| В мае 1859 года, рассказывает протоиерей Борзецовский, внес я прошение к его высокопреосвященству о дозволении возобновить холодный храм и его иконостас в существующем их виде. К прошению приложены были план и фасад церкви и рисунок иконостаса. Нужда в сем предприятии, сознаваемая многие десятки лет, наконец оказалась настоятельною, а средств к тому-то решительно не было: то они скоплялись медленно, либо оказывались далеко недостаточными. Но к заботе о средствах присоединялось недоумение касательно иконостаса. Возобновление его в том же совершенно виде не обещало благолепия храму. Простотой своей конструкции, скудостью и миниатюрностью орнаментов, различною величиной икон в первом его ярусе и многим другим он не выдерживал и снисходительной критики, далеко не удовлетворял требованиям изящества; а изменить его вид какими-либо прибавками или убавками представлялось делом мудреным и смелым. Громадностью своею и своеобразным устройством он поражал взор любопытного, и к тому же в виду имелись другие обстоятельства, который неотразимо говорили, во мнении нашем, за его неприкосновенность. Долго и много о сем предмете думали, рассуждали, советовались, но недоумение оставалось в своей силе. Наконец, с затаенным недовольством решились, вместо колера, покрыть иконостас сплошным золотом, о чем и прописали в прошении. К счастью нашему затаенное наше недовольство и вся обстановка дела не укрылись от прозорливого взора владыки. Осмотрев план и фасад церкви, он с напряженным вниманием и долго рассматривал рисунок иконостаса, наконец сказал: какой мудреный у тебя иконостас! – Иконостас особенный, необыкновенный, единственный, промолвил я. Владыка бросил на меня быстрый взгляд. – Давно ли он стоить? – Лет 70. – Насколько средина его (царские врата с огромными по сторонам колоннами) выдвинута от восточной стены? – Аршина на четыре. – Для чего бы это? – Иначе полусводы в стенах не позволили бы дать иконостасу настоящую высоту. – А стороны иконостаса как устроены? – Стороны иконостаса образуют собою большие полукружья. Они простираются до южной и северной дверей храма, оставляя за собою в углах значительные пространства и закрывая по одному нижнему окну. |
| В августе того же года, в первой половине месяца, на пути из Коломны в Серпухов митрополит Филарет остановился в Малине селе у священника-благочинного и потребовал к себе ближайшие причты из села Копьева и из погоста Борзецова, где тотчас же кинулись очищать паперть церковную, настланную яблоками из священнического сада. Копьевские представились его высокопреосвященству прежде, а потом явился из Борзецова священник Василий Тимофеев с двумя причетниками. Когда о них доложено было, владыка сказал: «священник войдет сюда. – Все ли у тебя благополучно»? Дан утвердительный ответ. «Исправны ли у тебя причетники»? – «Со всячинкой», наивно выразился священник. «Что значит это»? – «Они, отец с сыном, не всегда мне оказывают повиновение». Вызванный из передней комнаты дьячок Михей показал напротив: «мы терпим от священника, а не он от нас».– «Что такое ты терпишь»? спросил владыка. Тот отвечал: «я человек многосемейный, и если бы мой сын (Филипп) не был пономарем в Борзецове, то мне в прежние годы и содержаться нельзя было бы. А священник из ненависти, что нас двое и живем вместе, отец с сыном, не отпускает детей (собственно пономарьских) отвезти в школу, и если кто из нас увозит с позволения благочинного, он вычитает с того 50 коп.» Владыка спросил священника: «а у тебя семейство есть»? – «Сын и две дочери» – «Где сын»? – «Дьячок за Москвой». – «Тебе, священник, стыдно: и одного сына не мог воспитать как бы следовало! А где дочери»? – «Одна за моск. мещанином, а другая за бронницким копиистом». – «Опять стыдно, заметил архипастырь, что ни одну дочь в духовное звание не пристроил. А это хорошо, сказал, снова обратившись к Михею Федорову, имевшему сына при себе, – это хорошо, что ты сына не сделал ниже себя». – «Еще у меня, продолжал Михей, два сына причетники (один в Москве, другой в селе и дочь за сельским дьячком), а Иван Б–кий окончил курс в московской семинарии». – «Это похвально», сказал и благословил его митрополит Филарет. В то же время (в 5 или 6 часу вечера) подали карету, и когда его высокопреосвященство, в сопровождении благочинного и других, вышел на крыльцо, то увидел пред собой стоявшего на коленях крестьянина. «Что тебе надобно»? спросил с участием владыка. – «Ваше преосвященство! прикажите Борзецовскому священнику приобщить мать мою больную: вот уже две недели он приходил к нам с св. Дарами, но, исповедовав ее, не стал приобщать, говоря: наперед отдайте, что (20 р. асс.) отец ваш (а ее покойный муж) занял у меня». Митрополит распорядился, и благочинный, не теряя ни одной минуты, отправился (верхом) приобщить опасно больную; потом исследовал дело и донес 235 . |
| Мы обратно возвращались по испорченной дороге, везя разобранную но частям житницу. День склонялся к вечеру. Чтобы поскорее возвратиться, по случаю особенно праздника, и не утомить лошадок, мы оставили поклажу в какой-то деревне и продолжали путь налегке, как и утром. В 6 или 4 верстах от сельца Борзецова, когда уже стемнело, вдруг моя лошадь увязла по уши в глубокий овраг, наполненный полузамерзшей водой, и повлекла за собой сани с седоком. Находясь по самую грудь в холодной воде, я изо всех сил погнал лошадь и напрасно кричал мужику, ехавшему верхом позади меня, о помощи: он, полагая, что я утонул, поехал объездом в свою деревню, как стало после известно. Мои между тем сани всплыли со мной на верх, и всколыхнувшая воду сильная лошадь выбралась кое-как на ровное место. Я весь продрог, оставленный самому себе, не знал что и делать; побежал искать речку (Малинку), чтобы направить по ней путь в село Малино, и через несколько минуть нечаянно встретил родителя. «Что с тобой и где мужик»? спросил искавший нас отец мой. – «Иона утонул (как я ошибочно полагал), а меня спас Бог», отвечал я. Мы к утрени воротились домой. У меня вскоре открылась горячка, продолжавшаяся несколько недель, а когда я пришел в себя, у окон выросла трава. Мне захотелось и я попросил себе грибков. «Какие, сынок, теперь весной грибы, где я их возьму?» говорила мать. Однако же нашла кое-какие корешки, отварила их и казалось это мне лакомством». На частном экзамене, бывшем в июне 1820 г., Иван Б–кий с младшим братом Трофимом (оба учились в 3 классе) вышел на средину комнаты и сказал: «хотим исключиться». – «Подите на места свои», проговорил достопочтенный начальник училища, и одного из них на самом деле исключил, только не Ивана Б–го: он был переведен в 4-й класс и в городском соборе читал поочередно с другими учениками псалмы, каноны и т. п. В 1822 г. 27 мая прибыл в Коломну, родной свой город, высокопреосвященный Филарет, архиепископ московский и коломенский. С полдня начали ждать его. Ученики дух. училища расставлены были на площадке, по обеим сторонам ее, против Успенского собора. |
| 104 Впоследствии один из регистраторов назывался канцеляристом. По крайней мере в отчете обер–священника Иоанна Державина о суммах за 1807 и 1808 г. в составе членов его канцелярии значатся: секретарь Кузьмин с жалованьем 500 р., регистратор Смирнов 300 р., канцелярист Борзецовский 300 р. (Дело 1810 г., 586). 105 31 января 1802 г. колл. регистр. В. Дмитриев был уволен по прошению для определения к другим делам, а на его место в должность штатного регистратора определен канцелярист Ив. Лебедев, служивший в канцелярии Озерецковского. 106 Озерецковский определен из гимназистов особым именным Высочайшим указом, данным Правит. Сенату 16 мая 1800 г., в коем между прочим изображено: «в числе прочих канцелярских чиновников при полевом обер–священнике Озерецковском, положенных определить регистратором обучавшегося в гимназии академии наук Ал. Озерецковского, которому жалованье производимо будет из суммы на дух. департ. положенной». (П. С. 3. т. XXVI. 19,419, сн. Дело арх. Св. Синод, за 1800 г. 540 и 892). 107 Ходатайствуя об этом пред синодальным обер–прокурором и представляя основания для своего ходатайства, Моджугинский между прочим писал: «в течение 25 лет, по составу заведывания обер–священника по делам духовным, войска увеличились почти в четверо более прежнего, а по–сему дела и расходы по канцелярии против прежнего в четверо умножились; но штат служащих в оной, жалованье им и расходы по сие время одинаковы, чрез что канцелярские чиновники, коих только три человека, при всех деятельных и неусыпных трудах их, не в силах выполнять поступаемых от разных мест и лиц бумаг в надлежащее время, тем паче вести онын бумагам свойственный канцелярский порядок, коих в течении каждого года поступает. более 2000 нумеров, исходящих же может быть до 4000 и более: но по сему весьма ограниченному штату служащих исполняется оных при всей неусыпной поспешности слишком 2000 нумеров, то и полагаю главною причиною, что за множеством дел, а по малости канцелярских чинов, при вступлении моем в должность нашел я архив в совершенном безпорядке;. Жалованье же канцелярским чинам положенное, как выше упомянуто, конечно было соответственно тогдашнему времени, когда все жизненные потребности были весьма дешевы; ныне оные против прежнего в четверо почти сделались дороже, а посему положенный оклад жалованья на каждого служащего при канцелярии обер–священника не только недостаточен к возможному содержанию их, но даже совершенно беден и для одинокого кольми паче обязанных семейством, от чего предшественник мой нуждался, да и я уже таковую нужду предвижу, что согласить на таковой оклад жалованья чиновников сведующих невозможно будет». По приложенному при сем отношении штату в канцелярии обер–священника армии и флотов Моджугинский полагал иметь: секретаря с жалованьем 1200 р., помощника секретаря на жалованье 750 р. и регистратора с содержанием 600 р. и двух писцов на окладе по 400 р. каждому; и того на канцелярию 3350 р. и сверх сего на канцелярские расходы 600 р., всего же 3950 р. |
| Апостол? Мы не знаем всего, что нужно знать для удовлетворительного ответа на этот вопрос. Ограничимся кратким указанием на то, что знаем от людей близких к почившему. Итак, что же мы можем сказать о его отношениях к пасомым в качестве учителя и руководителя их, молитвенника и священнослужителя, – и о его личных достоинствах? Как учитель, он принадлежал к разряду пастырей, которых служение делу спасения ближних состоит преимущественно в личном руководстве ими. Подражая Пастыре-начальнику Христу, спострадавшему нашим немощам, он принимал живейшее, сердечное участие в духовном состоянии руководимых им. Он тщательно изучал душевные болезни их, и умел врачевать их соответствующими средствами. Он обладал в преимущественной степени даром совета и очень хорошо знал, что нужно сказать каждому, прибегавшему к его духовной помощи. Этим объясняется, что у него было множество духовных детей из всех сословий общества, особенно из высшего. Как молитвенник, он не только усердно, но благоуспешно молился за всех, нуждающихся в его молитвенной помощи. Нам приходилось слышать о некоторых, можно сказать, чудодейственных случаях, свидетельствующих о силе его молитвы. Но успех своих молитв он, по смирению, приписывал не себе, а вере тех лиц, которые обращались к нему за молитвенною помощью. «Я грешный человек, говорил он в подобных случаях, – но требующие у меня молитв, веруют в силу их, и Господь дает им по их вере, а отнюдь не по моим заслугам». Почивший пастырь помогал ближним не только в духовных, но и в телесных нуждах. Он благотворил многим личными своими средствами; но вместе к нему стекалось не мало пожертвований со стороны лиц, которые желали служить ближним благотворениями, но затруднялись, не зная, кому и как их оказывать. Они обращались к посредничеству почившего протоиерея, в уверенности, что он лучше всякого знает, кто в чем нуждается, кому что и сколько дать, – и он добросовестнейшим образом исполнял эти поручения: кого снабжал деньгами, кого вещами, и много слез он отер, многих избавил от нищеты и ее последствий. |
| По прочтении, немного подумав, он высказал мне для предположенной картины следующий проект: «Синайскую гору изобрази высокою, дымною и мрачною; при подошве ее поставь многочисленный сонм Израильтян, Моисея с жезлом, но Аарона и старейшин впереди в белых плащах, за ними народ от мала до велика в нарядных одеждах, но всех вообще в страхе и ужасе. На вершине горы выкажи светлый отблеск присутствия и величия Божия; из сего отблеска проведи крупный и яркий луч вниз по горе и в нем напиши золотыми словами: Аз есмь Господь Бог твой». В мирном расположении духа, отпуская меня, владыка примолвил: «зорко наблюдай за живописцами; при всем усердии и способности к делу они бессознательно делают большие промахи, потому что не знают потребных к тому наук». «Что такое с вами»? спросил в недоумении секретарь, долго дожидавшийся в смежных с кабинетом комнатах. «Ничего»! – Как ничего – час и 20 минут вы держали больного митрополита и, без сомнения, утомили его. – «Напротив, он меня держал и сам, слава Богу, кажется, освежился и ободрился». – «Вот теперь и поймите, сказал он, почему я, по вашему выражению, втолкнул вас к нему больному. Ему надо было дать дело, чтоб отвлечь его мысль о болезни, а ваше дело как нельзя лучше тут и годилось. Занявшись им, он забыл свою болезнь и тем ослабил ее силу. Занятие для него всего нужнее и благотворнее медикаментов». Не успели мы окончить приятного разговора, как владыка позвонил и потребовал секретаря с бумагами. Митрополит Филарет лично освящал вновь украшенный храм. Чрезвычайно характерен отзыв протоиерея Борзецовского об отношении художников и церковных старост ко мнениям и замечаниям великого московского иерарха. В субботу, 29 сентября, отец благочинный и я явились ко владыке, по его приказанию, в 7 часов утра. Приняв от нас и прочитав потребные бумаги, выслушав и некоторые объяснения по делу освящения храма, он отпустил нас с благожеланием. Отдавая же мне проповедь, сказал: «Проповедь твоя в порядке, но я едва ли буду в силах ее слушать; скажи ее 1 октября». |
| Владыка написать резолюцию почел не удобным, и тот не решился обвенчать брак. Крайняя осторожность моего родителя не вызвала впрочем ни малейшего гнева со стороны епархиального начальника. Из пастырской его многосторонней деятельности нам известно еще следующее. Кто-то из прихожан, два года не говевший, в тяжкой болезни потерял сознание, и «я внушительно просил родных его (рассказывал Иоанн М–ч), чтобы меня, хотя бы и в полночь, они тотчас же уведомили, если больной придет в себя. В этот день я не отлучался на сторону и все ждал, не позовут ли к больному, но и на следующий день он оставался в беспамятстве. Вечером этого дня, отходя ко сну, я молился о болящем, чтобы не умер без покаяния, и затем казалось во сне, будто еду полем. Мне было и легко и приятно, но слышу отчаянный крик: «ай, помогите, помогите»! Направляясь вперед скорым шагом, я очутился возле ужасной бездны, а на скате в оную, ухватись за куст растения, едва держался вышеупомянутый больной. Наклонившись к нему и подав руку помощи, я вывел погибшего на ровное место. В самую эту минуту меня разбудили известием, что больной опамятовался. Слава Богу! Он мирно скончался к утру, напутствованный св. таинствами. Другой достопримечательный случай: у чиновницы N служанка, довольно пожилая, была крайне больна; ей, по словам врача, оставалось жить несколько часов, но целые сутки прошли, она не умирала, находясь в загадочном положении. Она даже хранила сознание и пожелала меня, духовного отца, повидать еще раз. Я поспешил к больной и спросил ее: не имеет ли открыть мне она что-нибудь особенное? – Да, батюшка, прошептала и призналась она, что вчера на исповеди скрыла тяжкий грех, вот по какой причине: ей наяву виделся знакомый солдат, и при нем не могла обнаружить она свою незаконную связь с ним; на самом же деле никого из посторонних тогда не было. Я вторично прочел ей разрешительную молитву, и она вскоре по уходе моем скончалась. Видимое дело: враг дьявол старается препятствовать истинному раскаянию, но велико милосердие Божие к кающимся грешникам»! |
| С. Панина изъявила готовность содержать в том приюте, внеся единовременно, за 10 лет вперед, 1500 р. «Княжна (Голицына) не нахвалится ею, писала Панина 9 января 1870 г., – и вам, достопочтеннейший батюшка, верно будет приятно узнать, что вами покровительствуемая эта женщина точно достойна вашей милости». По его же рекомендации несколько молодых людей получили приличные места в разных ведомствах. Каждый месяц, в продолжение многих лет, и особенно перед великими праздниками снабжал он кого деньгами, кого одеждой и другими вещами «Потрудись, писал от 7 дек. 1862 г., ко мне, тогда инспектору Вифанской семинарии, раздай шести бедным ученикам по 50 к., а три рубля получишь». В летнюю пору он по несколько раз в день, стоя у открытого окна, собственноручно оделял толпы нищих, погорелых и убогих; погорелым крестьянам (Киреевской слободки и деревни Воробьевки) Орловского уезда, он значительное оказал пособие (1 мая 1881 г.). Мог ли не сочувствовать меньшей братии о. Иоанн, сын сельского причетника, ходивший в лаптях и неискательный в отношении к самому себе, мог ли не склонять добрых людей к состраданию и вспоможению им? «Двух ваших бедных записала, а третью буду ждать, когда явится ко мне“, уведомляла г-жа М–ва. На разные благотворения бедным и на устройство сирот-девиц он получал обильные средства от дворян (от иных раз в год, от других ежемесячно), просивших его распорядиться раздачей милостынных денег более нуждающимся, совершенно по его усмотрению, зная, что, при его содействии, пожертвования всегда достигают цели. Нередко они связывали свою милостыню с какими-либо случаями в жизни. «Прилагаю здесь свою смиренную лепту, писала княгиня М. от 17 марта 1868 г, прося вас ею утешить бедных людей, чтобы моя радость (по случаю избавления малютки дочери от смертной опасности) не прошла для них незамеченной». Или: «прошу вас в память моих дорогих родителей раздать вашим бедным прилагаемые 25 р., так как сегодня (15 февр.) день их кончины». Или: «вы так любезно приняли мои первые 50 р. |
| Арсением, который на одном из экземпляров вышепоименованной книжки написал (26 июля): «Боголюбивому Сергею Ивановичу Борзецовскому, всеусердному сотруднику моему», и первое знакомство с ним ознаменовал тем, что оба отправились (из Богоявленского монастыря, где имели в Москве временное пребывание Афонские иноки) в часовню Иверской Божией Матери – принести Ей молитвы 192 . Сергей И. обнаруживал явное расположение к иночеству и склонность к уединению, но не отказывался из послушания родителю и от брачной жизни в духовном звании, твердо уверенный, что черные ризы не спасут нас, если живем худо, и белая риза – не пагуба, если творим волю Божию. По назначении его, 18 января 1869 г., к московской Никольской, у Красного звона, церкви во диакона, родитель избрал для него девицу Елизавету Яковлевну (дочь диакона при церкви св. Димитрия Селунского, у Тверских ворот, Якова Петровича Никулинского), и с нею обвенчанный (12 февр.) Сергей И. был в сан диакона рукоположен преосвящ. Леонидом, епископом дмитровским, в домовой церкви княгини М. А. Мещерской, 23 февраля, в воскресенье. Молодые жили во взаимной любви, находя, кроме частых свиданий с родными, другие развлечения, но самые благородные и невинные; например он, при точной исполнительности относительно своих служебных обязанностей и по должности законоучителя (с 1869 г.) в частном пансионе для мальчиков 193 , играл в свободное время на рояли, чему обучен супругою, или на фисгармонике – исключительно песнопения духовные, иногда и пел (баритоном) в то же время; на даче в Ховрине, под Москвою, случалось, удил рыбу. Весьма приятное для бездетных супругов развлечение доставила, в сентябрь 1870 года, поездка в Петербург. В следующем году 10 апреля они обрадованы были рождением дочери Веры, недолго впрочем жившей (умерла 10 окт. 1873). В 1873 г. 23 февраля (день рукоположения его во диакона) Господь даровал им сына Иоанна. Младенцы наречены именами наших незабвенных родителей. В 1875 г. 30 апреля преподано о. Сергию Борзецовскому, за усердное служение в сане диакона и духовно-литературные труды, благословение св. |
| 236 Трофим Михеев Борзецовский был, с 10 мая 1825 г., пономарем к Москве при Тихвинской, что в Сущеве церкви; переведен отсюда к Троицкой, в Серебренниках церкви на ту же должность, 11 марта 1841 г. Он усердно обучал детей разных званий грамоте. За 50-летнюю службу в должности причетника, начатую вне Москвы, произведен в диакона к местной церкви, на псаломнической вакансии, 6 октября 1871 г., сконч. 24 сентября 1873 г. Раньше, именно в 1868 г. умерли: 30 января Филипп, 25 апреля Федор (дьячком в Москве) и 13 декабря Анна сестра. 237 Статья о Новинском монастыре Снегирева в Русской Старине, изд. 2, год 3. М. 1852, стр. 45–59. Иоанн М–ч рассказывал, что в Казанской теплой церкви Новинского монастыря, ныне упраздненной, был на несколько аршин под лещадным полом песок до самого грунта, и в этом-то песке церковный староста–купец, вместе со священником, сберег от неприятеля в 1812 году все церковное имущество. Тот же староста, перед нашествием неприятеля, утром поехал с намерением оставить Москву, и только поздним вечером мог выехать за заставу. – В октябре 1833 года открыты были в Новинском приходе арестантские роты и приведены арестанты. 238 В некрологе протоиерея Воскресенской церкви, коломенского уезда, Михаила Вас. Спасского (отец его, священник г. Зарайска, рязанской губернии, Василий Знаменский, считался родственником Михею Ф-чу), напечатанном в Моск. Церк. Ведомостей 1883 г., на стр. 636-й рассказывается, что из студентов Рязанской семинарии он, 6 мая 1833 года, рукоположен во священника (первоначально) к Христо-рождественской, в погосте Борзецова, церкви. „Взяв за невестой своей деньгами только 100 р. асс. и потратив их на неизбежные расходы при свадьбе и при посвящении, новорукоположенный священник, получив ставленную грамоту, должен был отправиться из Москвы к месту своего нового жительства, верст 75, пешком и без денег; но над ним сжалился один уроженец погоста Борзецова, досточтимый отец протоиерей И. М. Б -кий, бывший в то время диаконом в Москве: сей благодетель дал нужную для дороги сумму“. |
|
|
