда он родом, как он жил, как подвизался, как молился, – почти ничего неизвестно кроме того, что он был учеником преподобного Сергия и по его благословению написал «Троицу». Можно спросить: а на каком основании он канонизирован как святой? Дело в том, что примерно через восемьдесят-сто лет после покрытия олифой икона чернеет и изображение на ней перестает быть видно. Поэтому когда иконы, которые написал Андрей Рублев, потемнели, эти доски стали использовать для написания других икон, и память о его живописи исчезла из Церкви. Андрей Рублев был вновь открыт в двадцатом веке, когда его иконы расчистили. Расчистили – и ахнули: кто же мог создать такую красоту? Бросились к летописям и увидели, что в эти времена творил такой иконописец, ученик преподобного Сергия. И стало совершенно очевидно, что эти иконы могли быть созданы только им. Поэтому Андрей Рублев явился в двадцатом веке как бы заново. На каком же основании Церковь заключает о его святости? Это зиждется на одном-единственном аргументе, но это аргумент такой силы, против которого сказать уже ничего нельзя: за него говорят его иконы. Такую красоту мог создать только святой человек. И после того, как он написал свои иконы, было даже специальное Соборное постановление, чтобы писать только как Андрей Рублев. Хотя сам он отступал от канонов, существовавших в то время, но то, что он написал, стало каноном, то есть в переводе с греческого – правилом. Преподобный Андрей расписал много храмов в Москве, Звенигороде и других местах, но от его фресок сохранились только фрагменты. Он написал очень много иконостасов, но полностью ни один иконостас тоже не сохранился. Из Звенигородского иконостаса до нас дошло только несколько икон. Самая знаменитая – «Спас», которую отняли у Церкви, и она сейчас в Третьяковской галерее, и «Апостол Павел» и «Архангел Михаил» – тоже в Третьяковской галерее. Эти иконы каждый из нас должен обязательно увидеть, и не только увидеть, надо их знать, надо на них долго и долго смотреть, надо их очень хорошенько запомнить, особенно «Троицу», написанную по благословению преподобного Сергия и ставшую художественным изображением высокого богословия этого святого, который в честь Пресвятой Троицы основал свой монастырь – Троице-Сергиеву Лавру. Ее так и называли – дом Пресвятой Троицы. |
| Скачать epub pdf Глава 8. К вопросу о рукоположении женщин Начиная с середины нашего века на Западе, преимущественно в протестантской среде, а также в Англиканской Церкви начали раздаваться призывы к рукоположению женщин. Позднее эта идея проникла в экуменическое движение и неоднократно высказывалась с трибун межконфессиональных конференций и за столами переговоров и дискуссий, проходивших под эгидой Всемирного Совета Церквей. Высказаться по этой неожиданно возникшей проблеме было предложено и представителям Поместных Православных Церквей. Православные богословы решительно отвергли не только самую возможность женского Священства (здесь их мнение совпадает с мнением Римско-католической церкви), но и предложили впредь не включать этот вопрос в предварительные повестки дня православно-протестантских встреч, конференций и заседаний смешанных комиссий как наносящий вред делу христианского единства. В различии мнений по этому вопросу между Православной Церковью и представителями исповеданий, возникших в период Реформации, проявляется с очевидностью утрата последними церковности и кафоличности и, как следствие этого, – непонимание сакраментальной сущности Священства и сведение его лишь к учительству и молитвенному предстоятельству. Когда представителям Православной Церкви впервые предложили высказать их отношение к возможности рукоположения женщин в священный сан, казалось, что ответ лежит на поверхности. Действительно, не трудно просто констатировать, что Православная Церковь выступает против женского священства, а также перечислить с возможной полнотой догматические, канонические и духовные основания этой позиции. Однако вдумываясь в эту проблему, православные богословы пришли к убеждению, что такой ответ был бы не только бесполезным, но даже и вредным. Бесполезным, ибо все такого рода «формальные» основания – из Священного Писания, канонов, – имеющие отношение к рукоположению женщин, хорошо известны, равно как и общая позиция Православной Церкви. Эту позицию и аргументы, на которых она основана, наши западные братья, представители протестантских Церквей, хорошо знают, но в зависимости от преходящих интересов либо приветствуют как «важный вклад в экуменизм», либо отклоняют как «устаревшие», «жестокосердные» и не относящиеся к делу. Вредным такого рода ответ может быть потому, что чисто формально он ослабил бы действительную позицию Православной Церкви, низведя ее до ссылки на отсутствие исторических прецедентов и формальных оснований. Подобного рода упрощенчество не свойственно православной богословской мысли, покоящейся на святоотеческом Предании, не говоря уже о том, что, будучи вырванной из богословского контекста и перспективы, такая позиция уязвима для критики. |
| Человеку верующему никак не обойтись без молитвослова. Сколько всевозможных молитвословов издано за последние двадцать лет, и не сосчитать. Есть молитвословы карманного формата, есть полные, едва ли не в тысячу страниц. На страницах полного молитвослова кроме утреннего и вечернего правила, акафистов, канонов и молитв перед причащением обязательно помещают Псалтирь . И по праву. Из века в век псалмы велегласно воспеваются на церковных службах и негромким речитативом звучат по домам православных христиан. Мы молимся отдельными псалмами, любимым пятидесятым («Помилуй мя, Боже») и девяностым («Живый в помощи»). Мы совершаем шестопсалмие на утрени, прочитываем семнадцатую кафисму заупокойную («Блажени непорочнии в путь»). Мы псалмодируем маленькие кусочки – буквально один стих: «Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми» (Пс. 115:3). Наше богослужение, вся жизнь православного человека испещрены стихами Псалтири. Книга псалмов решительно заслуживает имя старейшего молитвослова. Старейшего, но не устаревшего. Как хорошо, что на всем огромном пространстве Ветхого Завета нашлось особое место для сборника молитв величиной в сто пятьдесят один псалом. Нет сомнения, что Псалтирь – одно из самых посещаемых мест Библии. Читая псалмы, можно видеть их прямой исторический смысл, описание того, что переживал Давид , Соломон, другие пророки и служители Божии отдаленных от нас времен. Помимо описания тогдашних событий, есть в псалмах и пророчества о грядущем Христе, за тысячу лет до Его Пришествия. Это исключительно важно, Ветхий Завет – путеводитель ко Христу. Прибавим, в псалмах рассыпаны афористические поучительные изречения, которые сближают Псалтирь, например, с книгой Притч. Тем не менее, подчеркнем: псалмы появились на свет как личная молитва. Были приняты народом Божиим как вдохновенные свыше стихи, как откровение от Бога. И когда пришло время перехода от Ветхого Завета к Новому Завету, псалмы служили людям духовной опорой в праздники и будни, на радостях и в годину жестоких гонений. Вспомним, как Христос и Апостолы выходили в Гефсиманию и воспели псалом (см. Мк. 14:26). Какой именно, не сказано. Почему не сказано? Историки отмечают, что к тому времени существовала устойчивая традиция псалмопения на Пасху и указывают конкретный псалом, который подразумевался в Евангелии (Пс. 118). Более осторожные исследователи указывают несколько псалмов-«претендентов». |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КНИГА КАНОНОВ [«Армянская книга канонов»; арм. (?); лат. Liber Canonum], сборник канонического права средневек. Армянской Апостольской Церкви (ААЦ), который состоит из статей-канонов по духовно-церковным, литургическим, конфессиональным, идеологическим, политическим, экономическим, этическим, нравоучительным, гражданским вопросам, распределенным по каноническим группам. Каждая из этих групп, формировавшихся в течение IV-XV вв., отражает проблемы, волновавшие арм. общественность в соответствующую эпоху. После утраты арм. государственности в кон. IV в. ААЦ в условиях длительной национально-освободительной борьбы взяла на себя мн. функции гос. власти. Она активно участвовала в политической жизни страны, курировала гражданскую и культурную жизнь Армении . Существует мнение, что именно тогда ААЦ выработала программу научно-культурного развития страны, благодаря которой был создан арм. алфавит (нач. V в.) и отправлены на обучение студенты в крупнейшие центры науки и культуры; возвратившись, они привезли с собой не только знания, но и мн. важнейшие произведения того времени (в первую очередь Библию). До создания армянской письменности ААЦ пользовалась канонами греч. и сир. происхождения, впосл. переведенными на арм. язык и сгруппированными в «К. к.» под названием канонов доникейских - апостольских, I-III Вселенских Соборов и отцов Церкви. Наряду с этим существовали и оригинальные армянские каноны: своды правил, установленные на Соборах ААЦ, в которых вместе с духовенством принимали участие и представители светской власти. «К. к.» и « Книга посланий » имеют много общего в содержании, т. к. в их формировании активно участвовал католикос Ованнес III Одзнеци (717-728). «К. к.» на протяжении веков была залогом сохранения самостоятельности ААЦ, способствуя урегулированию не только внутрицерковных, но и гражданских правовых отношений. Учредителем арм. церковного права считается католикос Саак I Партев (387-425), который, по мнению специалистов (Р. |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Русская религиозность Два тома исследования «Русская религиозность»: «Христианство Киевской Руси. Χ–ΧΙΙΙ вв.» и «Средние века. XIIIXV вв.» (здесь мы их совместили в одной книге) — вершина творчества Федотова, его итоговое сочинение. Предполагалось, что эти два тома станут началом большой серии, но к сожалению Федотову удалось написать только их. В предисловии Федотов пишет о целях и специфике своей «Русской религиозности»: «Я намеревался описать субъективную сторону религии, а не объективные ее проявления: то есть установившиеся комплексы догматов, святынь, обрядов, литургики, канонов и т. д. Мой интерес сосредоточен на сознании человека: религиозного человека и его отношении к Богу, миру, собратьям; это отношение не чисто эмоциональное, но также рациональное и волевое, то есть проявление всего человеческого существа. Целостность религиозной личности — тот невидимый источник, из которого берут свое начало и получают значение основные проявления не только религиозной, но и всей культурной жизни. История богословия, литургики и канонов перестает быть просто набором древностей лишь в том случае, когда на нее падает свет, исходящий от религиозного человека или его религиозного сознания. В центре нашего внимания, разумеется, прежде всего «духовная жизнь» в смысле мистико–аскетической жизни и религиозной этики — религиозный опыт и религиозное поведение, по отношению к которым богословие, литургика и каноны могут рассматриваться как внешнее их выражение и форма.» Русская религиозность Часть I. Христианство Киевской Руси. Χ–ΧΙΙΙ вв. От издателя ЗА ВРЕМЯ, истекшее после выхода в свет, книга «Русская религиозность: христианство Киевской Руси, Χ–ΧΙΙΙ века» стала общепризнанной классикой, незаменимой для всех интересующихся прошлым и настоящим России. Как указано в авторском предисловии, книга открывает серию, которая должна была охватить историю русского религиозного сознания с начала Киевского периода до наших дней; автор не дожил до осуществления этого замысла. Он завершил работу над вторым томом, и именно этот труд, изданный протопресвитером Иоанном Мейендорфом, завершает двухтомник «Русская религиозность: средневековье, XIII-XTV века». По случаю переиздания второго тома было признано целесообразным вернуться к изданию двухтомника в твердом переплете, как был издан первый том. Читатели второго тома заметят, что за протекшие двадцать лет изменились стиль и транслитерация. Настоящее издание, за исключением самых незначительных поправок, повторяет первый том, который мы имели честь опубликовать в 1946 г. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла «ЛИ ЦЗИ» («Записки о благопристойности»/«Книга ритуалов»), один из главных трактатов китайской канонической лит-ры, приписываемый Конфуцию и его ближайшим ученикам (Цзы Сы, Цзэн-цзы, Янь Юаню и др.); включает также более поздние тексты эпохи Хань. Трактат входит в состав конфуцианского «У цзин» («Пятиканония»), «Лю цзин» («Шестиканония»), «Цзю цзин» («Девятиканония»). В неоконфуцианском «Ши сань цзин» («Тринадцатиканонии») вместе с «Чжоу ли» («Чжоуская/Всеохватная благопристойность») и «И ли» («Церемониальность и благопристойность») составляет «триптих о благопристойности» - «Сань ли» (термин Чжэн Сюаня, 137-200). Со 136 г. до Р. Х., при династии Хань, по инициативе Дун Чжуншу «Л. ц.» в составе «У цзин» был признан одним из столпов офиц. идеологии, системы образования; использовался для проведения экзаменов при отборе чиновников (кэ цзюй). В XI-XII вв. неоконфуцианцы (Чэн Хао, Чэн И, Чжу Си) включили 2 его главы -«Да сюэ» («Великое учение») и «Чжун юн» («Срединное и неизменное») как самостоятельные произведения в «Сы шу» («Четверокнижие»). «Л. ц.» приобрело еще большее значение. Прототип триптиха о благопристойности с исходным общим названием «Ли» («Благопристойность») упоминается с IV в. до Р. Х. в числе 5 канонов (наряду с «Шу (цзином)», «Ши (цзином)», «(Чжоу) и», «Чунь цю») или 6 канонов с добавлением утраченного впосл. «Юэ (цзина)» («(Канона) музыки»). Во II в. до Р. Х. конфуцианец Гаотан-шэн из царства Лу (родина Конфуция) восстановил передачу «Ли» в виде «Ши ли» («Благопристойность ученых мужей») - трактата из 17 глав, т. е. «И ли», дополнения и пояснения к которому в историко-энциклопедическом жанре «цзи» (записки) образовали самостоятельный трактат «[Ли] цзи» (131 глава), «записанный учеными после 70 [ближайших] учеников [Конфуция]», что отметили хранитель придворной б-ки Лю Сян (79/77-8/6 гг. до Р. Х.), его сын Лю Синь (? - 23 г. Р. Х.) и Бань Гу в библиографической главе «И вэнь чжи» («Трактат об искусных и искусственных текстах») «Хань шу». |
| Размышления о служебной Минее Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 58, 2010 23 октября, 2012 Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, 58, 2010 Зачастую богослужебная Минея кажется современному читателю и простому верующему человеку неоднородной и малопонятной книгой. Даже у опытных священнослужителей встречается подобное отношение к Минее: “В общем, я скучаю над канонами, а особенно над акафистами, и читаю их по обязанности. Выделяю только покаянные каноны Октоиха и постной Триоди” 1 . Думаю, что существует две основные причины такого восприятия Минеи. Первая — это нарушение в ходе исторического развития текстологической цельности книги, вторая — метафоричность языка, затрудняющая восприятие смысла. В данной статье речь пойдёт об отдельных аспектах исторической текстологии Миней. Началом Минеи можно считать её зарождение в составе Тропология в VII–VIII вв. Естественно, что за свою долгую историю, в силу ошибок переписчиков и вследствие богослужебных реформ она претерпела значительные изменения в отношении состава и месяцеслова. Сильный удар по Минеям нанесло целенаправленное сокращение вторых песен. Уже в XII в. тексты Минеи были повреждены, на что указал Иоанн Мавропод, придворный книжник императора Алексея Комнина. При переходе со Студийского на Иерусалимский устав богослужения в XIII–XIV вв. непоправимый ущерб Минеям нанесла унификация списков, из-за которой канули в лету сотни песнопений безымянных и прославленных гимнографов. “Иерусалимские” Минеи — а именно они легли в основу печатных — представляли собой не только приведённый к общему знаменателю, но и испорченный вариант текста: “одни и те же песнопения приписывались разным авторам, каноны имели разрушенные акростихи, опущенную вторую песнь, позднейшие вставки тропарей, многие грамматические и синтаксические ошибки” 2 . В результате процесса постепенного ухудшения на рубеже XIX–XX столетий исследователь Минеи А. И. Пападопуло-Керамевс вынужден был констатировать: “сегодняшние Минеи подобны музею, в котором несчётные члены дивных статуй — головы, ноги, глаза, руки, части живота и груди пребывают разрозненными и неопознанными” 3 . И именно тогда архиепископ Сергий (Спасский), 4 И. В. Ягич 5 , митрополит Софроний (Евстратиадис) начали изучать списки IX–XII в. Их трудами увидели свет многие не известные из более поздних рукописей и печатных книг песнопения. Более 300 канонов из Миней, хранящихся в Западной Европе, легли в основание 12-томной антологии Analecta Hymnica Graeca 6 . В дополнение к ней Е. Папаилиопулу-Фотопулу составила указатель ещё приблизительно 900 канонов по кодексам христианского Востока 7 . Появились монографии о Косме Маиумском 8 и Иосифе 9 ; был изучен Тропологий по грузинскому переводу Иадгари (К. Кекелидзе 10 , Е. Метревели, Л. Хевсуриани 11 ), древние славянские Минеи — Путятина, Дубровского, Ильина книга, собран большой источниковедческий материал. |
| А.А. Логвинова Аннотация. Статья посвящена изучению труда «Мириобиблион» константинопольского патриарха Фотия (IX в.), а конкретно протохристианских произведений в нем. Эти произведения играли важную роль в становлении ранней христианской литературы, стоя на стыке иудаизма, античной философии и христианства. Через них осуществлялся синтез восточной и западной традиции. В «Мириобиблионе» Фотия предпринята попытка интегрировать их в культурный пласт христианской литературы, несмотря на то, что религиозно-философские взгляды их авторов зачастую серьезно отличаются от христианских догматов. Особое внимание уделено эллинизированному иудею Иосифу Флавию, произведениям которого Фотий посвящает 4 кодекса. Изучение аннотаций Фотия показывает, что протохристианские произведения в целом позитивно воспринимались в византийском обществе, они вызывали интерес прежде всего с точки зрения описания новозаветных событий «изнутри». Однако все же таких произведений было мало, в «Мириобиблионе» всего 7 подобных сочинений из 280. Рецепция византийской традиции пользуется неизменным интересом у зарубежных и отечественных историков. Несомненно, в историческом аспекте ценность представляет «Мириобиблион» интеллектуала IX века патриарха Фотия как важнейший памятник рецепции. Это книга, представляющая собой собрание различных прочитанных византийским интеллектуалом античных и средневековых произведений разных авторов. Всего он содержит 280 аннотаций и выписок из различных произведений. «Мириобиблион» по количеству цитируемых кодексов состоит на 43,6% из светских и на 56,4% – из христианских произведений. А по реальному объему (количеству страниц) наоборот, 58% составляют светские и только 42% – христианские тексты. Особый интерес представляют светские произведения протохристианской тради-ции и их описание в «Мириобиблионе». Эта литература относилась к периоду I–III вв., являясь наиболее аутентичной для описания жизни Христа и зарождения христи-анской Церкви именно в историческом плане, и игнорировать ее было невозможно. В то же время она сложно интегрировалась в ортодоксальное христианское вероучение, так как христианство как религия в то время еще не сложилось, не было выработано догматов и канонов, поэтому авторы зачастую разделяли те взгляды, которые в последующем были осуждены как ереси. Вариант интеграции данной литературы в культурно-исторический пласт христианского общества показан в «Мириобиблионе» Фотия. Кроме того, изучение данной темы позволяет взглянуть на такое важное культурное явление первых веков нашей эры, как встреча восточной и античной литературных традиций, их синтез и взаимовлияние, обусловившие генезис собственно христианской литературы. Причем это дается сквозь призму христианского мировоззрения, которое может наиболее глубоко отразить все нюансы этой проблемы. |
|
|
