| А если этого дня в римских датах не записали современники, для последующих поколений высчитать этот день было уже весьма трудно. Вообразим, что будет некогда время и наше летосчисление будет заменено китайским. 17 октября 1888 года по нашей эре, конечно, понятно всякому. Но, конечно, никто из современников события не счел нужным перевести эту дату на китайский календарь и в будущем (при китайском летосчислении) эта дата может утратиться. После этого понятно, что среди христиан не могло быть точного предания о времени крестной смерти Спасителя. В первые времена казалось совершенно достаточным знать, что Он умер при таких-то архиереях и Понтии Пилате; проповедники христианства, апостолы, не были служителями хронологии. Позднейшие же показания об этом суть только научные догадки и не должны сбивать нас тою уверенностью, с какой их заявляют писатели. Тертуллиан, например, показания об этом передает за непререкаемые истины; но такова его манера изложения. Какие же есть непререкаемые данные о годе крестной смерти Христа? В Евангелии и символе веры мы читаем, что Он распят при Понтии Пилате. Годы правления Пилата достаточно хорошо определяются Иосифом Флавием. Пилат правил Иудеей 10 лет; когда он, будучи лишен власти при Тиверии, прибыл в Рим, он нашел Тиверия скончавшимся. Но Тиверий умер 16 марта 790 a.U.C., 37 по Р.Х. Получаются годы 27-36. Вследствие этого выбор годов значительно сокращается. Иисус Христос воскрес в первый день недели, утром, в наше воскреснье. Это воскресенье приходилось тогда на 16 нисана, и в этом заключается существенная разница наших православных воззрений от западноевропейских; поэтому самые точные изыскания западноевропейских ученых о годе воскресения Иисуса Христа не годятся для нас. Дело в том, что все западные ученые богословы одержимы каким-то поверьем, что Иисус Христос распят 15 нисана, т.е в первый день опресноков, а не 14. В русской литературе этот вопрос разобран достаточно ясно у Хвольсона в " Христ. Чтении " за 1875, 1877 и 1878 гг. и " Записках Петербургской академии наук " в 41 томе 7 серии (Das letzte Passamahl Christi und der Tag seines Todes. |
| Анонимный автор из Мелька приписывает Г. О. также «многие гомилии на Евангелия». Возможно, что ряд проповедей из лионского гомилиария каролингской эпохи «Псевдо-Флор» (Homiliariuim Lugdunence) восходят к школе Г. О. Сигеберт из Жамблу упоминает среди трудов Г. О. «Толкование на Исаию» (Expositio in Isaiam). Иоганн Тритемий , аббат Шпонхаймский, приписывает св. Гаймону , еп. Хальберштадтскому, не дошедшие до нас толкования на пророков Иеремию, Иезикииля и Даниила (PL. 116. Col. 189-190), однако в одном средневек. каталоге б-ки аббатства Клюни оба произведения упоминаются под именем Г. О. Нек-рые труды Г. О. дошли до нас в неск. редакциях, что дает основание предположить, что Эйрих или Ремигий впосл. вносили в первоначальный текст Г. О. свои коррективы и исправления. Эйрих Осерский в сборнике (Collectenea) собрал схолии на вопросы Г. О. (Scholia quaestinum) и ответы на них. В сочинениях Г. О. предвосхищает методологию подачи экзегетического материала, получившую распространение в школе Ансельма Ланского. В рукописной традиции Г. О. приписывается авторство соч. «Сокращенная священная история» (Historia sacra epitome), во многом следующего за Евсевием Кесарийским (в пер. Иеронима и Руфина Аквилейского), Иосифом Флавием, однако точная его принадлежность является спорной. В сочинениях Г. О. заметно хорошее знание трудов Оригена, Евсевия Кесарийского (в переводе Руфина Аквилейского), свт. Амвросия Медиоланского, Илария Пиктавийского, блж. Иеронима, блж. Августина, свт. Григория Великого (Двоеслова), прп. Венедикта Нурсийского, Исидора Севильского. Из более близких по времени авторов он цитирует Беду Достопочтенного, св. Амвросия Аутперта, Клавдия Туринского, а также своих современников - Смарагда и Рабана Мавра. С т. зр. традиц. разделения смыслов Свящ. Писания по Оригену (разработано на западе Иоанном Кассианом Римлянином) Г. О. отдает предпочтение моральному аспекту Свящ. Писания. Слово Божие должно прежде всего наставлять в вере. Комментируя 1 Кор 14. 19, где ап. Павел отрицательно высказывается по поводу говорения на незнакомых языках, Г. |
| В ВЗ держава А. В. возникает в апокалиптических видениях прор. Даниила , открывающих ему ход мировой истории и смену великих царств, как третье из четырех последовательно сменяющих друг друга царств - «третье царство, медное, которое будет владычествовать над всею землею» (Дан 2. 32-39). В видении зверей, вышедших из моря, его символизирует третий зверь - четырехголовый барс с четырьмя крыльями, т. е. властитель всех четырех сторон света, за к-рым следует время четвертого зверя (Дан 7. 6-8) (А. Петровский. Книга пророка Даниила//Лопухин. Толковая Библия. Т. 7. С. 23-24; 50-51). А. В. («царь Греции») появляется в образе «косматого» однорогого козла, к-рый сокрушает предшествующее (мидо-персидское) царство, символизируемое овном с двумя неодинаковыми рогами; однако и его царство недолговечно и распадается на четыре части (рога, «обращенные на четыре ветра небесных») (Дан 8. 5-14, 20-22; 11. 3-4). Для осуждения власти наследников А. В., эллинистических царей, от к-рых вышел «корень греха», в 1 Макк 1. 1-7; 6. 2 образ А. В. избирается как точка отсчета нового миропорядка и новых страданий для иудеев. Александр Великий на Букефалеекса преследует колесницу Дария. Миниатюра из Кинегетики Псевдо-Оппиана. 1-я пол. XI в. (Marc. Gr. Z 479. Fol. 8v) Александр Великий на Букефалеекса преследует колесницу Дария. Миниатюра из Кинегетики Псевдо-Оппиана. 1-я пол. XI в. (Marc. Gr. Z 479. Fol. 8v) В то же время иудейский историк Иосиф Флавий (I в. по Р. Х.) оставил описание торжественного приема А. В., к-рый устроили иудеи у ворот Иерусалима. А. В. представлен у Иосифа великодушным правителем, к-рый дарует народу налоговые привилегии (разрешил не платить налоги в субботний год, когда евреи оставляли поля под паром) и демонстрирует почтение к Богу иудеев тем, что преклонился перед вышедшим навстречу ему в богослужебных одеяниях первосвященником (Иуд. древн. XI 325-326). Очевидно, что автор стремился возвысить ранг македонца в контексте иудейской традиции: познакомившись к Книгой прор. Даниила, А. В. узнает себя в том «царе Греции», к-рый должен разрушить Персидское царство. Еще до персид. похода македон. царь видел сон, смысл к-рого он понимает только после встречи с первосвященником: его поход происходил по «Божьему предначертанию». По всей вероятности, рассказанное Иосифом Флавием представляет собой легенду, однако не исключающую факта встречи А. В. с иудейским первосвященником (Шифман. С. 92). В более позднем талмудическом иудаизме тенденция к приданию А. В. черт, необходимых в этой системе ценностей для великого исторического персонажа, приобретает законченный вид. Действовавший под покровительством Бога (Йома 69а) царь-мудрец А. В. не только посетил Иерусалим, но и вошел в храм Соломона (Сангедрин 91а; Тамид 31в; Берешит Рабба 61). |
| И в тот же миг кончилась жизнь, Ибо Бог изгнан. Милость Божия отступила, давая место собственному человеческому злу. И сразу по вознесении Христа на небо стали проявляться в Израиле необыкновенные явления природы и страшные народные бедствия, и смертоносная, все живое пожирающая война положила конец иудейскому царству. Приведу для наглядности описание происходившего там, данного очевидцем событий историком Иосифом Флавием. “Все несчастия, какие постигли народ от начала мира, были ничто сравнительно с тем, какие обрушились на иудеев. Солдаты бросались в город (а в нем собралось по случаю праздника иудейской пасхи до двух миллионов человек), умерщвляли без различия всех, кого только встречали, и жгли дома с их жителями. Врываясь в дома для грабежа, они находили их полными трупов умерших от голода и болезней. И если они чувствовали некоторую жалость при виде мертвых, зато были совершенно немилосердны к живым. Город до такой степени был переполнен кровию, что во многих местах пламя по- жара потухало от нее”. В это страшное время от огня, меча, болезней, голода погибло до полутора миллионов человек, девяносто семь тысяч было отведено в Рим для потехи народа в цирках, где их предавали многообразным смертям, а оставшихся в живых продавали в рабство за баснословно дешевую цену. И вспомним на этом страшном пепелище смерти слова Сына – Бога, пришедшего спасти погибающее: “Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих... и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст” ( Мф. 23, 37–38 ). Ушел Бог , и смерть воцарилась там, где цвела жизнь. Пришел Господин виноград- ника – Бог – и предал смерти виноградарей и отдал виноградник другим. И назвал Господь новых делателей христианами – новым Израилем и призвал, чтобы они работали в Божием винограднике, принося плоды Господу во время свое. И вот уже двадцать столетий возделывается новый сад жизни, где все от Бога, все Им, и все к Нему. А камень жизни – Христос Бог , Которого убили прежние делатели, стал во главу угла, и это краеугольный камень в основании данного нам нового виноградника – основатель нашей Православной Церкви, которую никакие силы ада одолеть не смогут. |
| М. Г. использует большое количество источников (их отождествление см. в: Μαυρομτη-Κουτσογιαννοπολου. 1984). Если для 1-го раздела он использует неск. десятков источников, переключаясь с одного на другой при описании маленького эпизода, то в последнем разделе подолгу следует за одним сочинением. Основной источник 1-го раздела - «Шестоднев» свт. Василия Великого. М. Г. привлекает сочинения др. богословов (прп. Анастасия Синаита, еп. Феодорита Кирского, свт. Иоанна Златоуста, прп. Иоанна Дамаскина), дополняет их данными из сочинений светских визант. авторов (Михаила Пселла, Феофилакта Симокатты, Георгия Писиды), несохранившейся версии «Физиолога» и античных текстов (в т. ч. Аристотеля). В качестве источников приводимых сведений М. Г. называет таких античных авторов, как Никандр, Элиан, Плутарх, Диоскорид, однако в соответствующих отрывках нет совпадений с их сочинениями. В рассказе о сотворении земных животных мн. источники (в т. ч. редкие) используются однократно, часто сгруппированы по темам; возможно, автор не обращался к ним напрямую, а использовал готовые тематические антологии. Описывая период иудейской истории, помимо книг ВЗ М. Г. опирается на труды Георгия Амартола, Константина Манасси, Иоанна Зонары. К произведениям Иосифа Флавия он обращался как через посредство сочинений Георгия Амартола, так и напрямую. При этом он полемизировал с Иосифом Флавием даже тогда, когда Амартол этого не делал (Annales. 1836. P. 264). М. Г. спорит и с др. источниками: с Книгой Юбилеев (о причинах грехопадения Адама - Ibid. P. 206) и с Юлианом Отступником (почему жертва Авеля была любезней Богу, чем жертва Каина - Ibid. P. 221). Рассказывая об убийстве Авеля, М. Г. взял за основу тексты сочинений неск. богословов, предлагавших различные интерпретации этого библейского сюжета (Ibid. P. 222-224). Для описания римского периода М. Г. использовал «Хронику» Георгия Амартола, дополняя ее отрывками из «Хроники» Манасси. Описание событий церковной истории М. Г. значительно сокращает по сравнению с текстом Амартола, вместе с тем в рассказе о мученичестве апостолов Петра и Павла он обращается за дополнительными сведениями к сочинениям свт. Иоанна Златоуста, а также уточняет сведения о жизни ап. Павла, пользуясь «Церковной историей» Евсевия Кесарийского (Ibid. P. 440). Изложение евангельских событий выделяется из общего повествования и имеет отчасти экзегетический характер. Для толкования текста НЗ М. Г. обращается к творениям отцов Церкви и более поздних богословов: святителей Иоанна Златоуста, Григория Назианзина, Григория Нисского, Василия Великого, преподобных Иоанна Дамаскина, Андрея Критского и еп. Феодорита Кирского. |
| Но и всё-таки, почему возникла такая «полифония мнений» по вопросу идеологии? Как представляется, причина этого кроется в том, что многие пытаются разрешить идеологические вопросы, минуя принципиальные положения, и, самое главное, важнейшее из них: кому служить будем, Богу или маммоне? Вот как этот вопрос перед фарисеями поставил Господь и Бог наш Иисус Христос: «Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Лк. 16:13). Маммона, как известно, — это богатство. «Ответ» «лучших из иудеев» был следующий: «Слышали все это и фарисеи, которые были сребролюбивы, и они смеялись над Ним» (Лк. 16:14). Последующая история, описанная Иосифом Флавием, показала, к чему это привело: иудейское общество, раздробленное маммоной, окончательно раскололось на множество группок и групп, некоторые из которых яростно враждовали между собой, да так, что даже во время штурма римлянами Иерусалима они убивали друг друга в Храме. И это главный, основополагающий вопрос, с ответа на который и должно начинаться идеологическое строительство: мы отказываемся от навязанного человечеству правящим ядром англосаксонской элиты капитализма, то есть открытого служения маммоне, или нет? В белорусском обществе, как показывает практика, есть запрос (который отчасти удовлетворяется) на то, чтобы взять под государственный контроль силы, разжигающие страсти к маммоне, и увести людей от поклонения золотому тельцу в лице языческого бога — капитала. Однако пока белорусская сторона, похоже, осознаёт эту проблему лишь на интуитивном уровне, ибо нет открытой привязки через указанные выше слова Иисуса Христа маммонизма к капитализму, что, вне всякого сомнения, сразу же прояснит ситуацию с тем, какова должна быть направленность государственной идеологии. Но это были не только слова Спасителя, поскольку Церковь, которая является Телом Христа, и родилась как ярко выраженный противник маммонизма: «Все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого» (Деян 2:44-45); «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее. Апостолы же с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех их. Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян. 4:32-35). |
| По мнению Иосифа Флавия, упоминаемый в настоящем случае Ор есть одно и то же лицо с Ором, дедом известного художника, строителя скинии Веселеила и сыном Халева из колена Иудина ( Исх. 31:2, 35:30, 38:22 ; 1Пар. 2:19, 50, 4:1, 4 ; 2Пар. 1:5 ). Иудейское предание, отмечаемое Иосифом Флавием называет его мужем сестры Моисеевой Мариам. Насколько справедлива и верна еврейская традиция, сказать довольно трудно. Но она в достаточной мере объясняет тот факт, почему Моисей избирает в данном случае Ора; вместе с Аароном он – его ближайший родственник. Исх.17:11 . И когда Моисей поднимал руки свои, одолевал Израиль, а когда опускал руки свои, одолевал Амалик; Исх.17:12 . но руки Моисеевы отяжелели, и тогда взяли камень и подложили под него, и он сел на нем, Аарон же и Ор поддерживали руки его, один с одной, а другой с другой стороны. И были руки его подняты до захождения солнца. «Не потому только, – говорит Иустин Философ , – народ одерживал победу, что Моисей молился, но и потому, что в то время, как имя Иисуса было во главе битвы, сам он, Моисей, делал знамение креста». Исх.17:13 . И низложил Иисус Амалика и народ его острием меча. Исх.17:14 . И сказал Господь Моисею: напиши сие для памяти в книгу и внуши Иисусу, что Я совершенно изглажу память Амаликитян из поднебесной. Израиль, как святыня Господня, является неприкосновенным; всех обижающих его настигает бедствие ( Иер. 2:3 ). Это общее правило применяется и к амаликитянам ( 1Цар. 15:2–3 ). Приказание об истреблении записывается для того, чтобы впоследствии не было забыто. Исх.17:15 . И устроил Моисей жертвенник [Господу] и нарек ему имя: [Иегова Нисси] . Исх.17:16 . Ибо, сказал он, рука на престоле Господа: брань у Господа против Амалика из рода в род. Израиль сражался под знаменем Всевышнего, которое держал в своих руках Моисей, отсюда и название жертвенника: «Иегова Нисси» – по-еврейски: Господь – знамя мое. Такой смысл устанавливается выражением ст. 16: «ибо рука на престоле Господа». Моисей изъясняет название жертвенника: «Господь – знамя мое» тем, что рука его была на знамени Всевышнего, держала последнее 13 . |
| После персов Иерусалим на некоторое время освобождает император Ираклий, но потом его захватывают арабы. Хотя на этот раз мирно, в связи с тем, что какой-либо возможности защититься в городе, представлявшем собой одни руины, просто не было. Византийцы только начали восстанавливать город, возведя, прежде всего, Храм Гроба Господня. Захватив город, арабы отстраивают его. Затем приходят крестоносцы, опять разрушают Иерусалим и строят свой город – Иерусалим крестоносцев, которым владеют полторы сотни лет. В конце концов, Иерусалим крестоносцев падает, снова приходят арабы и снова перестраивают город. Поэтому нынешний старый город, который мы видим – это в основном Иерусалим второго исламского периода. А Соломонов храм тоже был разрушен? Так называемый первый Соломонов храм был разрушен еще Навуходоносором в 586 году до Р.Х. После вавилонского плена Зоровавелем строится второй храм, который и просуществовал до времен Господа Иисуса Христа. Ирод сильно видоизменяет храм, расширяет его платформу (она становится гигантской), увеличивая в 2 раза размеры самого здания храма. Храм этот считается все тем же вторым, т.к. во время перестроек жертвоприношения не прекращались. Вид храма времен Ирода Вот этот храм был разрушен в 70 году, когда римские воины под предводительством Тита вошли в Иерусалим. У нас осталось прекрасное историческое описание этого события, оставленное Иосифом Флавием, который сам был участником иудейской войны. Весь Иерусалим был взят, и последние защитники отбивались как раз на храмовой платформе, в то время как священники продолжали совершать жертвоприношение. Когда воины ворвались в храм, несмотря на то, что сам Тит не хотел уничтожения храма, получилось так, что большие запасы оливкового масла и древесины для жертвоприношений, которые хранились в храме загорелись. Храм не просто сгорел, а, можно сказать, взорвался. Дело в том, что известняк, из которого было построено основание храма, при нагревании взрывается. Поэтому куски храма были раскиданы в радиусе километра. От храма не осталось абсолютно ничего. |
| Приверженность Феодора буквальному историко-филологическому методу толкования привела к тому, что он стал первым реформатором библейского канона. Герменевтический метод Феодора подверг Библию деконструкции, которая неизбежно повела к критике текста, с одной стороны, а с другой – подвергла критике богооткровенное учение о Христе. По справедливому замечанию Валерия Яковлевича Саврея, «исходя из этого, можно утверждать, что крайнее направление Антиохийской школы явилось первым опытом деконструкции христианства» [Саврей, 2012б, 105; см.: Pirot, 1913, 350–428]. Приведём свидетельство Леонтия Византийского о том, какой редакторской обработке Феодор Мопсуестийский подверг Библию : «Этот мудрый и великий Феодор, как его охотно называют его ревностные последователи, не удовольствовавшись борьбою с людьми, осмелился на борьбу против славы Святого Духа, так как возвышенные писания, переданные богодухновенными мужами, он толковал низким образом и отделял их от Богоопределённого числа книг» [Гурьев, 1890, 195–197; см.: Kihn, 1880, 72]. Далее Леонтий перечисляет книги Ветхого и Нового Заветов, которые Феодор не признавал богодухновенными. Гурьев приводит перечень книг Священного Писания , которые Феодор изъял из канонов Библии: книги Иова, Песнь Песней, 1-ю и 2-ю книги Паралипоменон, 1-ю книгу Ездры, книгу Неемии, а также надписания псалмов; из Нового Завета им были исключены соборные послания: Иакова, 2-е Петра, 2-е и 3-е Иоанна и Иуды, а также Апокалипсис Иоанна Богослова. Он исключил из канона ещё и те ветхозаветные книги, которые не вошли в состав книг еврейского канона: Товит, Иудифь, Есфирь, книгу Премудрости Соломона, 2-ю и 3-ю книги Ездры и три книги Маккавейские [Гурьев, 1890, 197–198]. Причины, по которым Феодор Мопсуестийский исключил из канона Библии столько священных книг, в первую очередь заключаются в том, как замечают исследователи, что он руководствовался своим понятием о различных видах и степенях богодухновенности священных книг (см.: [Гурьев, 1890, 235–238; Саврей, 2012б, 104–105]). Многих писателей священных книг он не считал пророками Божиими в строгом смысле слова, но обладавшими только даром мудрости. Вторая причина заключается в том, что он, без сомнения, руководствовался историческим обозрением канона у иудеев: здесь Феодор полностью следует за Иосифом Флавием и повторяет его канон [Гурьев, 1890, 201–203]. |
| Символика храма, таким образом, есть выражение литургической жизни Церкви, важнейшей стороны церковного предания. Общение с Богом, возрождение для новой жизни, «нового неба» и «новой земли», осуществляется, прежде всего, в таинстве евхаристии, происходящем в храме. Именно поэтому храм – «дом Господень» – отличен от всякого другого здания. Основные принципы архитектуры храма, его внутреннего устройства и росписи передаются в церковном предании, которое восходит не только к апостолам, но и к закону Ветхого Завета. Уже с IV в. символика храма начинает подробно разъясняться (см. «Историю Церкви» Евсевия). Детальное раскрытие символика храма получает в IV–VIII вв. в трудах святых отцов – творцов канонов: Максима Исповедника, Софрония, Германа, Андрея Критского, Иоанна Дамаскина, Симеона Солунского. Символика христианского храма раскрывалась постепенно. Ветхозаветная скиния, прообраз христианского храма, воплощала в своем устройстве идею всего мира. Она была построена по образу, увиденному Моисеем на горе Синай. Бог как бы дал не только общий ее план, но и определил все ее устройство. Вот описание скинии, сделанное Иосифом Флавием: «Внутренность скинии разделена была в длину на три части. Сие троечастное разделение скинии представляло некоторым образом вид всего мира: ибо третья часть, между четырьмя столбами находившаяся и неприступная самим священникам, означала некоторым образом Небо, Богу посвященное; пространство же на двадесять локтей, как бы землю и море представляющее, над которыми свободный путь имеют люди, определялось для одних священников» (Иудейские древности, кн. III, гл. 6). Третья часть соответствовала подземному царству, шеолу – области умерших. Символика ветхозаветной Церкви выражала предощущение прихода Спасителя, поэтому ни скиния, ни храм Соломона, который был построен по ее образу, не могли выразить идею Церкви во всей полноте. Целостное значение храм приобретает лишь с пришествием в мир Спасителя, с наступлением христианской эпохи. О символике первохристианских храмов известно немного. С появлением ересей возникает необходимость теоретически сформулировать догматические истины вероучения и символическую сторону богослужения. |
|
|
