| Морская экспедиция против столицы была снаряжена в Карфагене, и Феофан отмечает характер судов этого флота словом χαστελλμενα. По-видимому, этот термин надо понимать в том смысле, что суда имели на своих палубах башни, на которых были установлены метательные машины. Предание не сохранило сведений о времени выступления этой эскадры, командиром которой был сын экзарха Ираклия, носивший имя отца, будущий император. Флот был поставлен под охрану Богородицы, ее образ в богатом киоте красовался на адмиральском корабле и на реях судов развевались изображения Богоматери. 75 Оказывал ли Ираклий содействие своей эскадрой Никите во время его военных предприятий на сухопутье, обеспечивая сообщения, как утверждает это Перниче в своей монографии, об этом нет никаких сведений. Иоанн Никиуский, наиболее полный источник, говорит о действиях Ираклия только в общих чертах и лишь за то время, когда дело Никиты было окончено – Эскадра подвигалась на север медленно. Ираклий делал остановки на островах Архипелага, вступал в сношения с прибрежными городами и повсюду встречал сочувствие и содействие партии зеленых. 76 Никакого противодействия организовано не было. В конце сентября 610 г. Ираклий вступил в Дарданелы и сделал остановку в Абидосе. Начальник местной таможни устроил ему торжественную встречу и осведомил его о положении дел в столице. В Абидосе явилось к Ираклию много членов столичной знати, изгнанных Фокой или бежавших от террора. Жена Ираклия-старшего и невеста младшего находились в столице. Фока заточил их в монастыре «Нового раскаяния», построенного некогда Феодорой, чтобы в их лице иметь заложниц. Окруженный изменой, он продолжал и даже усиливал террор. Ожидая нападения с суши, Фока послал на охрану Долгой Стены своего брата Доменциола с небольшими военными силами, какие были в столице. Когда же стало известно, что Ираклий прибыл в Абидос, Доменциол вернулся в город. Ираклий из Абидоса проехал в Силимврию и там съезжал на берег, чтобы помолиться в храме св. Гликерии, а затем сделал остановку около острова Калонима (ныне Калолимни). Здесь к нему явился митрополит города Кизика и поднес царский венец, хранившийся в храме Богоматери в Артаке. Приск притворился больным и лежал во Влахернском храме, охраняемый своей личной дружиной. Фока отправился на свидание с ним, а Ираклий в это время переехал на остров, ближайший к городу (вероятно, Проти). Пользуясь всеобщим замешательством, прасины освободили из заточения мать и невесту Ираклия и доставили их к нему на остров. 3 октября флот Ираклия вытянулся в линию до Евдома. Фока выехал за город и осматривал неприятельские суда из Евдома, затем вернулся верхом в город и сделал распоряжения об обороне. |
| 232 Но конечный результат, т. е. отступление Ираклия в припонтийские области, выставляет дело в ином свете. Ираклию не только не удалось повторить своего вторжения в Персию, но он был вытеснен из областей, отвоеванных персами от империи. Такой исход смелого предприятия Ираклия персы могли рассматривать как блестящую победу над ним. За ними остались все завоевания, сделанные Шахрбаразом и Шахином, и эти области успели войти в более тесную связь с персидским царством, так как монофизитская церковь , освободившись от того гнета, который она раньше терпела от господствующей православной, нашла в персидском правительстве поддержку и невозбранно господствовала по всем областям Месопотамии и Сирии. В сознание достигнутых успехов Хосров простер свои завоевательные замыслы на столицу империи. Война с Ираклием, которую вел в течение двух лет Шахрбараз, была поручена Шахину, под начальство которого была поставлена вновь сформированная армия с присоединением к ней 40 тысяч из войск Шахрбараза. Сам Шахрбараз должен был идти на Босфор, чтобы там, завязав сношения с аварским ханом, разгромить при его помощи Константинополь. – Таково сообщение Феофана. 233 Смелый замысел Хосрова не остался тайной для Ираклия, который находился в ту пору в приморских местностях области Понта. После трехлетней кампании его армия нуждалась в пополнении. Этим важным делом он должен был заняться со второй половины 625 года. Поддерживая живые сношения с магистром Воном, Ираклий давал ему, по свидетельству Георгия Писиды, свои указания относительно мер для усиления обороны столицы на случай нашествия аварского хана, и нашел возможность отправить в столицу значительный отряд армян для усиления гарнизона. 234 Преследуя выполнение своего военного плана, выработанного в Иерии еще в 622 году, Ираклий предоставил войну с Шахином своему брату Феодору, под начальство которого были поставлены достаточные силы, а сам с испытанными в боях сподвижниками, вероятно, еще летом 626 года, отправился морем в Лазику, или Колхиду, область течения реки Физида (Рион). |
| Неудачи, преследующие Хосрова, и его жёсткий режим, сформировали устойчивый круг персидских сановников, решивших поменять своего властителя. Они объединились вокруг одного из сыновей Хосрова Широе (второе имя – Кавад), небезосновательно опасавшегося, что своим преемником отец назначит не его, а другого отпрыска царского рода. Широе мудро рассудил, что ему нужно срочно искать поддержки у Ираклия и направил к нему тайное посольство, которое в марте 628 г. прибыло к императору. Сын-заговорщик просил помощи или, как минимум, нейтралитета Ираклия в предстоящей войне с отцом, и обещал за это отказаться от всех приобретений Хосрова, сделанных им в последние годы. Конечно, император согласился и, более того, дал Широе несколько дельных советов, в том числе предложил использовать римских пленников, всё ещё находящихся в персидских тюрьмах, в качестве источника пополнения армии заговорщиков. После этого Ираклий двинулся дальше и захватил город Ганзаку, где ввиду непогоды пробыл больше двух недель, сообщив в Константинополь о своих победах и грядущем перевороте на персидском троне. Пока гонцы добирались в столицу, переворот действительно произошёл: погиб не только сам Хосров, но и всё его многочисленное потомство – Широе не желал оставлять за своей спиной потенциальных наследников престола отца 597 . 3 апреля 628 г. в ставку императора Ираклия Великого прибыло долгожданное посольство от Широе с его посланием, в котором новый Персидский царь в очень почтительном тоне выражал желание заключить поскорее мир с Римской империей. Это была кульминация успеха Ираклия, зримое торжество его стратегии. Естественно, император ответил согласием, назвал Широе «своим сыном», но потребовал помимо иных условий мирного договора немедленного возвращения из персидского плена Креста Господня. В Константинополь император отослал письмо, в котором извещал всех своих подданных о великой победе, дарованной им Богом. «Ликуйте Богу вся земля, служите Богу в радости, выходите в сретение Его в веселии и знайте, что Бог есть Сам владыко. Он нас сотворил, в нем мы сами. Мы Его народ и овцы стада Его. Входите в сени с песнями и исповедуйтесь Ему. Хвалите имя Его! Во веки милость Его и в роды истина Его. Да возрадуются небеса, да торжествует земля, да возрадуется и море, и всё, что в них. И все мы, христиане, вознесём хвалу, славословие и благодарение Единому |
| Исследование истории и современной жизни Беларуси невозможно без рассмотения религиозной составляющей. Вспоминаем статью иерея Никодима Пашкова, в которой представлена попытка анализа положения и основных форм деятельности Православной и Католической Церквей на территории современной Беларуси в условиях Первой мировой войны. В публикации отмечены этапы эвакуации имущества церковных общин, возникновения новых межконфессиональных отношений, сделан вывод о влиянии религиозного фактора на восприятие Февральской революции. В статье доктора исторических наук, научного сотрудника Санкт-Петербургской духовной академии Русской Православной Церкви Андрея Юрьевича Митрофанова исследуется история брака императора Ираклия и императрицы Мартины, рассматривается авантюра самозванца Лже-Феодосия и почитание Мандилиона в армии Ираклия в период персидской кампании. Автор полемизирует с Паулем Шпеком и доказывает, что Лже-Феодосий, описанный армянским епископом Псевдо Себеосом и в сирийских источниках, не мог быть истинным Феодосием. В итоге автор приходит к выводу о ключевой роли Мартины в политике Ираклия и высказывает гипотезу о происхождении миссориев из клада в Каравасе, которое было связано с этапами политической биографии августа Давида, второго сына Ираклия и Мартины. История кампании по изъятию церковных ценностей получила достаточно широкое и обстоятельное освещение в церковно-исторической науке. Однако до сих пор остаются неизученными события 1922 г. в некоторых отдельно взятых регионах. Вспоминаем статью доцента Минской духовной академии, кандидата богословия (ныне доктора церковной истории) Александра Валерьевича Слесарева, который восстановил одну из таких белых страниц, описывая обстоятельства проведения кампании в пределах Гомельского уезда. 8 июня 2023 Епископ Крушевацкий Давид (Сербская Православная Церковь) долгие годы преподавал предмет «Этика с аскетикой» на богословском факультете Белградского университета, участвовал в миссии Сербской Церкви во Франции. С 2011 года — епископ города Крушевац. Он пишет о многих наболевших аспектах сербской и общеправославной действительности, самые трагичные из которых – потеря Косова и Метохии и сокращение численности сербского народа. Владыка рассуждает также о церковной позиции Константинопольского патриархата, касается темы соблазна либерального богословия. |
| Такой формулой была избрана доктрина монофелитства, которая предполагала во Христе две реально различных природы, но при этом единое действие и единую волю. Халкидонский орос подчеркивает активность, самодвижность человеческой природы во Христе. По мнению монофизитов, это было впадением в несторианство. Сподвижник императора Ираклия патриарх Константинопольский Сергий, выходец из монофизитской семьи в Сирии, искренне желавший воссоединения православных с монофизитами, предложил как выход из положения учение о единой воле и едином действии (энергии). Буква Халкидонского Собора при этом сохранялась, а следовательно, не должно было быть угрозы его авторитету 29 . Но в то время, как большинство общин в Армении, Сирии и Египте приняло новую доктрину, предполагавшегося “воссоединения” она не принесла. Находились и яркие, убежденные противники нового учения. Такими были патриарх Иерусалимский святитель Софроний и преподобный Максим Исповедник (†662), который участвовал в Латеранском Соборе 649 года, созванном папой Мартином I,rдe были осуждены Эктесис Ираклия (638) и Типос императора Константа (648). Мирным способом решить вопрос не удалось. Последовал грозный указ о том, что отвергающие решения Халкидонского Собора будут подвергнуты истязаниям, а их дома — разграблению. Под страхом преследований со стороны властей множество монахов, включая насельников монастыря преподобного Марона, приняли орос IV Вселенского Собора и захватили несколько церквей и монастырей, принадлежавших антихалкидонцам. Отсюда можно было бы сделать вывод, что монастырь до активных действий Ираклия находился в юрисдикции монофизитской иерархии и лишь под страхом преследований в 630-х годах перешел на сторону мелхитов (в это время марониты не представляли собой какой-либо самостоятельной церковной деноминации, а, следовательно, должны были принадлежать к одной из двух главных конфессиональных семей). Кроме уже рассматривавшихся аргументов, такая точка зрения вызывает сомнения еще и потому, что в этот период немалое число последователей или выходцев из среды, близкой к монастырю преподобного Марона, составляло императорский двор и не могло быть среди противников политики Ираклия 30 . |
| э). В Египет арабы пришли лишь с небольшим войском, но этого оказалось достаточно, чтобы разбить греческую армию и осадить Александрию. Патриарх Кир собирался сдать город, как и Софроний, но Ираклий приказал арестовать его за измену и заключить в тюрьму. После смерти Ираклия в Константинополе традиционно началась смута. Жена и племянница Ираклия Мартина попыталась взять власть в свои руки, оттеснив законного наследника престола Константа II в пользу своего сына Ираклиона. Это вызвало возмущение в народе и привело к казни Мартины и Ираклиона. Перед смертью матери отрезали язык, а сыну – нос. Патриарх Пирр, поддерживавший Мартину, письменно отрекся от своего сана и сбежал в Карфаген, где против Константа восстал византийский правитель Северной Африки Григорий. В этой ситуации Констант почел за лучшее сдать весь Египет мусульманам. Византия вывела свои войска, а патриарх Петр, сменивший в Александрии Кира, покинул страну и уехал в Константинополь. После воцарения арабов на кафедру из ссылки торжественно вернулся монофизитский патриарх Вениамин. Но это была пиррова победа: копты – монофизиты, ожесточенно боровшиеся за свою веру с православными, вскоре стали массово переходить в ислам . Так для Ближнего Востока и Египта закончилась «симфония» государства и Церкви, а заодно и тысячелетнее царствование европейской культуры, принесенной эллинизмом. Максим Исповедник и папа Мартин Несмотря на почти полное торжество монофелитства, у него нашлось два выдающихся противника. Главную роль в борьбе с монофелитством и защите православия сыграли Максим Исповедник и римский папа Мартин. О жизни преподобного Максима известно очень мало. Он происходил из аристократического рода, состоял на службе императора Ираклия и был близок к его семейству. В это время Максим не высказывался против монофелитства и даже одобрил компромиссный эктезис Ираклия. Позже он жил в малоазийском монастыре и бежал в Северную Африку от нашествия персов. В Карфагене Максим пользовался огромной популярностью благодаря незаурядным ораторским способностям и философскому уму. Его учение о логосах – Божественных идеях, пронизывающих весь тварный мир, – превратило систему неоплатоников в философский фундамент христианства, а идея об обожении всего сущего через человека вдохновляла многих поздних мыслителей от Скотта Эуригены до Бердяева. Русский философ Владимир Соловьев называл Максима Исповедника «самым сильным» из восточных умов, рядом с которым можно поставить только Оригена и Григория Нисского . |
| [Антиох Стратиг.Пленение Иерусалима персами в 614 г. Грузинский текст. Исследовал, издал, перевел и арабские извлечения приложил Н. Я. Марр. СПб., 1909.] и оставшимся единственным полным о том свидетельством. Этот подвиг императора Ираклия сохранился в памяти народов византийского круга и (что засвидетельствовано автором " Мученичества Давида и Константина " ) грузин в особенности, о чем может говорить факт идеальной сохранности на грузинском языке названного произведения. Преклонение грузинских летописцев перед императором Ираклием, вызывавшее у современников далеко не однозначные чувства [См.Чичуров И.С. Место " Хронографа " Феофана в ранневизантийской исторической традиции//Древнейшие государства на территории СССР. 1981. М., 1983. С. 117-118 и др.] , нашло свое выражение в такой важной, с точки зрения христианских авторов, деятельности, как церковное строительство в Грузии. Автор XI в. Сумбат Давитис-дзе сообщает об этом неизвестные по другим источникам факты: по инициативе Ираклия в местности Хузашени (Восточная Грузия) " народ приступил к постройке церкви, которая блистательнее всех церквей " ; затем император в Бердуджи (Восточная Грузия) " остановился посреди деревни... положил основание церкви Пресвятой Богородицы и кончил постройку ее купола " [Такайшвили Е.С.Источники грузинских летописей. Три исторические хроники//Сб. материалов ддя описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1900. Вып. 28. С. 127-128.] . В одной из поздних " вставок " в " Историю Вахтанга Горгасала " Джуаншера Джуаншериани Ираклию приписывается, очевидно, по устной исторической традиции грузин, строительство Ацкурского храма [Картлис цховреба. Т. I. С. 224.] . Во время похода Ираклия в Закавказье и взятия им Тбилиси, находившегося перед этим во власти персов, Сумбат Давитис-дзе особо подчеркивает, что " до него (императора Ираклия.- Г. Ц.) Тбилисская церковь (Сиони) была завершена, а церковь Джвари не была окончена " . " Затем царь же Ираклий разослал проповедников в Тбилиси, Мцхета и Уджарму с тем, чтобы все христиане вошли в церкви, а те маги и огнепоклонники, которые не приняли крещения, были бы истреблены, а они не приняли крещения и хитро перемешались с христианами. Но всех их настиг меч, и потекли реки крови в церквах. Очистив веру Христа, Бога нашего, отправился царь Ираклий в царство свое " [Сумбат Давитис-дзе.История и повествование о Багратионах/Перевод, введение и примеч. М. Д. Лордкипанидзе. Тбилиси, 1979. С. 30.] . В действительности здесь путаница в источниках. Названные строительные мероприятия имели место независимо от византийского императора. Еще Н. Я. Марр обратил внимание на то, что возведения каких-либо храмов в Грузии, связанных с византийским императором Ираклием, не было [Антиох Стратиг С.59] . |
| Таким образом, в наборе мировоззренческих альтернатив, сталкивавшихся в то время, появилась еще одна, которая в определенном смысле может рассматриваться как противоположная византийскому монофелитству. Степень этой противоположности, как и сам характер отношений в «системе» Бог-человек в исламе, по сравнению с монофелитской «моделью» требует дальнейшего детального изучения, что невозможно без привлечения специалистов по исламу . Здесь же мы хотели лишь поставить данный вопрос и хотя бы предварительно «вписать» появление ислама в контекст христологических споров в Византии. Как бы ни решался этот вопрос с точки зрения истории религий, характера влияния христианских сект и «ересей», получивших распространение в Аравии, как и иудаизма, на формирование раннего ислама, можно утверждать, что ислам, ставящий в центр отношений Бог-человек человека-пророка, явился наиболее радикальной противоположностью именно монофелитского христианства, которое фактически подрывало основы учения о принятии Богом-Словом человеческой природы. В этом смысле его появление и последующее поражение, нанесенное арабами-мусульманами империи Ираклия можно, развивая мысль прп. Максима, рассматривать как своего рода Божие наказание, причем не только военно-политическое, но и духовное. Судя по поражению монофелитской империи Ираклия, последующему отказу Византии от ереси монофелитства и возвращению к православию, Промыслу было не угодно дальнейшее существование в масштабах империи такой опасной христологической ереси, фактически отрицавшей (без признания этого!) человеческую природу Христа, так что даже появление новой нехристианской религии и захват ею обширных территорий, принадлежавших некогда Византии, был не так плох, с этой точки зрения, как сохранение в качестве идеологии православной империи этого искажения православия. В результате выхода ислама на сцену истории монофелитская Византия Ираклия потерпела самое тяжелое за время существования империи поражение. Проект Ираклия и его ближайших сподвижников – патриарха Константинопольского Сергия и Александрийского Кира – по объединению всех христиан на почве моноэнергизма и монофелитства тоже был пресечен арабским вторжением, хотя осуществление этого проекта уже началось . |
| Взяв на руки нерукотворенный образ Богочеловека, царь отправился в поход против персов 239 . Такое же патриотическое и вместе религиозное одушевление, соединенное с сознанием трудности предстоящего подвига, и отчасти ручающееся за успех, мы замечаем и в войске Димитрия Донского пред отправлением против Мамая и в ополчении кн. Пожарского в 1612 г. Поход Ираклия был удачен. «Царь нещадно жег и опустошал всю Персиду – шесть лет. А в седьмой год, возвратив священное древо всечестного креста и воздвигнув оное в Иерусалиме, с миром и радостью великой возвратился в Константинополь... Как Бог в шесть дней совершил все творение, а 7-й назвал днем покоя, так и царь Ираклий в шесть лет совершил много трудов и подвигов, а в 7-й год в мире успокоился. Византийцы, узнав о прибытии царя, все с неудержимым усердием вышли к нему на встречу вместе с патриархом и Константином, сыном Ираклия, – неся в руках светильники и масличные ветви и восхваляя царя с великим благоумием. Сын Ираклия, выступив вперед, упал к ногам отца: отец обнял сына и оба орошали землю слезами. Народ, видя это, также плакал и воссылал Богу благодарственные гимны. И таким образом, приняв царя с радостью, восторгом и похвалами, византийцы ввели его во дворец» 240 . Трогательная сцена свидания царственных отца и сына после долгой разлуки напоминает нам подобную же сцену из русской истории, именно: торжественную встречу царем Михаилом Федоровичем отца его Филарета Никитича, возвращавшегося из польского плена: отец и сын также пали друг другу в ноги и орошали землю слезами к великому умилению всего народа. В рассказе Амартола о царствовании Ираклия есть известие, которое может дать нам ключ к объяснению одного довольно темного места в апокрифич. беседе трех святителей. Вопрос. Кто устави сырную неделю? Ответ. Ираклий царь, егда победи римлян (конечно должно читать: персов) 241 . У Амартола читаем следующее: «когда Иерусалим был захвачен персами, и честное древо вместе с патриархом было отправлено в Персиду, то иерусалимские евреи, движимые фанатизмом, перебили всех живших в Иерусалиме христиан. |
| Если бы этот план удался, то для людей того времени это означало бы приближение вплотную к концу истории — когда христианство оказывается проповедано во всей вселенной. Самому Ираклию была бы при этом уготована роль, если и не самого Мессии, то его ближайшего предтечи. Обо всем этом говорила официальная идеология Ираклия». И хотя гипотеза о мессианской идеологической программе Ираклия требует дальнейшей проверки, надо признать, что в нее прекрасно вписывается попытка насильственного крещения иудеев и самарян Ираклием. Впрочем, следует отметить, что история христианских государств в VII в. знает немало примеров насильственного крещения иудеев, которые вовсе не обязательно исходили из мессианской идеологической программы. В любом случае, чем бы ни была мотивирована инициатива Ираклия, не приходится сомневаться, что она имела место, хотя, как замечает Ю. Кулаковский, а также и современные исследователи, надежных свидетельств о приведении в действие этого указа Ираклия в других местах, кроме Карфагена, нет. Зато о крещении иудеев и самарян в Карфагене мы имеем сразу несколько независимых свидетельств. Помимо текста прп. Максима Исповедника, таким свидетельством, на что указал уже Девреесс, является византийское антииудейское сочинение Учение Иакова, только что крещеного, не полностью сохранившееся по-гречески, а в наиболее полной форме дошедшее по-славянски. Эта версия, вошедшая в Четьи-Минеи митрополита Макария, начинается с описания того, как эпарх Георгий, надо заметить, весьма почитаемый прп. Максимом (о чем есть много свидетельств в его письмах), исполняет приказ императора крестить иудеев и самарян. Рассказ об этом ведется от лица новокрещеного иудея Иосифа, повествующего об иудейском законоучителе и купце Иакове, который прибыл в это время в Карфаген с товаром, был крещен, впал в сомнение, чудом явления ему «светоносца» (ангела?), проповедовавшего ему Христа, был убежден в истинности христианства и успешно вел проповедь среди своих бывших единоверцев, и обратил, среди других, и автора рассказа — Иосифа. |
|
|
