| О праздновании Воздвижения 14 сентября в IV в. на Востоке есть свидетельство в жизни св. Иоанна Златоуста, Евтихия патр. Константинопольского († 582 г.), Симеона юродивого († ок. 590 г.). О большом стечении паломников в Иерусалим на этот праздник и о торжественном совершении его здесь свидетельствует и житие преп. Марии Египетской (VI в.), записанное с ее слов; она именно в этот праздник чудесно обратилась к покаянию. Но замечательно, что в IV в. поклонение честному древу Креста было приурочено в Иерусалимской Церкви еще не к этому празднику, а к великой пятнице, как и ныне в Римской Церкви (см. ниже), иногда более неподвижной в богослужебном ритуале, чем наша Церковь. Конечно, на первых порах это был чисто местный праздник Иерусалимской Церкви. Но очень скоро он должен был распространиться и по другим Церквам Востока, особенно в тех местах, которые владели частью животворящего древа, как напр., в Константинополе (а таких мест было немало). Особенно широкое распространение и вместе усиление в торжественности праздник должен был получить по возвращении Иерусалимского древа Креста из персидского пленения при имп. Ираклии в 628 г. Замечательно, что день торжественного внесения св. древа Ираклием в Иерусалим, если он источниками указывается верно, 3 мая стал праздноваться лишь в Западной Церкви под именем «дня обретения Креста». Это могло произойти от того, что Восток и до этого имел уже праздник в честь св. Креста 14 сентября и в новом не нуждался. И далее — насколько медленно и, так сказать, неуверенно праздник в честь св. Креста распространяется на западе, настолько быстро на востоке. Самое раннее упоминание о празднике св. Креста западных памятников — в Силосском (испанском) лекционарии (сборнике чтений), возникшем около 650 г., под именем «дня св. Креста» 3 мая; то же под именем «обретения св. Креста» в весьма древней галликанской литургии. Праздника 14 сентября ни тот, ни другой памятники не обозначают. Сакраментарий (Требник) Геласианский (приписываемый папе Геласию V в., но восходящий к VII — VIII вв.) имеет только в некоторых списках оба праздника, а обычно один, но праздник 14 сентября здесь явно позднейшая вставка. |
| В Ржеве в прежнее время был Христорождественский женский монастырь, впоследствии обращённый в приходскую церковь . Об этом монастыре упоминается у Строева (Списки настоятелей, стр. 483), у Б. Зверинского (Материалы для истории монастырей в России, т. III, но не упоминается об игуменье Параскеве, и она остаётся совершенно неведомой миру, хотя о ней, как «святой», упоминает архимандрит Леонид – «св. Параскева, игуменья Рождественского монастыря, в г. Ржеве Тверской епархии, не канонизована, погребена близ церкви бывшего монастыря». Но никто в Ржеве не знает ни памятника, ни самой могилы игуменьи Параскевы. Филимонов в Иконописном Подлиннике (стр. 36) так описывает её изображение: «преподобная матерь наша Параскева, Ржевская игуменья; на главе клобук лазоревый со кресты, преподобнические ризы, исподняя санкир, в руке свиток, а другая (левая) у персей». В таком виде она изображена на иконе Собора Тверских святых. В Москве существовала церковь преподобной Параскевы Ржевской (!) в чертольи у Пречистенских Ворот на Нарышкином дворе. – Московская Церковь пр. Параскевы Ржевской, с приделом св. Великомученицы Параскевы Пятницы, построена была по следующему случаю: В 1531 г., по повелению Великого князя Василия Ивановича, принесены были из Ржева в Москву для обновления «две обветшавшие» многими леты чудотворные иконы пр. Параскевы и великомученицы Параскевы Пятницы. Великий князь «с великой верой и желанием» велел обновить чудотворные иконы, украсить их «лепо сребром и златом», снять с них копии и также украсить оные и поставить им церковь прекрасну, на Новом, близ Покрова Пресвятой Богородицы. По обновлению чудотворных икон, сам Великий князь с крестным ходом проводил их до того места, где был построен храм в честь их, и «новопоставленную церковь велел свящать и молебная пети и божественную литургию в ней совершати», (что было 27 ноября 1531 г.), а иконы (подлинные чудотворные) препровождены были в Ржев, где 29 ноября (вероятно в день прибытия икон) праздновалось в честь пр. Праскевы Ржевской и св. Праскевы Пятницы». – Это празднество (как видно из Устава Успенского собора) совершалось и в Москве с крестным ходом «к Пятнице Ржевской» на Чертолье. (Русская Историческая Библиотека, стр. 37). С 1685 г. сведения о церкви пр. Параскевы Ржевской в Москве прекращаются. |
| В эти праздники бывают крестные ходы, с окроплением св. водою домов и скота. В свадебных обычаях есть следующие особенности: Когда жених одевается к венцу, мать опоясывает его, по голому телу, сетью, а в сапоги кладет мак. Невесту также опоясывают сетью, а в башмаки кладут серебро, в платье – булавки. Причт поет «Царю Небесный». Невесту и жениха в церковь и из церкви провожает священник в епитрахили, с крестом в руках. Все это делается во избежание порчи. С тою же целью метут дорогу веником. При благословении невесты хлебом-солью, отрезывают от хлеба горбушку и соединив ее с горбушкой, отрезанной от хлеба женихова, везут в церковь . После венчания жених берет невесту в охапку, как ребенка, и садит ее в сани. По возвращении молодых из церкви, священник встречает их заздравной ектенией и участвует в обеде. После поздравления молодых, им подается стакан с медом и они выпивают из него три раза, попеременно. На бедные свадьбы священник не приглашается и свадебному поезду делаются разные препятствия, для устранения которых прибегают к угощениям, а иногда и к кулачной расправе. В обычаях над умершими замечено, что мыло, с которым омывали покойника, иные крестьяне берегут, как средство от судорог. Могилы покойников опахиваются платком, или ветвями дерев. Скажем о других поверьях и обычаях. О Великой пятнице думают, что в этот день должно брать молоко у чужих коров, класть яйца под чужих кур, дабы иметь у себя обилие молока и яиц. В этот же день считают свои деньги, чтобы они всегда водились, сбивают масло, чтобы коровы имели много молока. В Иванов день собирают верес и делают из него метелку, которою метут горячую печку, перед тем, как ставить в нее хлебы. Часовен в приходе 8. В часовне, в Судемье, есть каменный крест, найденный когда-то на ближайшем огороде. По древностям замечательны деревни Судемье и Посадница. Около Судемья, на огороде, находили мечи, кости людей, черепа, щиты, серебряные кресты и монеты, продолговатые с заостренными концами. Место это считается у крестьян «Литовским побоищем». Отец одного крестьянина, Фоки Ильина, нашел когда-то здесь котелок с рублями Екатерининских времен. Рождественский Сясьский погост |
| – И. Ш.). После чтения непорочных и великого славословия над держащим Евангелие святителем поднимают плащаницу. Затем входят в алтарь, полагают Евангелие на трапезе и покрывают его плащаницею, исполняя тропарь «Благообразный Иосиф» (Л. 92 об. –94) 827 . Как видно из этого принципиального для литургического исследования текста, страстная служба в начале XVI в. уже имела весьма развитую форму, причем важнейшее место в ее последовании занимали плащаница с образом мертвого тела Иисуса и икона «Уныние Господа нашего» – Akra Tapeinosis, установленная в середине наоса. Самое раннее упоминание об использовании ее в богослужении страстной службы, но, к сожалению, не передающее подробностей, содержится в гомилии патриарха Германа II (1222–1240) 828 , предназначавшейся для чтения в Великую Субботу, и в письме патриарха Афанасия I начала XIVb. (1305?), приглашающего народ «почтить и воспеть всесвятую жертву и жизнетворное погребение Христа, и совершить процессию со святыми иконами» 829 . По-видимому, древнейшими изображениями Akra Tapeinosis, к тому же соединенными с воспоминаниями о Великой Пятнице, должны быть признаны две миниатюры греческого Евангелия из Карахиссара (ил. 1), рукопись которого, согласно последним исследованиям, написана в Константинополе в восьмидесятых годах XII в. (РНБ, Греч. 105. Fol. 65v, I67v) 830 . Обе миниатюры представляют собой почти поясные изображения обнаженного Христа с опущенными плотно прижатыми к телу руками и склоненной на фоне подчеркнуто большого креста головой. В первом случае они соотносятся с текстом Евангелия от Матфея, повествующего об обстоятельствах Распятия: «Распявшие же Его делили одежды Его, бросая жребий... И поставили над головою его надпись... „Сей есть Иисус, Царь Иудейский”» ( Мф.27:35–37 ). В другом случае это Евангелие от Луки, рассказывающее о пути Христа на Голгофу, плаче и рыданиях сопровождавших его жен: «Иисус же, обратившись к ним, сказал: Дщери Иерусалимские, не плачьте обо мне, но плачьте о себе...» ( Лк.23:28–32 ). |
| Иоанна Предтечи, и меньшая, чем для дня 40 мучеников (без масла, только маслины и вино). В уставе же имп. Ирины и Евергетидском в этот четверг, как и в среду Крестопоклонную, дается самое большое разрешение,— как в субботы и воскресенья поста. Устав иеромонаха Нила запрещает в этот четверг, как и в предшествующую ему среду, ужин, м. б. в противоположность каким-либо уставам, дозволявшим его (так как ужина вообще в пост не полагается, а обед бывает позже, вечером).— Нынешний устав в виду всего этого дает такое указание о трапезе этих дней: в 32 гл. Типикона: „в пяток 1-я недели, и в среду великого канона, и в великий четверток, аще нецыи уставы и повелевают на елей разрешати, но не творится за честность дней»; в 49 гл. и Триоди о среде великого канона: „на трапезе разрешаем на елей и вина причащаемся труда ради бденнаго, хотящаго быти; внимающий же спастися, воздержанию прилежат; множайшии же посту нелицемерну»; о четверге: „на трапезе же ядим елей и вино пием, труда ради бывшаго; нецыи же уставы [Ипотипосис] разрешати точию на вино попущают, на елей же не оставляют; во святыя же горы типице разсуждает: на святых мученик 40, на предтечевы главы обретение, в среду крестопоклонную, на великий канон, и на неседалное (под акафист) ясти два варения с елеем и испивати по две чаши вина“. Т.о., явно не одобряя разрешения на елей накануне великого канона (разрешения, действительно, не даваемого древнейшими уставами), нынешний устав считает приличным для этого четверга, по крайней мере, разрешение на вино; такое же разрешение мысленно предполагает и 32 гл., неодобряя разрешения на елей. Как увидим ниже, такая же льгота в посте дается для великого четверга и отчасти для великой субботы. О пятнице накануне субботы Акафиста, из известных нам древних уставов, есть замечание только в Типиконе иером. Нила; запрещая ужин в среду и четверг великого канона, этот устав прибавляет: „в пятницу же должно утешать певцов ради Акафиста» т. е. дозволен ужин. Нынешний устав: „на трапезе пием вино труда ради бденнаго» (49 гл. |
| Каждый вечер в эти подготовительные дни мы слышим: «Се, Жених грядет в полунощи, и блажен раб, егоже обрящет бдяща» 43 , т.е.: «Вот в полночь приближается Жених, и блажен тот раб, которого найдет Он бодрствующим». Слышим евангельский рассказ о бесплодной смоковнице, осужденной Христом за то, что не нашел Он на ней плодов, о десяти мудрых девах, запасшихся маслом для светильников, чтобы встретить грядущего Жениха, и о десяти неразумных девах, оказавшихся неготовыми к этой встрече. Слышим и пророчество Христа о том, как оскудеет в мире любовь и восстанут друг на друга народы и царства. Слышим, наконец, и горькое вопрошание Его: Сын Человеческий, придя в мир, найдет ли веру на земле? ( Лк. 18:28 ). И что означает все это, начиная с радостного, но и грозного утверждения «Се Жених грядет...», как не призыв пробудиться от духовной спячки, в которой мы почти всегда пребываем, и заново пережить эти святые и великие дни, как не напоминание о том главном, в чем явлен суд над нашей жизнью и одновременно – свет и сила, могущие преобразить и воскресить ее. Великий четверг. День, когда накануне Креста и смерти вспоминает Церковь Тайную вечерю – последнюю перед страданиями трапезу Наставника с учениками, за которой Господь, как свидетельствует евангелист Иоанн, явил делом, что, возлюбив Своих сущих в Мире, до конца возлюбил их ( Ин. 13:1 ). Умовение ног, а затем эта трапеза, это преломление хлеба, эта чаша: Приимите, ядите, сие есть Тело Мое... Пийте от нея ecu, сия... есть Кровь Моя ( Мф. 26:26–28 ). Всецелое единение, совершенная самоотдача, радость и полнота любви! Словно в страшной, весь мир покрывающей ночной тьме, куда уходит Иуда – предатель, светит лишь эта потаенная комната, эта трапеза, где уже открыто, дано, заповедано вечное Царство любви. И вот мы в Великой пятнице, в которую вступаем через длинную-длинную службу Двенадцати Евангелий, или, как называет ее Церковь , Страстей Господних 44 . Запомним только, что первое из этих евангельских чтений, целиком посвященных предательству, пленению, суду, издевательствам, страшному одиночеству на кресте, вплоть до вопля: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? ( Мф. 27:46 ) – что начинается оно с победных слов Христа на пути в Гефсиманский сад: Ныне прославился Сын Человеческий, и Бог прославился в Нем ( Ин. 13:31 ). Ибо здесь начало последней схватки в поединке между небом и преисподней, между Богом Любви и духом ненависти, и в этой схватке, для которой, как говорит Христос, Он и пришел в мир, уже светит, все более разгораясь, заря победы. |
| Как удивительно в евангельском повествовании сегодняшнего дня свет и тьма соседствуют друг с другом: радость и свидетельство о Воскресении — с клеветой и подкупом; радость учеников, увидевших Спасителя в Галилее, — с неверием: «действительно ли Он воскрес?..» Встретив жен-мироносиц, Воскресший Спаситель Сам говорит им, что ученики должны встретить Его в Галилее. Все пребывают в страхе и радости. Как много света, как много утверждающей силы в этом повествовании! И вдруг — новый заговор, и снова злоба, снова ложь, чтобы опорочить Воскресение Спасителя… А затем Господь, по Своему слову, предваряет учеников в Галилее, на горе, куда повелел им идти. И одни из них поклонились Ему, а другие усомнились (Мф. 28, 16–17). Даже видя Воскресшего — усомнились: не хватило сил поверить в Воскресение! Иногда наше сердце больно ранит неверие мира сего, забвение Божиих заповедей, нечувствительность даже к таким великим событиям, как Воскресение Христово. Ведь многие веселятся даже в Страстную пятницу, не ведая, что творят (Лк. 23, 34). И конечно, у верующих людей сердце надрывается, когда они видят своих соотечественников, которые даже в эти святые дни не могут удержаться от участия в бездумном веселье. Так, если мы смотрим телевидение в этот день, то мало что напоминает о Великой Пятнице, о страданиях Спасителя: на экране — тот же смех, развлечения… Это ранит верующих людей, но ведь это не ново: и в самый день Воскресения одни видели Воскресшего и уверовали, а другие хулили Воскресение; одни встретили Его с радостью и поклонились Ему на горе в Галилее, а другие усомнились. Господь Своим Пришествием в мир провел черту между светом и тьмой, между добром и злом, и каждый человек, с радостью встречающий Пасху Христову, принадлежит свету. Может быть, не все заповеди он знает и исполняет, но если в сердце его — радость о Воскресшем, то он — вместе с женами-мироносицами, вместе со святыми апостолами. Именно в тот момент, когда одни поклонились, а другие усомнились, Господь и сказал ученикам: идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века (Мф. 28, 19–20). Эти великие слова Спасителя обращены сегодня к Церкви, которая должна идти в мир сей и проповедовать Евангелие всему творению, ибо мы знаем: тот, кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет (Мк. 16, 16). |
| Обряд этот описывается в житии Марии Египетской, приписываемом патриарху Софронию, и состоял в следующем: «в воскресенье, предшествующее первой неделе поста, совершалась литургия, за которой все приобщались Святых Таин. Затем после малой трапезы все собирались в церковь , где, после продолжительной молитвы и коленопреклонения, старцы целовали настоятеля и друг друга, прося прощения и молитв на предстоящий подвиг. При этом монастырские ворота отворялись и братия за исключением больных и старых, да нескольких лиц, оставшихся в монастыре для надзора, выходили при пении псалма: «Господь просвещение мое и Спаситель мой кого убоюся», и расходились в разные стороны» (Vit. S. Mar. Aegypt. Patr. T. 87, col. 3703–3704). Впоследствии в общежительных монастырях выродился противоположный обычай на всё время Великого поста не выходить из монастыря, поэтому главные ворота затворялись вплоть до Лазаревой субботы, а игумену строго запрещалось оставлять монастырь во время постов. Теперешнее обозначение недель Великого поста установилось довольно поздно и не известно даже по полным триодям студийским и древнейшим иерусалимским. В древности к этим неделям были приурочены другие службы и памяти. В рассматриваемый нами период из круга великопостных недель выделялась средопостная неделя или, теперешняя крестопоклонная (μση βδομας τν νηστιων). Так называется она в пасхальной хронике, и на этой неделе, 18 февраля 453 г., была обретена глава Иоанна Предтечи (Patr. Gr. t. 92, col. 8–13). «В средине поста, – говорит Софроний Иерусалимский , – предложено нам животворящее древо честного креста, а по средине земли оно было водружено на спасение наше». Кондакарь Романа Сладкопевца в честь креста, первый кондак и икос которого употребляются теперь в службе четвёртой недели Великого поста, мог бы служить твёрдым доказательством существования и во времена Сладкопевца службы средо-крестной недели, если бы в содержании самого кондакаря были на этот счёт положительные указания, но за отсутствием их, диалог между сатаной и адом может с таким же правом относиться к Великой пятнице, как и неделе крестопоклонения. |
| Однако уважение и честь, подобающие среде и пятнице, не должны ограничиваться лишь воздержанием от пищи. Наш телесный пост получает свою ценность и духовное содержание, когда в эти дни мы стараемся также горячее и больше молиться. Мы должны читать Священное Писание и в особенности главы Евангелия, повествующие о Божественных Страстях. Мы должны стараться творить добрые дела. 5 . Покаянный характер и строгий пост этих двух дней, который, как мы сказали, считается равным по значимости посту Великой Четыредесятницы, по словам святого Никодима Святогорца , также требует, чтобы в эти дни не совершались браки и супруги не имели между собой плотского общения «за честь поста». «Ибо нелепо, – объясняет святой учитель, – с одной стороны не нарушать эти посты вкушением пищи, а с другой стороны нарушать их плотским смешением и наслаждением. Поэтому равно подобает поститься в эти дни и воздержанием от запрещенных постами яств, и воздержанием от желаний плотского смешения». 6. Коль скоро зашла речь о еженедельных постах среды и пятницы, то надо сказать здесь несколько слов, с одной стороны, о посте понедельника, а с другой – о субботе и воскресенье. Пост понедельника был неизвестен в древней Церкви. Он представляет собой особый монашеский пост, что подтверждается указаниями различных монастырских Уставов. Видимо, из монастырей его переняли и те мирские христиане, которые имеют обычай соблюдать этот пост. Ясно, что соблюдение этого поста мирянами полностью предоставлено их желанию; однако, конечно, те, кто могут и соблюдают его, приобретают значительную пользу. Это замечает и святой Никодим, который пишет, что «и тот из мирян, который хочет поститься в этот день, похвален пред Богом и восприимет подобающее ему воздаяние». 7. Известно, что для нас, христиан, суббота, бывшая самым священным днем недели для евреев, заменена воскресеньем – днем восстания из мертвых нашего Господа. Однако суббота по-прежнему остается и для христиан особым днем служения Богу в воспоминание Его упокоения от дела творения (см. Быт. 2:2–3 ). Итак, эти два дня изначально носили праздничный характер. «Субботу же и день Господень празднуйте, – предписывают Апостольские постановления, – ибо первая есть воспоминание творения, а второй – воскресения». |
| По местам имеются в виду монастырские обычаи, и на малом входе нередко упоминается с тропарём дня и тропарь святого обители. По затруднительным вопросам церковной службы указываются решения патриархов и между ними выдаются имена Констанция I, Византия и Григория VI, а также вводятся тропари и стихиры местных песнописцев новейшего времени. Но всего замечательнее в этом отношении примечание о посте Воздвижения, идущее от лица составителя устава и изложенное в виде его личного мнения. Сказавши, что этот праздник имеет смешанный характер, так как соединяет в себе воспоминание радостное и печальное, составитель заключает свою речь следующими словами: «посему думаю и справедливо (δκαιν στιν, ομαι) поститься всем православным в этот всечестный день» (р. 28), который приравнивается к Великой пятнице. Это «думаю» в данном случае неуместно, раз как не компетентное, а потом, как основывающееся на таких доводах, которые были высказаны гораздо прежде. Но допустив эти мелкие замечания и особенности местной практики, устав, к удивлению, проходит молчанием церковные посты и ни одним словом не упоминает ни о Рождественском, ни об Успенском, ни о Петровом посте, равно как и не указывает особенностей постной службы. К числу тех же местно-казуистических явлений можно отнести следующие факты: в одной из стихир стиховных, в службе великомученику Елевферию (15 сентября)., есть намёк на почитание его в Греции, как покровителя родильниц, и он называется «τν π τκων γυναων, πατρ, κηδμενος... κα τος νοσοσιν γεαν σ χορηγες» (p. 54) 213 . По поводу славника в день апостолов Петра и Павла сделано следующее замечание: «не прилично в нашей церкви выражение Рим, так как Апостол Пётр был учителем и светильником не одного Рима, но и всего мира. Собственно же он первый основал церковь в Антиохии». В службе 6 декабря запрещается петь стихиры сочинения Николая Малакса и произносится следующий приговор о его произведениях (приводим его по славянскому переводу этого устава): «Николай Малаксас, священник Пелопонисский и протопоп Навплийский живяше около 1640 лета, муж искусен в еллинском языце. Но благоговением или паче самолюбием побеждаем восхоте быти и песней церковных сочинитель: темже и сочинив стихиры, яже на вечерне святого Николая «киими похвальными венцы», яже на вечерне подобне св. Григория, «киими похвальными венцы» и в 27 януария такожде Иоанна Златоустог о подобны «званный свыше», посла сия в Венецию и, согласився с тамо сущими тогда типографы, напечата их в новоизданных греческих минеах, своепроизвольным мнением. Чесо ради той убо от иже в Константинополе священного Синода проповедася яко новосечец (καινοτμος), предваршие же напечататися песни его определено бысть оттоле, да не поются в церквах Христовых». Иерусалимский устав в землях славянских |
|
|
