| Но сила Божия преодолевает все препятствия. Главное хотеть нам быть христианами, хотеть ими стать, стремиться к этому! И тогда Господь, подобно буре, все эти камни, все эти валуны разбросает, и дорога будет очищена, и сердце наше откроется для действия благодати Божией. И тогда мы как бы родимся заново! Тогда все наше существо будет проникнуто упованием, благодарностью, дружелюбием по отношению к окружающим, чувством близости нашего Господа, надеждой на то, что не нашей силой, а силой Его совершается это спасение. Как в оные дни, так и ныне, так будет всегда и во веки веков. Аминь. 16 октября/29 октября Священномученика Дионисия Ареопагита Во Имя Отца и Сына и Святого Духа! Сегодня мы читали в Евангелии: “Будьте милосердны, как Отец ваш Небесный милосерд”. Это очень важное слово, “милосердие”, люди теперь часто употребляют, и это хорошо, это прекрасно. Только призыв “Будьте милосердны”, — евангельский призыв и не простой — ведь сказано: “Как Отец Небесный милосерд”. Почему? Да потому что жизнь немилосердна, жизнь полна отчаяния и борьбы, в жизни часто торжествуют жестокость, грубость, тупость, бессмысленность, а вовсе не милосердие. Такова жизнь и в природе, и в человеческом обществе. Потому Господь не говорит нам: будьте милосердны, как обычно милосердны люди, а Он говорит: “Как Отец ваш Небесный”, потому что единственный, Кто может нас научить добру и любви — это Господь. Он бросает искры добра в черные человеческие сердца, в сердца, полные ненависти и себялюбия, полные зависти и осуждения. Поэтому наш идеал начертан в небе, и небо должно отражаться здесь, в нашей земной жизни. У апостола Павла есть замечательные слова: “Если я имею… всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто”. Значит, любовь и милосердие стоят выше всего, и без этого не может сердце человеческое ожить ни к людям, ни к Богу. Сегодня мы празднуем память Дионисия Ареопагита , человека, который был членом Верховного Совета в древнем городе Афины. Там люди мало знали о милосердии — там царило знание. Это был город, где жили ученые, философы, студенты, это был город, наполненный статуями, изваяниями, прекрасными храмами языческим богам, но там не хватало — милосердия. И вот, рассказывает нам евангелист Лука, апостол Павел приехал в этот знаменитый город. Он ждал там своего ученика Тимофея, и один бродил по улицам, смотрел вокруг. Когда он увидел на каждом шагу изображения богов, знаменитых людей, властителей, спортсменов, сердце его возмутилось, ему стало противно, тошно. Он пошел в то место, где собирались люди поговорить о политике, о литературе, о всяких вещах, которые их интересовали. И святой Лука пишет — он подмечает очень верно — любимым занятием афинян было послушать что-нибудь новое на площади. Так похоже это на современных людей, которые живут новостями, а они быстро проходят: сегодня одна новость, завтра другая — пустой, неглубокий ум лишь глотает эти новости, чтобы затем поглотить следующие. |
| Собиратель . «Отче наш!». Какое сладостное воззвание! Имя Отца и тепло и отрезвляюще. У кого есть отец, тот чувствует себя состоящим под мощным крылом, совершенно обезопасенным и огражденным: чувствует также, что ему ни о чем нет нужды беспокоиться и хлопотать; все будет—и пища, и одежда, и кров, и что ему стоить только обратиться к отцу, когда чего захочет и все получит. Такие же чувства и у того, кто сумеет сознать и восчувствовать Бога Отцом своим. Как только возродится в ком удостоверение, что Бог есть Отец его, тотчас водворятся в сердца и те чувства, какие обычно дети имеют к отцу, и в безопасном крове будет он себя чувствовать, и в довольства беспопечительном, и в твердом уповании, что все ему будет, что ни попросит достойного. Так вот в чем вся сила! Взойти до чувства, что Бог Отец наш есть. Как же это? Уяснением отношений, в какие угодно было Богу поставить себя к нам. Рассуждай о том, что есть Бог для нас,—и дойдешь. Первое. Бог Отец наш есть и по естественному порядку. Ибо, творя человека, Он вдохнул в лице его дыхание жизни своей. Сие дыхание,—не плотское, а духовное,—не перестает оживлять всех людей, и следы того, что в нем есть божественного, неизгладимы. Таким образом мы родственны Богу по естеству. Мысль сия хоть отвлеченна, однако ж недалека от общего чувства. И св. Павел не усомнился воспользоваться ею для вразумления афинян, не приводя только им на память слова одного их книжника: «того бо и род есмы», но делая из того очень внушительный вывод: «род убо суще Божий...» (Деян.17, 28. 29). До такого убеждения и всякий может дойти, или скорее, восставить его в себе, и затем сказать в сердце своем: род суще Божий, ты можешь и должен чувствовать себя родственным Богу и Его иметь родоначальником и общим всем Отцом. Второе. Бог—Отец наш, по промыслительной попечительности о нас. Ибо создав, хранит, держит в десниц Своей, ведет к концу, и всяким попечением окружает, боле чем отец родной. Итак, дойди до узрения и восчувствования Божией попечительности не вообще только о всех, но и о тебе самом; тогда невольно взывать будешь: «Отче наш!» |
| Как мы сказали, любой человек имеет в себе какую-либо пищу, которой он делится с другими, и если он добрый, то «из доброго сокровища сердца своего выносит доброе» ( Лк.6:45 ) и дает ближнему своему пищу чистую. Если же злой, то «выносит злое» и дает ближнему своему пищу нечистую. Поэтому невинный и прямой сердцем видит в ближнем чистое животное, овцу, и дает слушающему пищу чистую, как бы овцу, животное чистое. Подобно этому и в остальном. В, как мы говорили, когда беседует с ближним своим, либо приносит ему пользу, либо причиняет вред – либо дает ему чистое животное, либо нечистое, из которых чистое будет использовано, а от нечистого повелевается воздерживаться. Если, согласно этому пониманию, мы провозгласим Бога вершиной над человеческими законами, то, я думаю, и Его законодательство предстанет нам достойным Божественного величия. Если же будем близки букве, то примем за написанное в законе то, что видится иудеям или толпе, и стыдно будет утверждать, что эти законы дал Бог . Ибо мы увидим более стройные и разумные законы, например, римлян, афинян или лакедемонян. Если, однако, понимать закон Божий так, как учит Церковь , тогда становится ясным, что он выше всех человеческих законов и, поистине, закону Божьему должно доверять. А так как он ниспослан духовно, то стоит нам воздержаться от понимания сказанного о чистых и нечистых животных каким-либо иным образом. 6 . Сказано: «Всякий скот, у которого раздвоены копыта и на копытах глубокий разрез, и который жует жвачку, ешьте; только сих не ешьте из жующих жвачку и имеющих раздвоенные копыта: верблюда, потому что он жует жвачку, но копыта у него не раздвоены, нечист он для вас; и ежа 48 , потому что он жует жвачку, но копыта у него не раздвоены, нечист он для вас, и зайца, потому что он жует жвачку, но копыта у него не раздвоены, нечист он для вас; и свиньи» ( Лев.11:3–7 ) и прочее. Таким образом, предписано не употреблять в пищу те виды животных, которые, как кажется, отчасти чистые, а отчасти нечистые. Например, верблюд видится чистым, потому что он «жует жвачку», но он отнесен к нечистым, так как «копыта у него не раздвоены». После него названы еж и заяц, и про них также сказано, что они жуют жвачку, но копыта у них не раздвоены. Однако приводится и другой перечень животных, у которых, наоборот, копыта раздвоены, но они не жуют жвачку. |
| Геродот, Фукидид, Ксенофонт и другие историки начинали писать с царствования Кира и Дария, и не имели возможности сказать более достоверное о древних и первоначальных временах. Ибо что великого в том, что историки говорили о царях у варваров Дарие и Кире, у эллинов о Зопире и Иплие, или о войнах афинян и лакедемонян, или о делах Ксеркса и Павзания, подвергшегося опасности умереть голодом в храме Афины, или о Фемистокле и пелопонесской войне, или о Адкивиаде и Фразивуле? Я не намерен говорить подробно обо всем, но–показать число лет от сотворения мира и обличить суетный труд и пустословие писателей, потому что не двадцать тысяч мириад лет, как сказал Платон, от потопа до его времен, и не пятнадцать мириад три тысячи семьдесят пять лет, как свидетельствовал Аполлоний египтянин, и что не безначален мир и не существует все по случаю, как пустословили Пифагор и прочие, но он произошел и управляется Промыслом все сотворившего Бога, — и все времена и годы ясны для тех, которые желают убедиться в истине. Но чтобы не подумали, что я довел хронологию только до Кира и опустил последующие времена, как бы не имея возможности показать их, — я постараюсь при помощи Божией изложить по возможности и дальнейший порядок времен. 27. Когда Кир после 38–летнего царствования был убит Томирою в Массагетии, в шестьдесят вторую олимпиаду, — в то время усилились с помощью Божией римляне, после того, как был построен Рим Ромулом, сыном, как повествуют, Арея и Илии, в 7 олимпиаду, в 16 день майских календ, так как и год показан в десять месяцев; — итак, когда умер Кир, как выше сказали, в шестьдесят вторую олимпиаду, прошло времени от основания Рима 220 лет, и в это время римлянами управлял Тарквиний по прозванию Супербус (гордый); он первый изгнал некоторых римлян, растлевал мальчиков и оскоплял граждан, даже растлевал дев и выдавал их замуж. Поэтому собственно он назван на римском языке — гордый. Ибо он первый постановил, чтобы те, которые приветствовали его, были в свою очередь приветствуемы кем–нибудь другим. |
| 18) Нам указывают, что, если уже необходимо произвести отбор посылаемых на собор лиц, то лучше про изводить его жеребьевкою, а не выборами, при чем опираются, на существующий кое-где и иногда народный обычай (преимущественно в теории, а не практике) равно как и на пример апостольский. Но жребий по отношению к преемнику апостольского служения явился решающим только тогда, когда учениками предварительно избраны были двое, вероятно, равных по достоинству и одинаково одобряемых избирающими, только не решавшимися отдать одному пред почтение перед другим. Если бы решение жребием, само по себе представлялось бы более соответствующим значению Церкви и более достоверным выражением воли Божией, то к нему и прибегли бы с самого начала, а не тогда, когда выборы были уже произведены. Пример этот представляется совершенно одиноким и исключительным в жизнедеятельности древней Церкви. В книге деяний Апостольских весьма и весьма многократно говорится об избрании Церковью тех или иных лиц на дело того или иного служения. И никогда жребий в деле этого избрания значения не имеет; никто даже никогда не предлагает. Диаконов избирают, а не мечут о них жребий. И позднее вся деятельность церковная знает только избрание, голосование, но не ведает жеребья. Мало того в самом избрании народа усматривают проявление judicium Dei. Киприан был избран голосованием, но о нем говорится, что он стал епископом judicio Dei et favere. Такого же рода имеются свидетельства и о других. В эпоху на- —262— пряженных споров из-за слов μοσιος и μοιοσιος и происходящего из сего раздирания Церкви, никому не пришло даже в голову прекратить спорное дело проявлением Божией воли через жеребий, хотя это и можно было бы произвести весьма просто. Суеверия религиозного народа, если и существовали тогда, не отождествлялись еще с церковной верой. Твердо жило еще убеждение, что Бог избирает орудиями себе человеков, а не слепые орудия случая или рока. Метание жеребья весьма обычное в деле избрания жрецов и государственных сановников, даже у образованных афинян, никогда не употреблялось в Церкви для избрания епископов и других священнослужителей. В древней Руси вне Церкви и независимо от внушения её, производились гадания над псалтирью. Это был, конечно, религиозный вид гадания, но все же это был только один из видов гадания – благочистивое суеверие, а не вера. Церковного оправдания, как и оправдания от Писания Новозаветного, мы для того не имеем. |
| Петр – в Кесарии у сотника Корнилия; он проповедует ему о воскресении Того, Кто был повешен на древе ( Деян. 10,40 ). Он пишет соборное послание некоторым церквам и начинает его прославлением Бога, за что же? «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, по великой Своей милости возродивший нас воскресением Иисуса Христа из мертвых к упованию живому» ( 1Пет. 1, 3 ). И дальше тот же апостол указывает на это воскресение как на основание веры и надежды христиан: «Бог воскресил Иисуса из мертвых... чтобы вы имели веру и упование на Бога» (Пет. 1, 21). Начальники синагоги в Антиохии Писидийской приглашают ап. Павла говорить к народу: он проповедует, что его Учитель был распят, снят с древа и положен во гроб, но что «Бог воскресил Его из мертвых» ( Деян. 13, 30 ). Чем тот же Павел вызвал насмешки афинян, слушавших его спокойно до тех пор, пока он говорил только о бытии Бога? Проповедью о воскресении Христовом ( Деян. 17, 31–32 ). Чем он дал повод римскому правителю Фесту считать себя сумасшедшим? Тем, что он говорил царю Агриппе о воскресении Христа ( Деян. 26,23–24 ). И когда он пишет церквам, то нет почти ни одного послания, в котором он не упоминал бы об этом факте. В послании к римлянам он утверждает, что Иисус открылся Сыном Божиим именно чрез Свое воскресение. Три обстоятельства особенно достойны внимания в послании к коринфянам: во-первых, то, что смерть и воскресение Христа указываются как существенная часть проповеди евангельской; во-вторых, то, что апостол не учит о воскресении, но напоминает своим читателям, что это воскресение есть основной пункт веры, который им был проповедан и который они приняли раньше составления его послания; в-третьих, то, что св. Павел усвояет особенную важность этому пункту, так что прямо заявляет, что если Христос не воскрес, то проповедь его тщетна и вера учеников напрасна. Эту важность христиане так живо чувствовали, что не только посвятили воспоминанию воскресения самый торжественный из своих праздников, но и пожелали, чтобы день седмичного покоя каждую неделю возбуждал это великое воспоминание. |
| А уже в первой половине XVI века в нашей литературе - в «Сказании о Князьях Владимирских», «Повести о Мономаховом Венце», «Русском Хронографе», «Никоновской Летописи» - данный титул начинает употребляться и по отношению к некоторым древним Великим Князьям, начиная со Святого Равноапостольного Великого Князя Владимира Святославича и примерно до Святого Великого Князя-Мученика Андрея Юрьевича Боголюбского. И хотя такое употребление не вполне соответствовало нашей исторической титульной практике X-XII столетий, по сакральной сути русские писатели первой половины XVI века - Святители Савва-Спиридон и Даниил Московский, Преподобный Досифей Волоколамский были правы в таком словоупотреблении. Титул «Самодержец», являясь русским аналогом греческого понятия «Автократор», которое буквально переводится на Русский Язык как «Самостоятельный Властитель», все же в глубинном смысле и корневом значении отличается от него. Автократорами назывались и называются не только Христианские Государи, но и языческие или иноверные Цари. В то время как в русской Богословской и духовно-исторической литературе термин «Самодержец» употреблялся исключительно по отношению к Православным Государям, поскольку Божественная Царская миссия волевого держания, удерживания зла связана с их конкретным вероисповедным понятием, отображенным в Священном Писании. То же самое относится и к связанному с титулом «Самодержец» русскому понятию «Держава». Если греческая государственность и причастная к ней терминология исчислялись более чем тысячелетней историей до Рождества Христова, то Русское Царство и понятия, с ним связанные, полностью формировались в условиях Православного Христианского мipoboззpehuя и в контексте Священного Писания. А потому и Русская Держава по своему духовному содержанию - это не совсем то же самое, что античная Архе селевкидов или афинян, хотя «архе» формально и переводится как «держава». О миссии удержания от зла Священное Писание рассказывает многократно: И сказал ему Бог во сне: и Я знаю, что ты сделал сие в простоте сердца твоего, и удержал тебя от греха предо Мною (Быт. |
| Например, на вопрос, как реагировать церковным родителям, если их дети увлекаются роком, о. Сергий приводит пример проповеди апостола Павла в Афинах. Несколько отступив, замечу, что из афинян, услышав о воскресение мертвых, одни насмехались, а другие говорили: об этом послушаем тебя в другое время. Итак, Павел вышел из среды их (Деян. 17, 32-33). Апостол не стал соединять весть о Спасителе с язычеством в неком диалектическом синтезе для более успешного благовествования, говорить об идолопоклонстве как пути к Христианству и о допустимости участия христиан в демонических сборищах. Но вернёмся назад. Здесь непонятно: верующие дети или нет. Если да, то что нового они узнают о Православии посредством рока? Если нет, дальше следуют разъяснения. После рассказа о свт. Николае Японском, приехавшем в Японию в целях миссионерства, о. Сергий продолжает: " Сейчас та же ситуация в России. Нельзя все отрицать: все вы сатанисты, единоборства ваши - сатанизм, техника - сатанизм, искусство - сатанизм, наука - сатанизм, цивилизация - сатанизм, все - сатанизм " . Интересно, кто, по мнению батюшки, отождествляет всю деятельность человека с сатанизмом? " Встретившись с Богом, открыв для себя богатство и глубину Православия, человек сам оставит свои заблуждения и увлечения " . Но об этом даже не говорится! Всё время только реабилитируется рок. В другом месте автор рассказывает случай, взятый из жизни св. Силуана Афонского, где преподобный объясняет архимандриту, проповедующему среди еретиков, что сплошными обвинениями в лжеучении нельзя ничего добиться, а указанием ошибок в их вероисповедании, сделанным в духе любви, можно принести несоизмеримую пользу, присоединив к Телу Христову некогда отпавших чад. Мы полностью согласны со словами святого, но рок ересью не является. Рокер может быть и мусульманином, и язычником-пантеистом, и протестантом, атеистом, в конце концов. Тогда в диалоге надо будет исходить из объекта его религиозного выбора, а не из увлечения, которое он ложно полагает увлечением и ничем более. |
| Остатки языческих суеверий, преследуемых не только Самуилом, но и Саулом, и, однако, не совсем истребленных, видеть можно в самом Сауле и волшебнице Аендорской. Поскольку искусство её с одной стороны превышает обыкновенный обман, а с другой невероятно, чтобы Сам Бог через Самуила стал утверждать Саула в его заблуждении, то надобно заключить, что в её волхвовании действовали тайные духовные силы, однако не светлые и небесные. Современность языческих народов Из Египетской истории к сим временам относят Хеопса, Хефрена, и Мицерина, из коих первому Геродот приписывает построение большой пирамиды, но без достоверности. Царствование их полагают между разорением Трои и построением храма Соломонова. Из Сирийских владельцев сильнейший есть Адраазар, современник Давида. Финикия процветает при Абибале и Хираме. У Афинян правление Архоитов под покровительством Юпитера представляет некоторое подобие теократии еврейской. Еолийское поселение соответствует началу, а Ионийское окончанию нашего периода. Свидетельство язычника о еврейской истории сего периода О важнейших сего периода происшествиях Евсевий 529 предоставляет свидетельство из Евполема, в котором, однако, есть некоторые погрешности. Сей писатель Давида почитает сыном Саула, а из Нафана Пророка делает Ангела Дианафана. 434 Оно должно было предохранить Самуила от страха нечаянного явления, а Илия устыдить, поскольку ему по самому званию надлежало быть ближе прочих к Богу, и возбудить его внимание, ибо до него касалось откровение. 436 Если верить Иосифу, Самуил имел в сие время не более двенадцати лет, но другие догадываются, что сие случилось перед самою смертью Илия. Ст. 3. Истину должно искать в середине, так, чтобы дать место, с одной стороны, предыдущему пророчеству неизвестного мужа, II, 27, и оскудению откровения, III, 1, а с другой – последующей славе Самуила ст. 21. 439 Посему должно ли почитать его священником? Иероним не соглашается и приводит псалом, в котором он отделяется от священников и полагается в призывающих имя Божие. Псал. XCVIII, 6; впрочем, он имел право совершить жертву как Пророк. |
| Автор называет наше время – временем “всеобщего увлечения всем таинственным”. К сожалению, это увлечение, как и у древних афинян, направлено в сторону удовлетворения праздного любопытства, искания новинок, чем действительной потребности духа. Но нельзя же отрицать и того, что в среде толпы любопытных найдутся хотя единицы и людей серьезных, вдумчивых, действительно жаждущих истины, познания духовного мира и спасения души в грядущей вечности. Вот для таких-то интеллигентов и полезны книги, подобные книге М. В. Лодыженского: они способны пробудить интерес к святоотеческой литературе, к таким книгам, как сочинения наших аскетов-писателей: Епископа Феофана Затворника , Епископа Игнатия Брянчанинова и др. Все эти сокровища – мало сказать – забыты: они вовсе неизвестны большинству нашей интеллигенции и до сих пор составляют для нее клад, о коем она и не подозревает. Своею книгою г. Лодыженский как бы кричит ей: да подойдите же, наконец, посмотрите, какие здесь лежат сокровища! Оставьте свое предубеждение, будто все это старая ветошь: здесь вечно новые, хотя и вечно старые истины, здесь залог вашего счастья, залог Божия благословения для вас и утоление той томительной жажды, которую вы не перестанете ощущать, пока не победите в себе предубеждений, посеянных врагами Церкви и бессознательно воспринятых вами от юности. Господь говорит: царствие Божие нуждою берется, усилием и подвигом достигается. И в деле личного нашего спасения нужен подвиг: не путем праздного любопытства, а деятельным исполнением заповедей Господних под руководством Церкви и ее духоносных учителей, святых отцов, возможно спасение наше. Надо, чтоб замечаемое в наше время увлечение мистицизмом нашло себе исход не в уродливых и богопротивных явлениях спиритизма, оккультизма и прочих подобных им “измов”, а в живом общении с Церковью небесной при посредстве Церкви земной. В заключение позволю себе указать автору книги некоторые неточности: на стр. 29, он говорит, что число святых в одной Восточной Церкви считается более 2000. Во-первых, для нас, православных, нет дела, сколько считает у себя “святых” церковь , отпавшая от единения с нами и, следовательно, переставшая быть истинною церковью, ибо мы, по Символу нашему, веруем только во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь ; во-вторых, по нашим месяцесловам, число святых по крайней мере, в десять раз больше показанного г. Лодыженским: оно достигает до 300 тысяч. На стр. 271 автор упоминает “день рождения замученного александрийского митрополита Петра”: во-первых, не митрополита, а архиепископа, во-вторых, – не день рождения, а день его кончины; дело в том, что день кончины святых в древности именовался днем рождения dies natalis; ибо древние христиане почитали смерть рождением в новую жизнь. |
|
|
