| Тяжела участь и другого интригана, Георгия Дашкова. Родом из известной дворянской семьи Дашковых, Георгий, в звании „соборного старца Троицкого монастыря“, оказал боярину Шереметеву помощь в усмирении в 1706 году бунта астраханских стрельцов. „Сколько в тот бунт народу укротил – писал о нем царю Шереметев, дивлюсь, откуда такое ево мудрое происхождение явилось. И еслиб не ево в том было радетельное происхождение, конечно (т. е. совершенно) бы Астрахань разорилась. Петр за это „радетельное происхождение“ решил взыскать Дашкова своей милостью, и определил его келарем в Троицкий монастырь. Здесь Дашков вполне насладился всем, что могло доставить ему богатство этой знаменитой обители. В братскую трапезу, как-то делали его предшественники и как следовало делать, он никогда не ходи, завел свой стол. Прислуги у него было лично для него до 20 человек. Вкладов, которые приносили в монастырь усердствующие золотом и серебром, Дашков в казенный приказ не отдавал, а покупал на эти деньги экипажи, сбруи, лошадей. Он был великий охотник до конной части, строил конюшенные дворы, держал до 150 конюхов. Нужных ему людей он дарил деньгами и лошадьми. Снабжал всем возможным своих многочисленных родственников, выдал замуж племянниц за „монастырских дворян“ и назначал их управителями в лучшие из громадных и многочисленных тогда вотчин Троицкого монастыря. Его поездки к братьям, алексинским помещикам, совершались с баснословной роскошью. Забрав в путь и в подарки множество припасов, он хал громадным поездом в 200 лошадей, в 150 слуг. Для ночлега разбивались палатки, около которых становились на часах отставные гвардейцы. Его зятья и братья гостили в монастыре неделями, не отказывая себе ни в какой прихоти. Все это сходило Георгию с рук, и в 1718 году он был поставлен епископом на важную кафедру Ростовскую. Человек старых убеждений, он был недоволен учреждением св. Синода и подал в 1721 г. в Синод доношение „весьма противное и дерзностное“, за которое ему объявлен выговор с предостережением, что, если не попросит у св. Синода прощения, то „без должного наказания не останется“. |
| Синода в ростовскую епархию послать указ, дабы той епархии духовнаго и мирскаго всякаго звания люди обявляли без утайки, какия кому разорения тот ростовский архиерей Георгий учинил без всякаго опасения и страха (24-го октября 1730г.)» К высочайшему указу св. Свнод в своем указе прибавил: «ежели кто того архиерея закрывать будет и разорения или взяток не обявит, а о том сыщется кроме тех персон – и за то они штрафованы будут неотменно. Обявившим же, по взыскании с того архиерея, взятое у них возвращено будет, по-прежнему, неиздержанно». Для отобрания показаний послан клеврет Феофана и Дудина, синодский секретарь Павел Протопопов. В данной ему инструкции особливо наказано: «ежели в тамошнюю твою бытность что усмотреть можешь, особливо из бывших подчиненных тому архиерею духовных и светских персон о каких-либо подозрительных поступках, а паче всего о запрещении обявителям на онаго архиерея Георгия, и того прилежно приметить; а особливо можно то видеть из сожалениев и тому близко подобнаго, и то содержать у себя в тайне для словеснаго св. Синоду доношения». 18-го ноября получены первые донесения от следователя, а на другой день состоялось высочайшее определение, решившее участь Георгия. По следствии за Георием оказалась следующая вина: «когда синодальний секретарь читал обяснение Льва, то ростовский архиепископ Георгий сказал, чтоб подождать, не будет ли от губернатора какого доношения, и что они по ссоре с губернатором наносят друг на друга ложно. А бывший воронежский епископ Лев в допросе показал, что он об этом деле писал в Москву, прося заступления и помощи у ростовскаго архиерея Георгия Дашкова и притом послал ему в презент чувал винных ягод». В высочайшем указе, последовавшем на докладе св. Синода, сказано, что «хотя он Георгий по известному делу Льва явным согласником и не явился, однакож не весьма в том без подозрения остался. Притом же он уже просился на покой, на келейное обещание; посему, как по первому обещанию, так и по его прошению, оставя ему епископски сан, быть ему в монастыре харьковском». |
| Для точности пакеть отправлен с секретарем Степановым. Надо очень слепо верить в честность Дудина, чтобы не увидеть в этом деле его проделки. Как это случилось, что Афанасий догадался о слабом содержании Дашкова именно тогда, когда по этому предмету начался секретный розыск, когда возникли подозрения на этот счет у Феофана? Случилось очень просто. Дудин известил секретно Афанасия о грозившей ему опасности и за это получил малу-толику деньгами и натурой. Он ловко пользовался своим положением и брал со всех; сколько у кого доставало силы дать, – брать с архиереев и архиерейских секретарей, с монастырей и монастырских настоятелей, с подсудимых, с раскольников, всех держал на оброке. Брал-брал, да наконец и попался и поплатился за все старые грехи. Сообразивши все показания о Гедеоне, не обявляя их Синоду, беоФан сделал доклад Императрице. В каком виде он представил ей это дело и как он вообще выставлял в её глазах Георгия? Мы видим, что его содержали и судили, как государственного преступника. За что, за какие преступления? Без сомнения, Государыне умели внушить, что Георгий и его сообщники не желали видеть ее государынею. Повод к этому, независимо от дела Льва, находился в отношениях Георгия к Игнатию, Сильвестру, но главное – к Долгоруким, которые покровительствовали ему, вывели его из заточения и довели почти до патриаршества. Долгорукие были врагами Анны, – стало быть и Дашков – друг их – также её враг. А императрица Анна была не в таком положении, чтобы пренебрегать своими врагами – будут ли они светские или духовные. 5, 6 и 9-го декабря, Феофан обявил в Синоде, один за другим, высочайшие именные указы, которыми повелевалось: спасокаменских архимандрита Иессея и келаря Авраамия Дамаскина взять в Синод и допрашивать против доношения преосвященного Афанасия; для усиления надзора за Гедеоном послать в спасокаменный монастырь сержанта гвардии с тремя солдатами; для исследования дела на месте послать в Каменный надёжных людей, кого Синод рассудит. Во исполнение высочайших повелений Синод сделал свои распоряжения, отправив, для следования дела на месте, московского крестовоздвиженского монастыря иеромонаха Евсевия Леонова и вологодского архиерейского секретаря Осипа Степанова. |
| Петр защитил Стефана от константинопольского патриарха и тем более мог считать своим правом и обязанностию защитить Феофана от рязанского митрополита. Но другие смотрели иначе на дело и считали Феофана главным виновником неприятных им церковных преобразований. Навлекши на себя негодование одних как автор «Духовного регламента», Феофан навлек на себя негодование других как автор «Правды воли монаршей» – сочинения, направленного против прав великого князя Петра. Понятно, что Феофан должен был примкнуть к стороне, которая хлопотала о возведении на престол Екатерины, и вздохнул свободно, когда эти хлопоты увенчались успехом. Мы видели, что падение Феодосия очистило для Феофана первое место в Синоде; но архиепископ новгородский скоро увидал, что твердой руки, поддерживавшей его, не было более, что Екатерина и для него не могла заменить Петра. И человек, менее Феофана проницательный, мог легко усмотреть слабость императрицы, происходившую сколько от характера, столько же и от положения, чрезвычайно непрочного, что заставляло ее продолжать и на престоле прежний образ действий, к какому она привыкла при жизни мужа, т. е. угождать всем, заискивать у всех, не обращая большого внимания на последовательность, на подчинение отдельных отношений общему, единому плану действия; Екатерина уступала всякой силе, желая с каждою жить в ладу, не иметь ни одной против себя. Она покровительствовала Феофану, но в то же время уступила просьбам людей, не расположенных к нему, которые хотели ввести в Синод ему соперника, человека совершенно противоположного направления и характера, именно Георгия Дашкова, архиепископа ростовского. Мы видели деятельность Георгия во время астраханского бунта, деятельность, которая обратила на него внимание Петра; Дашков был сделан келарем, потом архимандритом Троицкого монастыря, а в 1718 году посвящен в епископы в Ростов, даже несмотря на то, что не был ученым монахом, и даже несмотря на то, что не был оправдан по доносу в злоупотреблениях богатою казною Троицкого монастыря. |
| По смерти Петра (26 января 1725 г.) наступил довольно продолжительный период бессилия верховной власти и усиления временщиков, период необыкновенных возвышений и страшных падений разных «временных» людей, во все течение которого дело Петра должно было выдерживать трудную пробу своей исторической прочности. Тревоги этого времени отразились и на Святейшем Синоде. Первым подвергся страшной участи падших величий вице-президент Феодосий. После кончины грозного царя он сделался еще заносчивее и заговорил о новых порядках еще резче, – жаловался на унижение церкви, на унижение архиереев, разорение их домов и монастырей, на штаты, поносил покойного царя, сравнивая его по жестокости с Иоанном Грозным, допускал оскорбительные выходки против самой императрицы Екатерины и сильного князя Меньшикова, грозил в будущем каким-то народным восстанием и проч. В конце апреля 1725 года он был арестован и подвергнут розыску 42 . Во время розыска открылись за ним еще разные злоупотребления по епархии и то, что всех своих домовых служителей он осмелился обязать особой присягой на верность себе, вроде государственной присяги. За все свои вины он был лишен сана и под именем чернеца Феодоса заточен в карельский монастырь, где через 5 месяцев и умер в тесной и холодной тюрьме. На место его в Новгород был переведен Феофан и стал первым членом Синода. Но в то же время вторым членом назначен был неприятный ему Феофилакт Лопатинский; затем императрица, чувствовавшая себя не совсем твердой на престоле и угождавшая всем партиям, в угоду партии старого боярства, не любившего архиереев-черкас, третьим членом назначила архиерея великоросса Георгия Дашкова Ростовского. Это был человек малообразованный, но практический, энергичный, сильный связями среди боярства и опасный недоброжелатель всех черкас. За ним в Синод попал еще один великоросс, горицкий архимандрит Лев Юрлов. Таким образом Святейший Синод получил такой состав, в котором заключались элементы неизбежной партийной борьбы. Борьба эта действительно вскоре и началась, имея во главе на одной стороне Феофана, а на другой Георгия. |
| 20 мая 1730 г. последовал высочайший указ Святейшему Синоду, положивший начало новой церковной политике. Святейшему Синоду ввиду малого количества его членов (кроме Феофана в нем заседали только три епископа: Георгий Дашков, Игнатий Смола и Феофилакт Лопатинский) было предписано «взять в прибавок из духовных персон, которые есть ныне в Москве, шесть персон, людей к тому достойных, и прилежно стараться по вышеписанному указу учинить, дабы в настоящих делах непорядку и остановки не было». Синод избрал восьмерых, и 21 июля 1730 г. новый состав был обнародован. В Синод вошли: сам Феофан, Крутицкий архиепископ Леонид, Нижегородский архиепископ Питирим, Суздальский епископ Иоаким, три архимандрита и два Трем противникам Феофана пришлось вернуться в свои епархии. Святейший Синод в своем новом составе был послушным орудием Феофана, и теперь для Феофана наступил период мщения, потому что иначе назвать его деятельность того времени нельзя. Обер-прокуроров, которые могли бы противостоять Феофану во время правления Анны, не было. «Феофан всеми силами души вдался в этот водоворот,— пишет его биограф И. Чистович,— и кружился в нем до самой смерти. Сколько людей погубил он совершенно напрасно, измучил, сжег медленным огнем пытки и заточения — без всякого сострадания и сожаления!» Торжеству Феофана весьма способствовали его хорошие отношения с Первой жертвой Феофана стал Воронежский епископ Лев Юрлов. Последний знал о связанных с престолонаследием планах старомосковской партии, но не имел точных сведений о положении дел в столице в критические дни накануне и во время воцарения Анны Иоанновны. Хотя городские власти были извещены о ее вступлении на престол, епископ вплоть до получения им распоряжения Синода молился во время богослужения за императрицу Евдокию, престолонаследницу Елизавету и остальных царевен, не вознося благодарственного молебна по случаю воцарения Анны. На основании донесения гражданских властей Святейший Синод должен был произвести расследование, которое, однако, усилиями единомышленников Льва Юрлова Георгия Дашкова и Игнатия Смолы было затянуто до поступления подробного отчета от самого Воронежского архиерея. |
| 20 мая 1730 г. последовал высочайший указ Святейшему Синоду, положивший начало новой церковной политике. Святейшему Синоду ввиду малого количества его членов (кроме Феофана в нем заседали только три епископа: Георгий Дашков, Игнатий Смола и Феофилакт Лопатинский) было предписано «взять в прибавок из духовных персон, которые есть ныне в Москве, шесть персон, людей к тому достойных, и прилежно стараться по вышеписанному указу учинить, дабы в настоящих делах непорядку и остановки не было». Синод избрал восьмерых, и 21 июля 1730 г. новый состав был обнародован. В Синод вошли: сам Феофан, Крутицкий архиепископ Леонид, Нижегородский архиепископ Питирим, Суздальский епископ Иоаким, три архимандрита и два протоиерея . Трем противникам Феофана пришлось вернуться в свои епархии. Святейший Синод в своем новом составе был послушным орудием Феофана, и теперь для Феофана наступил период мщения, потому что иначе назвать его деятельность того времени нельзя. Обер–прокуроров, которые могли бы противостоять Феофану во время правления Анны, не было. «Феофан всеми силами души вдался в этот водоворот, — пишет его биограф И. Чистович, — и кружился в нем до самой смерти. Сколько людей погубил он совершенно напрасно, измучил, сжег медленным огнем пытки и заточения — без всякого сострадания и сожаления!» Торжеству Феофана весьма способствовали его хорошие отношения с Бироном . Первой жертвой Феофана стал Воронежский епископ Лев Юрлов. Последний знал о связанных с престолонаследием планах старомосковской партии, но не имел точных сведений о положении дел в столице в критические дни накануне и во время воцарения Анны Иоанновны. Хотя городские власти были извещены о ее вступлении на престол, епископ вплоть до получения им распоряжения Синода молился во время богослужения за императрицу Евдокию, престолонаследницу Елизавету и остальных царевен, не вознося благодарственного молебна по случаю воцарения Анны. На основании донесения гражданских властей Святейший Синод должен был произвести расследование, которое, однако, усилиями единомышленников Льва Юрлова Георгия Дашкова и Игнатия Смолы было затянуто до поступления подробного отчета от самого Воронежского архиерея. |
| 26 . Обер-гофмаршала действительного камергера и разных орденов кавалера князя Николая Михайловича Голицына в селе Першине Богородском с деревнями. 27 . Бригадира князя Николая Михайловича Голицына (предвод. дворянства Звен. округа) в селе Никольском, Вязема тож, с деревнями. 28 . Лейб-гвардии Семеновского полку сержанта князя Егора Алексеевича сына Голицына, в селе Дешине с деревнями. 29 . Секунд-майора князя Сергия Николаевича Голицына, в селе Троицком, Назарьево тож. 30 . Действительного камергера и кавалера князя Николая Алексеевича Голицына в селах Архангельском, Познякове и Урюпине, с деревнями, и сельце Никольском, Воронки тож. 31 . Генерал-поручицы княгини Прасковьи Ивановны Голицыной в селе Петровском с деревнями. 32 . Действительного тайного советника, камергера и кавалера графа Гавриила Ивановича Головкина в селе Михайловском с деревнями. 33 . Генерал-поручика князя Сергея Николаевича Голицына в сельце Аносове. 34 . Майора князя Петра Ивановича Горчакова в сельце Стучеве, Уварово тож. 35 . Майорши Аксиньи Андреевой дочери Гриневой, в сельце Киове. 36 . Генерал-аншефа и кавалера царевича Грузинского Георгия Вахтановича в селе Ивановском с деревнями. Д 37 . Гвардии капитана князя Павла Михайловича Дашкова в сельце Столбове дворовых. 38 . Статской советницы Анны Семеновны Дашковой в сельце Шарапове. 39 . Девицы Екатерины Васильевны Демидовой в сельце Введенском с деревней. 40 . Надворной советницы Анны Алексеевой Детелсовой в сельце Внукове. 41 . Действительного статского советника Матвея Васильевича Дмитриева-Мамонова в сельце Баранове. 42 . Бригадира Федора Ивановича Дмитриева-Мамонова в сельце Баранове. 43 . Действительного камергера и кавалера князя Михаила Васильевича Долгорукова в селах Покровском и Знаменском. 44 . Вдовствующей княгини Настасьи Васильевны Долгоруковой-Крымской в селе 3наменском, Губайлово тож. 45 . Гвардии поручика Дмитрия Сергеевича Докторова в деревне Каменке. 46 . Секунд-майора Александра Ивановича Дурново в селе Верхогрязье. Е 47 . Коллежского ассессора Ивана Яковлева сына Евреинова, в селе Рождествине, Сенкино тож. |
| 285–292). Но этим Прокопович не ограничился; дальнейшими его стараниями посхимленного Георгия Дашкова (теперь Гедеона) было приказано «отправить в Нерчинский монастырь и содержать его там до смерти неисходно и не слушать никаких объявлений, хотя бы о государевом слове и деле» (там же, с. 365). Рассказывая о делах Льва, Гедеона и многих других, Чистович, отступая от обычного строгого стиля, восклицает: «Феофан целую жизнь не считал безопасным своего положения (...) Сколько людей погубил он совершенно напрасно, измучил, сжег медленным огнем пытки и заточения – без всякого сострадания и сожаления» (там же, с. 348). 102 Бабушка постоянно и говорила, и писала: рублев, а не рублей; много делов, а не дел, и, хотя слышала, как говорят другие, не изменяла своей привычки. 103 Митрополитом ростовским Димитрий Туптало (1651–1709) стал с 1702 r. по соизволению Петра I. Открытие его мощей состоялось в 1752 r., а в 1757 г. он был причислен к лику святых. Популярность его во многом объяснялась тем, что он считался защитником всех слабых и угнетенных. Известен он в основном как составитель Четьих-Миней, выдержавших около 10 изданий. 104 Иоасаф Миткевич, в 1748–1750 гг. префект и ректор Новгородской семинарии; в 1756 году архимандрит хутынский; в 1758 году, апреля 26-го, епископ Белогородский; погребен в Белгороде. 105 Этот эпизод был впоследствии подробно развернут Д. Д. Благово в его очерке, посвященном деду А. Д. Янькову (об очерке см. во вступ. статье – с. 374). 106 В родословной Долгоруких Татищевы, Иван Федорович и все его дети, пропущены, и в родословной князей Урусовых Анастасия Васильевна не показана; думаем, что она дочь князя Василия Алексеевича 70) и сестра Анны Васильевны Зиновьевой 83). Анну Васильевну Зиновьеву, думаем, следует поместить в родословной (издание «Русской старины») с ее мужем, между 56 и 57. (Прим. Т.Орнатской: В первой части «Российской родословной книги» Π. В. Долгорукова (о ней см. примеч. 17 к Главе седьмой) во второй главе Татищевы названы («1801 – Татищевы» – с. |
| 315. Манифест 26-го ноября 1883 года о совершеннолетии великих князей Петра Николаевича и Георгия Михайловича. 316. О нездоровьи А. III в декабре 1883 года см. NoNo 287, 299, 301 и 302. О депутациях см. No 266, 267 и 300. 317. Ответ Толстого на письмо Победоносцева No 303. 318. Набоков Дмитрий Николаевич, министр юстиции (си. No 240).. 319. О нездоровьи А. III см. No 316. В газете передается о падении из саней на охоте. 320. Письмо 0. Б. Рихтера к Победоносцеву. Рихтер был командующим императорской главной квартиры (см. No 43). Гирш Густав Иванович, лейб-хирург. 321. Письма H. M. Баранова, архангельского губернатора, а. ранее петербургского градоначальника, см. NoNo 91–99. О нездоровьи А. III см. No 319. О Судейкине см. No 303. 322. Набоков Дмитрий Николаевич, министр юстиции, см. NoNo 240 и 318. 323. Островский Михаил Николаевич, министр государственных имуществ, см. NoNo 191 и 206. 324. Письмо написано Половцовым Александром Александровичем, государственным секретарем. О самоубийстве Макова см. NoNo 287 и 314. «В. К.» – великий князь Михаил Николаевич, председатель государственного совета. 325 и 326. Письмо министра двора графа Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова с просьбой вернуть разрешение на спектакли. в посту, сообщенное в No 326 (см. NoNo 272, 286 и 312). 327. Влангали Александр Георгиевич, товарищ министра иностранных дел, отвечает, повидимому, по поводу сплетен в ино-схранных газетах, см. No 297. Катакази, бывший посланником в Северо-Американских С.Штатах, см. NoNo 127 и 128. 328. Бунге Николай Христианович, министр финансов, прислаш вексель для секретного пособия русским деятелям в Австрии (см. NoNo 273, 288, 329 и 330). 329–330. Сообщение протоиерея Раевского М. об исполнении секретного распоряжения о субсидиях А. И. Добрянскому и И. Наумовичу, с приложением росписки Добрянского (см. No 328). Добрянский Адольф Иванович, известный руссофил, писатель и общественный деятель галицко-русский. Он был инициатором угорско-русского возрождения и стоял во главе депутации русской, заявившей австрийскому правительству желания своего народа: автономия Угорской Руси, равноправность с мадьярами, учреждение русских школ и русского университета во Львове. Он основал общество для издания народных книг и руководил местною газетою «Свет». Подвергался преследованиям австрийского правительства. |
|
|
