| Издательство Саратовской епархии 3 место Издательство «Даръ» 3 место Аношкина-Касаткина Вера Николаевна «Православные основы русской литературы XIX века» Издательство Российской государственной библиотеки «Пашков дом» Лучшая историческая книга Без 1 места 2 место Кузнецов Владимир Александрович «Христианство на Северном Кавказе до XV века» Издательство «Снег» 3 место Проценко Павел Григорьевич «В небесный Иерусалим: История одного побега (Биография епископа Варнавы/Беляева/) ООО Издательство «Христианская библиотека» 3 место Издательство Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Лучшее учебное издание 1 место Вахромеев Варфоломей Александрович Учебник церковного пения в 2 томах Издательство Белорусской Православной Церкви 2 место Белгородская и Старооскольская епархия 3 место Ахмадиева София «От альфы до омеги. Греческий вокруг нас» Православная гимназия во имя преподобного Сергия Радонежского (г. Новосибирск) Лучшая детская книга 1 место Коллектив, возглавляемый Вел.Княгиней Елисаветой Феодоровной, под ред. вл. Феодора (Позднеевского) «Под благодатным небом» Издательство «Спасское братство» 2 место Борис Шергин «У Архангельского города. Сказки» ОАО Издательско-полиграфическое предприятие «Правда Севера» 2 место Издательство Белорусской Православной Церкви 3 место Юдин Георгий Николаевич «Смиренный воин. Святой Георгий Победоносец» Издательство Саввино-Сторожевского монастыря Лучшая книга для молодёжи 1 место Составлено по дневникам Государыни Императрицы Александры Феодоровны «Дарите любовь» Издательский дом «Русский паломник» 2 место Монах Варнава (Санин) «Тайна рубинового креста» Серия повестей для детей и юношества в 4 книгах Издательство «Духовное преображение» (УКИНО) 3 место Издательство «Лепта Книга» Первая авторская книга 1 место Издательство «Никея» 2 место Воробьев Вячеслав Анатольевич «Вот такие времена…» книга стихов Издательство Российской государственной библиотеки «Пашков дом» 3 место Костюк Наталья Вениаминовна «Детдомовские рассказы» |
| Среди аскетических произведений российских авторов большой известностью пользуются « Аскетические опыты » святителя Игнатия (Брянчанинова) , « Путь ко спасению. Краткий очерк аскетики » святителя Феофана (Затворника). Развитие аскетики как науки требовало анализа и систематизации знаний, а преподавание этих знаний в духовных учебных заведениях и популяризация их в широких общественных кругах – создания специальных образовательных пособий. К числу таких пособий относится труд Г. И. Шиманского « Учение Святых отцов и подвижников православной Церкви о борьбе с главными греховными страстями и о христианских добродетелях: любви, смирении, кротости, воздержании и целомудрии ». Значительным вкладом в развитие аскетики, как науки, можно признать труд С. М. Зарина: « Аскетизм по православно-христианскому учению ». В данном труде раскрыто значение термина «аскетизм», указано, в чём состоит цель аскетических упражнений, даны объяснения ряда важнейших понятий из области аскетики, указано на средства достижения целей христианского подвижничества. Материал представлен в форме системы. К числу фундаментальных трудов по практике и методологии восточно-христианского подвижничества относится многотомник авторства еп. Варнавы (Беляева) « Основы искусства святости » (произведение было написано в 20-е годы XX в.). Несмотря на то, что отдельные фрагменты этого многотомника вызывают вопросы и острую критику, нельзя отрицать, что он содержит много ценного материала, не утратил своей актуальности и может быть полезен сегодня как представителям богословской науки, так и широкому кругу людей вообще. Среди сугубо учебной аскетической литературы уместно назвать труд «Введение в аскетику» архиепископа Амвросия (Ермакова) и свящ. Михаила Легеева, адресованный преподавателям и студентам богословских учебных заведений, богословских факультетов светских вузов. В учебнике раскрываются основные понятия об аскезе, её предназначении, характере и особенностях. В тексте учбеника, что повышает его ценность в педагогическом отношении, содержатся контрольные вопросы, а также задания для самостоятельной работы. |
| Архимандрит Матфей (Мормыль) - Рассказывают, у отца Матфея характер был непростой, мог и накричать. - Да, строгим был, - соглашается о. Евгений, - но очень любил своих воспитанников. Поэтому и накричать, и даже ударить мог - в воспитательных целях. Старался ученикам поставить голос. У самого-то архимандрита голос был сорван ещё в то время, когда он пел ранние литургии в храме вместе с прихожанами. Вскоре после открытия Лавры, в 50-60-е годы, была практика общенародного пения, в поддержку которого батюшка вложил много сил. - А вы тоже считаете, что литургию в храме должен петь весь приход? Приветствуете, когда прихожане стоят с богослужебной книжечкой и поют всю службу вместе с батюшкой и хором? - Конечно, конечно, - соглашается о. Евгений. - Церковь - это Тело Христово, единый организм, и все должны участвовать в богослужении, а не только священник с клиросом. Богослужение, по мысли епископа Михаила (Семёнова), это одежда, золотая риза Господня, из которой исходит Фаворский свет на нас, как из Святого Евангелия. Вспоминаю слова епископа Варнавы (Беляева), которые он сказал в начале 1920-х в одном из храмов Нижнего Новгорода. Литургия, на которой впервые церковный народ пел, завершилась, и владыка воскликнул: «Чтобы как можно скорее появилось всенародное пение вместо театральных, оперных хоров! Такое бодрое и воодушевлённое пение служит утешением для многих скорбящих душ!» Сейчас, правда, это трудноисполнимо, потому что в храм приходит много «новеньких»: молодёжи, малоцерковных людей, не знающих церковной жизни, богослужения и особенностей церковно-богослужебного пения. Очень медленно входят в церковную жизнь, поэтому я на проповедях постоянно призываю вслушиваться в чтение и пение, вникать, вдумываться, потому что богослужение - это то, чем должен жить приход. А остальное приложится! - А я знаю батюшек, которые не только не приветствуют, но и запрещают прихожанам петь, потому что те поют кто в лес, кто по дрова, у многих ни слуха, ни голоса. А если увидят кого-то с богослужебником, то сразу же зачисляют во враги, потому что думают, что те проверяют, правильно ли священник ведёт службу. |
| Заволжский Свято-Ильинский монастырь В 1990-е гг., когда в стране все разрушалось, храмы и монастыри воскресали из небытия. Это было единственное, что созидалось. Многие тогда скептически относились к монастырям: дескать, нет старцев, традиция прервалась, как может быть налажена духовная жизнь? Но приходящие оказывали послушание, и в обителях появлялись подлинный монашеский дух и молитва. Все говорят о святых старцах, а старцы Афона утверждают, что надо говорить о святом послушании, которое делает послушников святыми. Так же и с народом, если он принимает волю Божию, все в жизни устраивается, страна расцветает. Сейчас возникает соблазн искажения смысла истории. Появляются те, кто учат, будто в ХХ в. все в нашей стране было хорошо, и правители были замечательные, и построено много всего... Но была совершенно другая история. Когда Хрущев обещал показать «по телевизору последнего попа», в огромном количестве рукополагали тайных священников, даже хиротонисали епископов. Только один митрополит Никодим (Ротов) 150 тайных священников рукоположил. Наряду с легальной Церковью существовала катакомбная Церковь. Сейчас она становится явной: сохранились дневники, письма. Изданы пять томов сочинений епископа Варнавы (Беляева), он был тайным епископом. Церковь была готова к гонениям во все времена. Как говорил Паисий Святогорец, у Бога ошибок не бывает. Иов Многострадальный Вся историософия заключается в том, исполнил ли народ волю Божию о нем. Святой - это не человек без греха, а тот, кто выполнил волю Божию, именно ему на земле предназначенную. А если кто-то умудрился особо не согрешить, но и ничего хорошего не сделал, то он жил праведно, но зря. Иван Ильин говорил, что человек должен ощущать свои призванность и ответственность перед Призвавшим. Если у тебя нет ценностей, за которые ты готов отдать свою жизнь, значит, твоя жизнь бессмысленна. Это утверждение верно и в отношении целого народа. Почему Русь называли святой? Потому что она соответствовала Божиему призванию. О 1913 г. говорят: «Какой был расцвет! Если бы не революция и не война, мы жили бы сейчас, как в Америке, и даже лучше». Спрашивается, а Богу нужна еще одна Америка? Когда Россия отказывается от своего пути, все у нее рушится. Но стоит ей прийти в себя (Лк. 15:17), вспомнить о своей миссии быть хранительницей православной цивилизации, и Господь ей, как Иову Многострадальному, все вернет. |
| Когда-то в их селе была своя церковь, в 1937 г. она была взорвана, но прихожане сохранили иконы и богослужебные книги из нее, и каждое воскресенье они именно в доме Марии и Аксиньи служили сначала утреню, а потом т. н. обедницу, т.е. те части литургии, которые можно вычитывать и петь без священника. Аксинья, будучи неграмотной, знала наизусть все церковные песнопения, ну а Мария, можно сказать, была весьма квалифицированным псаломщиком, прекрасно ориентируясь в богослужебных книгах. Все они (Мария и ее подружки) обладали замечательными голосами, их хор славился во всей округе и, конечно, занимал почетное место на праздновании у камешка, хотя были неплохие хоры и из других мест, из Вятки например. Бабинские «хористки» Настя, Аксинья, Мария и Павел. С. Бабино Нижегородской обл., 1979. Фото автора. Пение продолжалось всю ночь, а наутро все отправились дальше в лес, к еще одному, «Большому», камню, где совершалась служба пророку Илии (2 августа). Забегая вперед, скажу, что однажды мы стали там свидетелями подлинного чуда. Стояло знойное, засушливое лето, наши друзья-крестьяне опасались остаться без урожая. И вот в день пр. Илии, у Большого камня все молились о даровании дождя. Когда молебен закончился, вдруг поверху пробежал легкий ветерок, и деревья наклонили свои верхушки как бы в знак согласия. А на следующий день на доселе безоблачном небе появились первые облачка, и к вечеру прошел дождь. Но обратимся снова к тому, первому посещению. В тот год обошлось без облавы. После возвращения в Бабино, мы с Марией съездили в Дивеево, прошлись с молитвой по канавке Божией Матери (наверное, теперь вся православная Русь знает о ее существовании). В те годы она была скрыта от людей, фактически уничтожена во время антирелигиозных кампаний, но знающие проводники по особым приметам ее находили. Еще Мария сводила нас в соседнее село Суворово (бывшая Пуза), где мы посетили могилку убиенных красноармейцами Евдокии с ее «хожалками». Впервые историю о болящей и ясновидящей юродивой Дунюшке мы услышали тогда от Аксиньи, которая навещала ее, будучи еще маленькой девочкой, и записали ее рассказ на магнитофон. Интересно, что спустя несколько лет, когда Павлу посчастливилось разбирать архив епископа Варнавы (Беляева), он обнаружил подробную запись истории с Дунюшкой, сделанную в 1920-е годы «по горячим следам» келейницей епископа по его благословению (см.: Мироносицы в эпоху ГУЛАГа: сборник/составитель П.Г. Проценко. Н.-Новгород, 2004). Помню, после этого путешествия я с восторгом писала своей подруге, проживающей в Чикаго: «А все-таки народ-богоносец существует!» |
| Это вовсе не означает, что то тяготение, эмоциональное, душевное, духовное, телесное, которое испытывают друг к другу юноша и девушка, мужчина и женщина, есть нечто осуждаемое Церковью и неприемлемое для православного христианина. Но это означает, что признание приоритета любовно-страстного устремления над всеми остальными ценностями жизни, в том числе и над непреложными нравственными, несовместимо с подлинным христианством. Многие защитники подобного мировоззрения – от Толстого до Булгакова, от даже Солженицына в «Красном колесе» доныне столь популярного Коэльо – обычно приводят в его оправдание слова Спасителя, сказанные Им блуднице, которой простилось много, ибо «она возлюбила много» (Лк. 7, 47). Но за этим оправданием стоит принципиальное нежелание читать Евангелие так, как оно написано, ведь данные слова однозначно говорят о любви к Богу, которая покрывает множество грехов человека. И когда он действительно изживает свои страсти, они становятся ничем и в глазах Божиих, и в глазах самого человека, который идет по пути духовного возрастания не одним лишь головным пониманием и волевыми усилиями. Так что не о страсти и не о влюбчивости эти слова Священного Писания. Что касается страсти, то она, безусловно, проявляется в определенного рода биохимических реакциях и в самой биофизике человеческого организма, однако это далеко не все объясняет. Так как человек психофизическое и духовно-телесное существо, то все происходящее с ним в духовном бытии, естественно, находит отражение и в его телесном составе. Но не наоборот. Это не значит, что, проглотив ту или иную таблетку, вызвав у себя те или иные изменения состава крови, лимфы или каких-то органов тела, можно полюбить другого человека. Можно продлить, как теперь хорошо известно поклонникам «голубой таблетки», половой акт, но нельзя полюбить, равно как нельзя преодолеть свою страсть, благодаря только каким-то медицинским процедурам. В православной же литературе много написано о различении христианского и мирского понимания того, что в русском языке обозначается одним и тем же словом – любовь. Назовем хотя бы «Сотницы о любви» преподобного Максима Исповедника, «Гимны о Божественной Любви» преподобного Симеона Нового Богослова или рассуждения епископа Варнавы (Беляева) в «Основах искусства святости». |
| После этого в 6 томе Православной энциклопедии была помещена небольшая статья о еп. Варнаве, написанная игум. Дамаскиным (Орловским), в которой кратко описана жизнь епископа, и сделана, по сути, первая попытка дать объективную оценку его взглядам, по крайней мере, изложенным в главном его труде «Основы искусства святости» 16 . В 2005 году С. Ю. Юшкиным в Православном Свято-Тихоновском Гуманитарном Университете была защищена дипломная работа на тему: «Критическое рассмотрение издания «Епископ Варнава (Беляев) . Основы искусства святости. П.Г. Проценко. Биография епископа Варнавы (Беляева) »». В 2008 году он опубликовал в интернете основанное на ней и одноименное ей сочинение, в котором практически полностью повторил то, что было написано у него в дипломной, так что при рассмотрении его творчества можно ограничиться лишь тем, что есть в сети (как это и будет сделано в Приложении). В этой публикации автор пишет о труде еп. Варнавы «Основы искусства святости. Опыт изложения православной аскетики», а также о нем самом, используя при этом биографии епископа П. Г. Проценко и игум. Дамаскина (Орловского). Но, к сожалению, работа Юшкина вызывает массу недоумений. Научно-критический анализ в ней подменяется эмоциональными характеристиками. Поэтому производит она весьма странное впечатление, и выводы его весьма сомнительны 17 . Сочинение это очень объемно, и потому рассмотреть его подробно в рамках данной диссертации не представляется возможным. Можно еще отметить видеозапись с выступлениями духовника Барышевского района Киевской епархии РПЦ прот. Михаила Макеева и других людей после освящения надгробной плиты на могиле еп. Варнавы в 2010 г. В своих речах они рассказывают некоторые подробности из жизни епископа и его келейницы, которые не были упомянуты в изданных ранее работах о нем 18 . Также о еп. Варнаве и его трудах написано немало небольших статей, объемом не превышающим несколько страниц, которые не добавляют ничего принципиально нового к его биографии в сравнении с упомянутыми выше источниками, не претендуют на систематическое и полное описание взглядов владыки и написаны больше для ознакомления читателей с жизнью и письменным наследием епископа. В частности, о нем писали следующие: журналистка и писательница Е. А. Бажина 19 , публицист и литературный критик, член Союза российских писателей, академик Академии русской современной словесности П. В. Басинский 20 , журналистка и писательница Л. А. Ильюнина 21 , член Союза писателей России и Союза журналистов России прот. храма св. прав. Иоанна Кронштадтского города Костромы Андрей Логвинов 22 , церковный публицист и преподаватель кафедры религиоведения РАГС А. И. Кырлежев 23 и другие 24 . Заметим также, что некоторые из упомянутых в этом абзаце авторов приводят в написанных ими публикациях свои рассуждения о подвиге епископа и о Православной Церкви, которые, впрочем, для раскрытия темы данной диссертации интереса не представляют. |
| Все авторы подчеркивают явления беспримерной жестокости и насилия, пронизывающие «новый мир». Мир, в который погружается российский человек, чтобы вынырнуть из его темных вод уже другим существом, переделанным на советский неслыханный лад. Общность в описаниях советской жизни разными авторами продиктована идеологией русского христианского народничества, оказавшей влияние на значительную часть отечественной интеллигенции. Репортаж христианина из запретной зоны В описаниях, сделанных «дядей Колей», есть то, что резко выделяет их, делая его записки неповторимым и пронзительным свидетельством, схватывающим настоящее в его связи не только с прошлым, но и с невидимо пульсирующим будущим. «Записные книжки» Николая Никаноровича Беляева охватывают десятилетие – с 1950-го по 1960-й год. Это период сначала наивысшего подъема сталинской империи (1950–1951), нового погружения ее в пароксизм насилия, наконец неожиданной перемены генерального кровопускательного курса, попытки вернуться в русло начертаний вождя, но без его недреманного ока и неистовства («сталинизм без Сталина», коллективное руководство) и в конце концов придания ленинско-сталинской политической системе большей гибкости. Внутри страны эти перемены означали перевод административно-командного механизма в менее кровожадный режим работы, некоторую модернизацию экономических и правовых отношений, а во внешней политике – выдвижение концепции мирного сосуществования и соревнования двух политических систем, попытки не военно-конфронтационным, а политическим, пропагандистским и разведывательным нажимом перестроить старый мир в международном масштабе. Это был переход от открытою широкомасштабного внутреннего террора к террору, ограниченному и выборочному, от тотального оболванивания масс к тотальному их усыплению. То есть в своем начале 1950-е разворачивались из еще неистового красного революционного прошлого, а заканчивались уже в приблизившемся розовом тумане будущего кремлевского гуманизма. В записках «дяди Коли» поражает шпрота замысла, попытка охватить реальность со всех возможных сторон, показать наиболее полный срез жизни. |
| Впрочем, надо заметить, что изначально, когда греческие святые отцы говорили о восьми указанных грехах, они применяли термин «помыслы». Так у Евагрия Понтийского и далее у преп. Ефрема Сирина, блаж. Исхия Иерусалимского, преп. Максима Исповедника [xxxi] , преп. Иоанна Дамаскина и других. Но вернемся к рассматриваемой восьмеричной схеме. На Руси ее придерживались следующие святые отцы. Преп. Нил Сорский, отвечая на соответствующий вопрос, в своем «Уставе» писал: «Восемь ведь помыслов, сказали отцы, главных, от которых рождаются многие другие страстные помыслы: 1. чревообъядения, 2. блудный, 3. сребролюбия, 4. гнева, 5. печали, 6. уныния, 7. тщеславия, 8. гордости» [xxxii] . В оригинале этот текст выглядит следующим образом: «Понеже осмь помыслъ, рекошя отци, обдержателных, от нихже и прочим мнозм ражатися страстным помыслом: 1. чревообъястный, 2. блудный, 3. сребролюбный, 4. гнвный, 5. печалный, 6. yhыhia, 7. тщеславный, 8. гордостный» [xxxiii] . Позже, обобщая святоотеческий опыт, «восемь главных страстей с их подразделениями и отраслями» в своих «Аскетических опытах» описал свт. Игнатий (Брянчанинов). Им он дал следующие наименования: чревообъядение, любодеяние, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость [xxxiv] . Свт. Феофан Затворник также писал о том, что «Святые Отцы избрали главнейшие восемь страстей и их в образец описали, чем и можно пользоваться всякому ищущему. Впрочем, это не исключительные предметы брани, а только главнейшие. Посему у других находим описания других страстей и правила для них» [xxxv] . Как видно, он, как и свт. Игнатий, в данном случае использует слово «страсти». Также указанного восьмеричного списка главных помыслов (страстей) придерживались и другие святые отцы и церковные писатели. Но при этом нужно отметить, что на Востоке учение о количестве греховных страстей имело определенные особенности. Как пишет преп. Иоанн Лествичник, «некоторые имеют обыкновение писать о тщеславии во особенной главе, и отделять оное от гордости; посему и говорят они, что начальных и главных греховных помыслов восемь. Но Григорий Богослов [xxxvi] и другие насчитывают их семь. С ними и я более согласен» [xxxvii] . (На греческом языке этот текст выглядит следующим образом: «Τινς μν διαιρτ τξει κα λγ τν κενοδοξαν παρ τν περηφαναν φιλοσιν ρζειν· θεν κα κτ τος τς κακας λογισμος πρωτεοντας κα πιτρπους λγουσιν εναι. δ θεολγος Γρηγριος, κα τεροι πτ πλιν τοτους ξδωκαν ος γωγε μλιστα συντθεσθαι πεθομαι») [xxxviii] . То есть Лествичник предлагал объединить тщеславие и гордость в одну страсть, как это было сделано на Западе папой Григорием. Заметим также, что в данном случае Лествичник употребляет слово помыслы (λογισμς). |
| Далее этот список в слове «О восьми главных страстях» (на греческом: «Περ τν κτ τς πονηρας πνευμτων») воспроизводит преп. Иоанн Дамаскин. Заметим, что в названии на греческом языке написано не главные страсти, как перевел это свт. Феофан Затворник, а злые или лукавые духи. Но вернемся к рассматриваемому тексту. В нем преп. Иоанн Дамаскин пишет следующее: «Знай, брате, что есть восемь помыслов, воюющих с монахом, как говорят Св. Отцы. Первый — чревоугодия; второй — злой и срамной похоти; третий — сребролюбия; четвертый — печали; пятый — гнева; шестой — уныния; седьмой — тщеславия, и гордости — восьмой» [xxvi] . (На греческом языке этот текст выглядит следующим образом: «Γνωσκε, δελφ, τι κτ εσιν ο λογισμο ο πολεμοντες τν μοναχν, καθς λγουσιν ο Πατρες. Πρτον τς γαστριμαργας, δυτερος τς κακς κα ασχρς πιθυμας, τρτος τς φιλαργυρας, τταρτος τς λπης, πμπτος τς ργς, κτος τς κηδας, βδομος τς κενοδοξας κα τς περηφανα γδοος» [xxvii] ). Преп. Григорий Синаит также говорит, что «есть восемь начальственных страстей», из которых выделяет «три главных: чревоугодие, сребролюбие и тщеславие; и пять подчиненных им: блуд, гнев, печаль, леность, гордость» [xxviii] . Соответствующий текст на греческом выглядит следующим образом: «Εσν ον σπερ κτ ο προστται τν παθων, τρες μν ο μεγλοι τς γαστριμαργας, τς φιλαργυρας, κα κενοδοξας; πντε δ ο τοτοις κλουθοι τς πορνεας, κα ργς, κα λπης, κα κηδας; κα περηφανας» [xxix] . Если внимательно посмотреть тексты на древнегреческом, то можно заметить, что одни святые отцы в данном случае употребляют слово λογισμς, а другие — πθος. Ввиду этого возникает вопрос, почему они так поступают? Ответ на него заключается, по-видимому, в том, что вторая проистекает от первого, и поэтому они считали возможным в этой схеме употреблять как тот термин, так и другой. Потому, видимо, и преп. Нил Синайский, когда в своем слове «О восьми лукавых духах» начинал в новой главе говорить о каком-либо из восьми указанных грехов, просто писал его название без уточнения, идет речь о соответствующем помысле или страсти [xxx] . |
|
|
