| Радуйся, угодниче Христов, Григорие Богомудре. Кондак 7 Хотящу ти спасти чад, тобою собранных, любовь, корень всех благих, заповедал еси имети им между собою, юже хранящим обещал еси ни в чесомже имети оскудение. Испроси и нам у Человеколюбца Христа благодать братолюбия, да поем: Аллилуиа. Икос 7 Нова тя показа Господь угодника и всей Российстей, паче же Вологодстей, стране; обитель бо уготовав себе Духу Святому, обитель для спасения иночествующих создал еси, в нейже труды ко трудом прилагая, христоподражательный пример учеником твоим оставил еси, наньже взирающе, тебе вернаго наставника восхваляем: Радуйся, благодати жилище в себе уготовавый; Радуйся, доме Духа Святаго, дом для приметающихся к дому Божию устроивый. Радуйся, пустынолюбный орле, для птенцев твоих пустыню мира избравый; Радуйся, наставниче безмолвствующих. Радуйся, на воде покойне слез и умиления воспитавыйся; Радуйся, тоюжде пищею поста и воздержания и последователей твоих питавый. Радуйся, силу Христову в немощи явивый и тоюже силою благодушно немощи немощных носивый; Радуйся, молитвенниче, молитвы твоя о врученных тебе прилежно возносивый. Радуйся, темиже молитвами стадо твое утверждавый; Радуйся, угодниче Христов, Григорие Богомудре. Кондак 8 Странно и пришельчески жительствовати на земли Христа ради изволивый, странное для сущих от мира житие пожил еси: долу бо горняя мысля, и на земли небесная дея, и в мире сый не был еси от мира. Темже мы, ублажающе небесное на земли жительство твое, глаголем Богу: Аллилуиа. Икос 8 Всем сердцем предан был еси Христу Богу в животе твоем, богоносе, Емуже и работал еси в преподобии и правде; сего ради и Господь, видя труды твоя, бдение же и пощение, еще в жизни прослави тя подвигами святости, яже воспевающе, тебе глаголем: Радуйся, тайн Божиих верный строителю; Радуйся, верный священнодействователю служения Господня. Радуйся, светильниче, на свещнице благодатнем поставленный; Радуйся, бодренный делателю вертограда Христова. Радуйся, мудрствовавый яже во Христе Иисусе; |
| Стефана. Место, где располагалась Авнежская обитель, принадлежало Махрищскому мон-рю. 9 мая 1560 г., как отмечает вкладная книга Махрищского мон-ря, царь Иоанн Грозный «приказал» игум. Варлааму «в Вологоцком уезде в Явнеге монастырь поставить, новую пустыню, где лежат новыя чюдотворцы Григорий и Касиян». Той же весной игум. Варлаам отправился на Вологду и «на том же месте монастырь поставил и церковь во имя Живоначалныя Троицы, а предел мученик Христов Георгии, где чюдотворцы лежат». Кроме того, были построены деревянная теплая Благовещенская ц. с подклетом и трапезной, кельи и «всякие службы». Иоанн Грозный передал в возобновленную обитель «на церковное строение» утварь, облачения, колокола, шитый покров на раку святых, мон-рю были даны «пашни и всякиа угодиа». Игум. Варлаам здесь «поставил» сельцо Красное и дер. Починки, дал в Авнежский мон-рь 100 р. (РГБ. Ф. 711. 31. Л. 27, 31). Возобновление мон-ря сопровождалось многочисленными чудотворениями по молитвам к Г. и К.: исцелились душевнобольной крестьянин Акакий, глухой Михаил и др. Игум. Варлаам, ставший этому свидетелем, составил записку для митр. Макария. Святитель поручил Великопермскому еп. Иоасафу отправиться в Авнежскую обитель, освидетельствовать мощи Г. и К. и проверить сообщения игум. Варлаама о чудесах. По распоряжению еп. Иоасафа настоятели всех мон-рей епархии прибыли в обитель. Настоятель Пельшемского мон-ря Иларион с неудовольствием отнесся к распоряжению архиерея, но из послушания отправился в Авнежский мон-рь. По дороге конь сбросил игумена с возка, Илариона без сознания привезли в мон-рь. Придя в себя, игум. Иларион покаялся и наутро служил литургию вместе с архиереем. Еп. Иоасаф освидетельствовал мощи (были обретены нетленные останки только одного святого, мощи др. священномученика были утрачены во время раскопок кладоискателей): «Обретоша гроб цел и открывше обоняша благоухание велие и видеша мощи - составы нерушимы и не имуща дебельства тела, яко кожа присохла бе к костем и светяшеся яко снег». На основании докладов игум. |
| 31, 33, 35 и др.). Иногда в авторском тексте приводятся цитаты без ссылок на них. Так, на с. 12 в историко-археографическом введении приведена выдержка из известия Дж. Горсея о требовании царя представить ему «точный и правдивый список тех богатств и ежегодных доходов, которыми они обладают», однако ссылки на издание этого известия нет. Для обозначения нумерации листов в ряде случаев ошибочно употребляется термин «пагинация», который обозначает нумерацию не листов, а страниц! Для нумерации листов в археографии используется термин «фолиация». Кстати, этот термин тоже используется, но «пагинация» и «фолиация» – это не синонимы. Представляется также не очень правильным употребление глагольной формы «засалены» при характеристике нижних углов листов, захватанных и загрязненных при перелистывании (С. 17, 18, 25 и др.). Надо писать не о «засаленности» этих листов (засаленность прямо ассоциируется с пальцами, испачканными салом или чем-то жирным), а о загрязнении уголков листов от частого перелистывания рукописи не очень чистыми руками. В авторском тексте, к сожалению, присутствует ряд неисправленных технических опечаток. Очевидно, что это – результат нехватки времени при подготовке издания. Приведем некоторые примеры таких опечаток. На с. 13, где дается описание филиграни переписной книги Спасо-Прилуцкого монастыря 1688 г., читается следующий текст: «Бумага имеет водяной знак – Шут с двумя бубенцами и семилучевым воротником (подобный в альбоме Гераклитова под 1383–1384 датируемыми 1690–1683 гг.)» (курсив наш. – А. К., Ю. Р.). На С. 14 напечатано: «В указной грамоте вел. кнг. Марии Ярославны игумену Спасо-Каменного монастыря Логину 1478–1478 гг. (так! – А. К., Ю. Р.) предписывалось послать старца в с. Святую Луку». Число таких досадных опечаток, к сожалению, можно продолжить… Результатом спешки можно объяснить и отдельные стилистические шероховатости и пропуски отдельных слов в тех или иных фразах исследовательской части. На с. 18 при указании даты кончины прп. Григория Пельшемского ссылка дается только на мнение В. |
| http://www.booksite.ru/civk/album2-3.html Строительство деревянного храма Рождества Богородицы на низком берегу реки Вологды историки относят к концу XVI – началу XVII века. Этот храм был уничтожен пожаром в 1773 году. В 1779 году на его месте стараниями прихожан возведена каменная церковь. На ее колокольню перенесли старинные колокола из старого храма. Клировые ведомости церкви датировали колокола 1601 годом. Свое название церковь получила по главному престолу – во имя Рождества Пресвятой Богородицы, – который располагался в летней части храма. В зимней части было два престола: во имя Николая Чудотворца и во имя Григория Пельшемского, вологодского чудотворца. «Географическая» составляющая названия церкви объясняется следующим образом: долом в старину именовали низину, низкий берег, затапливаемый в паводок. «Нижний» означает расположение церкви в низовьях реки. Выше кремля на реке Вологде существовала церковь Рождества Богородицы на Верхнем Долу. В 1781 году приход церкви включал в себя 14 дворов. В 1892 году численность прихожан составляла 180 человек. Средства на существование храма и его развитие поступали не только от прихожан, но и от торговых людей, занимавшихся водными перевозками и торговлей. Пристани и лесопильни в районе храма Богородицы на Нижнем Долу существовали до ХХ века. Церковь Богородицы на Нижнем Долу состоит из небольшого четверика, перекрытого купольной кровлей, которую украшала одна главка. Небольшая трапезная связывает куб с невысокой двухъярусной колокольней шатрового типа, по мнению дореволюционного исследователя Г. К. Лукомского «хороших пропорций». В облике храма угадываются формы, характерные для XVII века. Иконостас храма был сделан в середине XVII века. По характеру резьбы деталей царские врата, по мнению того же Г. К. Лукомского, очень похожи на резные царские врата костромской церкви Воскресения на Дебре. В храме имелось много старинных икон. Наибольший интерес представляли иконы Ильи Пророка «Огненное восхождение» и Николая Чудотворца с изображением его жития. |
| В 1612 году монастырь не избежал участи большинства северных обителей и был дотла сожжен бандами поляков и литовцев, о чем свидетельствует целый слой угля в археологических раскопках. До 1764 года настоятельство в нем было игуменское, крестьян под ним было 293 души, после екатеринских реформ монастырь стал заштатным и пришел в упадок. История монастыря в XIX веке связана с именем прославленного в лике святых нашего соотечественника святителя Игнатия Брянчанинова. В 1831 году Вологодский епископ Стефан совершил монашеский постриг будущего святителя, после чего в течение месяца рукополагает его сначала в иеродьякона, а затем и в иеромонаха. Имея к тому времени уже достаточную духовную зрелость, иеромонах Игнатий становится вскоре настоятелем и строителем Пельшемского Лопотова монастыря, который к тому времени за оскудением братии и общей ветхости был уже предназначен к закрытию. Сравнительно недолго (около двух лет) настоятельствовал здесь отец Игнатий, но за этот короткий срок благодаря своей мудрости, твердой воле и несокрушимой энергии возродил обитель в духовном и хозяйственном отношении. Был создан замечательный хор. За короткий срок число братии увеличилось до 30 человек. Были построены две каменные церкви - Богородичная с приделом св. Иоанна Предтечи, и церковь прп. Григория, звонница, братский корпус. Монастырь был обнесен невысоким каре с угловыми башенками и воротами. Был возведен арочный каменный мост через реку Пельшму. 28 января 1833 года за усердные труды по возрождению обители иеромонах Игнатий был возведен в сан игумена. Хозяйственная деятельность, которую осуществлял монастырь прп. Григория, была типичной для вологодского края – это в основном сельское хозяйство и рыбная ловля. Но был в монастыре и свой особенный промысел – железоделательный. Еще с давних времен приметили монахи, что в лесных омутах вода коричневая, что говорило о большом содержании металла в почве. На лодках иноки пробирались по трясине, наполняя их болотной грязью. Потом из этой грязи выплавляли металл – так называемое кричное железо. Железо вследствие несовершенства технологии получалось не самого лучшего качества, но, однако, вполне обеспечивало обитель и всю округу предметами обихода – гвоздями, подковами, топорами, наконечниками плугов, косами, замками и пр. Также это железо употребляли при строительстве, из него ковали решетки, петли, стяжки для кладки и даже купольные кресты. |
| Обратимся теперь к древнерусским житиям преподобных, в которых мотив пустынножительства получил самое широкое распространение, и попытаемся выявить наиболее активно используемые его элементы. Следует сразу отметить, что большинство топосов этого типа, как и древнерусская топика в целом, ориентировано на византийские образцы (жития Антония Великого , Павла Фивейского, Кириака Отшельника, Илариона Великого, Иоанна Молчальника и др.). 1 . Если в житии рассказывается о том, что монах уходил на уединённое жительство из монастыря, то «уход в пустыню», как правило, описывается после фрагмента, повествующего о нежелании приятия святым «славы от человек». Традиционно этот агиографический пассаж строится по следующей схеме. Когда слава о подвигах святого распространяется по обители, то во избежание людских почестей и ради стяжания славы Божией, святой просит игумена отпустить его на уединённое житие в пустыню. Устойчивая формула «нежелания славы от человек» восходит, как можно думать, к евангельскому чтению «возлюбиша бо паче славу человеческую, неже славу Божию» ( Ин.12:43 ) 1584 , причём евангельский мотив, путём «обратного прочтения», преобразован в ней из негативно окрашенного в позитивный. Приведу пример из жития вологодского подвижника Григория Пельшемского: «Сей же святый, не ища славы человеческиа, но ища славы Царя Небесного и желая будущаго века, и нача помышляти преподобны в сердци своём единому жити и в пустыни, без молвы и без славы мира сего» 1585 . Сравним соответствующий фрагмент в житии другого вологодского подвижника, Герасима Болдинского: «Преподобный же Герасим, не ища славы от человекъ, но от Бога небесныя славы взыскуя, тмъ тяжко си внят, еже от человекъ славиму быти. (...) Посемъ же убо желание прииде ему, еже отъити в пустыню и уединитися единому Богу свдущему безвстная и тайная» 1586 . 2 . При описании обретения святым места его будущих пустынных подвигов, как правило, используются различные библейские цитаты, две из которых, из Псалтыри, чаще других: «Се, удалихся бегая и водворихся в пустыни, чаях Бога спасающего мя от малодушия и от бури» ( Пс.54:8 −9) и «Се(й) покой мой в век века, зде вселюся, яко изволих » ( Пс.131:14 ) 1587 . Эти чтения из псалмов, которые можно условно обозначить как «цитаты вселения», имели широчайшее распространение в древнерусских житиях преподобных, которые здесь также ориентировались на византийскую традицию. Первая из названных цитат, «цитата пустыни», присутствует уже в Житии Саввы Освященного. Из русских подвижников, в житиях которых в той или иной форме использованы «цитаты вселения», можно назвать Сергия Радонежского, Кирилла Белозерского, Александра Свирского , Зосиму и Савватия Соловецких, Антония Сийского, Мартирия Зеленецкого, Филиппа Ирапского, Нила Столбенского, Феодосия Тотемского и многих других. |
| Подобная фронтальная постановка фигур встречается также на серебряных ковчегах-мощевиках конца XVI - первой трети XVII века из Благовещенского собора Московского Кремля и шитых надгробных покровах Сергия Радонежского (20-е годы XV века), Кирилла Белозерского (1514), Пафнутия Боровского (начало XVI века), хранящихся в Государственном Русском музее. Аналогичные покровы с изображениями преподобных Димитрия Прилуцкого, Григория Пельшемского и Корнилия Комельского представлены и в коллекции Вологодского музея-заповедника. Для них характерна постановка фигур с упором на правую ногу, левая при этом слегка отставлена. Сходны изысканное расположение складок мантии и удлиненные силуэты с покатыми плечами и небольшими головами. Типичен рисунок изящных кистей рук с тонкими пальцами, сложенными в жесте благословения. Для ликов на шитых покровах характерен тот же неуловимый, направленный вниз взгляд, который достигается тем, что зрачки возведены к верхним векам. Это сходство надгробных покровов с иконой Сергия Нуромского дает основание предположить, что данный образ предназначался для определенного места - на усыпальницу преподобного. Этому не противоречат сведения о том, что после обретения мощей на раку святого была возложена икона с его изображением. Более того, в трудах Московского Археологического общества за 1873 год (Т. III. Вып. 3. Материалы для археологического словаря. С. 21) упоминается вологодский иконописец Борис, написавший для Нуромского монастыря в 1682 году образ Происхождения Древ Животворящего Креста и в 1688 году образ преподобного Сергия Нуромского при игумене Гаврииле. Сведения о работе вологодских иконописцев Бориса и Иоанна для Спасо-Нуромского монастыря в 1682 и 1688 годах сообщает и В. Г. Брюсова без ссылок на источники. Приглушенные тона живописи также отражают назначение иконы как покрова на гробницу. Традиция помещать изображение умершего рядом с его гробницей или на нее существовала на Руси гораздо ранее XVII века. Первоначально в русском искусстве надгробные изображения создавались в рамках иконописных жанров и выполняли несколько различных функций. |
| Пути Божии неисповедимы, но благостны. Покорный воле царя, Брянчанинов отправился в Динабург руководить производством различных построек и земляных работ в крепости. Свою наболевшую душу он облегчал только перепиской со старцем Леонидом. Слабый здоровьем, Брянчанинов не мог выносить отправления своих трудных обязанностей и почти непрерывно был болен. Осенью 1827 года Динабург посетил великий князь Михаил Павлович. Убедившись в неизлечимом томлении и нездоровье Брянчанинова, он согласился, наконец, принять его отставку. Началась новая жизнь. В одежде простолюдина прибыл инженер-поручик в Петербург, чтобы не медля отправиться отсюда в Александро-Свирский монастырь к пребывавшему там старцу Леониду. В монастыре Брянчанинову определено было первое послушание служить на поварне. Поваром был бывший крепостной человек его отца. Этот человек в первый же день послал Брянчанинова за мукою в амбар и бросил ему мешок, обдавший его всего белою пылью. Новый послушник взял мешок и пошел. В амбаре, когда он растянул мешок обеими руками и по приказанию повара перехватил его зубами, чтобы удобнее было всыпать муку, он ощутил в сердце новое, странное духовное движение, какого еще не испытывал никогда: полное забвение своего я в монашеском смирении так усладило его тогда, что он во всю жизнь поминал этот случай. Через год, вместе с о. Леонидом, Брянчанинов переселился в Площанскую пустынь, Орловской епархии. Строитель этой пустыни, однако, скоро разошелся с о. Леонидом и распорядился выселить его из монастыря с его учениками, предоставив им отправляться куда угодно. Получив собранных монахами в складчину пять рублей на дорогу, Брянчанинов, вместе с другим своим сотоварищем по училищу и подвижничеству Чихачовым, отправился сначала в Белобережскую пустынь и, не принятый здесь, перешел в Оптину, где поселился о. Леонид. Недолго пробыв и там, он зиму 1829 года провел у отца, а в феврале 1830 года снова отправился в монастырь Кирилло-Новоезерский. Сырой климат был причиною тяжкой непрерывной болезни Брянчанинова в этом монастыре. Он должен был снова переселиться к отцу. Отсюда, оправившись, перешел в Семигородную пустынь, затем в феврале 1831 года в более уединенный Глушицкий Дионисиев монастырь, где и был зачислен в послушники вологодским преосвященным Стефаном, узнавшим и полюбившим его. 28 июля 1831 года преосвященный Стефан постриг Брянчанинова в монахи, а в самом начале следующего года назначил его строителем Пельшемского Лопотова монастыря, посвятив предварительно в иеромонашеский сан. 28 мая 1833 года иеромонах Игнатий возведен был в сан игумена. |
| С тех пор Брянчанинов и Чихачев пользовались особым расположением графини до самой ее кончины. Старанием нового строителя, при вышесказанном пособии от графини, в Лопотове монастыре воздвигнуты два деревянные корпуса братские, поправлена и обновлена церковь , пополнена ризница святыми сосудами, Евангелиями и облачениями, приобретены новые книги для церкви и для чтения в трапезе, куплена пара лошадей. «Спорки были деньги графини, видно, что с усердием пожертвованы», – говорит в записках своих Чихачев. Нужно сказать, что Чихачев обладал отличным голосом, знал основательно церковное пение, нотное и простое, которым и занимался в Лопотове монастыре, завел там так называемый Киевский напев, что начало привлекать в монастырь многих богомольцев. Строитель Игнатий облек его в рясофор и деятельно руководил его к преуспеянию духовному. Вспоминая об этом в своих записках, Чихачев говорит: «Действие благодати было таково, что, несмотря на мою греховность, когда пойдешь на исповедь к настоятелю, то нельзя сказать, как утешишься, так что совестно было это ощущать, слишком развеселишься». Богоугодно было настоятельство строителя Игнатия в Лопотове монастыре, ибо во всем и всегда руководился он единственно волей Божией, изображенной в Евангелии, объясненной святоотеческими писаниями, в которых неуклонно он пребывал помыслами своими. Благая деятельность о. Игнатия, кроме видимого процветания вверенной ему обители, засвидетельствована свыше явлением преподобного Григория Пельшемского чудотворца благочестивому крестьянину, проводившему жизнь духовную. Крестьянин этот, по имени Карп, проживал в соседнем монастырю поселке и часто приходил к строителю Игнатию советоваться с ним о своей жизни духовной. Ему было открыто в видении, будто иноки Лопотова монастыря, бывшие там до строителя Игнатия, стоя в водах реки Пельшмы, жаловались стоявшему на берегу ее преподобному Григорию, что строитель Игнатий делает им притеснения: в церковь не велит ходить с заплетенными волосами, на клиросе запрещает нюхать табак, красных кушаков не велит носить, по деревням запрещает ходить и прочее тому подобное. Преподобный, обратясь к Карпу, сказал: «Ты слышишь их жалобы, могу ли их послушать? Настоятель делает, как надо, и если пребудет в заповедях Божиих до конца, причтен будет с нами». На этом кончилось видение, которое Карп потом сообщи л Чихачеву, сохранившему рассказ его в своих записках. |
| Священномученик Антоний родился в 1858 году в Нюбском погосте Сольвычегодского уезда Вологодской губернии в семье священника Михаила Быстрова и в крещении был наречен Николаем. В 1879 году окончил Вологодскую духовную семинарию и был назначен псаломщиком в один из храмов Вологды. Желал принять иночество, но родители видели его семейным священником и, послушный их воле, он женился на девице Софии, дочери священника. В 1882 году Николай был рукоположен во священника. В этом же году у них с супругой родилась дочь, а через год супруга скончалась, и он вновь задумался о принятии монашества. В 1888 году отец Николай был пострижен в монашество с именем Антоний и назначен настоятелем Кадниковского Григорьево-Пельшемского Лопотова монастыря и вскоре возведен в сан игумена. В 1906 году он был возведен в сан архимандрита и через год назначен настоятелем Свято-Духова монастыря в городе Вологде. В 1910 году архимандрит Антоний был хиротонисан во епископа Вельского, викария Вологодской епархии. В 1922 году Патриарх Тихон назначил его на Архангельскую кафедру, где для него начались нелегкие испытания. Архангельский отдел ОГПУ завербовал в качестве секретных осведомителей двух священников, которые стали давать сведения об отношении епископа Антония и местного духовенства к созданному властями обновленческому движению. Попытка создать в Архангельске обновленческую группу не увенчалась успехом. Она не могла действовать до тех пор, пока епископ Антоний оставался на кафедре. Усиленное наблюдение не дало результатов, и ОГПУ постановило выслать епископа «в административном порядке из пределов Архангельской губернии» сроком на три года. По окончании ссылки в 1926 году епископ вернулся к исполнению архипастырских обязанностей в Архангельск. В том же году в город был направлен рукоположенный обновленцами во епископа пермский священник Михаил Турбин, человек циничный и беспринципный. Дерзко захватывая при помощи гражданских властей храмы, ведя открыто аморальный образ жизни, он вызывал отвращение даже у своих сторонников. |
|
|
