| Издания: Фрагмент Иоанна издал впервые В. Have при Льве Диаконе, СР (1819), стр. 169 – 176; ср. его предисловие стр. XIII, его пролегомены к Иоанну Лидийцу, стр. X (=стр. XIV СВ) и Not. et extr., VIII (1810) 2, 259. – Затем С. Mller, FHG, IV. 272–276, – L. Dindorf, Hist graec. min., I, 371 – 382. – Cp. L. Jeep, Jahns Jahrb. Supplement!). 14 (1885) 178, u G. Hertzsch, De scriptoribus rerum imperatoris Tiberli Constantini. Comment. phil. Jenenses III (1884) стр. 21 сл. § 10. Евагрий (Εγριος), самый выдающийся продолжатель Евсевия, родился около 536 г. в Епифании в Сирии. Он жил большею частью в Антиохии и занимал там пост адвоката, вследствие чего носил, как Агафий, прозвище σχоλασтικς. Когда патриарх антиохийский Григорий должен был оправдываться в Константинополе от возведенного на него обвинения, Евагрий последовал за ним в качестве защитника; это сделало его известным при императорском дворе, и он получил от императора Тиверия чин квестора, а позднее от Маврикия титул почетного префекта. Год смерти Евагрия в точности не известен; однако, он дожил во всяком случае почти до конца VI века. До нас дошла его объемистая «Церковная история» в 6 книгах, которая, примыкая к Сократу, Созомену и Феодориту, начинает с Ефесского собора 431 г. и доходит до 593 г. Евагрий является самым важным историком догматических споров V и VI в.в., и в этом отношении он служил источником для хрониста Феофана, для церковного историка Никифора Каллиста Ксанеопула и др. Следует обратить внимание и на литературное значение его сочинения. В то время, как на Западе церковная история, поскольку она не довольствовалась переводами греческих сочинений, принимала сухую форму хроники, в сочинениях Евагрия не менее, чем в светских историках его времени, действенно живет могучая традиция древнегреческой историографии. Его изложение Фотий (cod. 29) правильно характеризует, как приятное, хотя и слишком растянутое. Рядом с церковными делами Евагрий обращает внимание и на светскую историю. Относящиеся к ней части его сочинения, несмотря на некоторую поверхностность и партийность, имеют значительную ценность, потому что основаны на хороших – частью утраченных – источниках. Во II и III книгах он пользовался доведенной до 502 г. хроникой своего земляка Евстафия, которому он обязан также своими цитатами из Приска. Для IV книги ему служил Прокопий, к притом не только «История войн», но также «Тайная история», и, вероятно, также книга «О постройках». Известия V книги, относящиеся к светской истории, прямо или косвенно исходят от Менандра Протиктора. Заметное в V книге родство между Евагрием и Иоанном Епифанийцем объясняется не прямым использованием Иоанном, а их общей зависимостью от Менандра. Лишь в VI книге, посвящённой преимущественно персидской войне, Евагрий черпал сведения от Иоанна Епифанийца, который частным образом предоставил в его пользование свое тогда еще не обнародованное сочинение. |
| Евагрий Понтийский Нравственно-аскетические труды Послания Евагрий Понтийский Монах, аскетический писатель, богослов. Биография На пути к монашеству К сожалению, твёрдых исторических памятников, сообщающих о жизни и деятельности Евагрия Понтийского, известно не много. Исходя из тех данных, что имеются в распоряжении современных исследователей, его жизнь представляется следующим образом. Местом рождения аввы Евагрия был небольшой понтийский город Ивора (располагавшийся недалеко от Аннисы, где находилось родовое имение братьев-святителей Василия Великого и Григория Нисского ). Дата рождения Евагрия традиционно определяется 345-м или 346-м годом. По всей видимости, отец Евагрия был хорепископом, рукоположенным самим Василием Великим. Не исключается, что он был знаком с Григорием Богословом и Григорием Нисским. В довольно молодом возрасте Евагрий был посвящен в звание чтеца и принят в состав клира святителя Василия Великого. В дальнейшем он стал ему близок как ученик и верный последователь. Эти отношения длились вплоть до смерти святого Василия, последовавшей 1 января 379 года. Обескураженный кончиной своего учителя и архиерея, но горевший желанием продолжать изучать Божественные догматы, Евагрий покинул Каппадокию. Вскоре духовные поиски привели его в столицу Византии, Константинополь, где он примкнул к сторонникам святителя Григория Богослова (вероятно, он знал его лично и прежде, как близкого друга святого Василия) В то время Константинополь был переполнен сторонниками арианства. В этой связи единомышленникам Григория Богослова, ревностного защитника Православия, приходилось испытывать множество трудностей и опасностей. Для осуществления богослужения и душеспасительных бесед они могли довольствоваться лишь небольшой домовой церковью Анастасии. Святитель Григорий взял Евагрия под своё пастырское окормление и стал его новым учителем. Со временем он рукоположил Евагрия во диакона. Состоявшийся в 381 году, в Константинополе, Второй Вселенский Собор утвердил Никейскую веру, дополнил Никейский Символ новыми членами. В спорах между арианами и Православными была поставлена важная догматическая точка: арианство было окончательно осуждено. |
| И божественное Писание, устраняя невозможность истолковать словом и даже постигнуть мыслью, дает нам таковые уподобления, чтобы, по причине неверия дерзновенных можно было сказать просто и сказать безопасно, представить самым дозволенным образом и уверовать, что единое есть освящение, совершаемое от Отца чрез Сына в Духе Святом» 511 . Эти «достаточные и удовлетворительные уподобления» св. Афанасий почерпает из Св. Писания и применяет их таким образом: «Отец нарицается источником и светом... Сын же в отношении к источнику именуется рекою, а в отношении к свету сиянием... А поскольку Отец есть свет, и Сын сияние Его..., то и в Сыне можно усматривать Духа, которым и просвещаемся... И еще, поскольку Отец есть источник, а Сын нарицается рекою, то о нас говорится, что пием Духа... И еще, поскольку Христос есть истинный Сын, то мы, прияв Духа, всыновляемся... Потом, поскольку Отец, как говорит Павел, есть единый премудрый ( 1Tuм. I, 17 ), то Сын есть премудрость Его... Поскольку же Сын есть премудрость, то мы, прияв Духа премудрости, имеем в себе Сына и о Нем делаемся мудрыми»... 512 . И. Дрэзеке представил данные и для доказательства того, кто был тот Евагрий, которому написано послание: это был диакон Евагрий Понтик, о котором св. Григорий Богослов упоминает в своем завещании. Этот Евагрий ближе известен из сообщений историка Созомена 513 , который говорит, что Евагрий был родом из города Ивира, находившегося у так называемого Евксинского Понта; он любомудрствовал и учился Св. Писанию у назианского епископа Григория, при котором, в бытность его предстоятелем Константинопольской церкви, был архидиаконом. Когда Григорий Богослов летом 381 года оставил столицу, Евагрий, как сообщает бывший с ним в дружественных отношениях Палладий, в своей Historia Lausiaca, остался еще в Константинополе в качестве диакона при преемнике его Нектарии. Но эта задержка была не продолжительна, так как Созомен в непосредственной связи с приведенным известием сообщает об угрожавшей ему опасности и чудесном сновидении, побудивших Евагрия оставить Константинополь. |
| Весьма знаменательно, что коптская традиция возводит эту форму молитвы к Макарию Великому , упоминая в качестве гаранта её подлинности имя Евагрия. 329 Соседство этих имён вполне обосновано, поскольку, как мы говорили выше, Евагрий учит, что «молитва с трезвением и бодренностью» 330 исцеляет от уныния. В своём «Слове о молитве» он даёт совет в случае особенно сильного искушения прибегать к «молитве краткой и пламенной», 331 немногословной и настойчивой. В сущности, эта молитва была «односложной», «монологической молитвой», хотя сам Евагрий, вероятно, не ограничивался одним-единственным словом. Вероятно, он полагает, что каждый со временем находит собственную молитву. Всеми почитаемый авва Исаак, научивший Иоанна Кассиана «огненной молитве» 332 , был не кто иной, как Евагрий, с которым он лично встречался в Египте и чьи наставления неоднократно цитировал, при этом не упоминая его имени. Всё сводится к стиху псалма 69, 2: «Боже, в помощь мою вонми, Господи, помощи ми потщися» («Поспеши, Боже, избавить меня, поспеши, Господи, на помощь мне»). В «Антиррезисе» Евагрий приводит множество стихов из Священного Писания , располагая их в соответствии с восемью общеродовыми лукавыми помыслами. В главе, посвящённой унынию, о которой мы уже не раз говорили, он упоминает и слёзы: «Против ожесточённой души, которая ночью отказывается от слёз, будучи одержима унынием. Слёзы – великое средство против ночных страхов, которые происходят от уныния. К этому лекарству с мудростью прибегал в минуты страданий пророк Давид, говоря: «Утрудихся воздыханием моим, измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу» (Утомлён я воздыханиями моими: каждую ночь омываю ложе моё, слезами омочаю постель мою). 333 Против души, которая считает, будто слёзы в час брани с унынием проливать бесполезно – она просто позабыла о Давиде, поступавшем именно так, говоря: «Быша слезы моя мне хлеб день и нощь» (Слёзы мои были для меня хлебом день и ночь). 334 Этот метод противостояния – плод долгих размышлений над Писанием, и смысл его совершенно понятен. Внушения врага надлежит вытеснить богоносными словами утешения и ободрения, они помогут человеку сдвинуться с мёртвой точки в его духовной жизни. Слово Божье размыкает адский круг собственных и чужих помыслов, нескончаемые внутренние рассуждения-монологи, которые не одного привели на грань безумия. Как это сделать, Евагрий учит в двух следующих текстах, которые, вероятно, имел перед глазами миниатюрист Штутгартской Псалтири каролингской эпохи (IX в.): |
| В стиле и языке Евагрий в тех частях своего труда, где он пишет о светских сюжетах, во многом подражает Фукидиду, хотя и далек от рабского копирования великого историка 25 . В византийской церковной литературе более позднего времени труд Евагрия упоминают Фотий, патриарх Никифор, анонимный автор Жития Симеона Младшего и Никифор Каллист 26 . По своим религиозно-философским взглядам Евагрий был строго ортодоксальным христианином, считавшим своей обязанностью борьбу против всех и всяческих еретических течений и отступлений от «правой» веры. Он, горячо защищая Халкидонский собор, осуждает Ария, Нестория, Евтихия, монофиситов. Евагрий верит в провидение, но отводит большую роль и случайности в ходе исторических событий. Он советует ловить непокорный и быстро исчезающий счастливый случай: «А случай что птица: пока – у ног, может быть, и поймаешь ее. Но лишь вырвалась из рук, улетает в воздух и смеется над своими ловцами, не думая когда-либо возвратиться к ним. Вот почему живописцы и ваятели, изображая случай, спереди покрывают его волосами, а сзади обривают голову до кожи. Этим они очень остроумно выражают, что случай удобно схватить за волосы, когда он настигает нас, а находясь впереди, он решительно неуловим, потому что тогда гонящемуся не за что ухватить его» 27 . Долгом историка Евагрий считает правдивое описание событий для назидания потомкам и прославления истинной веры. «Пусть не утаивается ничто достопамятное, скрываемое вялою и расслабленною леностью и подручной ей забывчивостью»,– пишет он во введении к своему труду 28 . Он непримиримо осуждает язычество Юлиана и ереси. Несторий и Арий оба почти одинаково хулили Христа, утверждает автор: один называл его тварью, другой – человеком 29 . Он выступает против «нечестивого» учения Евтихия, который проповедовал, что Христос до единения состоял из двух естеств, а после единения – из одного 30 . Однако Евагрий признает и искренность заблуждений создателей новых еретических учений, которые ошибались в поисках истины: пи один ересиарх не хотел умышленно хулить Христа, ни один не решался намеренно уничтожать божественное, но всякий думал, что говорит лучше своих предшественников 31 . |
| См., в частности: Alliez J., Huber J.-P. L’Acedie ou le déprimé entre le péché et la maladie. P. 393–407; Lecomte B. L’Acedie: invention et devenir d’une psychopathologie dans le monde monastique. В последнем исследовании речь идет прежде всего о мире восточного и западного монашества, но автор выходит далеко за эти рамки: он показывает, что уныние касается в том числе и мирян, выявляет некоторые проявления этого понятия в литературе (Паскаль, Кьеркегор) и проводит интересное сравнение между унынием и психастенией, как ее описал Жане. См.: Свт. Иоанн Златоуст. К Стагирию подвижнику. III. 13. Там же. См.: Авва Дорофей. Душеполезные поучения. 5 (рус. пер.: Указ. изд. С. 82). Там же. Там же. См.: Прп. Иоанн Кассиан Римлянин. О постановлениях киновитян. 9. 1. См.: Авва Дорофей. Душеполезные поучения. 5 (рус. пер.: Указ. изд. С. 82). Евагрий Понтийский. Слово о духовном делании. 10 (рус. пер.: Указ. изд. С. 97). Евагрий Понтийский. О восьми духах лукавства. 11: PG. 79. Col. 1156D. (Некоторые аскетические творения Евагрия были изданы в “Патрологии” Миня под именем прп. Нила Синайского, среди них трактат “О восьми духах лукавства”. В рус. пер. он также был напечатан под именем прп. Нила, поэтому перевод трактата Евагрия цитируется по изданию: Творения преподобного отца нашего Нила Синайского. М., 2000. С. 121–132 (цитируемый здесь текст см.: С. 128). — Ред.). Прп. Иоанн Кассиан Римлянин. О постановлениях киновитян. 9. 4 (рус. пер.: Указ. изд. С. 115). Прп. Иоанн Кассиан Римлянин. Собеседования египетских подвижников. 5. 11 (рус. пер.: Указ. изд. С. 249). Евагрий Понтийский. О восьми духах лукавства. 11 (рус. пер.: Творения прп. Нила Синайского. С. 128). Там же (рус. пер.: Творения прп. Нила Синайского. С. 128). Евагрий Понтийский. Слово о духовном делании. 19 (рус. пер.: Указ. изд. С. 99). Прп. Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалассию. 58: PG. 90. Col. 593A. Авва Фалассий. Четыре сотницы. I. 75. Прп. Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалассию. 58: PG. 90. Col. 592D. См.: Евагрий Понтийский. О восьми духах лукавства. 11–12. |
| церковь » (I, 11). Воззрение это заслуживает внимания. Евагрий хочет видеть в ересях скорее ошибочно направленное стремление раскрыть истину, чем явное желание попрать ее. Он хочет провести грань между действительно сознательным злом и бессознательным заблуждением в истории. Но по странному противоречию себе, этот взгляд остается у Евагрия лишь теорией, которая быстро забывается автором, когда он встречается с ересью лицом к лицу в области прошедшей исторической жизни. В этом случае он оказывается суров в отношении к ересям, как Евсевий, Созомен и др. Забывая об этом, сейчас приведенном отзыве своем о еретиках, Евагрий следующими словами открывает свое повествование о Нестории. «После того, как нечестие Юлиана – говорит Евагрий на своем вычурном языке – было потоплено в крови мучеников, а неистовство Ария связано цепями, выкованными в Никее, да и Евномий с Македонием, сокрушившись о священный град низвержены св. Духом (как бы сильным дуновением ветра) – в Босфор, т. е. после того, как Евномий и Македоний осуждены были на соборе Константинопольском II-м вселенском, после всего этого «ненавистник демон воздвигает на нас необыкновенную и небывалую войну» (I, 1). Под этой войной Евагрий разумеет ничто другое, как ересь Нестория. Самого Нестория он, далее, обзывает «богоборственною гортанью», «вторым сонмищем Каиафы» (I, 2). Так кончается попытка Евагрия, провести новый взгляд в историческом исследовании о ересях, отрешиться от общепринятого воззрения на ереси. Историк становится на старый путь. И однако ж точное проведение указанного его взгляда могло бы дать его истории новый, дотоле мало сознаваемый интерес в изучении ересей. Быть может историку удалось бы доказать, что от ересей истекает не одно только зло для церкви. Сам Евагрий говорит: «надобно дивиться неизреченной премудрости Бога, вещавшего апостолу Павлу: «Сила бо моя в немощах совершается» ( 2Кор12:9 ). То есть – замечает историк – от чего расторгаются члены, то самое способствует и располагает к утверждению правых и неукоризненных догматов (ορθα δογματα), – тем самым вселенская церковь Божия возбуждается к возрастанию (προς αυξησιν) и восхождению к небесам» (I, 11). |
| См.: Евагрий Понтийский. Слово о молитве. 16. Прп. Иоанн Лествичник. Лествица. 13. 15. Прп. Симеон Новый Богослов. Главы богословские, умозрительные и практические. 1. 66 (рус. пер.: Указ. изд. С. 25). См.: Прп. Иоанн Лествичник. Лествица. 13. 15. Блж. Диадох Фотикийский. Сто глав. 58 (рус. пер.: Добротолюбие. Т. 3. С. 37). Евагрий Понтийский. Слово о духовном делании. 12 (рус. пер.: Указ. изд. С. 98) — Ср.: Прп. Исаак Сирин. Слова подвижнические. 83; Прп. Исихий Иерусалимский. О трезвении и молитве. 136. Евагрий Понтийский. Слово о духовном делании. 12 (рус. пер.: Указ. изд. С. 98). Apophtegmata Patrum. De abbate Ammona. 9//PG. 65. Col. 121С (рус. пер.: Апофтегмы (алфавитное собрание). Об авве Аммоне. 9//Достопамятные сказания. С. 460–461). Исидора упоминается в греч. тексте «Лавсаика» в гл. XLI (PG. 34. Col. 1106). (В русском переводе нумерация глав другая, см.: Гл. 36. Об юродивой девственнице//Палладий. Лавсаик. С. 77–78. — Ред.) Источники: Jean Rufus, eveque de Maiouma. Plerophories, c’est-a-dire Temoignages et revelations (contre le concile de Chalcedoine)/Ed. F.Nau//PO. 1982. T. 8. P. 178–179. (Иоанн Руф, епископ Майумский, сирийский писатель VI b. Глава о Сильване (СШ. Sur Silvain) помещена в дополнительных текстах (см. Appendice) к его сочинению. Далее при ссылках на это издание принято сокращение: Jean Rufus. Plerophories. — Ред.) Евагрий Схоластик. Церковная история. I. 21. (Далее рус. пер. цитируется по: Евагрий Схоластик. Церковная история: В 3 т. СПб., 2001. Т. 1. С. 170–171). Источники: Vie et recits de I’abbe Daniel, de Scete/Ed. du texte grec L.Clugnet//ROC. 1900. Vol. 5. P. 60–62 (Chap. 3) (далее принято сокращение: Vie et recits de I’abbe Daniel). («Житие и предания аввы Даниила из Скита» частично переведено на русский язык (см.: Византийские легенды. Л., 1972. С. 184–192), но глава 3 («Марк Юродивый») в этот перевод не была включена. — Ред.) Источником послужил рассказ о Феофиле и Марии, изложенный Иоанном Эфесским в 52й главе его сочинения «Жития восточных святых». Далее текст цитируется по английскому переводу с сирийского источника, см.: John of Ephesus. Lives of the eastern saints/Ed. and transl. E.W. Brooks//PO. 1926. T. 19. P. 164–179 (Chap. LII). |
| Монашество эпохи Вселенских Соборов породило богатую аскетическую литературу, которая до настоящего времени пользуется огромной популярностью в Православной Церкви, причем читают ее не только монахи, но и миряне. Изречения ранних египетских отцов, таких как Антоний, Арсений, Макарий, Пахомий, Сисой (всех их именуют Великими), вошли в сборники под названием патериков, где эти изречения-апофтегмы располагались либо в алфавитном, либо в тематическом порядке. Помимо сборников апофтегм с века стали появляться аскетические трактаты, адресованные монахам и принадлежащие отдельным авторам. Наиболее крупными монашескими писателями в период с по век помимо упомянутых уже преподобных Максима Исповедника и Феодора Студита были Евагрий Понтийский , Макарий Египетский , Иоанн Лествичник и Исаак Сирин . Евагрий Понтийский (ок. 346–399) был учеником святителя Григория Богослова , младшим современником преподобного Пахомия Великого и других «отцов пустыни», свидетелем эпохи расцвета египетского монашества. От Оригена он заимствовал некоторые ошибочные взгляды, касающиеся главным образом христологии, за которые был осужден Вселенским Собором. Однако в своем нравственно-аскетическом учении Евагрий был экспонентом аутентичной монашеской традиции; не случайно многие его сочинения после Вселенского Собора были сохранены под именем других авторов. Евагрий писал преимущественно в жанре апофтегм, характерном для раннего египетского монашества: эти апофтегмы объединялись в группы (100 апофтегм, объединенных в одну группу, назывались сотницами). Сборниками апофтегм являются наиболее известные из дошедших до нас сочинений Евагрия – «Практик», «Гностик» («Умозритель»), «Главы умозрительные» и «О молитве». Последний из перечисленных трактатов представляет собой сборник из 153 глав (по числу рыб, выловленных учениками Спасителя, см.: Ин. 21:11 ), сохраненный под именем преподобного Нила Синайского . В этом трактате Евагрий начертывает основные характеристики молитвенного делания в монашеской традиции: |
| Евагрий придерживается в изложении ставших уже традиционными схем, поменяв лишь проблему, лежавшую в основе событий. Если его предшественники Сократ, Созомен и Феодорит концентрировались на триадологии, то во времена Евагрия наибольший практический интерес представляли христологические споры, коим он и посвящает основное внимание, оперируя аналогиями в отношении как исторических периодов (от Константина до Феодосия Юнейшего и от последнего до Маврикия), так и действующих лиц, и их судеб (Ария и Нестория, например). В случае расхождений источников Евагрий, для объективности, приводит различные мнения; так, описывая гибель мелькитского патриарха Александрийского Протерия (Hist. eccl. 2, 8), историк лаконично сообщает версию монофизитов Иоанна Руфа и Захарии Ритора (Протерий был убит каким-то римским солдатом), а также мнение православных египетских епископов и александрийского клира в виде обширных фрагментов из их послания римскому папе Льву I (Протерия растерзали монофизиты по наущению Тимофея Элура), не настаивая прямо на справедливости той или иной точки зрения (хотя ортодоксальная позиция в той подробной ее конфигурации, в какой она приведена в «Истории», явно указывает на личные предпочтения автора). Говоря о событиях и людях, Евагрий не упускает из поля зрения значимые вехи в области развития церковного искусства (например, он специально пишет о церкви Св. Софии в Константинополе). Он полностью разделяет идеи своего окружения и своего времени. Так, в своей защите политики Константина Великого Евагрий доходит до отрицания факта убийства по приказу императора его старшего сына Криспа и второй жены Флавии Фаусты, этого Криспа оклеветавшей (Hist. eccl. 3, 40–41). Вместе с тем по количеству описаний различных диковин, легенд и невероятных событий Евагрий превосходит даже Созомена; например, именно Евагрию мир обязан информацией о крови из тела св. Евфимии из вифинского Халкидона, которую время от времени собирали губкой («в той гробнице с левой стороны есть небольшое отверстие, закрывающееся маленькой дверцей. В это отверстие до самых святых останков впускают длинный железный прут, с привязанной к концу губкой, и, повернув там губку, извлекают ее вместе с прутом полную крови и кровяных печенок. Как скоро народ усматривает это – тотчас поклоняется Богу и славословит Его. Износимое посредством губки бывает в таком множестве, что с изобилием раздается и благочестивым царям, и всем собравшимся иереям, и всему сошедшемуся народу; даже высылается желающим верным по всей поднебесной; и те кровавые печенки постоянно сохраняются, и всесвятая кровь никогда не изменяет своего вида. Это богочестно совершается не в какое-нибудь определенное время, но тогда, когда содействует к тому жизнь предстоятеля и непорочность нравов. Говорят, что, если управляет Церковью муж благообразный и известный своими добродетелями, это чудо бывает весьма часто; а как скоро он не таков – подобные божественные знамения являются редко»; см.: Hist. eccl. 2, 3). |
|
|
