| Умный правдолюбец Беседа с директором музея Д.И. Менделеева Игорем Дмитриевым И.С.Дмитриев Вышедшая в издательстве Сретенского монастыря книга «Заветные мысли Дмитрия Менделеева» интересна не только как наследие великого ученого, но и как отражение человека, оставившего яркий след и в науке, и в истории нашего государства. Воспитанный в православной вере, Д.И. Менделеев главным долгом своей жизни считал служение Богу, родине и семье. Этому же он учил и своих детей. О наиболее интересных моментах биографии великого ученого и его значении для современной России рассказывает историк науки, доктор химических наук, директор музея Д.И. Менделеева при Санкт-Петербургском университете Игорь Сергеевич Дмитриев . – Игорь Сергеевич, к ак можно проследить по документальным источникам: запискам самого ученого, воспоминаниям его современников – отношение Д.И. Менделеева к вере и Православию? – Прежде всего, надо начать с того, что Дмитрий Иванович был внуком священника Павла Максимовича Соколова, который служил в Тверской губернии. И сам Менделеев воспитывался в семье, которая была верующей. Он родился в Сибири, в Тобольске, в 1834 году. Его мать – Марья Дмитриевна Менделеева, урожденная Корнильева, происходила из известного с XVII века купеческого рода, который торговал с Китаем; кстати, в этом роду первыми в Сибири завели частную библиотеку. Там была и духовная литература; правда, полного перечня книг мы не имеем. Кроме того, семья Корнильевых открыла первую в Сибири частную, или, как тогда говорили, вольную, типографию. Эта вольная типография издавала журналы «Иртыш, покоряющий Ипокрену», «Библиотека историческая», ряд других. То были издания широкого профиля, в которых были материалы в том числе и православной тематики. Семья и гордилась, что основала эту типографию раньше, чем Б. Франклин свою типографию в Америке, но, к сожалению, судьбы этих предприятий были разные. Если типография Франклина процветала, то в России указом императора Павла I все частные типографии были закрыты. |
| Храм Димитрия Прилуцкого (Вологда) Материал из Азбука паломники Идёт загрузка карты… Церковь Димитрия Прилуцкого на Наволоке (полное название — Церковь святого Димитрия Чудотворца, что на Наволоке) — православный храм в Вологде, возведённый в 1651 году, одна из первых каменных церквей Вологды. В церкви сохранились фрески начала XVIII века. Действует как подворье Спасо-Прилуцкого монастыря. Содержание История [ править править код ] Постройку церкви связывают с событиями, описанными в житии Димитрия Прилуцкого. Хозяин дома, где останавливался Димитрий летом 1371 года (по другим сведениям 1378), увековековечив память об этом событии, соорудил рядом со своим домом деревянную часовню. После причисления в XV веке Димитрия Прилуцкого к лику святых, часовня была заменена деревянной церковью. В «вологодское разоренье» 1612 года деревянная церковь Димитрия Прилуцкого сгорела. Наиболее раннее упоминание о деревянной церкви встречается в окладной книге 1618 года Вологодского архиерейского дома. В начале XVII века в комплекс церкви Димитрия Прилуцкого входила церковь в честь ярославских чудотворцев князя Феодора, Давида и Константина, которая упоминается в писцовой книге 1627 года. Описание церкви в Переписной книге Вологды 1646 года выглядит следующим образом: «Церковь преподобнаго Димитрея Прилуцкого чудотворца древяна на каменное дело о пяти верхах, другая церковь благоверных князей Федора и чад его Давыда и Констянтина Смоленских и Ярославских чюдотворцов древяна клецки». В 1651 году ярославскими зодчими Борисом Назаровым и Панкратом Тимофеевым был построен каменный холодный храм Димитрия Прилуцкого. По-видимому, это первый каменный храм города, возведённый после Софийского собора (1568—1570). Предположительно, в 1710—1711 году к северной стене этого здания пристроили тёплую каменную придельную церковь во имя святого князя Феодора и его чад Давида и Константина — ярославских чудотворцев, а с северо-запада — колокольню. В 1750 году придел разобрали и на средства купца Афанасия Алексеевича Рыбникова построили отдельную тёплую церковь, соединив её с колокольней. Главный престол этой церкви освятили во имя Всех Святых. В 1781 (по другим данным в 1779) году на средства купца Максима Ивановича Рыбникова к западной стене церкви Дмитрия Прилуцкого была пристроена паперть с приделом преподобного Максима Исповедника, ризница и лестница-всход. |
| Церкви во имя Рождества Пресвятой Богородицы и праведного Лазаря в Большом Кремлевском дворце в Москве Источник По свидетельству летописи, первая каменная церковь во имя Рождества Пресвятой Богородицы в Государевом Дворце в Кремле была построена Великою Княгиней Евдокиею, супругою Великого Князя Дмитрия Донского. «Лета 6903, июня в 14, – говорит летопись, – начаша подписывати церковь Рождества Богородицы, юже созда Великая Княгиня Евдокия, а мастера Феофан Иконник, гречин, да Семен Черный и ученицы их». 1 Самое основание церкви, построенной в память Куликовской победы, 2 было положено на месте прежней деревянной во имя праведного Лазаря, при чем и «эта малая церквица не была оставлена, но внутри, близ большого алтаря, причислена бысть служба св. Лазаря» 3 с южной стороны. Таким образом, Рождественская церковь первоначально находилась на первом этаже дворца и была освящена 1 февраля 1394 г. митрополитом Киприаном в присутствии храмосоздательницы, Великого Князя Василия II и других её детей. Свою новую церковь благоверная Княгиня украсила благолепно иконами и многоценными пеленами и всякими церковными узорочьями, 4 при чем её внутренние стены были расписаны в 1395 г. греком Феофаном и Семеном Черным. Большими бедствиями были для сей церкви пожар 1473 г. и особенно последовавший чрез 6 лет обвал сводов, когда, по свидетельству летописца, «У Рождества Пречистые или у Лазаря Святого верх падеся некако напрасно и страшно в нощи, иконы поби и множество Великого Князя судов в казне», 5 которая, по обычаю того времени, хранилась под сводами храма. После такого разрушения Рождественская церковь была восстановлена уже в другом виде. 6 Великий Князь Василий Иванович, довершив постройку нового каменного дворца, начатую после пожара 1493 г., и великолепно украсив церковь Благовещения, в 1514 г. повелел фрязину Алевизу соорудить церковь Рождества Пресвятой Богородицы уже вверху, в уровень с сенями нового здания, над самыми сводами древней белокаменной церкви, 7 которая была тогда переименована во имя праведного Лазаря, 8 и стала с того времени считаться предельною при верхней. |
| Что такое современное старообрядчество в России? Общее значение старообрядчества и причины его появления. – Краткий исторический обзор того времени. – Что было главною причиною основания старообрядческих общин. – Обряды Православия и их значение в св. церкви. – Патриарх Никон . – Правительство того времени и его указы. – Историческая причина упорства Старообрядцев, их борьба с Правительством. – Первые доктрины старообрядчества и первые учители раскола; успех их пропаганды. – Что такое „гонимая“ церковь ? – Исторический очерк лжеучений со времен христианства. – Лжеучители и лжемученики. – Хронология разветвления раскола. – Краткое изложение учения и обрядностей каждого согласия: Ветковское – Беглопоповщина, Поморское, Феодосиевцы, Новопоморцы или Монинское согласие, Филлипповцы, Новожены, Нетовцы, Бегуны, Поповщина Белокриницкая, Дырники, Лужковцы, Иргизцы. – Где теперь истинные старообрядцы. – Заключение. Старообрядцами называют в России тех людей, которые следуют старым церковным обрядам православия, то есть обрядам, существовавшим на Руси, хотя и не повсеместно, до времени книжного исправления Патриархом Никоном , (до 1654 года). В нашей литературе много было писано о старообрядцах, и казалось незачем было бы повторять написанного, между тем – все писанное о расколе не представляет ясных и точных данных, опираясь на которые читатель мог бы составить себе определенное понятие о верованиях, учении и обрядностях каждого из многочисленных подразделений раскола. Много писано о расколе, повторяю я, но несравненно более потрачено труда и бумаги на богословские споры, на полемику о значении четырех и восьмиконечного креста, о двуперстном пли трехперстном крестном знамении, о сугубом или трегубом аллилуия, нежели на исторические изыскания о расколе, на полное и методическое изложение всех оттенков раскольничьего учения, на определение характеристических отличий в верованиях и обрядностях каждого толка и каждого из согласия, или отдельных общин нашего старообрядчества. У нас три истории раскола: Андрея Иоаннова, Преосвященного Макария и Игнатия, епископа воронежского и задонского. Собственно исторические сведения в этих трех книгах занимают не много места; богословская же полемика породила весьма значительное число объемистых томов: «Жезл правления» – Симеона Полоцкого , «Увет духовный» – Патриарха Иоакима, «Пращица» – епископа нижегородского Питирима, «Объявление» со увещанием и «Ответы» – Феофана Прокоповича , «Розыск» – Св. Дмитрия, Ростовского митрополита, «Обличения неправды раскольническия» – Феофилакта Лопатинского, «Увещание старообрядцам» – иеромонаха, впоследствии митрополита москов. Платона, «Ответы на вопросы старообрядцев» – архиепископа херсонского Никифора, и много других сочинений, могущих составить целую библиотеку, посвященных исключительно прениям о догматах и обрядах. |
| Эта массовая эмиграция вкупе с жертвами гражданской войны и двух мировых войн не дали сбыться демографическим прогнозам Дмитрия Ивановича Менделеева. По расчетам этого знаменитого русского ученого, в случае сохранения темпов прироста населения России, которое наблюдалось в начале ХХ века, к его середине оно должно было составлять 282,7 миллиона человек, а к 2000 году — 594,3 миллиона человек. Расшатывание общественных и государственных устоев во многом велось как извне российского государства, так и изнутри. Ведь соперники России видели, что к началу второго десятилетия XX века наша страна уверенно становилась мировым лидером по росту целого ряда экономических, финансовых и демографических показателей, и организовали в стране революцию, положившую всему этому конец и ввергшую страну в хаос гражданской войны. Массовый исход наших соотечественников создал и уникальное явление в зарубежье — «русское рассеяние». Основными центрами эмиграции первой волны стали Париж, Берлин, Прага, Белград, София. В последующие годы многие двинулись дальше — в США, а также в Канаду и Латинскую Америку. Кроме того, белая эмиграция шла и через дальневосточные границы; крупные эмигрантские центры сложились в Харбине и Шанхае. Оттуда многие эмигранты впоследствии переселились в Америку и Австралию. На каком бы континенте и в какой бы стране ни оказались выходцы из России, с ними была рядом наша Церковь, всегда разделяя скорби и лишения. Церковные приходы за рубежом являлись естественными центрами притяжения русских общин, где верующие соотечественники могли получить утешение и восполнить свои духовные силы. Церковь была для наших братьев и сестер надежной опорой, помогала сохранению их культурной и исторической идентичности. В условиях «русского исхода» Церковь стала консолидирующим началом для соотечественников на чужбине. Так происходило и в последующие десятилетия для новых волн переселенцев. Современная русская зарубежная диаспора представляет собой сложную общность людей с разными политическими убеждениями, взглядами на общественные процессы в России, отличающихся друг от друга своим социальным статусом, профессиональными занятиями и финансовым положением. Но, в тоже время наши соотечественники объединены верой, системой ценностей, языком, культурой, историческим прошлым. |
| Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича Подготовка текста, перевод и комментарии М. А. Салминой Похвалы умершим князьям, обычно включавшиеся в состав летописей, – традиционный жанр древнерусской литературы. Некрологические характеристики и похвалы встречаются уже в Повести временных лет, в южнорусских летописных сводах, а затем во владимиро-суздальском и московском летописании. Одним из наиболее известных в художественном отношении произведений этого жанра является «Слово ο житии великого князя Дмитрия Ивановича». Посвященное выдающемуся деятелю русской истории – Дмитрию Донскому – «Слово ο житии...» – не только пышная похвала, созданная по всем правилам высокого риторического искусства, но и публицистическое произведение, в котором воспоминания ο князе Дмитрии служат поводом для провозглашения важных идеологических принципов и оценки современной автору политической обстановки на Руси. «Слово ο житии...» читается в ряде летописных сводов в составе статьи 1389 г., года смерти князя Дмитрия Ивановича. Старшие его тексты находятся в Софийской первой, Новгородской четвертой, Новгородской Карамзинской летописях. С. К. Шамбинаго, Α. Α. Шахматов и А. В. Соловьев считали, что «Слово ο житии...» было создано в конце XIV в. Κ концу XIV – началу XV в. относит памятник Г. М. Прохоров. 1–2-й четвертью XV в. датировала это произведение В. П. Адрианова-Перетц. Κ XV в. склонна была относить «Слово ο житии...» и Μ. Α. Салмина, со временем посчитавшая, однако, более вероятным XVI в. (см.: Проблемы изучения культурного наследия. М., 1985. С. 159–162). «Слово ο житии...», как показывает текстологический анализ памятника, использовало одинаковые с летописной повестью ο Куликовской битве литературные источники – «Житие Александра Невского», паремийное «Чтение ο Борисе и Глебе», «Слово на Рождество Христово ο пришествии волхвов». «Слово ο житии...» публикуется по Новгородской Карамзинской летописи XVI в. (РНБ, F. IV, 603). Исправления вносятся по Голицынскому списку первой редакции Новгородской четвертой летописи (РНБ, Q. XVII, 62). |
| Пусть тут меня судят, как и кто хочет, ни капиталу, ни грубой силе, ни своему достатку я ни на йоту при этом не служил, а только старался и, пока могу, буду стараться дать плодотворное, промышленно-реальное дело своей стране… Науки и промышленность — вот мои мечты… ПРОМЫШЛЕННОСТЬ КАК ГОСУДАРСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО И КАК НАУКА «Какой я химик, я политэконом. Что там «Основы химии», вот «Толковый тариф» — это другое дело» — так полушутя, полусерьезно сказал однажды студентам профессор Менделеев о двух своих фундаментальных трудах. Всего же у Дмитрия Ивановича около ста работ на экономические темы. Сегодня в России мало кто знает о Менделееве-экономисте. Правда, и его заслуги как химика были признаны на родине далеко не сразу. Российская Императорская академия наук продолжала игнорировать их даже тогда, когда своим почетным членом его избрали более 50 академий наук иных держав. Однако очевиден тот факт, что при жизни Дмитрия Ивановича деятельность Менделеева-экономиста в российском обществе привлекала внимание и вызывала споры не меньше, чем его научные работы по химии в мировых научных кругах. Оппонентами Менделеева-экономиста были критики нововведений царского правительства, ведь он был одним из самых востребованных экспертов трех министров финансов подряд — Бунге, Вышнеградского и Витте. Упрекали его то за вмешательство в дела промышленные, то за участие «химика и технолога» в определении экономической стратегии. Универсальность научной и общественной деятельности для ученого того времени считалась делом обычным, но активность Дмитрия Ивановича не вписывалась ни в какие нормы и правила. ЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ БЫ НИ АНГЛИЧАНИН, НИ ФРАНЦУЗ, НИ НЕМЕЦ Первое непосредственное знакомство Менделеева с делами промышленными пришлось на годы реформ Александра II. Издание Манифеста об отмене крепостного права в 1861 году и указа о начале земской реформы от 1864 года, нововведения в системе образования и печати стали вехами в общественной жизни страны. Но экономическая сфера тоже требовала изменений. Основу экспорта составляли поставки сырья. Рост новых предприятий тормозила технологическая неразвитость. Правительство обращалось к общественности с просьбой принять участие в разработке экономических вопросов, содействовало в организации торгово-промышленного движения. Профессорам технических вузов прямо предлагали заняться производством. |
| М.Я. Ястребов Преосвященный Дмитрий, как профессор догматического богословия Скачать epub pdf Имя преосвященного Дмитрия, бывшего в течение более тридцати двух лет (1851–1883) преемственно епископом Тульским, архиепископом Херсонским, Ярославским, Волынским и снова Херсонским и умершего в последнем сане 14 ноября 1883 года, пользуется широкой и вполне заслуженной известностью. Но известен преосвященный Дмитрий почти исключительно по своей архиерейской службе, как гуманнейший начальник, как человек неисчерпаемой доброты сердца и как глубокомысленный церковный проповедник. Между тем, и по своей доепископской службе он имеет право на почетную известность, как один из даровитейших и выдающихся профессоров Киевской духовной академии. Преосвященный Дмитрий, до монашества Климент Иванович Муретов, первоначальное богословское образование получил в Рязанской духовной семинарии, по окончании (не полном) курса которой поступил в состав VII курса Киевской духовной академии (1831–1835 г.) Принятый в академию первым студентом, Муретов сохранил за собой это место в течение всего академического курса. Первое место занимает он и по всем главным предметам старшего курса в списках, представленных к выпускному экзамену 1835 г., причем в списке по богословию рукой ректора академии, Иннокентия Борисова , против иеродиакона Дмитрия Муретова отмечено: «способностей и успехов отличных пред всеми». По окончании академического курса первым магистром, иеромонах Муретов оставлен был при академии и в течение более пятнадцати лет (1835–1851) состоял в ней преподавателем по главной группе богословских предметов – введению в круг богословских наук и догматическому богословию, с 7 октября 1835 года в звании бакалавра, а с 6 сентября 1837 г. по 27 января 1851 г. в звании ординарного профессора, соединяя с профессорством обязанности сперва инспектора (1838–1841 г.), а потом и ректора академии (1841–1851 г.). Академические слушатели Дмитрия делают о нем, как о профессоре, самые восторженные отзывы, ставят его «несравненно выше Иннокентия» и называют «богословом своего времени ни с кем несравнимым». В последнем отзыве слышится очевидное преувеличение. Но едва ли можно сомневаться, что преемником Иннокентия, по крайней мере, по кафедре догматического богословия 1 , Дмитрий был не только вполне достойным, а в некоторых отношениях и превосходившим его. |
| Антон Анатольевич Горский Глава шестая. К победам военным и дипломатическим: Дмитрий Иванович (1359–1389) Кончина Ивана Ивановича 13 ноября 1359 г. совпала с началом новой, теперь продолжительной, «замятии» в Орде 461 . По смерти хана Бердибека сменивший его Кульпа царствовал всего пять месяцев и был убит Наврузом. К последнему и отправились «вси князи Роусьскыи» 462 . К этому их вынуждала как смена хана, так и кончина великого князя владимирского: требовалось подтвердить свои владельческие права. Главным же вопросом была судьба великого княжения. Новому московскому князю, сыну Ивана Ивановича Дмитрию было всего 9 лет (р. 12 октября 1350 г.), и Навруз предпочел ему нижегородского князя Андрея Константиновича (сына Константина Васильевича). Андрей (не имевший склонности к государственной деятельности) отказался от ярлыка в пользу своего младшего брата Дмитрия, князя суздальского; 22 июня 1360 г. Дмитрий Константинович занял владимирский стол 463 . Потеря великого княжения означала, что из-под власти московского князя уходит обширная территория великого княжества Владимирского (с городами Владимиром, Переяславлем, Костромой, Юрьевом-Польским, Дмитровом, Ярополчем). Одновременно Галицкое княжение было передано ханом Дмитрию Борисовичу, сыну последнего дмитровского князя, а Сретенская половина Ростова, которой завладел еще Иван Калита в 1332 г. (когда к нему отошло все великое княжение) была возвращена ростовским князьям 464 . Фактически владения князей Московского дома вернулись почти к границам 1327 г. – времени до получения Иваном Калитой ярлыка на великое княжение владимирское (за исключением юго-запада – «мест рязанских», вошедших в состав именно Московского, а не великого Владимирского княжества). Тем временем (еще до прихода Дмитрия Константиновича во Владимир) Навруз был убит другим претендентом на ордынский престол Хызром (Хидырем). В 1361 г. его посетили Дмитрий Московский, Дмитрий Константинович с братом Андреем и Константин Ростовский. Дмитрий Иванович уехал из Орды ранее других князей (о каких-либо пожалованиях летописные известия молчат – очевидно, новый хан только подтвердил существовавшее положение), и тем самым избежал участи быть свидетелем новой вспышки замятии: Хызр был убит, и появилось сразу несколько претендентов на престол; сильнейшими из них стали Мюрид (Мурат) и Абдулла, от имени которого действовал эмир («князь ординьскыи») Мамай. Кроме того, два представителя ордынской знати, не принадлежавшие к ханскому роду, стали фактически независимы от центральной власти: Болактемир начал править в Волжской Булгарии, а Тагай в Наручади (район современного Наровчата) 465 . |
| Между царем и народом Восстание Болотникова В первый период патриаршества Гермогену вообще было не до иноверцев. Едва он освоился в патриарших палатах близ Успенского собора, как пришлось посылать духовенство в районы, восставшие против власти Шуйского: «всенародство», поставившее на престол «царя Дмитрия Ивановича», не потерпело, чтобы его знамя было втоптано в грязь стареньким подслеповатым узурпатором. Крестьяне, закрепощенные при Иване Грозном, холопы, восстание которых было разгромлено Борисом Годуновым, казачество, по большей части состоявшее из людей, вынужденных бежать из Центральной России, обнищавшее дворянство и даже аристократы, не склонные быстро менять свои убеждения, — то есть огромные массы людей просто отказывались верить в смерть «царя Дмитрия Ивановича». В самой Москве 15 июня случились народные волнения; их подавили, но на улицах продолжали появляться листовки с пророчеством возвращения Димитрия и наказания изменников к Новому году, 1 сентября. Нужен был только вождь — и волнения вылились в мощное народное восстание, подкрепленное бунтами в разных городах и весях. Духовенство было в смятении — многие, особенно приходские священники, благословляли единодушную с ними паству и даже шли в ополчение; многие колебались, видя целые города и уезды поднимающимися на борьбу, часто вместе с законными воеводами; кто-то просто отсиживался. Митрополита Крутицкого Пафнутия с духовенством, направленных Гермогеном для утишения Северских земель, не приняли в восставших городах. Посланные патриархом священники оказались бессильны даже в царском войске, отступавшем и разбегавшемся под ударами бывшего холопа Ивана Исаевича Болотникова, ставшего выдающимся полководцем народной армии. Местное духовенство не удержало, а может, и не думало удерживать Истому Пашкова, поднявшего дворянское ополчение в Туле, Веневе и Кашире, Григория Сумбулова и Прокофия Ляпунова, устремившихся на помощь Болотникову с рязанским дворянством. Один-единственный из епархиальных архиереев — архиепископ Феоктист с помощью духовенства, приказных людей и собственных дворян сумел подвигнуть жителей Твери стоять за крестное целование царю Василию. Это ли не показатель состояния священства в начале патриаршества Гермогена? Стойкость Феоктиста неоспорима, что же касается успеха его проповеди, то, отбивая от города небольшой отряд болотниковцев, тверичи, вполне вероятно, более заботились о своих домах и пожитках, нежели о верности пастырю. |
|
|
