| Вследствие этого правительство распорядилось очистить Синод от нежелательных ему элементов. За исключением Феофана Прокоповича , состав его совершенно изменился, в нем снова явились представители от чёрного духовенства – архимандриты и от белого – протопопы. Первенствующее значение в Синоде имел Феофан, другие члены Синода – Иоаким Суздальский, Леонид Крутицкий и Питирим Нижегородский были сторонниками Феофана. Между тем лица, враждебный Феофану, Воронежский епископ Лев Юрлов, Ростовский Георгий Дашков, Коломенский Игнатий Смола не без влияния Феофана попади в опалу, обвинены были в политической неблагонадежности, лишены своих кафедр и разосланы по разным монастырям. Остановимся подробнее на участи Георгия Дашкова. Петр приблизил Георгия Дашкова и определил – его келарем в Троицкий монастырь. Вклады, которые приносились в монастырь, Дашков в казенный приказ не отдавал, а покупал на эти деньги экипажи, сбрую, лошадей. Он был великий охотник до конской части, строил конюшенные двор, держал до 150 конюхов. Нужных ему людей он дарил деньгами и лошадьми. Снабжал всем возможным своих многочисленных родственников, выдал замуж племянниц за «монастырских дворян» и назначал их управителями лучших из громадных и многочисленных тогда вотчин Троицкого монастыря. Все это сходило Георгию с рук и в 1718 г. он был поставлен епископом на важную кафедру Ростовскую. Человек старых убеждений, он был недоволен учреждением Св. Синода и подал в 1721 г. в Синод доношение «весьма противное и дерзостное», за которое ему объявлен выговор с предостережениями. В царствовании Екатерины 1 и Петра 2, Георгий был в силе. Сам человек без образования, он не любил ученых, которые тогда олицетворялись в высшей иерархи малороссиянами, не сочувственно именуемыми от приверженцев старины «поляками». В русском обществе царило убеждение, что эти «поляки» клонят русскую церковь кто к лютеранству, кто к католичеству, что добра от них не будет. По поводу отобрания монастырских имуществ и назначения их даже в аренду служилым людям, он подал государыне сильный протест, который заключил так: «А мы о таких непорядках, по нашей верности, Вашему Величеству не донести не смеем. И умолчать, как от Бога, так и от Вашего Величества опасны, да не явимся безответны в день праведного суда Божия, и да не примем ленивого раба воздаяния». |
| Первой жертвой владыки Феофана стал епископ Воронежский Лев (Юрлов). Он был обвинён в том, что продолжал молиться во время богослужения за императрицу Евдокию, престолонаследницу Елизавету и остальных царевен, не вознося благодарственного молебна по случаю воцарения Анны. На основании донесения гражданских властей Святейший Синод должен был произвести расследование, которое усилиями единомышленников епископа Льва (Юрлова) – архиепископа Георгия (Дашкова) и митрополита Игнатия (Смолы) было затянуто до поступления подробного отчёта от самого Воронежского архиерея. После реорганизации Синода епископ Лев (Юрлов) был вызван для объяснений и сознался в том, что надеялся на поддержку со стороны архиепископа Георгия и митрополита Игнатия, после чего были привлечены к ответу и оба последние. Преосвященный Лев сначала был переведён в Астрахань, но, так как дело ещё не было закончено, ему не позволили отправиться в новую епархию. Вскоре, 2 октября, он был смещён, а 3 декабря лишён сана и сослан с именем Лаврентий в Крестный монастырь Архангельской губернии. 25 декабря 1730 года был лишён митрополичьего сана и Игнатий (Смола), сосланный сначала в Спасо-Каменный, а потом – в Свияжский монастырь, где его дружески принял митрополит Казанский Сильвестр (Холмский); оттуда Игнатия перевели в Корельский монастырь. Георгий (Дашков) по извержении из епископского сана был отправлен простым монахом в Спасо-Каменный монастырь. Митрополит Сильвестр (Холмский), встретивший осуждённого Игнатия (Смолу) как архиерея, был подвергнут допросу. Преосвященный Феофан не преминул напомнить и о других проступках митрополита, например, его неуважительных высказываниях о Екатерине I. Сильвестр был лишён митрополичьего сана и как простой монах в 1732 году был заключён в Выборгскую крепость. Придравшись к запозданию с благодарственным молебном по поводу восшествия на престол Анны Иоанновны, Святейший Синод лишил архиепископа Киевского Варлаама (Вонатовича; † 1751) епископского сана и сослал его в Кирилло-Белозерский монастырь. |
| Помимо земельных владений пустыни принадлежали рыбные ловли в Волге в 10 верстах от обители ( Соколов. 1861. С. 280). В 1724 г., при игум. Питириме, указом еп. Ростовского и Ярославского Георгия (Дашкова) к К. п. был приписан (видимо, ненадолго) Моложский Афанасьевский мон-рь. К 1-й пол. XVIII в. пустынь владела подворьем в г. Угличе (с деревянной избой, сенями, огородом), а также часовней у торговых рядов. Казна К. п. пополнялась и за счет сдачи в аренду сенных покосов, продажи хлеба, леса, лошадей и скота. Так, в ведомости 1743 г. записано о получении 33 р. «за продажный дровяной лес» (ОДДС. Т. 21. Прил. 4. С. 1115-1116); в 1752 г. по распоряжению архим. Марка были проданы овцы, бараны и лошади, а вырученные от этого средства (29 р.) пошли на покрытие расходов при устроении новой тесовой кровли на Рождественской ц., трапезной и хлебне. В 1761 г. пустынь получила 19 р. 25 к. за проданный скот и 48 р. за сдачу внаем монастырских пустошей. Пустынь получала доход от богомольцев, т. к. в храме почивали мощи одного из наиболее почитаемых Угличских чудотворцев. Нек-рую прибыль приносили пожертвования из принадлежащей пустыни часовни в центре Углича. Настоятели и насельники Среди настоятелей К. п. известен игум. Феодосий (1609), вероятно убиенный поляками. Другой же игумен, Гедеон, ок. 1730 г. за «продерзостные поступки» (присвоение денег от продажи монастырского хлеба и скота, избиение в церкви сына священника, наказание кнутом братии и, наконец, прелюбодеяние) был лишен сана и сослан в ярославский в честь Преображения Господня монастырь (ОДДС. Т. 22. Стб. 242). В 1750-1752 гг. К. п. возглавлял архим. Марк, служивший одновременно настоятелем угличского в честь Воскресения Христова монастыря и присутствующим Угличского духовного правления, с окт. 1752 г.- архим. Иоаким, постриженик московского в честь иконы Божией Матери «Знамение» монастыря . В 1702 г. в К. п. проживали 18 чел., в 1743 г.- 9 монашествующих, в т. ч. игумен, казначей, келарь, 2 иеромонаха, иеродиакон и 3 монаха (на содержании пустыни состояли и отставные солдаты, в нач. |
| Дашков, мечтая о патриаршем сане, видел в нем достижение заветной мечты: стать выше всех. И Дашков действовал происками, материальными средствами, задаривал сильных вельмож, чтоб они склоняли юного царя к восстановлению патриаршества и к избранию в патриархи его, Дашкова. Смерть государя не дала осуществиться этим планам. Но Феофан припомнил и недоброжелательство к себе Дашкова и желание Дашкова подняться выше его. При императрице Анне Иоанновне, время особенно благоприятное для разного рода интриг и доносов, Феофан решился погубить своего врага. Прежде всего он поселил в императрице личное неудовольствие против Дашкова, и убедил ее в его нерасположении ко всему потомству ее отца, царя Иоанна Алексеевич а. Затем он стал утверждать, что, сыпля подарками и производя непомерные расходы для достижения патриаршества, Георгий Дашков разорил свою Ростовскую епархию. Императрица, по внушению Феофана, приказала Синоду вести это дело судебным порядком. Вот этот любопытный указ: «Понеже известно ея императорскому величеству учинилось, что Ростовский архиерей Георгий в Ростовской епархии чинил тамошним обывателям и монастырям разорение, чего ради именным своего императорского величества указом повелела: из св. Синода в Ростовскую епархию послать указ, дабы той епархии духовнаго и мирского всякого звания люди объявляли без утайки, кому какие разорения тот Ростовский архиерей Георгий учинил — без всякого опасения и страха». Тогда всплыли все бесчисленные истории поборов Георгия с монастырей и духовных лиц, буйства и грабежей слуг архиерейских, заключения без вины подчиненных в оковы, пока не откупятся, и т. д. Интересно, что и на Ростовской кафедре Георгий хранил свою страсть к лошадям и монастыри особенно жалуются, что у них забраны Георгием лошади и не возвращены. Георгия лишили сана и сослали «под крепкое смотрение» в Спасо-Каменный монастырь (на Кубенском озере) Вологодской епархии. Впоследствии обнаружили, что Георгию родные его шлют в заточение письма и помощь, что монастырское начальство обходится с ним почтительно, и бедный кандидат на патриарший престол был подвергнут строгому режиму. |
| По смерти Петра I (26 января 1725 г.) Феофан был переведён на новгородскую кафедру, на место отправленного в ссылку Феодосия Яновского, и стал первым членом Синода, но в это время он встретил в Синоде опасного себе противника в лице третьего члена Синода, ростовского епископа Георгия Дашкова. Георгий, враг Петровских преобразований и архиереев-малороссов, стремился захватить в свои руки власть и влияние в Синоде и с этой целью решился устрашить Феофана. Нападение на Феофана началось возобновлением начатого в 1725 году дела о том, что в псковском монастыре лежит 70 икон со снятыми ризами и что снимать оклады с икон велел судья псковского архиерейского дома, архимандрит Маркелл Родышевский. Маркелл был вызван к ответу, стал на сторону Дашкова и сделался главным орудием его в борьбе с Феофаном. Феофан, предупреждая опасные для себя последствия начатого дела, обвинил Маркелла в политическом преступлении – в том, что он говорит о каких-то имеющих быть в народе мятежах. Взятый в тайную канцелярию, Маркелл, в свою очередь, сделал донос на Феофана во многих церковных противностях, в непристойных речах о государыне и Меньшикове. Феофан, по приказанию императрицы, представил свои объяснения, где опроверг клеветы Маркелла. Маркелла велено было заключить в Петропавловскую крепость, а Феофану было объявлено, что императрица его прощает, но, чтобы он впредь противностей Церкви не чинил. С восшествием на престол Петра II положение Феофана ухудшилось. Во главе правительства стоял Меньшиков и верховный совет, враждебные Феофану и старавшиеся усилить в Синоде партию духовенства великорусского. В Синоде усилилось влияние Георгия Дашкова и других архиереев-великороссов: Льва Юрлова, епископа воронежского, Игнатия Смолы, митрополита коломенского. Георгий Дашков, опираясь на сочувствие сильных вельмож, задумал восстановить патриаршество, а для этого нужно было удалить главного защитника Петровских преобразований – Феофана. Орудие Дашкова Маркелл, снова выступил с доносом на Феофана в составлении еретических книг, прося у Синода немедленного осуждения этих книг и их автора. |
| Пользуясь большим почетом у императрицы Анны, Феофан употреблял свое положение для того, чтобы вредить своим врагам и преследовать даже тогда, когда они находились в совершенном падении; Феофан был безжалостен не только к своим врагам, но не прощал и тем, которые оказывали сострадание к его бессильным врагам. Бывший некогда коломенским митрополитом, Игнатий Смола, сторонник Дашкова и давний недоброжелатель Феофана, был сослан в Свияжский монастырь за нерешительность в деле осуждения Льва. Его принял радушно казанский митрополит Сильвестр Холмский. За это, по настоянию Феофана, Игнатия выслали подалее на берег Северного моря, в Никольский корельский монастырь, для содержания под крепким караулом, а Сильвестра, у которого при обыске в бумагах нашли доказательства, что и он не менее Игнатия и Георгия питал злобу к Феофану, сослали в Крипецкий монастырь близ Пскова. Сильвестр объявил за собою " слово и дело " и привезен был в Москву; там он запутался в показаниях: тогда его лишили сана и сослали в заточение в Выборг. Дашков, сосланный в вологодский Каменный монастырь, принял схиму под именем Гедеона, но Феофан узнал, что его держат в монастыре с послаблением, и отправил секретно синодского обер-секретаря Дудина узнать об этом подробно. Оказалось, что монастырское начальство действительно обращалось с заточенным ласково. По этому поводу взяли под арест каменского архимандрита и казначея, привезли обоих в Петербург к суду Синода. Архимандрит, страшась пытки, умер в тюрьме; по показанию казначея, притянули к делу вологодского архиерея Афанасия Кондоиди, за то, что он переменил у Георгия Дашкова караульных служителей. Афанасий как-то отделался от беды и, воротившись в свою епархию, начал содержать Дашкова уже с такою строгостью, что даже сам Синод приказал сделать послабление осужденному. Дашков от тоски заявил, что у него есть " государево слово и дело " , но Синод, руководимый Феофаном, не обратил внимания на это заявление низложенного архиерея и приказал сослать его в Нерчинский монастырь в той надежде, что, находясь в такой дали, он уже не будет беспокоить правительство. |
| Смерть государя не дала осуществиться этим планам. Но Феофан припомнил и недоброжелательство к себе Дашкова и желание Дашкова подняться выше его. При императрице Анне Иоанновне время особенно благоприятное для разного рода интриг и доносов, Феофан решился погубить своего врага. Прежде всего он поселил в императрице личное неудовольствие против Дашкова, и убедил ее в его нерасположении ко всему потомству ее отца, царя Иоанна Алексеевич а. Затем он сталь утверждать, что, сыпля подарками и производя непомерные расходы для достижения патриаршества, Георгий Дашков разорил свою Ростовскую епархию. Императрица, по внушению Феофана, приказала Синоду вести это дело судебным порядком. Вот этот любопытный указ: „Понеже известно ее императорскому величеству учинилось, что Ростовский архиерей Георгий, в Ростовской епархии чинил тамошним обывателям и монастырям разорение, чего ради именным своего императорского величества указом повелела: из св. Синода в Ростовскую епархию послать указ, дабы той епархии духовного и мирского всякого звания люди объявляли без утайки, кому какие разорения тот Ростовский архиерей Георгий учинил – без всякого опасения и страха“. Тогда всплыли все бесчисленные истории поборов Георгия с монастырей и духовных лиц, буйства и грабежей слуг архиерейских, заключения без вины подчиненных в оковы, пока не откупятся, и т. д. Интересно, что и на Ростовской кафедре Георгий хранил свою страсть к лошадям и монастыри особенно жалуются, что у них забраны Георгием лошади и не возвращены. Георгия лишили сана и сослали „под крепкое смотрение“ в Спасо-Каменный монастырь (на Кубенском озере) Вологодской епарнхии. Впоследствии обнаружили, что Георгию родные его шлют в заточении письма и помощь, что монастырское начальство обходится с ним почтительно, и бедный кандидат на патриарший престол был подвергнут строгому режиму. Совершенно иное отношение к себе, а именно глубокое, умиленное уважение и вечно-благодарную память вызывает личность светлого борца за православие. Феофилакта Лопатинского. Он тоже погиб, погиб не без участия Феофана, но причиной его погибели были не собственные его преступления, а его истинно пастырская ревность, его борьба с протестантизмом, имевшим тогда при Дворе мощного защитника в лиц всесильного фаворита Бирона. |
| С того дня и в прочие дни воспоминание во всех церковнослужениях производимо было так же. Пашков 18 числа послал к нему с требованием объявить манифест по обычаю и назначить, когда этому быть. Епископ объявил, что “церковного поминовения о государе-императоре и молебного торжества о ее императорском величестве, без присланного к нему о том особливого точного указа из Синода, собою чинить опасен, рассуждая то, что, может быть, не сделается вперед другой какой отмены”. Пашков донес об этом в Москву”. За это ослушание Льва сочли государственным преступником и объявили приговор: “…лишить его всего священнического и монашеского чина и предать на суд гражданский”, и в конце концов было решено сослать его «в Крестный монастырь и содержать за караулом в келье неисходно и никого к нему не допускать и чернил и бумаги для письма не давать» (см.: Чистович, с. 283–289). … был еще и в дружестве с архиереем из рода Дашковых… — Еще во время пребывания в Троице-Сергиевом монастыре Лев «пользовался ближайшим руководством монастырского духовника, иеромонаха Георгия Дашкова», — пишет Чистович. Когда Дашков стал ростовским епископом, Лев поселился у него. Во время «объяснений» Льва в Синоде по его делу Дашков заступился за него и приостановил было его процесс. Льва решено было «переместить» в Астрахань «на высшую степень» (см.: Чистович, с. 285). … которых Прокоповичу хотелось стереть с лица земли… с ужасом об нем отзывался. — Ф. Прокопович, воспользовавшись заступничеством Георгия Дашкова за Льва, оговорил первого перед Анной Иоанновной, и следствием этого было сначала издание указа, по которому Дашков увольнялся из Синода, и вскоре против него было возбуждено судебное преследование. Поначалу наказание было очень мягким: за ним сохранялся сан епископа и он определен был в харьковский монастырь. Но, по словам И. Чистовича, Феофан продолжил преследование своего врага, организовав новое разбирательство, обвинение по которому гласило: «Георгия, лиша сана, сослать немедленно под крепкое смотрение в Каменный вологодский монастырь. |
| Так и сам он вспоминал на литургии, по принятии Св. Даров в царских дверях. С того дня и в прочие дни воспоминание во всех церковнослужениях производимо было так же. Пашков 18 числа послал к нему (...) с требованием объявить манифест по обычаю и назначить, когда этому быть. Епископ объявил, что «церковного поминовения о государе-императоре и молебного торжества о ее императорском величестве, без присланного к нему о том особливого точного указа из Синода, собою чинить опасен, рассуждая то, что, может быть, не сделается вперед другой какой отмены». Пашков донес об этом в Москву». За это ослушание Льва сочли государственным преступником и объявили приговор: «...лишить его всего священнического и монашеского чина и предать на суд гражданский», и в конце концов было решено сослать его «в Крестный монастырь и содержать за караулом в келье неисходно и никого к нему не допускать, и чернил и бумаги для письма не давать» (см.: Чистович, с. 283–289). 100 Еще во время пребывания в Троице-Сергиевом монастыре Лев «пользовался ближайшим руководством монастырского духовника, иеромонаха Георгия Дашкова», – пишет Чистович. Когда Дашков стал ростовским епископом, Лев поселился у него. Во время «объяснений» Льва в Синоде по его делу Дашков заступился за него и приостановил было его процесс. Льва решено было «переместить» в Астрахань «на высшую степень» (см.: Чистович, с. 285). 101 Ф. Прокопович, воспользовавшись заступничеством Георгия Дашкова за Льва, оговорил первого перед Анной Иоанновной, и следствием этого было сначала издание указа, по которому Дашков увольнялся из Синода, и вскоре против него было возбуждено судебное преследование. Поначалу наказание было очень мягким: за ним сохранялся сан епископа, и он определен был в харьковский монастырь. Ho, по словам И. Чистовича , Феофан продолжил преследование своего врага, организовав новое разбирательство, обвинение по которому гласило: «Георгия, лиша сана, сослать немедленно под крепкое смотрение в Каменный вологодский монастырь. Письма, какие будет писать или получать, отбирать у него и присылать в правительствующий Сенат» (Чистович, с. |
| Но теперь, в отдалении времени, судьба его вызывает сострадание. Как ни была недостойна вся его жизнь, он носил священный сан; и враги его, измыслившие для него такое великое уничижение, не хотели понять,. что его столь ужасной карой они унижают и себя, и дают печальный пример, которым захочет воспользоваться последующее поколение, что мы и видим в судьбе Арсения Мацеевича. Тяжела участь и другого интригана, Георгия Дашкова. Родом из известной дворянской семьи Дашковых, Георгий, в звании «соборного старца Троицкого монастыря», оказал боярину Шереметеву помощь в усмирении в 1706 г. бунта астраханских стрельцов. «Сколько в тот бунт народу укротил — писал о нем царю Шереметев, дивлюсь, откуда такое ево мудрое происхождение явилось. И если б не ево в том было радетельное происхождение, конечно (т. е. совершенно) бы Астрахань разорилась». Петр за это «радетельное происхождение» решил взыскать Дашкова своею милостью, и определил его келарем в Троицкий монастырь. Здесь Дашков вполне насладился всем, что могло доставить ему богатство этой знаменитой обители. В братскую трапезу, как το делали его предшественники и как следовало делать, он никогда не ходил, завел свой стол. Прислуги у него было лично для него до 20 человек. Вкладов, которые приносили в монастырь усердствующие золотом и серебром, Дашков в казенный приказ не отдавал, а покупал на эти деньги экипажи, сбруи, лошадей. Он был великий охотник до конской части, строил конюшенные дворы, держал до 150 конюхов. Нужных ему людей он дарил деньгами и лошадьми. Снабжал всем возможным своих многочисленных родственников, выдал замуж племянниц за «монастырских дворян» и назначал их управителями в лучшие из громадных и многочисленных тогда вотчин Троицкого монастыря. Его поездки к братьям, алексинским помещикам, совершались с баснословной роскошью. Забрав в путь и в подарки множество припасов, он ехал громадным поездом в 200 лошадей, в 150 слуг. Для ночлега разбивались палатки, около которых становились на часах отставные гвардейцы. Его зятья и братья гостили в монастыре неделями, не отказывая себе ни в какой прихоти. Все это сходило Георгию с рук, и в 1718 году он был поставлен епископом на важную кафедру Ростовскую. |
|
|
