| Рассматриваемый с этой стороны суд над Вассианом, должен быть отнесен к одному из самых выдающихся и замечательных эпизодов в истории развития двух направлений древнерусской мысли. Но этот же самый эпизод по справедливости может быть назван и трагическим. Он имел роковое значение для заволжской братии 1919 , как обнаружилось несколько позже. Но этим не исчерпывался суд над Вассианом. Значительная доля в прениях была отведена его «Кормчей» и в частности вопросу о праве владения монастырскими вотчинами. Митр. Даниил укорял его, говоря «а чудотворцев называешь смутотворцами, потому что они у монастырей села имеют и люди», на что Вассиан ответил: «Я писал о селах: в Евангелии писано, не велено сел монастырям держать», против чего Даниил выступил с обычными аргументами (ссылками); тогда Вассиан заметил: «те (древние отцы церкви) держали села, но пристрастия к ним не имели» 1920 . При этом ему вменялось в вину то, что он внес и свои правила рядом с словами св. отцов еллинские учения: Аристотеля, Омира, Филиппа, Александра, Платона. Между тем в свящ. правилах писано, чтобы ничего не прилагать к ним, а многие из правил апостолов, св. отцов и соборов исключил 1921 . Очевидно, что вопрос о праве владения землями, с которого и начинается «прение» с Вассианом, составлял главную и существенную часть направленного против М.Грека и Вассиана судебного приговора. Наконец против Вассиана был выставлен еще один опасный пункт. Даниил заметил ему: «Да ты, Вассиан, говорил про чудотворцев: Господи, что это за чудотворцы? Говорят в Колязине Макар чудеса творил, а мужик был сельский». И Вассиан на это ответил: «я его знал, простой был человек, а чудотворец ли он был или нет, – это как вам любо». М. Даниил, указывая на ряд примеров, прибавил: «важно не телесное благородство, но духовное»; на что Вассиан заметил: «то ведает Бог, да ты со своими чудотворцами». Потом опять митрополит сказал ему: «Вот все православные поклоняются честному гробу и св. мощам Ионы чудотворца, митр. всея Руси, а мы слышали от многих достоверных людей, что ты де Вассиан один только не поклоняешься ему и не почитаешь его, как следует почитать святых». |
| Митрополита поддержало практически все духовенство. Иоанна – только Геннадий и новый Ростовский архиепископ Иоасаф (князь Оболенский). Иоанн III, едва ли отступивший от своего устремления возвыситься и над митрополичьей властью, тем не менее, понял, что переусердствовал, размахнувшись явно не по силам. Время для того, чтобы хрупкую симфонию государства и Церкви времен татарщины растворить в неограниченном самодержавии Московского государя, еще не пришло. Великий князь смирился и послал в Симонов своего сына: Геронтию было предложено вернуться в Кремль. Но митрополит «ковал железо, пока горячо», обостряя ситуацию до крайности. Он отказался вернуться, и Иоанн принужден был самолично ехать к митрополиту, чтобы уговорить его возвратиться и вновь принять бразды правления Русской Церковью. Великий князь принес свои извинения и обещалы впредь по-сыновнему слушаться митрополита. Однако следует отметить, что столкновение Иоанна III с Геронтием никак не отразилось на позиции митрополита во время событий, в ходе которых решалась дальнейшая судьба Руси. Геронтий оказал великому князю активную поддержку во время знаменитого стояния на Угре. Перед лицом опасности возрождения ордынского ига сплотились, несмотря на прежнюю неприязнь, даже самые непримиримые прежде недруги: Иоанн III и архиепископ Вассиан Ростовский – с одной стороны – и митрополит Геронтий – с другой. Великий князь, весьма решительный, когда дело касалось того, чтобы приструнить кого-либо из своих подданных внутри Русского государства, при угрозе нашествия Ахмата стал весьма осторожным и робким. Так и не решился Иоанн первым выступить на татар. Когда же великий князь возвратился в Москву, оставив русское войско на Угре, оба иерарха – Геронтий и Вассиан – согласно упрекали Иоанна в робости и воодушевляли его на дальнейшую борьбу с татарами. Архиереи настояли в конечном итоге на возвращении Иоанна к своему войску. Но вскоре до Москвы дошел новый тревожный слух о том, что великий князь собирается просить мира у Ахмата, соглашаясь даже на частичную от него зависимость и выплату дани. И Вассиан, и Геронтий действовали в лучших патриотических традициях, характерных для Русской Церкви в XIV-XV вв.: они направили Иоанну послания, в которых убеждали великого князя не делать этого, а воевать до полной победы над татарами и утверждения независимости Руси. Вассиан в своем послании аргументирует необходимость войны до победного конца новым теократическим сознанием, утвердившимся на Руси в это время. При этом Вассиан освобождает Иоанна от вассальной клятвы Ахмату, заявляя, что повиновение православного государя «богостудному, оскверненному, самозванному царю» преступно и грешно. Вассиан видел в войне с татарами священную брань за победу Православия. Послание Геронтия к Иоанну более спокойно по тону. |
| По-гречески там стояли слова agro " _s " поле» и proa " steia. В русской Кормчей это было одинаково переведено словом «село», но по толкованию Максима термин agro " _s адекватнее перевести словом «поле», а греческое слово proa " steion «приградие сельное». Вассиан также это истолковывал, как «пашни, винограды, огороды». Максим, правда, не скрыл от Вассиана и перевел для него и Вальсамоново толкование на 12-ое правило VII собора в смысле «земли, населенной привязанными к ней рабочими». Но Вассиан все же трубил свою победу и смущал архиереев и монахов тем, что они живут по искаженным правилам. Вассиан для укрепления авторитета своей критики не выбросил принятого текста Кормчей. Но в конце книги сделал оговорку: «есть в святых правилах супротивно св. Евангелию и апостолу и всех свв. отец жительству. Но не смех сего (т. е. исправления) на своей души положити». О всем этом он докладывал митр. Варлааму с его архиерейским собором и те повелели ему ничего не выбрасывать: «кто целомудр разум имеет, лучшего держится, тако же и мы хотим и благословляем». Не знал в тот момент Вассиан, что подавляющей поддержкой ему могло бы служить уже свыше ста лет прозвучавшее нестяжательское исповедание и митр. Киприана и примыкание к нестяжательству самого преподобного Сергия. В своем известном послании к Афанасию, игумену Высоцкому, м. Киприан писал: «еже села и люди держати иноком не предано есть свв. отцы». «Пагуба чернецам селы владети и тамо частая происхождения творити» (т. е. туда часто выходить из стен монастыря). Среди боярства и при сочувствии м. Варлаама (1511–1521 гг.) – нестяжателя, «по благословению» которого Вассиан и издал свою работу, Вассиан шумно агитировал. Открытая поддержка ему со стороны великого князя сковывала уста пламенному противнику Вассиана – Иисифу Волоцкому. Сохранилось письмо Иосифа к боярину В. А. Челядину. Иосиф просит его – исходатайствовать у вел. князя разрешение говорить и писать против Вассиана. Максим Грек Нежданное оживление в этот большой для Руси богословский вопрос внесло появление в Москве выдающегося представителя современного греческого просвещения в лице Максима Грека . |
| Между тем известна ненависть, какую питал ко всему, исходившему и напоминавшему собой Волоколамский монастырь, Вассиан. Тем более он не мог равнодушно отнестись к действиям м. Даниила, его заклятого врага и рьяного иосифлянина, и признать за некоторыми из них права законности, хотя бы эти действия исходили из его чисто священного, иерархического служения. Личное неудовольствие на Даниила за канонизацию Макария Калязинского, Вассиан не сумел скрыть даже и на судившем, его соборе. Самая канонизация Макария Калязинского послужила для Вассиана предметом для укора, обращенного им лично к м. Даниилу. Своей ссылкой на то, что древние подвижники благочестия, хотя и владели селами, но не имели к ним пристрастия, Вассиан подал естественный переход к рассуждению вообще об отношении святых чудотворцев ко владению селами. Ответ Вассиана был так формулирован, что он скрыто предполагал собою мысль о привязанности чудотворцев последнего времени к земными благам. Как Вассиан, так равно и м. Даниил, хорошо знали, кого они разумели под «нынешними», как они выражались, чудотворцами. Здесь речь идет ни более ни менее как о Макарии Калязинском и о митрополите Ионе. – «Ты почто мнишь, говорил Даниил Вассиану на его известный ответ, и нынешних чудотворцев страстныхъ? " –«Аз того не ведаю, чудотворцы-ли то были», отвечал смелый до дерзости Вассиан. Митрополит поставил в вину Вассиану то, что он не почитает святителя Иону. – «Слышали есьмя от многих достоверных, так говорил митрополит Вассиану, яко вси православнии покланяются честному гробу и святым мощем св. Ионы Чудотворца, митрополита всея Руси; да ты-де, Васьян, един токмо не покланяешися ему». – «Аз не ведаю, Иона чудотворец ли», таков был ответ Вассиана. Еще резче отзывался Вассиан о святости Макария Калязинского. Даниил обвинял его в том, что он отвергал действительность чудес преподобн. Макария. «Да ты-де, Васьян, так формулировал свое обвинение Даниил, говорил про чудотворцев: Господи, что ся за чудотворцы? Сказывают, в Калязине Макар чудеса творит, а мужик был сельской». |
| Окидывая взглядом жизнь и деятельность князя-инока Вассиана, мы видим, что он был одной из самых интересных фигур русской истории XVI в. Это был своеобразный человек, сочетавший в своем характере и в своей деятельности самые разнородные черты: высокомерие и страстность; преданность своей идее и вражду против Иосифа Волоцкого и иосифлянства; ученость, ограниченную эпохой, и критически-полемический задор; признание основ христианской аскезы и неаскетический образ собственной жизни; наконец, приверженность взглядам заволжских монахов на монастырские владения и на государственно-политические дела,— человек, который стойко и ожесточенно боролся за свои убеждения и за свою партию, хотя и понимал, что его противники сильнее и что у него почти нет шансов на победу. И еще: когда судьба его была уже решена, он, верный своему боярскому характеру, встретил приговор с иронией и сарказмом. Постановления Собора 1503 г., подтверждавшие, вопреки предложению Нила, права монастырей на владение землей, послужили для Вассиана хорошим поводом, чтобы выступить за иноческое нестяжательство, чтобы оружием публицистики защитить аскетические воззрения Нила . Вассиан достаточно хорошо разбирался в тогдашней ситуации, чтобы понимать безнадежность борьбы с иосифлянами, если вести ее из удаленной от мира пустыни. Лишь Москва могла быть подходящим местом для полемики с торжествующими иосифлянами. Неясно, присутствовал ли Вассиан на заседаниях Собора 1503 г., как считают некоторые , сам Вассиан не высказывался прямо о своем участии в деяниях Собора. Вероятно, он прибыл в Москву после смерти великого князя Ивана (октябрь 1505 г.) . Очень скоро у Вассиана наладились хорошие отношения с великокняжеским двором: он не только сумел снискать благоволение нового великого князя, Василия, но и оказывал на него влияние в делах правления . В этой связи правомерен вопрос, не сыграл ли Вассиан определенную роль в поставлении нового митрополита Варлаама (1511–1521). Это поставление совершено было без собора епископов, по приказу великого князя, который выдвинул Варлаама на митрополичью кафедру. Интересно не только это обстоятельство, но и тот факт, что Варлаам сочувствовал нестяжателям и был настоятелем Симонова монастыря, где в ту пору жил Вассиан, хорошо знавший честн?ого игумена. Возможно, Вассиан предложил великому князю Василию выдвинуть Варлаама на митрополичий престол. Если все обстояло именно так, то это — большая заслуга Вассиана, ибо Варлаам принадлежит к лучшим представителям церковной иерархии Московской Руси . |
| Во дни первосвятительства Варлаамова происходили последние вспышки ереси жидовствующих. Ее держались тайно еще многие, особенно между вельможами, которые, по выражению одного почти современного писателя, обратились тогда из страха от ереси к православию только лицом, а не сердцем . Главным покровителем этих мнимо покаявшихся еретиков был старец-князь Вассиан, который, прибыв еще в 1503 г. из своей пустыни в Москву, чтобы подвигнуть великого князя к отобранию имений у духовенства, поселился здесь в Симоновом монастыре, вошел в особенную доверенность государя и сделался таким временщиком, что его боялись некоторые даже более, нежели самого Василия Иоанновича . Вассиан не упускал случаев действовать в пользу покровительствуемой им партии, враждебной православному духовенству и монашеству, и продолжал борьбу с преподобным Иосифом Волоцким. Однажды ученики последнего, Дионисий, князь звенигородский, да Нил Полев, жившие в белозерской пустыне, донесли ему, что нашли следы ереси жидовствующих у двух белозерских пустынников и прислали к нему священника, бывшего свидетелем события. Иосиф препроводил присланную грамоту и священника к Ростовскому архиепископу Вассиану, своему брату, в епархии которого состояли белозерские монастыри и пустыни. Вассиан, находившийся тогда в Москве, представил грамоту великому князю, а великий князь показал ее старцу-князю Вассиану Косому и спросил его: «Хорошо ли делают твои пустынники?» Вассиан отвечал, что все донесение ложно, и когда присланный священник подтвердил справедливость грамоты, то Вассиан просил дозволения отдать его на пытку. Священника пытали, изломали ему ногу, и он умер, но от своих слов не отказался. Великий князь прогневался на старцев Дионисия и Нила, писавших грамоту (хотя следовало бы прогневаться не на них, а на старца-князя Вассиана за такую пытку), и сказал: «Сами между собою бранятся, а меня в грех ввели». И велел сжечь пустыни старцев Дионисия и Нила, а самих отдать под начало в Кириллов монастырь . Вассиан Косой, без сомнения, торжествовал с своею партиею, а Иосиф должен был перенести скорбь с своими учениками. |
| Сношения св. Льва по поводу происшествий в Ефесской церкви недостаточно известны, так как до нас ничего не дошло из того, что св. Лев писал по этому поводу. Обстоятельства дела следующие. У Вассиана, пресвитера ефесского, всеми уважаемого и любимого за свое благочестие, вышли какие-то неприятности с ефесским епископом Мемноном. Этот последний, желая избавиться от неприятного ему пресвитера, решил посвятить его в епископа незначительной евацкой епархии (Evaza). Вассиан был посвящен, и Мемнон вскоре после этого посвящения умер. Но Вассиан не хотел быть епископом того города, куда его поставил Мемнон. Преемник Мемнона, Василий, видя нежелание Вассиана занимать предоставленную ему кафедру, позволил ему жить в Ефессе и беспрепятственно совершать здесь богослужение, а в Евацу поставил другого епископа. Василий умер. Ефесские клирики решили избрать митрополитом ефесским Вассиана и просили проживавшего тогда в Ефессе епископа Феодосионопольского Олимпия о постановлении его. Олимпий, конечно, не соглашался на такое противоканоничное дело – одному ему поставить Вассиана митрополитом ефесским. Но около его дома собралась большая толпа, которая, видимо настолько внушительно требовала от Олимпия поставления Вассиана, что он согласился. Вассиан был поставлен и был признан митрополитом ефесским со стороны Прокла константинопольского , к диоцезу которого принадлежал Ефесс, а также со стороны императора Феодосия II. Но около 447 года толпа народа, подстрекаемая, вероятно, недовольными Вассианом клириками, во главе которых особенно выдавался пресвитер Стефан, напала на него расхитила его имущество и его самого бросила в тюрьму. Вместо него поставлен был Стефан. Об этих происшествиях было доведено до сведения императора Феодосия, и он назначил туда силенциария Евстафия. Евстафий не нашел в Вассиане никакой вины; нашел только, что он неправильно был поставлен в митрополиты ефесские, о чем и донес императору. Это донесение заставило императора обратиться к предстоятелям главнейших церквей. Все высказались против Вассиана, в том числе св. Лев и св. Флавиан константинопольский. Св. Лев писал, что Вассиан, как поставленный против правил, не может быть епископом. (Письмо это не дошло; о нем упоминается в деяниях IV вселенского собора при разборе дела Вассиана). Вассиан представил свое дело на рассмотрение Халкидонского собора. Халкидонский собор решил, что кафедру ефесскую Вассиан занимал неправильно; равным образом он не признал вследствие разных злоупотреблений ефесским митрополитом и Стефана, преемника Вассиана. Лишив их обоих кафедры ефесской, собор оставил их в сане епископа и предоставил им право пользоваться пожизненно частью доходов Ефесской церкви. g) Св. Лев пред Аттилой и Гейзерихом |
| Далее на вопрос митрополита, зачем он, Михаил, доселе не сказывал духовным властям о тех строках, Медоварцев отвечал: «Я много раз спрашивал о всех тех строках старца-князя Вассиана и Максима Грека, и они мне говорили: «Не твое дело, ты только пиши; а то так и надобно, то есть истина». Я хотел сказать тебе, митрополиту, и владыкам, но Вассиан и Максим не велели ничего сказывать, говоря: «Они того не ведают, а знают только одно: им надобны пиры и села да скакать и смеяться с ворами». И не я один, но и старец Селиван вместе со мною много раз говорил им о тех строках, и они нам возбраняли и говорили: «То так и надобно». Против Максима свидетельствовал еще чернец Вассиан Рушанин, клирошанин, который жил в Чудовом монастыре и несколько времени побыл в келье князя-старца Вассиана (значит, там жившего), правя у него книги. Этот чернец показывал, что спрашивал князя Вассиана о тех строках, и Вассиан послал за Максимом, и оба они, посоветовавшись между собою, отвечали: «Так то и надобно»; в другой раз спрашивал о том одного Максима и получил от него такой же ответ. Показания свои как Медоварцев, так и Рушанин повторили пред лицом Собора на очной ставке с Максимом в присутствии старца-князя Вассиана, но Максим и Вассиан запирались и отвечали: «Мы от вас того не слышали и вам того не говорили». Можно думать, что в тех хульных строках о Пресвятой Богородице, которые Максим справедливо назвал жидовскою ересию, он сам не был виновен, по крайней мере сознательно, но более виновен был князь-старец Вассиан, который, как увидим, действительно разделял и другие еретические мысли жидовствующих и был постоянным их покровителем. Максим в то время, как переводил житие Пресвятой Богородицы, еще мало знал русский язык и мог в точности не разуметь соблазнительного смысла означенных строк, но Вассиан, без сомнения, разумел этот смысл, как разумели старец Селиван, Медоварцев и Рушанин. А потому, когда последние обратились к нему, Вассиану, со своими сомнениями, он мог бы вразумить и Максима. Между тем князь-старец не только не вразумил Максима, но, напротив, посоветовавшись с ним, стал утверждать вместе с Максимом: «То так и надо, то истина». |
| Отошёл ко Господу архимандрит Вассиан (Шуста) — наместник Нило-Столбенской пустыни 4 мая, 2010. Редакция " Правмира " В ночь 2 мая в 2 часа 22 минуты на 83 году жизни после тяжёлой продолжительной болезни на 55 году служения Русской Православной Церкви в священном сане, отошёл ко Господу наместник монастыря Нило-Столобенская пустынь архимандрит Вассиан Шуста — старейший клирик Тверской епархии, почётный житель города Осташкова, известный общественный деятель, молитвенник и подвижник Селигерского края. В ночь 2 мая в 2 часа 22 минуты на 83 году жизни после тяжёлой продолжительной болезни на 55 году служения Русской Православной Церкви в священном сане, отошёл ко Господу наместник монастыря Нило-Столобенская пустынь архимандрит Вассиан Шуста — старейший клирик Тверской епархии, почётный житель города Осташкова, известный общественный деятель, молитвенник и подвижник Селигерского края. Отец Вассиан родился в Праздник Богоявления 19 января 1928 года в деревне Войниловичи Несвижсого района Минской области в семье крестьянина. В 1947 году окончил 9 классов средней школы. В том же 1947 году поступил в Минскую Духовную семинарию и окончил её в 1951 году. С 1951 года по 1955 годы учился в Ленинградской Духовной академии, в которой в тоже время учился будущий Святейший Патриарх Московский и всея Руси АЛЕКСИЙ II. Отец Вассиан успешно окончил Академию с учёной степенью кандидата богословия. 21 ноября 1955 года Архиепископом Калининским и Кашинским ВАРСОНОФИЕМ был рукоположен в сан иерея и назначен настоятелем Знаменской церкви города Осташкова Калининской (Тверской) области. Стойкость и мужество требовались от молодого священника в тяжёлые времена хрущёвских гонений на Церковь, чтобы достойно совершать истинное жертвенное служение, окормляя чад, вверенных ему Самим Богом: сохраняя доброту людей и приумножая их нравственное христианское благочестие в безбожное время. С 1956 по 1992 год — благочинный Осташковского округа Тверской епархии. В 1983 году протоиерей Владимир Иванович Шуста похоронил жену. |
| Преследуя свою любимую идею о монастырских вотчинах, Вассиан обратил внимание на Кормчую книгу или Номоканон - свод церковных законоположений, к которым присоединялись разные гражданские законы византийской империи, а также и русские статьи. От разных дополнений естественно вошли в Кормчую разные противоречия. Вассиан заметил это относительно занимавшего его вопроса. В одних правилах запрещалось инокам держать села, в других - дозволялось. Вассиан доложил об этом митрополиту Варлааму и духовному собору и говорил: " Чему же верить, и как разрешить, когда в святых правилах есть супротивное Евангелию и Апостолам? " Митрополит Варлаам дал благословение Вассиану составить новый свод правил, но с условием ничего не выкидывать. Вассиан выбрал один сербский список Кормчей, в котором было меньше статей, благоприятствовавших защитникам монастырских вотчин, а потом, сошедшись с приехавшим тогда в Россию ученым Максимом Греком, сделал сличение с греческим подлинником, нашел неправильности в славянском переводе (состоявшие, между прочим, в том, что словом «села», под которым разумелись населенные местности, переведено было то, что соответственно означало «угодья», т.е. пашни, поля, виноградники и т.д.). Это было в 1518 году. Вассиан приложил к своей Кормчей так называемое «Собрание», направленное против своих противников. Кормчая была поднесена самому великому князю. Василий Иванович ласкал Вассиана, однако не делал никакого шага в его духе. Правда, присвоение богатых монастырских имений было соблазнительно для верховной светской власти, но Василий соображал, что, обогатившись временно захватом имений, он потеряет нравственную поддержку со стороны большинства духовенства. Притом же " осифляне " , ратовавшие о сохранении монастырских имений, отличались угодливостью светской власти и готовностью поддерживать самовластные стремления московского государя, тогда как их противники показывали более или менее нерасположение к той безусловной власти, которая не знает нигде себе предела Наступило важное в свое время событие - развод великого князя. Василий обратился за разрешением к духовенству. Митрополита Варлаама уже не было. Василий не любил его за то, что он во все вмешивался, давал советы и хлопотал за опальных. Он удалил Варлаама. Место его заступил Даниил из волоколамских игуменов, ученик Иосифа Волоцкого. Этот " осифлянин " , взявши себе за правило ни в чем не противоречить власти, а восхвалять все, что от нее исходит, беспрекословно одобрил желание Василия; но когда великий князь спросил о том же Вассиана, то бывший боярин смело сказал государю: " Ты мне, недостойному, даешь такое вопрошение, какого я нигде в священном писании не встречал, кроме вопрошения Иродиады о главе Иоанна Крестителя " . Он доказывал великому князю несообразность его намерения с евангельскими и апостольскими правилами. |
|
|
