| Профессор Иван Алексеевич Карабинов 8 мая 1917 года указом Святейший Синод объявил о созыве Предсоборного совета, который занимался подготовкой документов к Поместному Собору Российской Православной Церкви 1917–1918 годов. И Ивана Алексеевича, как одного из лучших литургистов, пригласили на Предсоборный совет. Ему было поручено составить доклад о возможности сокращения богослужения. 13 июля И.А. Карабинов прочитал доклад на эту тему «О Типике Великой Христовой Церкви и степени применимости его в практике Русской Церкви». К 10 июля Предсоборный совет утвердил список участников Поместного Собора РПЦ, и Иван Алексеевич был назначен в качестве секретаря в отделе «Высшего церковного управления» и членом отдела «О богослужении, проповедничестве в храме». На отделе о богослужении им был прочитан доклад на тему «О евхаристическом хлебе и вине». Именно доклад И.А. Карабинова стал решением собора, которое гласит: «на ржаном хлебе за неимением пшеничного, и на некоторых ягодных соках за отсутствием виноградного вина». Также стоит отметить очень интересный факт: И.А. Карабинов сыграл основную роль в формировании чина поставления патриарха. В декабре 1918 года Санкт-Петербургскую духовную академию закрыли, и многие профессоры академии, в том числе и Иван Алексеевич, оказались в затруднительном положении. Но, несмотря на это, И.А. Карабинов устроился в Единый государственный архивный фонд и проработал там до 1921 года. В начале 20-х годов, после закрытия академии, в Петрограде ощущалась огромная потребность в создании духовного учебного заведения. И в 1920 году митрополитом Петроградским Вениамином (Казанским) был открыт Петроградский богословский институт, и в качестве преподавателя литургики туда был приглашен И.А. Карабинов . Но институт проработал недолго. Уже в 1923 году он был закрыт в связи с возрастающей активностью обновленцев. Есть сведения, что в это время И.А. Карабинов являлся членом Правления православных приходов Петрограда, и с разгромом этого общества связан его первый арест, который последовал 29 мая 1922 года. Но 5 июля Петроградский губернский революционный трибунал вынес решение об оправдании Ивана Алексеевича. После судебного процесса он служил псаломщиком в Александро-Невской Лавре. |
| На следующий день Преосвященным Вениамином было совершенно освящение домовой церкви, во имя Б. М. «Утоли мои печали», устроенной при здании богадельни. В ноябре месяце 1903 г. исполнилось пятьдесят лет иноческой жизни Матушки Игуменьи Евфросинии. К этому времени, по ходатайству Его Преосвященства Преосвященного Калужского Вениамина, был прислан из кабинета Его Величества золотой наперсный крест, и день этот был отпразднован просто среди близких и уважающих её лиц. Скромность этого торжества как нельзя более соответствовала духу самого события. В самом деле: пятьдесят лет сокровенной иноческой жизни, проведенной среди подвигов и борьбы, известных только ей самой и старцу, словом пятьдесят лет жизни чуждой всякой показности, славы и громких дел ради тщеславия, надлежало завершить истинно-монашеским днем молитвы и возложением на себя нового креста. Не было пышности, не было речей и приветствий, но… возносилась усердная молитва благодарения ко Господу, столько лет хранившему и благодеявшему. Величественная, украшенная двумя золотыми крестами, облеченная властью – это была все та же смиренная ученица Старца, покорная, готовая на все… Но венец за многолетнюю и многоскорбную жизнь её был уже почти готов; телесные силы её ослабевали, и она часто заговаривала о смерти. Любящим её сестрам тяжело было это слушать, и разговор обрывался. Наступила Пасха 1904 г. Матушка, по своему обыкновению, в первый день праздника посетила старших монахинь и всех больных и слабых. Некоторым из них она прямо говорила, что видится с ними в последний раз, но, как это всегда бывает, словам этим не придали особенного значения. Трудная монашеская жизнь, лишение Старца, зрения, труды и скорби настоятельства подтачивали её крепкий организм, и она видимо слабела, но не переставала понуждать себя, занимаясь всеми делами, и неопустительно посещая церковные службы. В среду на Фоминой неделе она, по обыкновению, пришла к утрени, которую простояла до конца, и затем была у обедни. День этот она чувствовала себя не особенно хорошо, но, тем не менее, в четверг отправилась в Оптину Пустынь. На р. Жиздре паром еще не был поставлен, и переправа была на лодке. Матушка, утомившись спускаясь с берега, сев в лодку, сбросила с себя теплое пальто. Приехав в скит к старцу Иосифу, она почувствовала сильный озноб. Побеседовав со Старцем, она поспешила домой; с ней сделалось дурно и ее насилу довезли до Шамордина, где почти на руках вынули ее из экипажа и уложили в постель. Выписан был доктор, который определил болезнь крупозным воспалением легких. Дали знать благотворителям, которые немедленно приехали из Москвы. |
| Прежде всего, почти вся Палестина была занята чуждыми, враждебными иудеям народами. Можно сомневаться насчет того, позволил ли Кир этим первым, возвратившимся из плена иудеям занять всю область даже прежнего царства иудейского. Из очень краткого повествования Св. Писания видно, что вначале все сосредоточивалось около храма и Иерусалима. Что место древнесвященного города с приличной окружностью было передано возвратившимся и очищено от чуждых жителей, которые успели тут поселиться, – это понятно само собою. Но очень замечательно, что в подробном списке возвратившихся в первый раз упоминаются новые поселенцы только ограниченного числа городов древнего царства, и притом это по большей части только северные города, которые вместе с Иерусалимом причислялись к древнему Вениамину; из южных мы находим только Вифлеем, который со времен Давида почти неразрывно был связан с Иерусалимом ( 1Ездр. 2 ; Неем. 7 ). Такое явление не могло быть случайным: без сомнения, в Вавилоне сделалось известным, что только эти города и свободны для возвращающихся. Остальные важнейшие части древнего царства иудейского и израильского были заняты идумеями, самарянами и другими народами. Идумеи владели тогда всем югом царства иудейского и древним главным городом Хевроном, а на западе – до древних филистимских областей; далее к северо-востоку от Иерусалима между Иерихоном и очень незначительной областью обитателей Самарии они владели пространством около Иордана с городом Акраббимом, от чего вся эта область называлась Акрабатавией. Как идумеи овладели этими землями и утвердились в них, мы не имеем на это ни одного прямого свидетельства. Вероятно, Навуходоносор в награду за их неоднократную помощь ему во время войн против Иерусалима сделал их обладателями местностей к югу и северо-востоку от Иерусалима, чтобы с двух сторон сторожить за иудеями при помощи преданного себе народа. И эти давние наследственные враги израиля владели сими местностями и теперь, когда Кир дал свободу иудеям и, по всем признакам, он вовсе не хотел изгонять идумеев из тех стран, которые ими были занимаемы и обрабатываемы в продолжение 50–60 лет. |
| Вместо общественного Комитета стала действовать партийно-советская «Центральная комиссия помощи голодающим» при ВЦИК. Узнав об этом, митрополит Вениамин в очередной раз проявил полную лояльность власти, какой бы та ни была. 8 сентября он выпустил распоряжение: «Всероссийский Комитет помощи голодающим закрыт. Поэтому образованная при Правлении Общества православных приходов Петрограда и губернии комиссия для приема и передачи в Комитет пожертвований прекращает свою деятельность. Поступившие в нее и Канцелярию Митрополита пожертвования сдать в губернскую Комиссию помощи голодающим и дальнейший прием прекратить. Собранные и собираемые в церквах и при не церквах пожертвования представлять в комиссии помощи голодающим при местных районных советах, сведения о количестве поступивших пожертвований по той или другой церкви чрез благочинного представлять в Канцелярию Митрополита» 1038 . Таким образом, сбор пожертвований по приходам после разгрома Комитета не был совершенно прекращен. Митрополит лишь децентрализовал передачу собираемых верующими продуктов и денег, сохранив за собой право быть в курсе производимых сборов. О том, что из храмов Петрограда продолжали поступать пожертвования «в пользу голодного Поволжья», изредка сообщалось и в местных газетах. Так, в финотдел 2-го Городского района были направлены средства, собранные в Покровско-Коломенской церкви (более миллиона 700 тысяч рублей – на 700 тысяч рублей больше, чем отчисления «служащих Петрогубчека») и в Казанском соборе 1039 . Естественно, что большевистская пресса (а другой не было) отражала лишь мизерную долю информации о церковной помощи голодающим. Поэтому насквозь лживым выглядит опубликованный «Петроградской правдой» обзор советских газет по этому вопросу. «Что делает наше духовенство в Петрограде для помощи голодающим? В их проповедях проскальзывает нотка, что голод ниспослан провидением за наши грехи, но есть ли с их стороны какая-нибудь реальная помощь? Об этом что-то не слышно и не видно. Они умели принимать участие в белогвардейских восстаниях, они вдохновляли кулацкие восстания. Когда же люди гибнут от голода, они не считают нужным прийти на помощь... Вот такие христиане...» 1040 |
| Если бы указанное в сем предложение мое о предоставлении Церкви права самостоятельной организации помощи голодающим гражданскими властями было принято, то мною немедленно был бы представлен проект церковной организации помощи голодающим на рассмотрение и утверждение его гражданской властью. Если же такого согласия не последует, и Церкви не будет предоставлено права благотворения и в ограниченной форме, то тогда мои представители из Комиссии будут мною немедленно отозваны, так как работать они мною уполномочены только в Комиссии помощи голодающим, а не в Комиссии по изъятию церковных ценностей». Известны слова Митрополита Вениамина о том, что он готов своими руками снять драгоценную ризу с Казанской иконы и отдать ее, чтобы спасти людей от голода. Однако история показывает, что, заводя столь долгое и принципиальное разбирательство с Церковью в отношении ее права на самостоятельную благотворительность, а также по поводу изъятия ценностей, государство в значительно большей степени было заинтересовано в низвержении авторитета Церкви, в связывании ее возможностей, нежели действительно в помощи голодающим. 19 марта 1922 года Ленин по телефону надиктовал письмо Молотову с просьбой " ни в коем случае копий не снимать " . Суть кампании была обозначена так: " ... Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр)./…/Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать " . «…не в Гефсиманском саду» Священномученик Вениамин, митрополит Петроградский Ситуация грозила внутрицерковным расколом, что не могло быть не замечено Митрополитом Вениамином. Иерархи Церкви – это и стражи ее единства, ее целостности. |
| Поэтому неудивительно, что в православном мире исчезновение духа миссионерства обыкновенно сопутствует литургическому упадку. Тенденция сведения богопочитания к фольклору, храма – к музею наблюдается повсеместно, и политические режимы, заинтересованные в исчезновении христианства, рады способствовать дальнейшему развитию этой ситуации. Подобный редукционизм, не понимая скрытого в нем смысла, практикуют также некоторые национальные православные приходы Северной Америки. Таким образом, глубоко символичным является тот факт, что своим возникновением в Северной Америке Православие обязано не появлению на ее восточном берегу иммигрантов, а прибытию на Аляску в 1794 году монахов-миссионеров. Посланные благовествовать аборигенам, эти миссионеры обеспечили их не только Евангелием, переведенным на понятные им языки, но и защитой от эксплуатации со стороны алчных и жестоких колонизаторов. Можно надеяться, что по мере расширения круга людей, имеющих доступ к серьезной информации об истории, развитии и современном богословском обосновании православной миссии, все больше ученых, воодушевленных примером Иакова Стамулиса, захотят изучать деятельность таких выдающихся личностей, как св. Иннокентий (Вениаминов) , св. Николай (Касаткин) и преп. Герман. Объектами исследования также могут стать особые ситуации, имевшие место в истории, такие, например, как сохранение миссионерского самосознания в христианских общинах исламских стран; работа востоковедов из Казанской духовной академии до революции 1917 года; интересны причины современных успехов греческих православных миссионеров в Восточной Африке. Еще более важно осмыслить то, что открылось лишь христианам нашего поколения: истинная христианская «миссия» состоит не только в том, чтобы посылать проповедников в отдаленные «нехристианские» страны, но прежде всего в глобальном свидетельстве секуляризованному миру. А мир этот не обязательно далеко за морями – он начинается сразу за порогом нашего дома. Вот как понимал эту миссию св. Серафим Саровский (1759–1833): «Спасись сам, и тысячи вокруг тебя спасутся». Именно такое понимание придает проблеме сегодняшней христианской миссии новое и качественно более значимое измерение. |
| О всем случившемся очевидцы донесли серперасту 14-го числа, и, как мне передавали, тот распорядился арестовать нападавшего. Но на следующий день серпераст признал это дело не подлежащим его компетенции, так как в случившемся замешан мусульманин, и суд должен поэтому принадлежать губернатору. Вчера старший чиновник серпераста сообщил епископу Мар-Ионану, что Салар очень просто разрешил это дело: взял с виновного приличный пешкеш и отпустил его на свободу. Сообщение это может быть и вздорное, но в этой чиновничьей откровенности слышится все-таки голос обиженного дельца, у которого ускользнул из рук хороший куш. Решение же дела по существу будет всегда одинаковым, в какой бы инстанции Урмийского суда оно не разбиралось. На этот счет и губернатор, и серпераст придерживаются одного судебного кодекса: «дай деньги и режь кого хочешь». Хорошо убежденный в этом, я озабочен одним только, чтобы наше имя никаким образом не было примешиваемо к делам, кои вершатся у представителей власти и суда в Урмии. Поэтому я посылал даже недавно к серперасту диакона Саргизова с нарочитым заявлением, что никому и никогда, ни даже Милет-баши, не даю права говорить в Серпераст-хане от нашего имени; прошу серпераста иметь это в виду и знать, что когда мне представится нужным подать свой голос или понадобится навести у серпераста какую-нибудь справку, то я буду посылать или диакона Саргизова, или г. Иванова, или другое лицо доверенное, но непременно из русских подданных. Сделать этот шаг меня заставили доходящие со всех сторон слухи, что среди местных властей существует сильное неудовольствие на русских миссионеров за вмешательство в судебные дела. Заявление это вызывает очень понятное неудовольствие в пастве Мар-Ионана, потому что все ее члены желали бы от нас совершенно иного. Для иллюстрации я приведу Вам в переводе ту корреспонденцию, которой обменялись мы 23-го числа января со священником селения Мушава о. Вениамином. Вот его письмо: «Достойному почтения православному миссионеру Высокого Русского Царства: любовь и мир да приумножатся во Христе! Да будет Вам известно относительно больного священника о. Александра из Энгиджа, что здоровье его не улучшается. Теперь долг Ваш в том, чтобы найден был ранивший, и пусть он на допросе покажет, откуда все это дело получило начало. |
| Началась революция. И вот какое предание дошло до меня за границей. Отец Нектарий будто бы встретил пришедших его арестовывать с детскими игрушками и с электрическим фонариком, совершенно спокойный. И перед ними он то зажигал, то прекращал свет фонаря. Удивленные таким поведением глубокого старца, а может быть, и ожидавшие какого обличения за свое безобразие от святого, молодые люди сразу же от обычного им гнева перешли в благодушно–веселое настроение и сказали: – Что ты? Ребенок, что ли? – Я – ребенок, – загадочно–спокойно ответил старец. Если это было действительно так, то стоит серьезно задуматься над смыслом поведения его и загадочным словом о «ребенке». А ребенком он мог назвать себя, поскольку идеальный христианин становится действительно подобным дитяти по духу. Сам Господь сказал ученикам при благословении детей: если... не будете как дети, не войдете в Царство Небесное ( Мф. 18:3 ). Записки об отце Нектарии 166 Когда я возвратился в Россию в 1948 году, то мне пришлось здесь познакомиться с одною писательницей 167 . Она прежде была неверующею. К ней правительство обратилось с предложением съездить в Оптину пустынь и произвести там перепись рукописей. Но она отказывалась. В это время во сне увидала какого–то монаха. И согласилась. Каково же было ее удивление, когда этим монахом оказался отец Нектарий. Это изменило все воззрения ее: она стала духовной дочерью старца и была ею до его смерти. Написала житие его; собрала документы о его жизни. И теперь я пользуюсь ими. Совершенно неожиданно, как бы чудесно, сбылись мои желания, которыми я закончил свои воспоминания в Америке. «Хорошо бы со временем, – писал я, – узнать об этом», то есть о судьбе отца Нектария после революции, «да и вообще о конце его». Случилось это так. 8–21 июля я служил в храме Казанской Божией Матери под Ригой. И говорил, по обычаю, проповедь. Среди слушателей была и эта женщина. После службы она передала знакомому свое впечатление о мне такое: – Этот владыка, вероятно, имел связь с Оптиной: так близок дух его к ней! |
| Расправа над духовенством как следствие изъятия Несмотря на голословные доводы и болезненные фантазии вождя, его мысль немедленно «разбить неприятеля на голову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий» 19 нашла в Политбюро полное понимание и поддержку. В марте по предложению В.И. Ленина было проведено секретное совещание секретарей парткомов и председателей губисполкомов, приехавших на XI съезд РКП(б). Главным в повестке совещания был политический доклад Л.Д. Троцкого о разгроме Русской Православной Церкви с помощью организации новых репрессий и масштабного раскола на почве лояльного отношения к изъятию церковных ценностей. Раскол должен был дать не только «неоценимый агитационный материал» для компрометации Православия, но и повлечь за собой полную замену «черносотенной» иерархии на «советскую» в результате выборов на новом Поместном Соборе 20 . При этом после расправы над «контрреволюционным» духовенством следовало заняться искоренением и поддержанной госорганами на первых порах «обновленной Церкви». Возглавить непростое дело Троцкий решил лично и в мае 1922 года полностью переключился с работы по ценностям на работу по духовенству. За это время по стране прокатилась волна расстрельных судебных процессов против православного духовенства и мирян. Стихийное народное сопротивление ограблению церквей было жестоко подавлено. Казнены 52 человека, включая выдающегося народного архиерея Вениамина (Казанского). Патриарх был лишен свободы, а деятельность органов Высшего Церковного Управления запрещена. В середине мая высшую власть в Церкви попыталась взять специально подготовленная госорганами группа церковных отступников-обновленцев во главе с епископом Антонином (Грановским), быстро учредившая собственное и разрешенное государством «Высшее церковное управление» — ВЦУ. Она же летом «уволила на покой» вместе с рядом верных Православию архиереев назначенного арестованным Патриархом заместителя — митрополита Агафангела (Преображенского). К сентябрю при содействии Комиссии Троцкого обновленцы сами были расколоты на три враждующие группы, публично поносившие друг друга. Искусственно запущенный и управляемый извне процесс своевременно обслуживала агитация: «Мы ничего не имеем против начинающейся склоки. Мы используем ее для полного и решительного отрыва масс от всякого духовенства, от всякой церкви, от всякой религии» 21 . |
| – Умереть нынче не мудрено, – улыбнулся в ответ патриарх. – Нынче труднее научиться, как жить. Теперь патриарх в темнице, митрополит Вениамин предан суду. Вопрос «Как жить?» принадлежал прошлому – надо было готовиться умирать. 28 мая/10 июня начался судебный процесс над петроградским духовенством. По делу было привлечено восемьдесят шесть человек. Их обвинили в том, что они были членами организации, действовавшей в контрреволюционных целях, «путем возбуждения населения к массовым волнениям в явный ущерб диктатуре рабочего класса и пролетарской революции» и в использовании «религиозных предрассудков масс с целью свержения рабоче – крестьянской власти». Вход в зал бывшего Дворянского собрания был строго по билетам, которые выдавались верным красноармейцам. Тысячи же горожан запрудили Михайловскую и Итальянскую улицы в благоговейном молчании. Третий день на Петроградском процессе был посвящен митрополиту Вениамину. На вопросы обвинителей и защиты «подсудимый Казанский» – так в миру три десятилетия назад звали владыку – отвечал: – Мое отношение к советской власти было отношением законным, все декреты и распоряжения, по силе возможностей и понимания, я выполнял... – Письмо в комиссию помощи голодающим я написал по личному убеждению. Перед его написанием ни с кем не говорил, но обменивался мнениями по этому вопросу со всеми, кто встречался со мной... – Мои доклады и решения правление приходских советов не обсуждало, для них они были обязательными. Заседания мои с правлением протоколами не фиксировались, был просто обмен мнениями по какому – либо вопросу... – О поездке профессора Новицкого к патриарху Тихону мне было известно, я ему поручил привезти из Москвы воззвание патриарха о пожертвовании церковных ценностей для голодающих. Новицкий привез воззвание, передал мне благословение патриарха и сообщил, что патриарх разрешит пожертвовать не только подвески, но и другие ценности, если мы к нему за этим обратимся... – Речь в лавре я произнес в воскресенье, числа 25 – 26 февраля сего года. Я указал, что для верующих совершается печальное явление, как закрытие некоторых домовых церквей, и что изъятие церковных ценностей может быть произведено и некомпетентными лицами, вследствие чего в церкви может не оказаться необходимых предметов для богослужения. Надо молиться, чтобы такого не случилось... |
|
|
