| Поэт также отдает дань и моде времени – дидактической поэзии: в ямбических триметрах излагает он принятый в его время церковный календарь. Метрика, используемая Христофором, довольно разнообразна: он часто отступает от ямбического триметра, прочно утвердившегося в поэзии византийцев со времени Писиды, и обращается к гексаметру. Одна из эпитафий сестре представляет собой интересный метрический эксперимент: свободные размеры ранневизантийской гимнографии соединены в строфы, из которых каждую заключают два триметра, – сочетание в византийской поэзии совершенно новое. В целом же, по направленности своего творчества, Христофор Митиленский принадлежит к следующей эпохе, к XII в., давшему поэтов широкого плана типа Феодора Продрома. По разнообразию тематики интересно также поэтическое творчество упомянутого выше Иоанна Мавропода. Им написано большое количество эпиграмм, стихотворения на случай, загадки, стихотворные переложения Нового Завета. Но в этом он не оригинален. Больше внимания заслуживают его стихи литературно-критического содержания под названием «Против неудачливых стихоплетов», стихи автобиографические и этимологический словарь в ямбических триметрах. В общем же и целом во второй половине XI в. поэтическая продукция заметно уменьшается. Придворной и монашеской поэзии, возникавшей преимущественно на основе античной образованности, противостоит народное творчество, которое, как уже указывалось, в эпоху Македонской династии начинает жить своей особой жизнью. До IX–X вв. мы находим бесспорные элементы фольклора в агиографических сюжетах, в обширной литературе заговоров и заклинаний, в некоторых эпизодах произведений византийских историографов. К началу X в. в литературной жизни Византии происходит важнейшее событие: в связи с усилением армии, успешными войнами с арабами, в связи с возрастающей ролью провинциальных феодалов, возникает военно–героический эпос. Успешные походы против арабов в течение IX–X вв., предпринятые византийцами под предводительством Иоанна Куркуаса, Никифора Фоки, Иоанна Цимисхия, в которых были отвоеваны Крит, Кипр, Киликия и ряд областей в Сирии и Палестине, стали стимулом для укрепления пограничных областей–фем. Эти земли заселялись воинами привилегированного положения – так называемыми акритами. Об акритах и стали слагаться .военные песни, существовавшие долгое время в устной традиции. Эти песни, видимо, не имели успеха у образованных византийцев. Недаром Арефа Кесарийский с явным недоброжелательством рассказывает, как «попрошайки и шарлатаны, – проклятые пафлагонцы, сочиняют песнопения о подвигах храбрых и знаменитых мужей и ради обола распевают их у дверей каждого дома» 7 . |
| Она подвержена тончайшим дуновениям моды и являет весьма динамичную смену периодов, но не эпох, которые отличались бы друг от друга по своей глубинной идее, как романская и готическая эпохи; а если мы будем рассматривать все византийское тысячелетие в целом как одну великую эпоху истории культуры, нас должно поразить полное отсутствие чеголибо похожего на плавную траекторию, идущую от зарождения стиля к его расцвету и затем упадку ... Положительно, историческое время византийской культуры не так необратимо, как время античной культуры или культуры средневекового Запада… Литература и искусство Византии используют щедро отмеренное им тысячелетие не столько для неотменяемых решений, сколько для постепенного развертывания своих возможностей…» 540 Но если византийской литературе присуще некое свойство, противоположное началу исторической динамики, то с наибольшей отчетливостью, осязаемостью, с наибольшей чистотой оно воплощено в византийской литературной теории. Последняя поистине «антиисторична», и притом не только в том смысле, в котором о ее «антиисторизме» говорил применительно к Пселлу тот же Я.Н. Любарский. Последний имел в виду вещь сравнительно выясненную – «утилитарно-риторический подход к литературе» 541 , при котором исключается фактор исторического времени, игнорируется хронологическая дистанция и тексты разных эпох предстают, если использовать выражение Д.С. Лихачева, «одновременными» либо «вневременными» 542 . «Великолепный пример «антиисторизма» 543 – если Пселл сопоставляет стих Еврипида и стих Писиды так, как если бы эти поэты, разделенные более нежели тысячелетием, принадлежащие с нашей (но не византийской!) точки зрения двум разным литературам и культурам, были друг другу современниками 544 . Такого рода «антиисторизм», как верно отмечено тем же Любарским 545 , есть норма для всякого средневекового сознания. Более того, он определяет, вопреки блистательным, но редким исключениям, теоретико-литературную мысль длинного ряда эпох, в который наряду со средневековьем входят античность, особенно поздняя, а также Ренессанс и классицизм. |
| Она подвержена тончайшим дуновениям моды и являет весьма динамичную смену периодов, но не эпох, которые отличались бы друг от друга по своей глубинной идее, как романская и готическая эпохи; а если мы будем рассматривать все византийское тысячелетие в целом как одну великую эпоху истории культуры, нас должно поразить полное отсутствие чего-либо похожего на плавную траекторию, идущую от зарождения стиля к его расцвету и затем упадку Положительно, историческое время византийской культуры не так необратимо, как время античной культуры или культуры средневекового Запада… Литература и искусство Византии используют щедро отмеренное им тысячелетие не столько для неотменяемых решений, сколько для постепенного развертывания своих возможностей…» Но если византийской литературе присуще некое свойство, противоположное началу исторической динамики, то с наибольшей отчетливостью, осязаемостью, с наибольшей чистотой оно воплощено в византийской литературной теории. Последняя поистине «антиисторична», и притом не только в том смысле, в котором о ее «антиисторизме» говорил применительно к Пселлу тот же Я. Н. Любарский. Последний имел в виду вещь сравнительно выясненную — «утилитарно–риторический подход к литературе» , при котором исключается фактор исторического времени, игнорируется хронологическая дистанция и тексты разных эпох предстают, если использовать выражение Д. С. Лихачева, «одновременными» либо «вневременными» . «Великолепный пример «антиисторизма»» — если Пселл сопоставляет стих Еврипида и стих Писиды так, κικ если бы эти поэты, разделенные более нежели тысячелетием, принадлежащие с нашей (но не византийской!) точки зрения двум разным литературам и культурам, были друг другу современниками . Такого рода «антиисторизм», как верно отмечено тем же Любарским , есть норма для всякого средневекового сознания. Более того, он определяет, вопреки блистательным, но редким исключениям, теоретико–литературную мысль длинного ряда эпох, в который наряду со средневековьем входят античность, особенно поздняя, а также Ренессанс и классицизм. |
| Она подвержена тончайшим дуновениям моды и являет весьма динамичную смену периодов, но не эпох, которые отличались бы друг от друга по своей глубинной идее, как романская и готическая эпохи; а если мы будем рассматривать все византийское тысячелетие в целом как одну великую эпоху истории культуры, нас должно поразить полное отсутствие чего-либо похожего на плавную траекторию, идущую от зарождения стиля к его упадку… Положительно, историческое время византийской культуры не так необратимо, как время античной культуры или культуры средневекового Запада. Литература и искусство Византии используют щедро отмеренное им тысячелетие не столько для неотменяемых решений, сколько для постепенною развертывания своих возможностей…» Но если византийской литературе присуще некое свойство, противоположное началу исторической динамики, то с наибольшей отчетливостью, осязаемостью, с наибольшей чистотой оно воплощено в византийской литературной теории. Последняя поистине «антиисторична», и притом не только в том смысле, в котором о ее «антиисторизме» говорил применительно к Пселлу тот же Я. Н. Любарский. Последний имел в виду вещь сравнительно выясненную — «утилитарно-риторический подход к литературе» , при котором исключается фактор исторического времени, игнорируется хронологическая дистанция и тексты разных эпох предстают, если использовать выражение Д. С. Лихачева, «одновременными» либо «вневременными» . «Великолепный пример „антиисторизма“» — если Пселл сопоставляет стих Еврипида и стих Писиды так, как если бы эти поэты, разделенные более нежели тысячелетием, принадлежащие с нашей (но не византийской!) точки зрения двум разным литературам и культурам, были друг другу современниками . Такого рода «антиисторизм», как верно отмечено тем же Любарским , есть норма для всякого средневекового сознания. Более того, он определяет, вопреки блистательным, но редким исключениям, теоретико-литературную мысль длинною ряда эпох, в который наряду со Средневековьем входят античность, особенно поздняя, а также Ренессанс и классицизм. |
| до Р. Хр.) эти союзники разбитого диктатора не потеряли благоволения Рима, который хорошо оценил их способности и всю важность ожидаемой от них помощи. В 30 году Аминта был даже награжден присоединением Трахеи (Трахеотиды или Суровой Киликии, в западной её части) и Исавры – с дозволением ему захватывать неримскую территорию, почему он отобрал у Антипатра, бывшего Цицеронова друга, часть Ликаонии с Дервией и Ларандой (Караман) и кое-что из Фригии. В 25 году Аминта погиб во время похода в Киликию против Гоманаденцев (Омонадов), воинственного племени, жившего в горах Тавра на границах Ликаонии, Писиды и Исаврии (к югу и востоку от озера Бейшегр-гёль). Теперь все царство Аминты перешло к Римлянам под общим названием Галатии для всей провинции. Последняя была объявлена императорскою и подчинялась Iegatus Augusti pro praetore, совмещавшему власти военную (imperium) и гражданскую (potestas) – вроде бывших русских генерал-губернаторов. Впрочем, там не было римских легионов, а это позволяло говорить о некоторой, фиктивной независимости. Первым правителем был назначен Марк Лоллий, но вся организация данной области была закончена не ранее 20 года до Р. Хр. В начале этого нового распределения границы были сокращены изъятием Памфилии, между тем Трахейская Фригия с восточною Ликаонией (включая округа Кастабалы и Кибистры до Дервии), известная (примерно со времени 129 г.) в качестве «прибавочной» (к одиннадцати ранее бывшим) или одиннадцатой (πκτητος, ενδεκτη) стратегии (наместничества) в Каппадокии была утверждена за правителем последней Архелаем. Но с течением времени Галатийская площадь все-таки продолжала расширяться. Около 7 года до Р. Хр. (вероятно, после смерти Дейотара Филадельфа) к ней отнесен (на севере) округ Пафлагонии при горе Олгассия (Илкас-Даг) с городами Гангрой (Ченгри) и Андрапой (Искелиб). Сюда же отчислялись и части Понта (в 2–1 г.г. до Р. Хр. Севастополь, Амасия и, по всей видимости, Газе(ди)лонитида – между рекой Галисом и городом Амисом (Самсун) – вместе с владением Атепорига, в 34–35 г.г. |
| В Нямецком Вознесенском монастыре находилась выносная (литийная) икона Божией Матери, на оборотной стороне которой был изображен стоящий великомученик Георгий, поражающий копьем змея. По названию монастыря эта икона именуется Нямецкой. В правление молдаванского господаря Георге Стефана (1653–1658) от нее многократно совершались чудеса (преклонение до земли во время крестного хода в престольный праздник и хождение по воздуху), зафиксированные архимандритом Иоанникием (Галятовским) в книге «Небо новое с новыми звездами». Благодаря контактам Русской Церкви с Православным Востоком в Россию попали частицы мощей святого великомученика Георгия. В воздвизальный крест (1553 год) были вложены святыни, среди которых в надписи на обороте пластины конца XVII – начала XVIII века упоминается частица мощей великомученика Георгия (Святыни Благовещенского собора в Кремле). В 1557 году митрополит Иоасаф Кизический привез Иоанну Грозному в подарок от Константинопольского патриарха Дионисия II частицы мощей великомученика Георгия, великомученика Пантелеимона и апостола Варнавы. «Чиновник соборный», содержащий службы 10–20-х годов XVIII века, предписывал 23 апреля выносить для поклонения в Успенский собор мощи святого Георгия. В описях Образной палаты (1669 года) Московского Благовещенского собора (1680–1681 годы) и Успенского собора (1701 год) упоминаются частицы мощей и кровь святого Георгия. В описи Новгородского Софийского собора (1749 год) указан ковчег с мощами святых, в том числе и святого Георгия. В настоящее время частицы мощей великомученика Георгия хранятся в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре и в московском храме Воскресения Христова в Сокольниках. В 1998 году мэр Москвы Ю. М. Лужков передал патриарху Алексию II частицу мощей святого Георгия, испрошенную в дар в Лидде у Иерусалимского патриарха Диодора. В настоящее время привезенная из Лидды частица мощей находится в храме во имя великомученика Георгия на Поклонной горе. Почитание святого Георгия на Западе На Запад почитание святого Георгия пришло с Востока. В Европе получили широкое распространение латинские переводы различных редакций и вариантов жития святого Георгия: перевод апокрифических версий «Мученичества Георгия», в том числе Венского палимпсеста и жития святого Георгия, написанного Псевдо-Пасикратом. Латинские «Мученичества» восходят к житиям средневизантийской традиции. Существует ряд сказаний, посвященных перенесению мощей святого. |
| Частица мощей святого Георгия Победоносца находится в серебряном ковчежце, в центральном приделе слева от царских врат, и выносится верующим для поклонения. И храм великомученика Георгия, где расположена его гробница, и обитель находятся в юрисдикции Иерусалимской Православной Церкви. Церковь святого великомученика Георгия расположена на улице Голомб в Ган-Шалом, исторической части города Лидды. Частицы мощей Георгия хранятся в афонских монастырях Ксенофонт, святого Григория, святого Дионисия, Иверском, Зографском и в ряде обителей Греции: Арсаниу, Гумениссы Божией Матери, преподобного Никанора, Дусику, Татарниотиссы, святых Феодоров на Керкире и других. Кроме того, части мощей святого Георгия находятся в юрисдикции Католической Церкви. В Венеции в церкви Сан-Джорджо Маджоре хранятся глава и рука святого великомученика Георгия, перенесенные туда в 1296 и в 1462 годах. Почитание Почитание святого Георгия началось почти сразу по его мученической кончине. Он претерпел муки в Никомидии, а вскоре его стали почитать в Финикии, Палестине, затем и на всем Востоке. Почитание великомученика Георгия в Византии Почитание святого Георгия в Византии засвидетельствовано с IV века: в греческой надписи 368 года (354 или 357 годов) из Саккеи в Ватанее (современная Шакка, Сирия) упоминается «дом святых, стяжавших (небесную) награду мучеников Георгия и (пострадавших) вместе с ним святых». Гробница Георгия и храм в его честь, находившиеся в палестинском городе Лидде, где от мощей святого происходили чудеса, описываются паломниками Феодосием (около 518 года), Пьяченцским анонимом (около 570 года), Адамнаном (около 670 или 685 годов). В VII веке Лидда была переименована в Георгиополь. Храмы, посвященные святому Георгию, начали строить по всей Римской империи с IV века. Особенно много таких храмов было в Палестине и Сирии. Помимо главного центра почитания великомученика в Лидде церкви во имя великомученика Георгия были построены в середине V века императрицей Евдокией в Шейх-Бадр к западу от Иерусалима, в конце V века – в Эдессе, в 514/5 годах первым магистратом Иоанном, сыном Диомида, в честь явления ему святого – в Изре (Зораве) в Трахонитиде. Здесь хранилась часть мощей великомученика. В VI веке существовали церкви во имя великомученика Георгия в Иерусалиме, Иерихоне, Герасе и других городах. |
| Матвеенко А.В., Щеголева Л.И. Временник Георгия Амартола (Хроника Георгия Амартола) . – М.: Богородский печатник, 2000. Очерки по истории Византии/Под ред. В.Н.Бенешевича. – СПб., 1913. – Вып. 3. С.99–105. Регель В. К вопросу об источниках хроники Георгия Монаха// Записки Имп. Акад. наук. – Спб., 1892. – Т. 1970. – 4. Регель В. К критике текста Георгия Монаха//Византийский временник. – М., 1895. – Т. II. Творогов О. В. Хроника Георгия Амартола//Словарь книжников и книжности Древней Руси. – Л.: Наука, 1987. – Вып. I (XI – первая половина XIV в.). Творогов О. В. Древнерусские хронографы. – Л.: Наука, 1975, с.98–110. Успенский Ф.И. Очерки по истории византийской образованности. История крестовых походов. – М.: Мысль, 2001. С.11–17. Чичуров И.С. Литература VIII–X вв.//Культура Византии: вторая половина VII – XII в. – М.: Наука, 1989. С.139–140. Шестаков С.О. О происхождении и составе Хроники Георгия Монаха (Амартола). – Казань,1891. Щёголева Л.И. Опыт литературного анализа одного сюжета из хроники Георгия Амартола (Об императоре Маврикии)//Объединенный научный журнал. –М., 2002. – 14. Библиография работ автора: Книги временные и образные Георгия Мниха (Хроника Георгия Амартола в древнем славяно–русском переводе)/Подг.: В.М.Истрин. – Птг; Л., 1920–1930. – Т. 1 – 3. Временник Георгия Амартола (Хроника Георгия Амартола) . – М.: Богородский печатник, 2000. Семь отрывков из Временника Георгия Грешного//Труды и летописи Общества истории и древностей российских. – М., 1828. – Ч. 4. – Кн. 1. Хронограф//Уч. зап. Отд. русского языка Имп. Акад. наук. – СПб., 1861. – Т. 11. В настоящем издании осуществлен перевод на русский язык трех источников IX века, описывающих царствование византийского императора Льва V Армянина, возобновившего иконоборчество в 815 году. Дается новый перевод посвященного Льву отрывка из Хронографии Феофана Исповедника, впервые переводятся на русский язык раздел о царствовании Льва из Хроники Георгия Монаха (Амартола) и один из лучших источников по истории IX столетия - дошедший до нас фрагмент из анонимного сочинения Scriptor incertus de Leone Armenio. |
| Вечер памяти протоиерея Георгия Флоровского (1893-1979) состоялся 20 октября в Москве в здании Традиционной гимназии Вечер памяти протоиерея Георгия Флоровского (1893-1979) состоялся 20 октября в Москве в здании Традиционной гимназии, сообщает Благовест-Инфо. Организаторы вечера — исторический и богословский факультеты Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (ПСТГУ) — посвятили его тридцатилетию со дня кончины выдающегося православного богослова ХХ века, философа и историка святоотеческого наследия и русской богословской мысли. Памятное мероприятие началось с литии: в домовом храме Традиционной гимназии студенты и преподаватели ПСТГУ молились о упокоении души отца Георгия. Открывая вечер, директор Традиционной гимназии, декан исторического факультета ПСТГУ священник Андрей Постернак отметил, что богословское наследие протоиерея Георгия Флоровского еще не оценено в полной мере. Это и побудило два факультета известного православного вуза рассмотреть разные аспекты творчества отца Георгия. Отец Андрей напомнил основные вехи жизни священника, остановившись на его работе в Свято-Сергиевском институте в Париже и в Свято-Владимирской семинарии в Нью-Йорке. Упомянув о фундаментальных богословских трудах отца Георгия, декан подчеркнул, что известнейший богослов ХХ века не получил систематического богословского образования, был «самородком, самоучкой». Далее преподаватели ПСТГУ выступили с докладами, посвященными разным аспектам сочинений отца Георгия Флоровского. Так, сообщение Георгия Захарова «Тринитарные споры IV века в свете неопатристического синтеза протоиерея Георгия Флоровского» носило полемический характер: отдавая должное глубине богословского анализа отца Георгия, докладчик не во всем соглашался с ним. Говоря о «плодотворности и актуальности» подхода известного богослова, преподаватель ПСТГУ вместе с тем отмечал некоторую односторонность и «неполноту взглядов» отца Георгия, у которого, по словам докладчика, «неопатристический синтез в какой-то мере перевешивает собственно патристический», а некоторые наиболее интересующие отца Георгия проблемы (например, творение и искупление) затмевают собой все остальные. |
| Димитрия, 11) Коглион (=Моглион) – Богоматери, 12) οδτης – св. Георгия, 13) папа Фитили – св. Георгия, 14) Эгиалос – св. Иоанна Предтечи, 15) Фанарион – св. Георгия, 16) св. Порта – св. Николая, 17–18) Димакелион – Христа и Панагии, 19) Псаропулия – св. Георгия 105 , 20–23) Контоскалион – св. Кириаки, св. Николая, св. Иоанна Предтечи, Надежды ( λπδα), 24) Арменндес – св. Николая, 25–26) Бланка – Богоматери и св. Феодора, 27–30) Ипсомафия – св. Георгия, Хрисалифины, св. Николая и св. Поликарпа, 31) Карамания – св. Константина, 82) Пелигради – Панагия, 33–35) Экси-мармара – Богоматери Γοργοπος, Христа и св. Георгия, 36) Аспропакстр – св. Георгия и 37) Топи-каписи – св. Николая. II. В селах. 38) Хаскиой – св. Параскевы, 39) Татавула – св. Димитрия, 40) Диплокионион – св. Николая, 41) св. Фоки, 42) местность Безплотных, 43) Неохорион – св. Георгия, 44) Терапья, 45) Биюк-дере – св. Параскевы. III. В Галате. 46) Хрисопиги, 47) св. Георгия, 48) Богородицы Милостивой, 49) Христа, 50) св. Николая, 51) св. Димитрия, 52) св. Иоанна Предтечи, 53) Панагии, 54) Христа Распятого и 55) Кастелиотиса 106 . Сопоставляя два представленные каталога, можно видеть, что, с одной стороны, Патераки указал такие храмы, которые не были отмечены Коробейниковым, а с другой – у русского паломника сообщаются сведения о таких храмах, которые не были указаны греческим писателем 107 . Именно, Коробейниковым не были исчислены следующие церкви города: 1) Аспрокастрина – св. Димитрий, 2) Канану – св. Димитрий, и пр. 3) Ксиломасгидон – св. Димитрий, 4) Родитис – св. Георгий, 5) Каллигария – св. Георгий, 6) Богородицы Петра Воеводы церковь , 7) Святая Порта – св. Николай, 8) Димакелион – Христос и Богоматерь, 9) Пелигради – Богоматерь и 10) Топи-Каписи – св. Николай. Патераки же не отметил следующие восемь церквей: 1) св. Георгия в Диплофанаре-махиледа, 2) ев. Димитрия в Ахкерман-махаледа. 2) Богоматери в Палатия, 4) св. Георгия в Топкапи, 5) св. Георгия в Катакузине-махаледа, 6) св. |
|
|
