| Когда он взошел на трон, его прежние достоинства, такие как простота, мягкость, смирение и чуткое милосердие, но, прежде всего его ангельская чистота, воссияли с новой яркостью. По редкому вдохновению Господню, несмотря на то, что он женился, чтобы удовлетворить дворян и народ, он сохранил совершенное целомудрие в женатом состоянии. Его сердце не устремлялось к богатству, а потому трижды, увидев служащего, расхищающего его казну, он позволял ему убежать, говоря, что бедный нуждается в золоте больше чем он. Он любил стоять во вратах его дворца, любезно беседуя с нищими и прокаженными, которые толпились около него. Многих из них он исцелил от болезней. Люди радовались святости их короля. Долгие войны привели королевство к плачевному состоянию, но рвение Эдварда и его святость вскоре привели к большим переменам. Во время его двадцатичетырехлетнего царствования мир почти не нарушался. Он предпринял только одну войну, и она оказалась победной. Он восстановил на царствовании Малкольма (Malcolm), законного короля Шотландии. Страна стала преуспевающей, разрушенные церкви восстанавливались под его руководством, слабые жили в безопасности, и целую вечность впоследствии люди говорили с любовью о «законах доброго Святого Эдварда». Святой король наслаждался строительством и обогащением церквей; Вестминстерское аббатство было его последней и самой почетной работой. Он особо почитал святых Апостолов Петра и Иоанна Богослова, и дал обещание, что никогда не откажет тому, кто попросит милостыню во имя последнего. Однажды, когда у него не было денег, бедный человек протянул к нему руку во имя Апостола, и король отдал ему драгоценное кольцо с пальца. Чуть позднее святой Иоанн явился двум паломникам, возвращавшимся из Святой Земли. Он дал им кольцо и сказал: «Отнеси это кольцо королю; он дал мне его однажды, когда я просил его о милостыне, как паломник. Сообщите ему, что через шесть месяцев я посещу его и заберу с собой, чтобы следовать за непорочным Агнцем». Король, получив кольцо и выслушав странников об этом случае, заплакал. И Эдвард действительно умер шестью месяцами позже, 5 января 1066 года. На его могиле явлены многие чудеса. В 1102 году обретено его тело, и оно оказалось неповрежденным и гибким. Он канонизирован в 1161 году Римским Папой Александром III. |
| Китоврас. Барельеф Георгиевского собора в Юрьеве-Польском. 1230–1234 гг. Китоврас. Барельеф Георгиевского собора в Юрьеве-Польском. 1230–1234 гг. Древнерус. иконография К. формировалась под влиянием визант., западноевроп. и, возможно, персид. образцов. В западноевроп. средневековом искусстве кентавр, изображение к-рого опиралось на текст «Физиолога», мог символизировать зло и двойственность натуры (наполовину звериной, наполовину человеческой), однако выделить соответствующий этим представлениям круг памятников довольно сложно. Наиболее распространенный тип изображений продолжал античную традицию и показывал связь кентавра Хирона (стреляющего из лука, держащего в руке добычу - зайца или сражающегося со змеем) с зодиакальным созвездием Стрельца. Подобные образы нередко встречались как в прикладном искусстве (акваманил в форме кентавра, 1200-1225, Метрополитен-музей, Нью-Йорк), так и на порталах западноевроп. храмов (капитель XIII в. из Вестминстерского аббатства). В Византии была воспринята и переработана др. античная традиция - изображать кентавров как спутников Диониса. Очевидно, поэтому в искусстве Византии, Греции, Болгарии и Сербии преобладали изображения танцующих, напр. в представляющей райский сад композиции на визант. консульском диптихе VI в. (Лувр, Париж), или музицирующих кентавров, напр. на ларце из слоновой кости X в. (Художественный музей Уолтерса, Балтимор) или на резной каменной плите XI-XII вв. (Византийский музей, Афины). Музыкант с человеческой головой, туловищем леопарда и крыльями представлен на миниатюре из Ванского Евангелия кон. XII в. (Кекел. А-1335). Изображения К. с музыкальными инструментами нередко встречались и в убранстве храмов: напр., кентавр-флейтист и танцовщица - на рельефе в нижнем клейме деревянных дверей в ц. свт. Николая Чудотворца в Охриде (XIII в.), кентавр со смычковым инструментом - в обрамлении окна в резном декоре апсиды церкви монастыря Каленич, Сербия (1413-1427). Предполагается, что изображения кентавра, попирающего змея, могли иметь характер апотропея ( Даркевич. 1975. С. 200). |
| Гравюра Дж. Спилсбери. 1787 г. С именем Генделя во многом связана и дальнейшая традиция духовных концертов в Англии: 26, 27, 29 мая, 3 и 5 июня 1784 г. в стенах Вестминстерского аббатства и Пантеона прошел 1-й фестиваль памяти Генделя, приуроченный к 25-летию со дня смерти композитора. В программу были включены самые торжественные и величественные из генделевских сочинений (оратория «Мессия», Деттингенский «Te Deum», коронационный антем «Священник Садок», Похоронный марш из оратории «Саул» и др.). Для их исполнения привлекались уникальные силы (по сведениям совр. историков Вестминстерского аббатства, хор состоял из 60 дискантов, 48 контратеноров, 83 теноров и 84 басов; численность оркестра составляла 249 чел.), что послужило началом традиции исполнять музыку Генделя гораздо более масштабным составом, чем при жизни ее создателя. Этот и последующие фестивали стали значительными событиями в муз. жизни Лондона кон. XVIII в.; посещение фестиваля в 1791 г. произвело огромное впечатление на Й. Гайдна и послужило импульсом к созданию им ораторий по генделевскому образцу. Церковь Девы Марии, Любек. XIII в. На развитие нем. Д. м. более сильное влияние, чем «Музыкальные вечера» Букстехуде, оказали произведения, созданные и исполненные в Гамбурге в нач. XVIII в., которые ныне признаются первыми нем. ораториями. Их создатели открыто декларировали разрыв с прежними, «устаревшими» традициями лютеран. церковной музыки и ориентацию на итал. образцы. Инициатива в этом процессе принадлежала поэтам, стремившимся подражать слогу и строению итал. ораториальных либретто. Так, автор первого сочинения подобного рода К. Ф. Хунольд (псевд. Менантес) писал, что его произведение «целиком стихотворное, без Евангелиста, точь-в-точь как в так называемой итальянской Оратории». Соч. «Окровавленный и умирающий Иисус…» Хунольда было положено на музыку и исполнено Р. Кайзером в 1704 г. в кафедральном соборе Гамбурга в Страстные понедельник и в среду во время вечерней службы. Однако оно подверглось суровой критике со стороны пастора за сложность и нецерковный характер, скандалом завершилось и последовавшее вскоре публичное исполнение этой оратории: мн. |
| Англиканская Церковь распространена не только на Британских островах, но и в бывших британских колониях, значительной части Канады и Северной Америки. В Англии под импульсом административного воздействия появилось разнообразие всяких исповеданий. Есть «высокая», епископальная, и «низкая». Пресвитерианская Церковь. «Высокой» придерживается двор короля и аристократия, которая заседает, в частности, на всевозможных торжественных собраниях в Вестминстерском аббатстве, надевая при этом мантии, парики и соблюдая всю ритуальную сторону Католической Церкви. Таким образом, «высокая» Церковь по содержанию протестантская, но по форме — католическая. И есть «низкая» Церковь, простонародная, которая утратила связь с католическим обрядом — особенно в колониях, где формы богослужения все более и более сводились к «клубной» работе, с нашей точки зрения это уже не совсем Церковь, а скорее круг людей, которые собираются, читают Библию, поют духовные песнопения и в этом находят этическое удовлетворение. По сути же разница не так уж велика. Я вспоминаю беседы в одной из первых наших комиссий по сношениям с англиканской Церковью. Я спросил: «В чем между вами разница? Вы — священник одной Церкви. Ваш сосед — другой. На мой взгляд, у вас нет никакой разницы». «Разница принципиальная!» — ответил он: «Я за богослужением ставлю на престоле свечу! И даже — две! А он — ни одной!» Помню, как однажды высказался по этому поводу о. Всеволод Шпиллер. Как-то раз во время хорошего дружеского банкета он сказал: «Знаете, я тоже понял, в чем величайшая, принципиальная разница между Епископальной и Пресвитерианской ветвями Англиканской Церкви». Все насторожились. — «Епископалы носят фиолетовую рубашку, а пресвитериане серую». Действительно, нельзя отрицать, что Западная Церковь в своих реформаторских тенденциях ушла в такие дальние края, что, если с епископом Кентерберийским еще можно говорить о чем-то серьезном, то с шотландским пресвитерианином — разве что о рыбной ловле. Опять-таки характерная деталь: чем ближе к центру — тем больше «высокой» Церкви. Чем дальше к северу — тем больше протестантов-пресвитериан. |
| Вошедшие в употребление с XVII века скамьи в церквях устраивались в виде глубоких ящиков и были очень удобны для сна и дремоты во время плохой проповеди 182 . Так как народонаселение быстро увеличивалось, а новых храмов никто не строил, то скамьи сделались предметом торговли. Бедняки вытеснены были из храмов и оставались без богослужения. Крещальные купели находились в полном пренебрежении. Так в 1779 году, когда в, Вестминстерском аббатстве потребовалось место для нового памятника, купель была отодвинута, а за тем спокойно вынесена была в смежное помещение, где и лежала вверх дном. Престолы почти никогда не украшались, две зажженные свечи на них были редкостью; жертвенники скрылись из употребления, распятие и кресты считались подражанием папству, и люди, имевшие их в своих церквах, подозревались «в прикосновенности к костелу». Церковные колокола часто продавались с целью покрыть храмовые расходы. Если вешались новые, то вместо освящения, торжество сопровождалось пьянством: колокол взвертывался и наполнялся вином, откуда все желающие черпали и пили, иногда до смерти. Надгробные памятники украшались самыми нелепыми епитафиями 183 . Ежедневное богослужение совершалось в немногих церквях, и даже самая мысль о необходимости ежедневного богослужения почти вымерла у народа. Только наиболее благочестивые священники служили по средам и пятницам. Дни, посвященные воспоминаниям святых, были забыты. Пятидесятница и Вознесение праздновались только в городах! При самом совершении богослужения не было однообразия в церквах. Предписанные «книгой обществ. молитв» правила не соблюдались. Священники часто совершали службу, не облачаясь в одежды; народ почти все время сидел «подобно зрителям в театрах» 184 . Обращение к востоку во время чтения символа веры считалось папским или языческим суеверием Молитвы, положенные в «книге общ. молитв», часто совершенно опускались или сокращались по усмотрению служившего. «Божественная служба, – говорит один писатель, – так обрезалась, что казалось, народ получал от священника лишь десятину за те десятины, которые священник получал от него» 185 . Символ св. Афанасия особенно не пользовался расположением низко-церковников, и так как чтение этого символа Георгом III запрещено было в королевской церкви, то епископы не могли заставить читать его в установленные церковью дни. Евхаристия совершалась раз в месяц, а во многих церквах только четырежды в год, и число причастников было самое незначительное. В 1800 году епископ Томлин посетил собор св. Павла в первый день Пасхи и в «обширном и знаменитом соборе было не более 6 причастников». |
| Если Англиканская Церковь хочет искренно соединиться с Православной Церковью, то ей надо всецело отрешиться от своих неправильных и неопределенных взглядов на Таинство священства. Да и не только на это, но и на Таинство евхаристии. Несмотря на то, что в упомянутой Румыно-Англиканской конференции англиканские делегаты заявляли, что евхаристия является превосходящим Таинством, в недрах самой Англиканской Церкви, в самом английском епископате допускается ниспровержение сего Таинства вплоть до кощунственного отрицания пресуществления. В особенности здесь надо указать на двух модернистов-протестантов: настоятеля (декана) собора св. Павла в Лондоне Инджа и епископа Бирмингамского доктора Барнса. Первый называет пресуществление языческим фетишизмом, о чем свидетельствует уже самое заглавие его статьи: «О голом фетишизме в форме почитания освященных элементов». Епископ же Барнс во время еще своей интронизации в 1924 г., когда произносил проповедь , то предостерегал против «языческого сакраментализма, утверждающего, что Хлеб Спасения может быть создан каким-то волшебством обряда и слов». В своей проповеди в Вестминстерском аббатстве 19 июля 1925 г. Барнс заявлял, что «христианство не сохранило в чистом виде учения Христа и Его апостолов, но придя в соприкосновение с языческим миром, восприняло от него тайны культов Изиды и Митры, веру в священство и в действие таинств или магический сакраментализм. По его словам, священник, в силу механической преемственности, облечен особой духовной силой и может совершением обрядовых действий и произношением слов наделять безжизненную материю (хлеб и вино при евхаристии) духовными свойствами. Таинства в действительности действуют магией» 5 . В своем отрицании пресуществления епископ Барнс идет еще дальше. Он предлагает произвести химический анализ евхаристических элементов до и после пресуществления, чтобы изобличить последнее 6 . Проповеди епископа доктора Барнса получили должный отпор в достойном ответе ему со стороны «Английского Церковного Союза» на имя Кентерберийского архиепископа доктора Девидсона. Но последний встал на защиту Барнса, который им же был посвящен во епископа 7 . |
| Затем нижняя палата с разрешения епископов выбирала себе председателя (prolocutor), выступавшего от ее имени перед прелатами (до 1425 его обязанности исполнял декан собора св. Павла). Верхнюю палату возглавлял архиепископ, если он отсутствовал, то назначал своего представителя. С 1555 г. К. заседала в Вестминстерском аббатстве, в Иерусалимском зале (верхняя палата) и в часовне Генриха VII (нижняя палата), с 1897 г.- в Лондоне, в Черч-Хаусе. С 1686 г. первым делом К. было составление верноподданнического адреса королю, к-рый писали епископы и дополняли члены нижней палаты, с нач. XVIII в. текст, предлагавшийся архиепископом, утверждался без изменений. В целом аналогичного порядка придерживались ирл. К. В Йорке порядок отличался: поскольку обе палаты заседали вместе в Йоркском соборе, нижняя палата не избирала спикера и не составляла верноподданнический адрес. В епархиальном собрании Содора и Мэна до 1842 г. неизвестны протоколы церемонии открытия, впосл. К. начинались с Божественной литургии. Как правило, 1-м вопросом было вотирование субсидий королю. В средние века его обсуждение занимало много времени и иногда королю приходилось посылать специальных представителей, чтобы убедить духовенство принять положительное решение, однако после Реформации он не вызывал затруднений (известен единственный прецедент, когда К. не согласилась на субсидии - в 1559). С кон. XIII в., прежде чем утверждать налоги, К. могла подать королю жалобы, чтобы заставить его удовлетворить их (самый известный документ такого рода - «Articuli Cleri» 1316 г.). Иногда архиепископ мог инициировать обсуждение канонов или др. вопросов веры сначала в верхней палате, затем в нижней. Предположительно с 1640 г. для этой цели нижняя палата стала формировать комитеты по образцу палаты общин, занимавшиеся отдельными вопросами. В 1563 г. К. приняла «39 статей» - основной вероучительный документ англикан. церкви; отдельные канонические вопросы обсуждались К. в XVII - нач. XVIII в., хотя это не всегда приводило к принятию решений (напр., в нач. |
| Идя по Пятому Авеню, одной из лучших улиц города, по направленно к великолепному Центральному парку, вы можете вполне, вдали от шума, насладиться созерцанием роскошных шоколадных зданий аристократической части города. Довольно часто здесь поднимающиеся к небу готические башни церквей, также шоколадного цвета, довершают прелесть картины. Среди этих стройных рядов шоколадных зданий и башен, как волшебная громада снегового дворца, сверкает белизной на ярком, южном солнце 6 величественный беломраморный собор св. Патрика. Контраст цвета придает собору необыкновенно-эффектный вид. Смотря на эти роскошные формы из сверкающего на солнце белого мрамора, вы не можете не думать, что стоите пред храмом самых чистых и возвышенных человеческих чувств. Собор начат постройкой 15-го августа 1858 года и освящен 25-го мая 1879 года; но в настоящее время он еще не окончен. На нем нет еще предполагаемых по плану двух высоких готических башен. Когда белые мраморные башни будут возвышаться над собором, то он несомненно будет представлять чудо архитектурного искусства. По объяснению руководителя по собору, храм этот представляет образец вычурного геометрического стиля готической архитектуры, процветавшего в Европе в XIII и XIV веках и выразившегося в построении знаменитых соборов реймского, амьенского и кельнского и здания Вестминстерского аббатства в Лондоне. Но новый Нью-Йоркский собор – во чистоте стиля, оригинальности рисунка, гармонии частей, красоте материала и быстроте построения – не имеет соперника в Европе, между храмами однородного стиля. Внутри собор чрезвычайно просторен, и масса света разливается по всем его частям, придавая ему весьма веселый, торжественный вид. Стройные ряды высоких беломраморных колонн и богатейшая оконная живопись составляют несравненное его внутреннее украшение. Некоторые живописанные окна настолько дороги, что при перевозке их из-за границы (они приготовлялись во Франции) одних пошлин нужно было платить по 4.000 долларов за каждое. При вечернем богослужении собор освещается газом и с этою целью капители колонн и купола усажены целыми букетами газовых рожков (всего 1.800 штук), которые дают великолепную иллюминацию. |
| Плодом этого собрания «Комитета греко-российской Церкви» было донесение, которое имею честь представить при сем в подлиннике . На другой день этот рапорт был представлен из Нижней Духовной Палаты в Высшую с большой церемонией. Депутация священников, состоящая из президента и двенадцати членов в разноцветных мантиях, предвидимая тремя экзекуторами с серебряными булавами, отправилась чинно по двору Вестминстерского аббатства в заседание Епископов. Мы с прот. Поповым последовали за этим ходом, ожидая какого-нибудь решения или, по крайней мере, рассуждения. Дело обошлось скромнее. Президент священников, по входе в Высшую Палату, направил свои стопы к примасу, председателю Епископов (их было десять), и вполголоса объяснил ему, что принес рапорт о деле желаемого соединения Англиканской Церкви с Православной Восточной. Архиепископ Кентерберийский принял бумагу с приветливой улыбкой и положил ее на стол. Между тем подошли ко мне епископы Оксфордский, с которым я познакомился год тому назад в Брюсселе, Лондонский, с которым я довольно долго беседовал в 1862 году в Парижской церкви, Эдинбургский, Солсберийский и Бристольский, которым я был представлен мимоходом в Оксфорде, все жали мне руку и говорили любезные приветствия. Кентерберийский Архиепископ подозвал меня к себе и благосклонно говорил со мной, пожимая, по обычаю, мне руку. О деле единения с Православной Церковью никто из них не сказал ни слова. Это свидание ограничилось только приглашением меня на обед Митрополитом, на три завтрака — Епископом Оксфордским, на вечер и обед — Епископом Лондонским. Не честь этих приглашений занимала меня, а надежда в частных встречах с епископами побеседовать о деле единения. Воспользовавшись только двумя завтраками Епископа Оксфордского, я не нашел там пищи моему сердечному любопытству. Видя, что сам почтенный хозяин, окруженный двумя епископами и десятью священниками, не касается разговора о соединении Англиканской Церкви с Православной, я позволил себе вопрос: какой ход дает Епископская палата донесению священников о деле «Единения» и какой исход можно предвидеть? Самуил Оксфордский отвечал с добродушием, не лишенным дипломатии, что это дело подлежит суду не одного Епископа и не одной провинции, но должно пройти через совокупное рассуждение Митрополий Кентерберийской и Йоркской; что он заранее не может ничего предвидеть, желая искренно со своей стороны соединения с Православной Церковью. Больше нельзя было извлечь ничего из уст «Его Господства». Не более определителен был присутствовавший здесь Епископ Солсберийский, друг Палмера, вступившего в Римскую Церковь. Но в этом прелате я заметил более теплоты и как бы нетерпения к скорейшему соединению. |
| Со стороны англо-католиков главным вдохновителем стал епископ Лондонский Джон Уильям Чарльз Уанд. Он родился 25 января 1885 г. в Грантеме, окончил местную школу имени Короля Эдуарда VI и в 1904 г. поступил в Сенд-Эдмунд-холл (Оксфорд). В 1909 г. Уанд был рукоположен и назначен младшим священником на приход в рабочем районе Ньюкасла, где получил первый опыт миссионерской работы. В 1911 г. он женился и переехал в Ланкастер, а в 1919 г. после капелланской службы в армии получил место викария в Церкви святого Марка в Солсбери. В 1925 г. Уанд был избран членом Ориел-колледжа (Оксфорд) и стал его деканом (настоятелем домовой церкви). В Оксфорде он совмещал служение священника с административной, преподавательской и научной деятельностью, написал ряд трудов. В 1933 г. Уанд отправился в Австралию, чтобы занять кафедру архиепископа Брисбенского, главы церковной провинции штата Квинсленд, где он остался в памяти, как строитель множества церквей. Уанд вернулся в Англию через десять лет, будучи назначен епископом Батским и Уэллским. Его интронизация состоялась в ноябре 1943 г., но уже в июне 1945 г. Джон Уанд был переведен на Лондонскую кафедру. Из 701 церкви его новой епархии 91 была разрушена до основания, а все остальные серьезно повреждены, церковное образование и социальная работа нарушены, духовенства не хватало. В мае 1948 г. в Роял-Алберт-холле прошло собрание клира и мирян в основном (но не исключительно) англо-католической традиции, на котором было принято решение организовать большую миссию к послевоенной Англии, в особенности к ее столице. В 1949 г. Уанд провел масштабный проект Лондонской миссии , в который было вовлечено множество добровольцев из мирян, всего же в ее подготовке приняло участие до 15 тысяч человек. По замыслу епископа, миссия под девизом «Возрождение начинается изнутри» должна была принести большую пользу не только тем, к кому она была обращена, но и самим ее участникам. Однако главных целей у Лондонской миссии 1949 г. было три: обращение людей, индифферентных или враждебных к религии; работа с теми, кто потерял связь с Церковью по разным причинам, и оказание христианского влияния на различные явления общественной жизни. Кроме широкой программы социальной помощи, миссионеры организовали публичные лекции в соборе святого Павла и в Саутуаркском соборе, в Вестминстерском аббатстве, а также торжественные богослужения и освещение своей деятельности в газетах. «Церковь была повсюду: в пабе и клубе, на фабрике, на улице и в магазине. Весь Лондон, казалось, говорил о Боге» . Миссия стала одним из ярких событий послевоенной жизни Церкви Англии. Епископ Джон Уанд ушел на покой 1955 г. в возрасте 70 лет, но еще долго участвовал в церковной жизни столицы как один из каноников собора святого Павла. В 1969 г. он покинул Лондон и уехал в Суссекс, где умер в 1977 г. |
|
|
