| Здесь же мы должны указать еще на одну сторону в развитии богослужебных форм древней церкви, имевшую несомненно также прямую связь с расширением круга церковных чтений. По примеру иудейских синагог, и в христианской церкви при богослужебных собраниях за чтением отделов из свящ. книг ветхого и нового завета следовало обыкновенно поучение предстоятеля собрания, состоявшее в истолковании прочитанного, в наставлениях и увещаниях нравственных. «После того как чтец перестанет, читаем в апологии Иустина Мученика , предстоятель посредством слова делает наставление и увещание подражать тем прекрасным вещам» 17 , т.е. которые были прочитаны слушателям из свящ. писания. Долгое время слово это было, без сомнения, свободным излиянием благочестивого сердца; в каких-либо пособиях для этого было тем менее нужды, чем более было в церкви «достойных, между которыми продолжались различные, чрезвычайные дары Духа Божия». «Мы слышим, – говорит св. Ириней о своем еще времени, – многих из братий в церкви имеющих дары пророчества, Св. Духом говорящих на различных языках, с полезной целью обнаруживающих сокровенные помыслы людей, и изъясняющих тайны Божии». Когда же с течением времени реже становились между верующими такие избранники Божии и самое богослужение, со стороны своих форм, теряло более и более характер первоначальной простоты, тогда и это свободное, живое слово предстоятелей церкви должно было более и более принимать форму нынешних поучений, не только заранее обдуманных и составленных, но и записанных. Первый, о ком нам известно, что он «позволил скорописцам переводить на бумагу произносимые им в собрании беседы, чего прежде никогда не позволял», есть Ориген , имевший уже, замечает при этом Евсевий, более шестидесяти лет от роду и через долговременное упражнение весьма привыкший говорить к народу 18 . Прибегали ли другие, ранее его, к такому письменному составлению и обнародованию своих бесед, – неизвестно. Вместе с тем само собою должно было последовать с течением времени и то, что в то время как в одних местных церквах живо ощущался недостаток в опытных, способных к самостоятельному и действенному проповеданию епископов и пресвитеров, в других церквах, напротив, Господь воздвигал для этого мужей словесных, сильных в учении, возбуждавших удивление и уважение к себе слушателей. |
| Свидетельство о том и другом мы имеем в двух особенно словах из «семи слов» Его на кресте: в восклицании «жажду» ( Ин.19:28 ) и в скорбно-молитвенном обращении к Небесному Отцу: Боже Мой, Боже Мой, почто Мя оставил еси ( Мк.15:34 ; Μф.27:46). Что видим мы, напротив, в евангелии Петра? Видим полное отсутствие всего, что, хотя сколько-нибудь указывало бы если не на телесные, то хотя бы на душевные страдания Христа. Взамен Мессии страждущего, Искупителя грехов человечества, каким изображают распятого Господа канонические Евангелия, здесь – в евангелии Петра пред нами является какое-то бесстрастное, таинственное Существо, которому, по-видимому, чуждо всё человеческое. Замечательно, в псевдо-евангелии ничего не говорится также и о каких-либо насмешках и ругательствах над распятым Господом, – что так резко отличает повествование его здесь от повествования в стихах 6–9. Молчит Иисус, молчат и враги Его, поражённые, как надобно полагать, чудесным бесстрастием Его. Для оправдания докетического лжеучения придумать лучшее, наиболее подходящее описание распятия Христа едва ли возможно. Что, впрочем, прежде и более всего обращает на себя внимание в этом описании, – это слова, какие произносит, наконец, уже умирающий Христос: «Сила моя, сила, оставила Меня» (стих 19). В этих-то словах нужно, без сомнения, искать ключа к объяснению как таинственного молчания распятого Господа, Его как бы нечувствительности к мукам крестным, так и других особенностей в изображении Его Лица в псевдо-евангелии. Что слова эти суть те же самые слова, какие приводятся и у евангелистов – Матфея ( Мф.27:46 ) и Марка ( Мк.15:34 ), – ясно с первого же взгляда. Но не менее ясно и то, что автор евангелия Петра не в иной только форме или переводе передаёт их, но и в особом, совершенно отличном от подлинно-евангельского, равно как и ветхозаветного, у Псалмопевца ( Пс.21:2 ), смысле или значении. Усилия некоторых из западных учёных оправдать в этом случае автора, свести всю разность между ним и евангелистами к простой лишь неодинаковости перевода – совершенно напрасный труд 75 . То совершенно верно, что еврейское слово: значит не только «Бог» ( Θες), но и «сила» (δναμις, σχς, что примеры употребления его в последнем значении, хотя и немногие (и при том всюду, заметим, при употреблении одного и того же фигурального выражения – иметь или не иметь силу в руках, т. е. обладать или не обладать силою сделать что-либо), встречаются и в Ветхом Завете: Быт.31:29 ; Втор.28:32 ; Неем.5:5 ; Мих.2:1 (у LXX, впрочем, здесь стоит πρς τν ϑεν); Прит.3:27 . Ссылаются, далее, на то, что и стих Пс.21:2 у Акилы переводится: σχυρ μου, σχυρ μου, и что Евсевий Кесарийский (Demostr. Evang. X, 8, 30), указывая на такой перевод его у Акилы, замечает: τ δ’ κριβς στιν, т. е. точнее такой перевод: σχς μου, σχς μου 76 . |
| 439 Etude sur le texte et le style du N. Testament. B. de-Xivrey. Paris, 1856. p. 156; cf. C. Tischendorf – Haben wir den achten Schrifttext der Evangelisten und Apostel? Auft. 2. Leipz. 1873. S. 19. 441 Так, о тщеславном Тициане – основателе секты Энкратитов, Евсевий передает между прочими и известие, что «он осмелился выразить другими словами несколько апостольских изречений с намерением будто бы исправить в них язык» («Цер. Истор.» IV, 29). Пример этот в древности был не единственный. Ср. Евс. «Ц. Истор.» V, 28. 442 Не входя здесь в подробное критическое обозрение данных, говорящих как против, так и за подлинность этих двух наиболее значительных пропусков евангельского текста в некоторых древних памятниках его, заметим лишь доколе то, что и в настоящем случае, как во многих других, несравненно естественнее и вероятнее допустить именно пропуск, чем позднейшую вставку, утвердившуюся в тексте вопреки древним памятникам его. Но кроме своей естественности и вероятности, предположение это имеет для себя оправдание также и в некоторых замечаниях по поводу этих мест у древних писателей церковных, напр., Иеронима (Epist. 120 ad Hedibiam), Августина (de Conjugiis adulter, lib. 2, 7), Амвросия (Epist. 26, 2) и др. 443 C. Tischendorf. N. Testamentum graece. Ed. VIII. Leipz. 1869. Vol. I. p. 29 – 30. У Дионисия Александрийского и других писателей церковных приводится также следующее, неизвестно откуда заимствованное изречение апостольское: «будьте опытными меняльщиками денег» (Евсев. «Цер. Истор.» VII, 7). 449 Подлинный текст Оригеновых «Экзапл» погиб в 653 г. при истреблении Кесарийской библиотеки Сарацинами. Уцелели только отрывки, изданные Монтфоконом (Parisiis, 1714). 450 Евсев. «Ц. Истор.» кн. VIII, 13; IX, 6; Hieron. Epist 106 ad Sunniam et Fretelam (ed. Vallars. p. 642): In quo illud breviter admoneo, ut sciatis aliam esse editionem, quam Origenes et Caesariensis Eusebius, omnesque Graeciae tractatores κοινν, id est, communem, appellant, atque Vulgatam, et a plerisque nunc Λουκιανς dicitur; aliam Septuaginta interpretum, quae et in ξαπλoς Codicibus reperitur. Cf. Praefat. in Paralip. lib. II: Constantinopolis usque ad Antiochiam Luciani martyris exemplaria probat. De viris illustribus, cap. 77. Adver. Ruffin.II. c. 27. p. 522. |
| В том же 1837 году студент Сергей Яхонтов после отпуска на рождественские праздники не возвратился в Академию, а прислал рапорт, что по болезни он не может явиться в Академию. На донесении о сем инспектора митрополит написал: «о Яхонтове буду ждать последующего от академического правления». На следующем донесения инспектора он дал резолюцию: «Академическому правлению, если Яхонтов в московской епархии, представить справку, чей он сын». На справке он написал: «Да где же дело, по которому представлена справка? К чему справка без дела? Советую академическому правлению обратить внимание на то, как правильно обращаться с делами» 157 . Место Примерова занято бакалавром Смеловским. Новый секретарь в следующем же году подвергся замечаниям от митрополита. На представлении конференции с мнением об одной книге, одобренной духовных цензурным комитетом, митрополит написал: «Как дело представлено без обвертки, без надписи, без нумерации листов, без хронологического порядка бумаг в составе его, то советую конференции принять меры против стыда и замечания, которым надобно подвергнуться, если святейший Синод найдет нужным истребовать оное в подлиннике. Посему надобно разуметь и о прочих делах» 158 . При другом случае, также по делам цензурного комитета, митрополит дал резолюцию: «Конференции предлагаю впредь представлять с мнением, что нужно делать, и в случае потребности сношения, заготовлять проект, ибо у меня канцелярия меньше академической, а дел больше» 159 . В марте 1838 года инспектор соборный иеромонах Евсевий в своей записке о благосостоянии Академии донес митрополиту, что студент Стефан Адоратский по прошению, вследствие болезни, уволен из Академии в епархиальное ведомство (в казанскую епархию). В одно время с запиской инспектора послано о том и представление правления с прошением об увольнении Адоратского. Митрополит на представлении дал резолюцию: «Как из записки инспектора, полученной в одно время с сим представлением, вчера в субботу вечером, видно, что Адоратский уже уволен в Казань по болезни, то мне остается принять сие представление к сведению и оставить на ответственности академического правления то, сообразно ли поступлено в сем случае с уставом и с предписаниями комиссии духовных училищ, о чем в представлении сем не упоминается; впредь же в подобных представлениях означать, какою статьею устава, или каким предписанием комиссии духовных училищ уполномочено академическое правление отпускать по болезни студентов из Академии, кроме времени установленного испытания» 160 . |
| Ириней, – древнейшей и всем известной церкви, основанной и устроенной в Риме двумя славнейшими апостолами Петром и Павлом» 4 . Побуждаемые этими же чувствами, христиане церкви коринфской положили также, как видим из слов Дионисия, читать всегда для собственного назидания и другое послание церкви римской, полученное ими уже в епископство Дионисия. Вот, таким образом, объяснение того, каким образом послание Климента Римского , «великое и удивительное», как справедливо говорит о нем Евсевий 5 вошло в круг книг церковно-общественных (δεδηµοσιευμνων βιβλων), т.е. книг, читавшихся всенародно в церкви для общего назидания. Очевидно, в начале такое употребление его было чисто местным обычаем церкви коринфской, для которой это послание и было написано, и в которой, поэтому, постоянное, периодическое чтение его должно было более, чем где либо, доставлять назидание слушателям, а может быть даже – и представляться положительно необходимым для вразумления непокорных. С течением же времени этот местный обычай мог найти подражание и в других церквах. Получая это послание, и другие церкви, по примеру церкви коринфской, могли также найти всенародное, церковное чтение его весьма полезным и назидательным. При этом как в церкви коринфской, так и в других церквах, кроме важности содержания, могли иметь в виду и авторитет мужа, с именем которого стало известно повсюду это послание с самого начала, т.е. св. Климента Римского , которого ап. Павел называет в послании к Филиппийцам (IV, 3) сотрудником своим в благовествовании и причисляет к лику тех избранников Божиих, имена которых в книгах животных. Так во 2-м еще веке послание Климента могло сделаться не только посланием общепризнанным (µολογ ουµνη πιστολ – Евс. «Цер. истор.» кн. III, 16; ср. кн. III, 38) но, и посланием, читаемым всенародно (π το κοινο δεδηµοσιευμνην) в весьма многих церквах 6 . Неизвестно с точностью, не были ли подобным же образом приняты в круг книг церковных в некоторых церквах послания св. Игнатия Богоносца и св. |
| Если бы до нас дошли те другие произведения Иустина, которых очень много, как говорит Евсевий 121 , было в руках разных братий, и из которых некоторые поименовывает он сам, в особенности сочинения его «против всех ересей» и «против Маркиона» 122 , то мы открыли бы, по всей вероятности, в них обильные и точные заимствования и из апостольских посланий, как Павловых, так и других апостолов. Относительно последних двух сочинений мы можем с особенною уверенностию предполагать это, имея в виду частию особенный экзегетико-догматический характер содержания этих антиеретических сочинений Иустина, частию аналогические с ними сочинения последующих писателей церковных – св. Иринея («Пять книг против ересей») и Тертуллиана («Против Маркиона V kh.», для которых они могли послужить даже образцом 123 . Но справедливо ли и относительно дошедших до нас апологетических сочинений Иустина безусловно утверждать что будто бы в них нет действительно никаких положительно следов того, что Иустин очень хорошо знал и послания ап. Павла, и причислял их так же, как и евангелия, к чтимым в христианской церкви писаниям (ημετερα συγγρμματα)? И в его апологии (так называемой большой), и еще чаще в разговоре с Трифоном иудеем встречаются как отдельные выражения, так и целые мысли, которые, и по смыслу и по букве, составляют очевидное заимствование из разных посланий апостола Павла 124 ; замечательно также, что очень многие из цитат ветхого завета у Иустина представляют гораздо более сходства с текстом этих же самых цитат в посланиях ап. Павла, чем с переводом LXX. В то же время мы встречаем в тех же сочинениях некоторые выражения, правда частные, отрывочные, но тем не менее весьма ясные, которые показывают, что и апостолы точно так же, как и пророки, и писания первых, как писания последних, имели для Иустина одинаково важное, священное значение 125 ; и ниоткуда не видно, чтобы Иустин исключал, как говорят, Павла из лика апостолов Христовых, считая его просто учителем язычников (διδσκαλος θυν), или чтобы понятие священного писания у него вообще исключительно ограничивалось книгами ветхого завета 126 . Итак, можно жалеть, что в дошедших до нас сочинениях Иустина, вследствие особенного характера раскрываемых в них задач и своего первоначального назначения, мы не имеем достаточно ясных и определенных свидетельств и относительно второй части новозаветного канона, как мы имеем их относительно первой – евангелий, чтобы на основании их можно было в точности определить известный Иустину состав этой части его, но несправедливо утверждать на основании их, чтобы Иустин держался каких-либо особенных, иудейско-партикуляристических воззрений на входящие в состав её писания апостольские, – признавал лишь авторитет посланий апостолов из двенадцати, хотя никаких следов употребления их нет, a понимания ап. Павла прямо отвергал или не признавал за ними, как и за самим автором их, священного, апостольского авторитета. Мнение это лишено всяких оснований. |
| Не смотря, однако на все это, за постоянство и твердость вселенского предания церковного об этого рода книгах, как совершенно отличных от канона собственно заветных книг, ручается не только выраженный, о них ясно и окончательно суд частных учителей церкви и целых соборов во второй половине IV-ro века, но и открываемые еще ранее, во II-м и III-м веках, не менее ясные и решительные свидетельства этого. Так, во-первых, много раз уже упоминаемый в нашем исследовании канон Муратория, из II-ro века, открывает нам замечательно-строгий суд об одной из наиболее распространенных и чтимой в древней церкви книге – «Пастыре» Эрмы: дозволяется лишь частное, домашнее чтение ее, но отнюдь не публичное, на ряду с пророками и апостолами 33 . Такое же употребление усвоилось, без сомнения, и другим подобным произведениям христианской письменности. В III-м веке Ориген , при всей свободе и широте его религиозно-философского воззрения, ясно и определенно также отделяет книги подлинно апостольские, как включенные единогласно в канон нового завета (µολογομενα), так и бывшие еще спорными (μφιβαλλμενα), от всех прочих бывших в церковном употреблении или находившихся в обращении между верующими: эти последние, в виду их содержания, он подразделяет, как показывают в различных местах рассеянные замечания о них, на два класса: книги смешанные (μικτ); т.е. такие, содержание которых представляло смесь подлинного с неподлинным, истинного с ложным; и книги подложные (νθα), которые по своему содержанию, как и по своему происхождению, оказывались безусловно ложными 34 . Книги церковные – неканонические принадлежали, по этой критической классификации Оригена , к первому из этих классов или – что тоже к среднему классу, находившемуся между священно-апостольскими, заветными писаниями – с одной стороны, и между нечестивыми, еретическими – с другой. В таком же виде представляет, наконец, положение этих книг и другой знаменитый критик и историк древней церкви – Евсевий Кесарийский в известном, подробно рассмотренном нами в одной из прежних статей наших, классическом месте своей церковной истории о каноне новозаветных книг (кн. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ЕВСЕВИЙ (Рождественский Евгений Петрович; 22.12.1886, с. Питим Моршанского у. Тамбовской губ.- 5.11.1937, Ахпунское отд-ние Сиблага), архиеп. Шадринский. Из семьи священника. По окончании в 1907 г. Тамбовской ДС поступил в КазДА. 11 окт. 1908 г. принял монашеский постриг с именем Евсевий. 7 дек. рукоположен во диакона. Во время учебы в академии духовным наставником Е. был прп. Гавриил (Зырянов) . Окончил КазДА в 1911 г., удостоен звания кандидата богословия за соч. «Апокалипсис св. ап. Иоанна Богослова и его историческая судьба при свете древнехристианской письменности». Был оставлен при академии профессорским стипендиатом, рукоположен во иерея. В дальнейшем исполнял должность доцента на 1-й кафедре Свящ. Писания ВЗ. С 1917 г. пребывал в Даниловом во имя преподобного Даниила Столпника московском мужском монастыре . 8 дек. уволен по болезни от духовно-учебной службы. 7 апр. 1919 г. возведен в сан архимандрита. Евсевий (Рождественский), архиеп. Шадринский. Фотография. Нач. 20-х гг. XX в. Евсевий (Рождественский), архиеп. Шадринский. Фотография. Нач. 20-х гг. XX в. 15 марта 1920 г. хиротонисан во епископа Яранского, стал викарием Вятской епархии. Хиротонию, состоявшуюся в Москве на Троицком подворье, возглавил Патриарх Московский и всея России св. Тихон . С 19 окт. 1920 до янв. 1921 г. Е. временно управлял Вятской епархией. С 14 сент. 1921 г. епископ Уржумский, викарий той же епархии. В кон. 1921 г. назначен епископом Ейским, викарием Кубанской епархии. Прибыл в Ейск в янв. 1922 г. Когда Кубанский еп. Иоанн (Левицкий) перешел в обновленчество , Е. после троекратного увещевания как 1-й викарий объявил архиеп. Иоанна впавшим в новый раскол и взял на себя управление епархией, вновь организовал епархиальный совет. В мае 1922 г. Е. прибыл в Краснодар. Служил в кафедральном соборе во имя вмц. Екатерины, в Александро-Невском храме и Георгиевской ц., позднее вернулся в Ейск. 4 янв. 1923 г. арестован, переведен в Краснодар, содержался при ГПУ. В апр. того же года Е. стал главным обвиняемым на устроенном в Краснодаре показательном судебном процессе по делу «о противодействии изъятию церковных ценностей». На суде держался с большим достоинством, в т. ч. во время очной ставки с архиеп. Иоанном, к-рый был введен в смущение вопросами Е. о причинах церковного разделения. Приговорен ревтрибуналом к 7 годам тюремного заключения. В порядке частичной амнистии ВЦИК этот срок наказания был заменен сроком 3,5 года. Отбывал заключение в Иркутске. 5 дек. 1925 г. досрочно освобожден. |
| Евсевий (Рождественский) Евсевий (Рождественский), архп. Шадринский. Родился 22 декабря 1886 года в селе Питиме, Моршанского уезда, Тамбовской губ., в семье священника. Окончил Тамбовскую духовную семинарию и в 1911 году Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия. 11 окт. 1908 года, будучи студентом академии, пострижен в монашество, а 7 декабря – рукоположен в иеродиакона. После окончания академии был оставлен при ней профессорским стипендиатом, а потом был назначен исполняющим обязанности доцента, преподавал Св. Писание Нового Завета. В 1911 году рукоположен в сан иеромонаха и определён в братство Данилова монастыря. В 1919 г. на Благовещение возведён в сан архимандрита. 15 марта 1920 года хиротонисан во епископа Иранского, вик. Вятской епархии. Хиротония состоялась на Троицком подворье. Чин хиротонии совершали: Святейший Патриарх Тихон, митр. Сергий Владимирский и епископ Гурий Алатырский. В 1922–1923 гг. – епископ Ставропольский и Кубанский. С 1923 года – епископ Ейский, где в том же году был осуждён на четыре года показательным судом за бытовое разложение семьи. Наказание отбывал в Иркутске. С 1926 по 1927 гг. значится временно управл. Иркутской и Верхоленской епархией. После освобождения в 1926 году назначен епископом Нижнеудинским и времен. управл. Иркутской епархией, а в 1927 году – Забайкальским и Нерчинским. Присутствовал во Врем. Патриаршем Священном Синоде. 27 марта 1930 г. возведён в сан архиепископа. 3 апреля 1930 г. – архиепископ Шадринский, управл. Свердловской епархией. С декабря 1930 г. епархией более не управлял, проживал в Мариинске. Неизвестно когда скончался. По сведениям Забайкальско-Читинского духовенства, он в 1936 году был ещё жив. Труды «Апокалипсис св. Ап. Иоанна Богослова и его историческая судьба при свете древне-христианской письменности». (Кандидатское сочинение) «Прав. Собес.» 1911, декабрь, стр. 31 Отзыв на этот труд см.: «Прав. Собес.» 1914, май, стр. 281, 285–293 «Голгофа в жизни Иисуса Христа и его учеников». (Слово в Пяток первой седмицы Великого поста при воспоминании страстей Христовых) |
| Предметом спора остается только то, признавал ли Папий канонический, апостольский авторитет и этих двух евангелий, или нет? Но сомнения и в этом отношении лишены также всяких серьёзных исторических оснований 47 . Лучшим доказательством противного для нас служит уже одно то, что Евсевий, обещавший делать замечания (и действительно постоянно делающий их в своей истории), – «кто из церковных писателей по временам пользовался теми или другими спорными сочинениями, и что говорил как о заветных и признанных, так и об иных» 48 – не преминул бы отметить столь крупный факт, что один из древнейших и известных епископов церкви Христовой, принимая евангелия Матфея и Марка, отвергал другие два – евангелия Луки и Иоанна. Думать так мы тем более в праве, что в своих сообщениях ο Папие Евсевий с заметною резкостию выставляет на вид его слабые стороны. Между прочим, по ясному свидетельству Евсевия, Папий пользовался свидетельствами из первого послания Иоаннова: не служит ли это, скажем опять, лучшим ручательством того, что он знал и признавал и евангелие Иоанна? II справедливо ли, наконец, на том основании, что Евсевий в своих выдержках из сочинения Папия не приводит никаких известий ο евангелиях Луки и Иоанна, хотя он сообщает записанное y Папия предание ο евангелиях Матфея и Марка, заключать, что Папий отнюдь не знал или не признавал канона четырех евангелий наших? Такое заключение тем менее возможно, что на этом основании нельзя со всею решительностью утверждать даже того, что действительно y Папия никаких известий и не было ο евангелиях Луки и Иоанна; какие-либо известия, по всей вероятности, были и ο них, – что подтверждается и некоторыми новейшими историческими изысканиями 49 , но Евсевий не «счел нужным» привести их потому, как полагают, что не находил в них ничего достойного замечания, как он поступал нередко и в других случаях 50 . Но то, чего мы не находим ясно y Папия, открываем в памятниках других писателей того же времени. Таково, прежде всего, прекрасное апологетическое послание к Диогнету, неизвестный автор которого если и не был ученик апостольский, то во всяком случае был один из старейших современников св. |
|
|
