| Честолюбивому Дашкову хотелось быть первым в церковном управлении и он не мог ужиться с Феофаном Прокоповичем , который занимал первое место и был столь противоположен ему по взглядам. При Петре 2 появились надежды на восстановление патриаршества, и Дашков энергично действовал в этом направлении, где нужно, задаривал сильных вельмож, чтобы они склонили юного царя к восстановлению патриаршества. Смерть государя, не дала осуществиться этим планам. Но Феофан припомнил и недоброжелательство к себе Дашкова и желание его стать патриархом и быть выше его – Феофана. При Императрице Анне Иоанновна, время особенно благоприятное для разного рода интриг и доносов, Феофан решился погубить своего врага. Умело поведенная интрига вместе с темя деяниями – поборами с монастырей и духовных лиц, привело к тому, что Георгия лишили сана и сослали «под крепкое смотрение» в Спасо-Каменный монастырь, Вологодской епархии. Самым энергичным борцом за Синодальный строй был Феофан и со времени уничтожения им оппозиции для него наступило спокойное время, но оно достигнуто было сильной борьбой, в которой применены были им всевозможные средства и даже ценою своей нравственной репутации. Его борьба началась с самого начала его вступления на церковно-общественную деятельность. Назначение его на Псковскую кафедру встретило сильное возражение со стороны ректора Московской академии Феофилакта Лопатинского и префекта Гедеона Вишневского. Они пытались обвинить его в протестантизме, обвинение поддержано было и местоблюстителем патриаршего престола Стефаном. Но Феофан оправдался в этом обвинении, а Петр не придал протесту значения. Феофан это запомнил. Тем не менее оно сделалось исходным пунктом для последующих нападений на Феофана со стороны лиц враждебный ему. Борьба Феофана с Феодосием Яновским и Георгием Дашковым вскрывает глубокое нравственное забвение того идеала святителя, который если и добивается власти, то только для пользы Церкви, а не для победы над врагом, а посему не вызывает особого сочувствия к победителям. |
| Чтобы закончить тему " Дворянство и раскол», стоит отметить, что при Петре I и Екатерине II несколько вельмож все же весьма толерантно относились к старообрядчеству. О них упоминает житие Феодосия, отмечая, что среди них были фельдмаршал В.П. Шереметев, любимец Петра могущественный фаворит Меншиков, родственник Петра С.Г. Нарышкин, Лев Челищев и другие 1150 . Но их сочувствие расколу не выливалось ни в переход в старообрядчество, ни в помощь старообрядчеству как широкому общественному движению. Видимо, это были просто их добрые личные отношения к Феодосию. Может быть, только у самого Меншикова, как человека незнатного происхождения, из московского посада, были искренние симпатии к старообрядчеству и старой московской церковной традиции. Во всяком случае, он помогал не только федосеевцам, но и поморцам в трудные моменты Выга 1151 . Позже, при Екатерине I и Петре II, Меншиков поддерживал митрополита Георгия (Дашкова) в его стараниях восстановить патриаршество 1152 . Единственный аристократ, оставшийся при Петре I верным древлему благочестию и даже добровольно сгоревший за него, был князь Петр Петрович Мышецкий, дальний родственник Денисовых. Но кроме него и князя Ивана Хованского, погибшего в 1682 г., никто из русской аристократии открыто участия в расколе не принял 1153 . Интересен случай петровского генерал-рекетмейстера Павлова, который, несмотря на занимаемый им высокий государственный пост, всю жизнь оставался верен старому обряду, хотя официально и не порывал с церковью. Епископ Феодосий (Яновский), долгое время близкий к Петру, должен был благословлять Павлова двуперстным знаменем. Его пристрастие к старому обряду было всем известно, и однажды на ассамблее Ягужинский посоветовал ему надеть раскольничий " козырь». Сын этого генерал-рекетмейстера был еще более предан старой вере и, в конце концов, бежал в старообрядческие колонии на Ветку, где и принял монашество 1154 . Значительно позже, при Екатерине II, два видных вельможи и военных тоже сочувствовали старообрядцам: знаменитый фаворит самой Екатерины Потемкин и его соратник по Турецким войнам граф П. Румянцев-Задунайский. Сын последнего продолжал покровительствовать старообрядческому монастырю, находившемуся на землях, доставшихся в Белоруссии его отцу, и любил даже ходить туда в церковь на службы 1155 . Этим, похоже, и исчерпывается короткий список друзей старообрядчества и его почитателей из среды высшего русского общества; и в XIX веке только Тертий Филиппов, государственный контролер при Александре II, отличался своим интересом и симпатиями к расколу 1156 . 5. Первые Федосеевские общины |
| Я надеюсь, нога нашего Крошки скоро поправится. И Алексеев заболел, – все беды сразу, – но Бог не покинет тебя и нашу любимую страну, благодаря молитвам и помощи нашего Друга. Я рада, что ты нашел место для Оболенского. Опять серый день, 4 ? градуса мороза, солнце было только два дня. – Тяжко и грустно: так горячо берешься за правое дело, а вследствие этого, конечно, “злоумышленники” стараются все дело погубить. – Я чувствовала, что Николай не к добру поехал в ставку, – скверный он человек, внук еврея! Покаталась с ней и ждем Его (затем Рост. и Шт.). Прощай, радость жизни моей, мой единственный и мое все. Благословляю и целую без конца. Всецело Твоя. Она пишет за меня, так как ей легче писать по-русски. По прочтении письма Николая Он сказал: “Не проглянуло нигде милости Божией, ни в одной черте письма, а одно зло – как брат Милюкова, как все братья зла…” “Человек он ничтожный, добра то он делает, а милости Божией и на делах нет, никто его не слушает, а потом убедись на нем”. – “Господь показал Маме, что все это ничтожно, во сне”. Я видела во сне, что меня оперировали, отрезали мне руку, но я не испытывала никакой боли, а после этого получила письмо Н. от тебя. Ц. ставка. 4 ноября 1916 г. Моя душка Солнышко! Горячо благодарю за милое письмо. Нога Бэби от времени до времени побаливает, и первую часть ночи он не может спать. Когда я ложусь, он старается больше не стонать и засыпает скорее. Федоров говорит, что рассасывание идет успешно, так как температура у него немного выше нормальной, так что я надеюсь, что через несколько дней он сможет встать! У меня сегодня мало времени для письма, так как я принимал старого кн. Васильчикова, Троцкого и Дашкова, вернувшихся из Москвы. Они пробыли там ровно месяц, посещая и осматривая лазареты, и видели 76000 раненых, из которых 16000 роздали награды. Они нашли все в полном порядке. Через несколько дней я пошлю Георгия на юго-западный фронт, чтобы поблагодарить войска и раздать награды героям. Алексееву сегодня немного полегче. Фед. настаивает на том, чтобы он полежал еще, по крайней мере, неделю, потому что кроме болезни он переутомлен работой и не досыпал все это время. Выглядит он свежее. |
| Близость его к государю видна, между прочим, из одного всеподданнейшего его письма, в котором он передает содержание двух дошедших до него анекдотов о властолюбии и сребролюбии п. Никона , рассказанных некогда Петру великому и произведших на него дурное впечатление. Цель сообщения этих анекдотов имп. Павлу высказана в самом письме: «для удовольствия вашего любопытства о древней церковной российской истории и для сорассуждения о настоящей и будущей участи православный нашей Церкви». Анекдоты снабжены примечаниями, в которых автор резко отзывается о стремлениях высшей иерархии, упоминает о попытках восстановить патриаршество со стороны «нескромного архиерея» Феодосия Яновского, Георгия Дашкова и «мнимого святоши» Арсения Мациевича, которые и прияли за свои вины достойное осуждение. Замечательно окончание письма: «о нынешних смиренных владыках писать теперь не следует. Ибо многие из них вашему имп. в-ву ведомы с хорошей стороны, для того пожалованы российскими орденами и командорствами. А ежели и есть что поправления требующее, к пользе Церкви относящееся, о том, не утруждая вашу высочайшую особу, государственными великими трудами преутружденную, позвольте мне нижайшему давать знать вашему синодальному обер-прокурору без огласки и оскорбления лиц и не образом доноса, что я нижайший напредь сего чинил неоднократно в силу 2 п. III ч. Д. Регламента» 959 . По всей вероятности, для представления императору написано и сочинение о монашестве епископов. Наступил и XIX век, а правительство все еще должно было писать в своих указах, чтобы духовные начальства обходились с духовенством «с благоразумною кротостью и умеренно, сообразно духовному чину и нравственному их состоянию» 960 . Насколько преуспело в духовном ведомстве развитие административного строя в течение нынешнего столетия, говорить об этом считаем излишним; предмет этот можно достаточно изучить из устных рассказов современного духовенства и по многочисленным статьям в наших духовных и светских журналах за последнее десятилетие, вызванным преобразованиями в духовном ведомстве настоящего благодетельного для него царствования. |
| В числе собственноручных писаний Анны Ивановны остались записки относительно мытья белья. Заметна старинная боязнь порчи через белье, входившая в круг старинных московских суеверий. Императрица стала недовольна, узнавши, что у кастелянши прачки в тех же посудах, где «моют наши и принцессы сорочки и прочее белье – и других посторонних лиц белье моют». Государыня порицает за это кастеляншу и на будущее время дает такое правило: «...Для мытья нашего и принцессина белья иметь особливую палату и держать ее всегда под замком, и отмыкать только тогда, когда мытье будет; и для того мытья иметь особливых прачек, человек семь или сколько будет потребно, и смотреть, чтоб те прачки ни на придворных, ни на посторонних, ни на кого отнюдь ничего не мыли, также в упомянутых судах ни вместе, ни после нашего белья ничьих не мыли, и во время мытья в ту палату никого не пущали, кому тут дела не будет, чего накрепко смотреть и исправлять по сему, только в тех судах после нашего белья мыть рубашки матери безножки». Масса таких писем рисует нам госпожу, всем сердцем и душою погруженную в узкий мирок своего домашнего угла. Никак нельзя подумать, что этим всем так прилежно, так сердечно занимается властительница огромнейшей империи. Много пошлости найдется в письмах Анны Ивановны, но иногда просвечивает в них и природное остроумие. Вот, для примера, письмо к казанскому архиерею: «Письмо ваше из Казани мы получили, в котором пишешь, что ты приехал туда в самый Благовещеньев день, и даешь знать, что то есть марта 25 числа. За то мы благодарствуем, что научили нас здесь в Петербурге знать, в котором числе оный день бывает, а мы до сих пор еще не знали, однако, уповали, что как в Казани,так и здесь в одно время прилучается. Впрочем, пребываем к вам в нашей милости». Это письмо перепугало казанского архиерея. И было отчего. Страшно было навлечь на себя не только немилость, но даже одно невнимание высочайшей особы. Судьба киевского митрополита Ванатовича, упустившего отслужить молебен в царский день и за то протомившегося в заточении все царствование Анны Ивановны, судьба духовных сановников Георгия Дашкова, Юрлова и других, пострадавших по злобе Феофана Прокоповича , пользовавшегося при дворе милостью, достаточно показывают, что сан архиерейский не слишком служил защитою от царской опалы в царствование Анны Ивановны. Но теперь, по отношению к казанскому архиерею, государыня показала доброту и снисходительность; узнавши, что письмо ее произвело на архиерея тревожное впечатление, она писала Салтыкову: «Из приложенного при сем письма казанского архиерея можете усмотреть, что он очень печалится. Того ради отпишите к нему от меня, что я тогда к нему нарочно писала без всякого гнева и чтобы он больше не сумлевался. Обнадежьте его нашею милостью и, написав письмо, пришлите к нам, которое мы, подписав, велим послать к нему по почте». ИМПЕРАТРИЦА АННА ИВАНОВНА И ЕЕ ЦАРСТВОВАНИЕ |
| « Лебедь », в тоне соль (500 пудов), 1682 год, отлит мастером Филиппом Андреевым с сыном Куприяном, настроены по звукам до-мажорного трезвучия. Четвертый колокол « Голодарь » (171 пуд) дает дополнительную краску в тоне ля-бемоль, перелит из старых колоколов в XIX веке (ранее звучал в тоне до). Пятый – « Баран » (80 пудов), шестой – « Красный » (30 пудов) и седьмой – « Козел » (20 пудов), отлитые в XVII веке, повторяют настройку второго, третьего и четвертого колоколов на октаву выше. Альтовые и зазвонные настроены диатонически. Колокольный ансамбль Ростовской звонницы уникален по гармоническому подбору колоколов, красочному колориту аккордовых сочетаний. Ростовский «Сысой» – колокол редкий по красоте звучания. Для всего звукового ряда низкое до «Сысоя» – гармонический фундамент. Красота звучания ростовских звонов несомненно связана с высотным и тембровым подбором колоколов. В руках звонаря-мастера сочетание глубоких и певучих тонов больших колоколов, гармонически настроенных средних и светлых, родственных им по диатоническому звукоряду альтовых и зазвонных создает гармонию, богатую тембровыми оттенками, переливами колокольных сочетаний. До наших дней дошли основные варианты ростовских звонов: Ионинский , с его мерной торжественностью, названный так по имени Ростовского Владыки, Егорьевский , созданный в годы управления Ростовской епархией епископа Георгия Дашкова (17181731) Акимовский , установленный архиепископом Ростовским Иоакимом (17311741), и Будничный , употребляемый «от Недели Фоминой до отдания Пасхи», выполняется, в отличие от полного звона, в пять колоколов: два зазвонных, Баран, Козел и Красный. Более поздний Ионафановский , названный по имени архиепископа Ярославского Ионафана, составлен в XIX веке протоиереем Аристархом Израилевым с введением двух новых колоколов взамен настроенных в тоне ля-бемоль. Им же впервые выполнена нотная запись и воспроизведение звонов на специально изготовленных по его расчетам камертонах. Протоиерей А.А. Израилев сконструировал также прибор для определения частоты основного тона колокола. |
| Синод не внял искреннему представлению Питирима, подтвердив (23 марта 1727 г.) свое прежнее определение от 7-го марта 1726 г. Так дело сделалось не без участия новых членов Синода: Георгия (Дашкова) – архиепископа Ростовского, Феофилакта (Лопатинского), Игнатия (Смолы) и Горицкого архимандрита Льва (Юрлова), с 27 мая 1727 г. еписк. Воронежского, составлявших сильную оппозицию Феофану Прокоповичу , на авторитет которого Питирим всегда опирался, как епархиальный начальник и миссионер. Питирим, по словам его современника, Феофилакта Лопатинского, был покорным слугой Прокоповича и не мог сказать ни слова против него, а по выражению проф. П. В. Знаменского , он был один человек с Феофаном. 300 Синод, однако, вносит небольшую поправку в свое прежнее определение, быть может, по настоянию Феофана Прокоповича , чтобы окончательно не обидеть несомненного ревнителя по раскольничьим делам и автора знаменитой «Пращицы». Он предписал Дикастерии для крепкого надзора за духовенством послать в названные города и области «достойных неподозрительных персон», которые должны во всем поступать тщательно и без послабления, как поступал Питирим, а в случае надобности советоваться с нижегородским преосвященным о способах действий. Самому Питириму, по личному усмотрению, в управление местами Синодальной области вступать не велено. Только в случаях явных злоупотреблений со стороны духовных управителей ему разрешалось писать в Дикастерию и Московскую синодальную канцелярию, а в крайности он мог писать прямо в Синод, но с ясными доводами; о раскольнических же противностях писать в Москву в Контору розыскных раскольничьих дел, бывшую в ведении стольника Савелова. Лишенный деятельного участия по духовному управлению и раскольническим делам в обширной области, лишенный непосредственного надзора на правах епархиального архиерея, Питирим остался по отношению к ней на положении духовного фискала. Пользуясь этим правом, он не раз доносил Синоду о состоянии раскола, а кстати (18 июня 1728 г.) жаловался на архим. Лаврентия, настоятельствовавшего уже в нижегородском Благовещенском монастыре, бывшем в непосредственном ведении Св. Синода. Лаврентий, который ранее «сшивал» на него вымышленные клеветы и ложные доносы, по жалобе Питирима, теперь сам «чинил вящие противности». 301 Само собой понятно, что подобные доносы Питирима, не как непосредственного епархиального начальника, а как доносчика, только расстраивали духовное управление в синодальных городах и монастырях. 302 Подобное положение дела ясно говорило о нецелесообразности синодального определения от 23 марта. |
| Ионафан (Руднев), архиеп. Ярославский и Ростовский. Литография по рис. И. А. Тихомирова. 1893 г. Ионафан (Руднев), архиеп. Ярославский и Ростовский. Литография по рис. И. А. Тихомирова. 1893 г. Венцом архиерейской деятельности И. считается устройство в г. Ярославле епархиального жен. уч-ща. Первоначально И. собирался организовать приют для детей духовенства, в первую очередь для девочек-сирот. На воззвание, в к-ром И. призвал церкви и мон-ри к пожертвованиям, откликнулись как духовные, так и светские лица. К 1878 г. сумма пожертвований составила 20 тыс. р. Со временем было принято решение открыть не приют, а епархиальное жен. уч-ще, в к-ром половина воспитанниц содержалась бы за счет епархиальных средств, а остальные - за счет родителей. Впосл. первоначальный капитал достиг 60 тыс. р. В 1878 г. И. направил офиц. предложение духовной консистории по вопросу о необходимости учреждения жен. духовного учебного заведения. 1 окт. 1881 г. было открыто жен. епархиальное уч-ще (с 6-летним сроком обучения), к-рое готовило учительниц для земских и церковноприходских школ. Позже при уч-ще были устроены больница и образцовая школа. По свидетельству современников, И. со вниманием относился к каждой ученице. В Музее семейных коллекций г. Мышкина Ярославской обл. хранятся ноты, подаренные И. выпускнице епархиального Ионафановского уч-ща дочери свящ. Александра Порецкого. За заботу И. о воспитанницах и за его труды на благо уч-ща, воспитанниц прозвали «ионафанками», а само учебное заведение - «ионафановским», к юбилею архиерея по ходатайству ярославского духовенства это имя по Высочайшему соизволению от 13 нояб. 1893 г. было присвоено уч-щу официально. В нояб. 1893 г. И. отметил 50-летие служения Церкви. В качестве особого подарка архиерею в 1894 г. прот. Аристарх Израилев решил создать новый Ионафановский звон, для чего приобрел на Ярославском колокольном заводе П. И. Оловянишникова колокол и пожертвовал его для звонницы ростовского Успенского собора. До того в Ростовском кремле исполнялись 3 звона: Ионинский в честь митр. Ионы (Сысоевича); Иоакимовский в честь архиеп. Иоакима (1731-1741); Георгиевский в честь еп. Георгия (Дашкова). По желанию прот. Аристарха Ионафановский звон производился вместе с др. звонами в воскресные, праздничные дни, а также в дни важных событий жизни И. (дни рождения, тезоименитства, архиерейской хиротонии, назначения на Ярославскую кафедру). К 2011 г. Ионафановский звон звучит в Ростовском кремле наряду с др. звонами. |
| Ростовские звоны в записи прот. Аристарха Израилева Ростовские звоны в записи прот. Аристарха Израилева В наст. время с наибольшей определенностью можно говорить о 2 локальных традициях З.: ростовской и псково-новгородской (в первую очередь на примере Псково-Печерского мон-ря). З. Успенского собора в Ростовском кремле (Ярославская обл.) по праву еще в XIX в. считались одними из самых удивительных образцов рус. правосл. колокольной культуры и овеяны легендами. Появление знаменитого колокольного набора, как и всего Ростовского кремля, обязано замыслу митр. Ионы (Сысоевича) , управлявшего Ростовской и Ярославской епархией с 1652 по 1690 г. и непосредственно руководившего строительством ростовского архитектурного ансамбля и созданием колоколов. Особенностью ростовских З. является то, что изначально набор колоколов формировался по определенному замыслу, в основе к-рого, вероятно, лежало стремление согласовать колокола в некие созвучия. Однако, какова была задача и насколько она была достигнута, неизвестно. Во всяком случае с XIX в. до наст. времени в звучании самых больших колоколов среди массы проч. призвуков на слух могут быть выделены опорные тоны, последовательно складывающиеся в созвучие мажорного наклонения. Этому, вероятно, способствовали высокое качество литья и соотношение веса колоколов (2 тыс., 1 тыс. и 500 пудов). Большинство колоколов (по крайней мере со 2-й пол. XIX в.) имеет названия (Сысой, Полиелей, Лебедь, Голодарь, Баран, Козел). В Ростове исполнялись и сохранились до сих пор праздничные З.- Ионинский, Егорьевский, или Дашковский, Акимовский (Иоакимовский), названные в честь Ростовских иерархов (митр. Ионы (Сысоевича), архиеп. Георгия (Дашкова) (1718-1730) и архиеп. Иоакима (1731-1741)), и 2 будничных З. Описание и частичная партитурная нотолинейная фиксация их фрагментов были сделаны одним из первых исследователей З.- ростовским прот. Аристархом Израилевым. Им при поддержке Об-ва любителей древней письменности, В. В. Стасова и М. А. Балакирева было опубликовано 1-е в России комплексное исследование «Ростовские колокола и звоны» (СПб., 1884). |
| Использованы материалы книги: протоиерей Олег Пенэжко. " Город Щелково. Храмы Щелковского района " . Владимир, 2000 г. Церковь Николая Чудотворца по адресу: Щелковский район, с.Здехово, является объектом культурного наследия регионального значения (Постановление Правительства МО от 15.03.2002 г. 84/9). Современный адрес: с/п Трубинское, д.Здехово. Кирилл Аминов, 22 мая 2015 г. В писцовой книге Кошелева стана за 1623 г. значится: «за Яковом Дашковым в вотчине, что купил у вдовы Авдотьи Назарьевны жены Ивана Федоровича Третьякова и у их детей Ивана, Семена и Дмитрия Третьяковых, в 1617 г., село Здехово, на речке Здеховке, а в селе церковь Николы Чудотворца, древянна, клетцки, стоит пуста, без пения, а в селе двор вотчинников, живут деловые люди». По книгам казенного приказа за 1628 г.: «церковь Николы Чудотворца в селе Здехове в вотчине Якова Дашкова», а под 1633 и 1698 гг. оная церковь писалась «в селе Здехове, у речки Здеховки…». В дозорных книгах Патриаршего казенного приказа под 1680 г. написано: «по сказке Николаевского попа Василия, та церковь в вотчине стольника Андрея Яковлевича Дашкова в селе Здехове, а к той церкви земли нет, а дал им, попу с причетники, вотчинник Андрей Дашков в поле по десятине, да он же дал попу с причетники годовую хлебную и денежную ругу, да сенных покосов дано по реке Воре на 44 копны». В 1699 г., при построении в селе Здехове новой каменной церкви во имя Николая Чудотворца, отведено земли пашни 10 четвертей в поле, сена на 10 копен, и по распоряжению Патриаршего казенного приказа «с той земли на тое церковь прибавлено дани 8 алтын 2 деньги, а всего старой и новой дани 14 алтын 5 денег, заезда гривна». В 1646 г. Здеховым владели дети Якова Дашкова – Андрей, Василий и Григорий; по смерти думного дворянина Андрея Яковлевича Дашкова оно дано его сыну Ивану Андреевичу и за ним в 1700 г. отказано, а в отказной книге упоминается «в селе Здехове церковь каменная во имя Николая Чудотворца». В 1722 г. это село принадлежало Якову Ивановичу Дашкову, а от него перешло к его сыну Андрею Яковлевичу, после которого владела в 1783 г. его жена Анна Сергеевна с детьми: Яковом и Василием. |
|
|
