| Императрица Екатерина I, чувствовавшая себя не очень твердо на престоле, считаясь со старым боярством, не любившим архиереев «черкас», назначила третьим членом Снода великоросса Георгия Дашкова, архиепископа Ростовского. Он был малообразованным, но практичным, сильным связями с боярством. Вслед за ним в Снод был назначен и другой великоросс архимандрит Горицкий Лев Юрлов, вскоре поставленный епископом воронежским. Этими назначениями Снод получал такой состав, который должен был вызвать взаимную борьбу. Во главе одной группы стоял Феофан, во главе другой – Георгий. В том же 1726 г., когда последовали эти назначения, Снод был разделен на две части. В одном учреждении заседали одни архиереи, занятые только духовными делами. В другом, называемом коллегией экономии, работали пять светских лиц, занимавшихся экономическими делами церковных вотчин. Последнее учреждение было независимо от первого и со своими представлениями входило в Сенат. Для такого смешанного Снода титул Святейшего был признан неудобным и заменен титулом Духовный Снод. В государственно-административном значении он был понижен, что случилось и с Сенатом. Высшая администрация сосредоточена была в ведении вновь учрежденного Верховного Тайного Совета, Снод же и Сенат являлись только исполнителями распоряжений последнего. С воцарением в 1727 г. внука Петра Великого, Петра 11, сына несчастного Алексея Петровича, с одной стороны Окрепло значение старого боярства, бывшего на стороне последнего во время его расхождений с Царем. С другой стороны всем распоряжались временщики – недолго кн. Меншиков, потом Долгорукие. Архиеп. Георгий провел архим. Льва (Юрлова) в архиереи, как упоминалось выше, и сумел ввести в Снод еще одного члена из великороссов, митр. Игнатия (Смолу), в опале пребывавшего в Ниловском мон. Он был назначен на Коломенскую кафедру. Все они стали дружно действовать против Феофана. Что касается владыки Феофилакта, то он не примкнул к ним, но сделал Феофану большую неприятность. Ему удалось получить разрешение Верховного Тайного Совета на издание труда покойного митр. Стефана «Камень Веры», обличавшего те самые ереси, в которых враги обвиняли Феофана. В кругах старинного боярства и духовенства заговорили даже о восстановлении патриаршества. Положение Феофана, бывшего теперь единственным представителем Петровских идей в Сноде, сделалось чрезвычайно опасным и заставляло его напрягать в разгоравшейся борьбе все свои силы и изворотливость. |
| Кто опишет, какие чувства волновались во впечатлительной душе Феофана пред концом его? Какие страшные призраки вставали пред ним — призраки людей, погибших с его ведома, по его иногда проискам… И этих людей предстояло ему теперь увидеть лицом к лицу. Говорят, что, сводя последние счеты с жизнью, Феофан, приставляя указательный палец ко лбу — говорил: «О главо, главо, разума упившись, куда ее приклонишь?» Множество трудов и постоянное напряжение сломили крепкое здоровье Феофана так рано для него, на 55 году. До последней минуты он сохранил сознание. Он скончался пред вечером 8го сентября 1786 года и погребен на южной стороне новгородского Софийского собора, около митрополита Иова. Самая блестящая эпоха деятельности Феофана, с точки зрения нравственной, была, кажется, эпоха ректорства в Киеве. Свежая живая струя, внесенная им в сухое дотоле преподавание, сочувствие и поддержка, ради Феофана оказываемая академии сильными лицами — все это поставило академию на незнаемую ею дотоле высоту, и в ее классах стали беспрестанно слышаться самые громкие имена Малороссии, молодые представители которых стекались сюда получать образование… А далее… Живи Феофан в другую, установившуюся эпоху, он бы был, вероятно, иной. И страшно подумать, сколько великих сил его израсходовано на подпольную борьбу, на доносы, шпионства, на широко раскинувшуюся деятельность политического интригана, в которой ему можно приискать одно лишь извинение: чувство самосохранения. Наконец невольно приходится жалеть, что великий ум Феофана не был озарен тем пламенем веры, которое бы осветило в его глазах иначе многие из явлений в церковной жизни того времени, и сроднило бы его с тем русским народом, духу которого так чужд Феофан-европеец. Глава V. Опальные архиереи. Исповеднический подвиг Феофилакта Лопатинского. Как характеристика эпохи очень интересна судьба архиереев, вовлеченных в поток тогдашних политических интриг, и дорогой ценой расплачивавшихся за то. Мы остановимся на судьбе двух таких опальных архиереев. Феодосия Яновского и Георгия Дашкова, тем более занимательной, что они оба раньше пользовались большим фавором, — настолько большим, что тягались с Феофаном. И падением своим обязаны тому же Феофану. |
| Можно указать несколько причин, почему в Москву не назначали самостоятельного архиерея. Первая из них, по нашему мнению, заключалась в том, что Св. Синод, удерживая управление Московской, бывшей Патриаршей, областью, как бы, сохранял за собой высокие права патриарха; во-вторых, сборы с Патриаршей области шли на содержание Св. Синода; с открытием Московской епархии средства Св. Синода должны были сократиться. Немаловажной причиной замедления открытия Московской епархии была невнимательность светского правительства к упорядочению церковной жизни при ближайших преемниках Петра I до императрицы Елизаветы Петровны. Пора временщиков иностранцев, во главе с Бироном, Остерманом и др., вообще печально отражалась на русской церковной жизни. Временщики и их приближенные, живя роскошно, нередко пользовались церковными средствами, которые главным образом доставляла бывшая Патриаршая область с ее Казенным и Дворцовым приказами. Как известно, в борьбу политических партий и временщиков втянулись члены Св. Синода ( Феофан Прокопович , Георгий Дашков, Лев Юрлов, Феофилакт Лопатинский и др.). При этой борьбе было не до открытия Московской епархии, которая могла выдвинуть сильную личность с претензиями на патриаршество, что и говорили про Георгия Дашкова, Феофилакта Лопатинского, Питирима нижегородского и даже царского духовника архимандрита Троице-Сергиевой Лавры Варлаама. 562 Можно указать и другие причины, почему для упорядочения Московской церковной и епархиальной жизни принимались разные полумеры и вопрос об открытии самостоятельной Московской епархии все откладывался, пока не вступила на престол дочь Петра – Елизавета, когда патриаршество со всеми его учреждениями уже отходило в область преданий, или было только мечтой старорусских людей. Забота о сохранении бывшей Патриаршей области в её целости утрачивались. В конце царствования Анны Иоанновны стали собирать статистические сведения об епархиях и архиереях, 25 апреля 1740 г. Кабинет Его Императорского Величества потребовал от Св. |
| Но Георгию лучше хотелось быть «третьим архиереем наряду с Феофаном и Феофилактом, нежели советником, в низшем ранге против вице-президентов. – Вероятно он же, чтобы сравняться с теми, настоял, чтобы светские титулы синодальных членов были оставлены: «вице-президентов отставить, ибо те чины приличны более к светским правлениям, а не к духовным». Вместе с тем и Синоду, по разделении его на два департамента, чрез образование при нем Коллегии экономии, поведено именоваться, вместо Святейшего, Духовным. (12-го июля 1726 г., Полн. С. 3., 4919). Вскоре после этого, 1-го января 1727 г., в Верховном Тайном Совете состоялось определение: «заняться устройством Синодских дел, находящихся в безпорядке». (Протоколы В. Т. С. в Чтен. в общ. ист. и древн. росс., 1858 г., кн. III, стр. 32). 272 «Бывший ростовский – человек не ученый и духовным персонам, которые суть природою из малороссиян, будет великое изгонение, понеже он малороссийцев (как всем известно) весьма ненавидел». Дела архива св. Синода, 1733 г., 152. «Пред Егором Виргилий двух денег не стоит». Кантемир в 1-й Сатире – на хулящих учение. 273 Еще об одной черте из его жизни Феофан упоминает в разборе тетрадей Маркелла Родышевского о монашестве (в Государ. архиве); но мы не могли доискаться, на что он намекает. «Что же упомянулось, – пишет Феофан, – о лаях бывшаго ростовскаго (Георгия Дашкова), в том он злодеянии и давно уже был усмотрен и – в недавныя времена. Давно, т. е. в мирском чину еще, ушед за страх казни по делам своим в Польшу, голосно тамо поносил блаженной и вечно достойной памяти государей своих, Иоанна Алексеевич а и Петра Алексеевича, как известные о том повествуют, сказывая, что и дело о том было у дьяка Ивана Автомонова. А в недавныя времена...» Недавнее-то мы увидим в нашей истории. – За чем же Дашков бежал за границу и за что поносил государей? Когда он возвратился оттуда и по доброй ли воле пострижен в монашество? Это пока вопросы. Не могут ли служить ответами на них следующие соображения. У Арсеньева, в Царствовании Петра II (Спб. |
| Но, увы, инстанцию верховной власти в этот момент заменял уже В. Т. С. И по-прежнему, довольно абсурдно Баскаков принужден был через Синод плакаться о неуплате ему жалованья. Синод по-прежнему пренебрегал протестами об. прокурора и даже направлял к нему свои «указы», напр., о возврате вещей, отобранных у арестованного Феодосия Яновского. Это почти анекдотично, что чиновники Синода отказывались вести деловой об. прокурорский журнал. Баскаков просил Синод дать экзекутору соответствующую инструкцию. Синод обсудил дело, составил справу и отослал ее об. прокурору «при указе», что экзекутор не нуждается в новой инструкции и что об. прокурорский журнал вообще «излишен». Нельзя было не оскорбиться таким положением и в 1726 г. Баскаков перепросился во второй Апартамент Синода чиновником по экономическим делам, а в Синод был назначен уже просто прокурор (ибо произошла общая перестройка Структуры власти) Раевский, служивший в Московском монастырском приказе. Характерна реакция Синода на эту перемену. Синод не обрадовался избавлению от контролера с высоким титулом, а обиделся. Конечно, за понижение в сравнении с Сенатом, где об. прокурор оставлен. Синод, выслушав указ, положил его в папку «нерешенных» дел, в надежде выхлопотать изменение закона. Баскаков, поэтому, уже сидя во втором Апартаменте, еще долго числился и об. прокурором Синода. Сидя в экономическом Апартаменте, он допекал Синод за различные, по его мнению, «излишние» сборы. Синод не сдавался, и Феофан (Прокопович) в царст. Анны добился смещения Баскакова, припутав его к делу митр-тов Георгия (Дашкова) и Игнатия (Смолы) с обидной мотивировкой в указе (2.??I.1730 г.): «Алексея Баскакова за оплошку против должности об. прокурорской вычесть у него из жалованья за четверть года и от об. прокуроров отставить». Так об. прокуроры летели как пух от одного дуновения Феофана. Нового назначения на место Баскакова не было. Аннинский Сенат 1730 г. отменил самый орган ген. прокурорского надзора. Правительство перешло на Кабинетскую систему. |
| Письма, какие будет писать или получать, отбирать у него и присылать в правительствующий Сенат» (Чистович, с. 285–292). Но этим Прокопович не ограничился; дальнейшими его стараниями посхимленного Георгия Дашкова (теперь Гедеона) было приказано «отправить в Нерчинский монастырь и содержать его там до смерти неисходно и не слушать никаких объявлений, хотя бы о государевом слове и деле» (там же, с. 365). Рассказывая о делах Льва, Гедеона и многих других, Чистович, отступая от обычного строгого стиля, восклицает: «Феофан целую жизнь не считал безопасным своего положения Сколько людей погубил он совершенно напрасно, измучил, сжег медленным огнем пытки и заточения — без всякого сострадания и сожаления» (там же, с. 348). … стали прославляться мощи ростовского митрополита святителя Димитрия… — Митрополитом ростовским Димитрий Туптало (1651–1709) стал с 1702 г. по соизволению Петра I. Открытие его мощей состоялось в 1752 г., а в 1757 г. он был причислен к лику святых. Популярность его во многом объяснялась тем, что он считался защитником всех слабых и угнетенных. Известен он в основном как составитель Четьих-Миней, выдержавших около 10 изданий. … послали в Белгород… заметками святителя. — Этот эпизод был впоследствии подробно развернут Д. Д. Благово в его очерке, посвященном деду А. Д. Янькову (об очерке см. во вступ. статье — с. 374). В родословной Долгоруких, Татищевы… пропущены… следует поместить в родословной (изд «Русской старины»)… — В первой части «Российской родословной книги» П. В. Долгорукова (о ней см. примеч. 17 к Главе седьмой) во второй главе Татищевы названы (“1801 — Татищевы” — с. 12), а на с. 223–230 помещен раздел «Графы и дворяне Татищевы». Журнал «Русская старина» регулярно помещал на страницах своих томов «Родословия» (перечень их см.: Систематическая роспись содержания «Русской старины». Изд. 1870–1884 гг. СПб., 1885, с. 135). Специальное «Родословие» Татищевых появилось уже по смерти Д. Д. Благово. Речь идет о книге С. С. Татищева «Род Татищевых. 1400–1900. |
| По решению св. Синода от 1742 г. он переведен был на другую кафедру в Белгород. Преемник его Амвросий Дубневич продолжил дело об антиминсах у себя в консистории, нашел их неприличными для храмов, холст слишком грубым, сами антиминсы слишком малыми, подпись на них не на месте и т. п. и написал от себя к Антонию письмо, в котором просил его в духе братской любви прислать в Чернигов 500 рублей для напечатания новых антиминсов и кроме того без дальней огласки возвратить некоторые вещи, принадлежавшие Черниговской кафедре и увезенные в Белгород, присовокупляя при этом, что в противном случае консистория должна будет донести обо всем св. Синоду и ему Антонию могут быть большие неприятности. Антоний согласился на все 854 . Иностранные владыки могли ссылаться на неведение русских обычаев; но в подобных же вещах попадались и чисто русские архиереи. При Петре подан был (в 1716 г.) донос на самого местоблюстителя Стефана Яворского , что он рукополагал в попы и дьяконы незаконно людей неграмотных, из тяглых крестьян и даже беглых, что ставленнику поповство становится по 20, 30 и 40 руб., а дьяконство по 15 и 20, патрахильные и постихарные грамоты дает на всякий год по 4 руб. и больше, и от того свящ. чин разорился без остатка 855 . В неумеренном пользовании епархиальными богатствами и за излишние поборы судили, между прочим, известных архиереев Феодосия Яновского и Георгия Дашкова 856 . В Казанской епархии после известной нам ссоры губернатора Волынского с архиереем Сильвестром за последним тоже обнаружены были разные лишние сборы по епархии. По бумагам архиерейского приказа и из допросов архиерейских подьячих Волынский открыл, что некоторые сборы с епархии собирались в архиерейский дом безгласно, без донесения об них в отчетах св. Синоду, что митрополит пользовался золотом и серебром с старых церковных облачений, венечные пошлины возвысил более, чем вчетверо, хотя в отчетах показывалось только настоящее количество, какое следовало брать по закону и проч. Не довольствуясь этими сведениями, губернатор нарочно разослал приказы ко всем земским комиссарам, чтобы они разузнали, каждый в своем дистрикте, и составили ведомости за все 4 года управления Сильвестра о том, во сколько обходились брачующимся венечные памяти и сколько где есть запустелых церквей и отчего они запустели, а также по сколько брали с новых церквей за антиминсы, потому что, писалось в приказах, в губернской канцелярии ведомо учинилось, что в архиерейском доме вместо законных 7 алтын, за антиминсы берут рубля по 1 1 / 2 , 2 и 2 1 / 2 , что стало самое святопродавство 857 . |
| Стало быть, митрополит Исаия был не поборник раскола, а предшественник Георгия Дашкова и Арсения Мацеевича, ростовских митрополитов, защитников неприкосновенности духовных имений. В рукописном «Цветнике» XVIII ст. в 8ку (из подписи видно, что принадлежал добрянскому мещанину Петру Тихонову Головневу) помещена, вслед за сочинениями Аввакума-протопопа против греков, большая выписка из «Проскинитария» Арсения Суханова, раскольничьей редакции, потом «Тактион, еже есть чиновник, как греки церковный чин и пение содержат». За ним статья «Из похождения Леонтия старца в Иерусалиме. Лета 7211. Разногласие греков с древним святых отец преданием восточныя церкви». Начало этой статьи здесь напечатано. За нею следует: «Хождение было Леонтиево лета 7210», и затем нечто в роде поденной записки путешествия. Потом в «Цветнике», между прочим, находится: «Житие Марка фряческаго», «Сказание Мефодия Адександрийскаго об Александре Македонском и о последних днях», «Слово на Рождество Христово обличительною против святочных увеселений» и пр. В «Русском Архиве», издаваемом на 1863 год при Чертковской библиотеке П. И. Бартеневым, помещено: «Путешествие в Святую землю московскаго священника Ивана Лукьянова церкви Покрова пресвятыя Богородицы» и ему предпослана данная ему от имени Петра I проезжая грамота от 15 июня 1710 года. Оказывается, что «Разглсие» старца Леонтия и статья из «Путешествия Лукьянова», названная «О несогласии греческом с восточною церковью» («Русск. Арх.» II. 154–155) — одно и то же. Маршрут с означением чисел и месяцев хождения Леонтия и Лукьянова совершенно сходны. Кто же ходил в Палестину: старообрядческий старец Леонтий москвитянин или московский поп Лукьянов? Когда было похождение? В 1702 и 1703, как у Леонтия, или в 1711 и 1712 году, как у Лукьянова? Леонтий говорит, что он выехал из Киева 3го февраля 7210, то есть 1702 года; Лукьянов — 3го февраля 1711. В том же году, 22 марта (и тот и другой показывают) прибыли в Константинополь, — в четверток пятой недели поста, — прибавляет Лукьянов. |
| Тогда Феофан решился вызвать на открытую борьбу самого Дашкова. Он объяснил Синоду, что Маркелл действует по повелению преосвященного Георгия, и постарался отстранить его от производства следствия по доносу Маркелла. Дело затянулось, и Маркелл, не сообщивший никаких новых и важных показаний, отправлен был в Симонов монастырь. Но опасность для Феофана миновалась уже по смерти Петра II, в 1730 году. В царствование Анны Иоанновны Феофан, пользуясь расположением нового правительства, достиг того, что его главные враги – Дашков, Юрлов и Смола были обвинены в политической неблагонадёжности и отправлены в ссылку. Но нападения на Феофана продолжались и после того, как он, снова занял высокое положение в Синоде. Давний враг Феофана Маркелл написал несколько тетрадей с возражениями против Регламента, указа о монашестве и других сочинений Феофана и потом составил «Житие новгородского архиепископа-еретика Феофана Прокоповича ». Это житие было дополнено и распространено в народе иеродиаконом Ионой, келейником духовника императрицы и бывшим директором синодальной типографии Аврамовым. Феофан донёс о сочинениях Родышевского кабинету министров, обратив внимание на то, что хула Маркелла против книг, изданных по указу царя и Св. Синода, есть прямое противление власти. Родышевский и его сторонники были отправлены в ссылку, и начались политические розыски. Вскоре появилось подмётное письмо с пасквилем на Феофана. Сочинитель этого письма, или, по выражению Феофана, пасквильник, порицал реформу Петра. и выражал сожаление о патриаршестве, с уничтожением которого, по мнению составителя письма, пошатнулось самое русское православие. В письме высказывались сильные сетования на владычество немцев в России. Автором этого письма был признан иеромонах тверской Иосиф Решилов. На допросе Иосиф оговорил других лиц в тверской епархии и в том числе Феофилакта Лопатинского, тверского епископа, который в 1735 году был привезён в Петербург и заключён под арест. Начатые розыски привлекли к следствию множество лиц в разных местах России. |
| Феофан победил, однако поводов для триумфа было мало. За его назначением первым вице–президентом Святейшего Синода последовало назначение Феофилакта Лопатинского, архиепископа Тверского, члена Синода с 1723 г., вторым вице–президентом, который и возглавил оппозицию Феофану в Синоде. Вскоре она настолько усилилась, что стало возможным назначение в Синод Ростовского архиепископа Георгия Дашкова. Последний во всех отношениях являл собой полную противоположность Феофану: великоросс по происхождению, без какого бы то ни было образования, он был приверженцем старомосковской партии и противником петровских реформ. Он походил на Феофана лишь в одном: был, как и тот, ловким и неутомимым интриганом. Он поддерживал тесную связь с окружением первой супруги Петра I царицы Евдокии, прежде всего с Долгорукими, которые при Петре II оказались весьма близки ко двору. В начале своей карьеры Георгий Дашков приобрел расположение и доверие Петра I благодаря своему участию в подавлении восстания в Астрахани в 1706 г. В то время он был монахом астраханского Троицкого монастыря . Став членом Святейшего Синода, Георгий Дашков тотчас начал борьбу против Феофана, положение которого заметно ухудшилось в связи с новыми назначениями в Синод. Сперва это был архимандрит Лев Юрлов — великоросс, как и Дашков, и друг последнего, который с мая месяца (1727 г. — Ред.) был епископом Воронежским. В июне того же года членом Святейшего Синода стал находившийся на покое бывший митрополит Крутицкий Игнатий Смола. В 1721 г. в наказание за почести и какие–то услуги, оказанные им монахине Елене (бывшей царице Евдокии), он был перемещен на Иркутскую кафедру, но затем по его просьбе ему разрешили удалиться в Нилову пустынь. Теперь же усилиями вновь окрепшей при Петре II старомосковской партии он был назначен митрополитом Коломенским и членом Святейшего Синода . Для Феофана эти годы были критическими. Лишь своему незаурядному уму и чрезвычайной энергии он обязан тем, что смог пережить их и в конце концов, при императрице Анне Иоанновне, выйти победителем в этой борьбе. |
|
|
