| Вот кратко мы сказали об особенностях службы в праздничные дни. Предоставляя нам шесть дней делать и исполнять свои дела, к которым кто призван, Господь Бог повелел посвящать Ему день седьмой, т. е. воскресный день, а потом и другие праздничные дни. г) Как же должно проводить праздник? Вот наступил праздничный день. С первыми ударами колокола спеши в Божий храм. Довольно для тебя было трудов за неделю. Господь даровал тебе здоровье, силы и помощь в труде. Воздай же благодарение Ему и проси не оставлять и впредь милостью. Что мы такое без Бога и без Его всесильной помощи? «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его!» – говорит Слово Божие ( Пс.126:1 ). Не успешен труд без Божиего благословения. Вот почему и нужно обращаться к Господу с усердной молитвой. И как удобно и хорошо делать это во храме! Здесь все едиными устами и единым сердцем возносят свои прошения к Подателю всех благ. Тут от лица Господа возвещается мир и благословение всем, здесь забывается все земное, не говорю уже греховное, и все трудящиеся и обремененные житейскими делами получают успокоение и отдых. Но вот окончилось богослужение. С миром иди домой. Не спеши на житейскую работу. Потрудись еще для души. Если грамотен, почитай божественную и душеспасительную книжку, а неграмотный – послушай читающего. Весьма полезно для души и Господу приятно сделать в праздник какое-либо дело милосердия. Правда, что христианин православный и в будничные дни не должен забывать о делах милости, ибо он знает, что таковыми делами благоугождается Бог , но в праздник это делать удобнее. Свободный от дел, ты можешь навестить больного и послужить ему, печального утешить беседой, нуждающемуся совет дать и нужную помощь оказать и пр. Посудите, братие, сами, что вышло бы для нас, если бы мы все, как один, решились по-Божьи проводить праздники? Прежде всего, мы угождали бы Господу исполнением Его заповеди о праздновании нарочитых дней. А кому же ожидать милостей от Бога, как не боящимся Его и исполняющим заповеди? А для души-то как важен истинный праздничный покой! Пусть она от земных привязанностей, от впечатлений временных и земных, вознесется к небесному, к тому отечеству, где ее ожидает жизнь вечная. Но и для тела разве не требуется покой после трудов? Шесть дней ты делал дела свои в поте лица. Утомились все члены тела. Дай же им покой, а не утомляй их невоздержанием и разгулом. Если имеешь слуг, людей, работающих для тебя, дай им праздничный покой. Пусть они сходят в Божий храм к богослужению, отдохнут от трудов, но и им не дозволяй оскорблять святость праздничного дня пороками. Что же мы получим от этого! В семьях водворится мир, радость и Божия благодать. Тогда не услышишь ни шума, ни брани и не увидишь драк. Это ли не дорогое благо? Представь, что все православные христиане научились бы проводить праздники по-Божьи. Всюду водворились бы желанная тишина и мир. Поистине и дорогое отечество наше счастливее бы стало, да и со стороны поучились бы у нас. |
| В попразднство существует система рядовых песней, т. е. там из канона могут браться не только 3-я или 6-я, а и 1-я, 4-я, 5-я и проч. Для каждого дня попразднства своя песнь. Такая же система и в Триоди Цветной, когда каждая седмица — попразднство своей недели, там действуют рядовые песни (т. е. песни, выстроенные по порядку). Тропари на Блаженнах могут быть не на одну тему, а как бы составные. Скажем, в воскресный день будет назначено несколько тропарей из Октоиха и несколько из службы святому. Одни будут из Октоиха — специальные, вторые — из 6-й песни канона святому. Тропари на Блаженнах могут быть на 12, 10, 8, 6. В Ирмологии есть разметка, и в зависимости от того, сколько Устав вам указывает на сегодня спеть Блаженн, вы с нужной отметки начинаете. Написано: 12-й стих, значит, после этого стиха надо припевать тропари. Стих — тропарь, стих — тропарь. На самом деле такое исполнение третьего изобразительного антифона почти не встречается в приходском богослужении; это указание Устава очень мало где выполняют. В Московской Духовной Академии тропари поют, и довольно красиво, но, насколько помнится, меньше нужного числа. У нас на приходах если хотят, но не умеют их петь, тропари читают. Так что полное исполнение этой части службы очень трудно где-либо встретить. Последнее, что нам осталось рассмотреть, это вопрос о том, что такое «есть Блаженны» и «нет Блаженн». Блаженны бывают, конечно, на все праздники с красными знаками в месяцеслове и при шестеричном святом. В каком случае Блаженн нет? Их может не быть на службе без знака, но не обязательно. Бывает, что служба без знака, а тропари на Блаженнах есть. Можно сказать так: Блаженн нет на самой простой будничной службе, этого достаточно. В Типиконе вы открываете конкретное число — предположим, 24 сентября, — и видите описание вечерни, потом описание утрени, потом канон, ексапостиларий, стихиры, потом сказано так: на литургии на Блаженнах Октоиха 4 и от шестой песни канона на столько-то. Встречается слово «Блаженны» и указано, откуда их взять — значит, Блаженны есть. А если открыть другое число в месяцеслове — там описание вечерни, утреня, и кончается так: светилен Октоиха, и все — описание службы закончилось. Нет слова «Блаженны» и не сказано, откуда их брать — значит, их нет вовсе. Трудность только в том, что мы редко служим лишь по Типикону; мы служим русским святым, которые в Типиконе вынесены за число, их богослужение там не описано, и регенту бывает трудно решить, в какой день можно петь вседневные антифоны. Можно попробовать сказать так: когда Типикон в описании древней службы не называет Блаженны, и когда богослужение русскому святому совершается как святому без знака, на литургии следует петь вседневные антифоны (если это не суббота и не воскресенье). |
| Бываем мы на воскресном богослужении, а изучаем будничное богослужение; какие-то части совпадают, но выглядят по-другому или звучат по-другому, каких-то частей нет, какие-то добавлены. Перед нами встает вопрос, каким образом будничная служба, этот каркас и основа, превращается в богослужение праздничное? Каким образом эта сухая строгая схема превращается в огромную праздничную службу, очень длинную, разнообразную и торжественную? Разумеется, Типикон не дает ответа на этот вопрос, поскольку он не содержит анализа богослужения. Мы же сформулируем для себя, какие приемы существуют в богослужении, для превращения будничной службы в праздничную. Такой подход, такое движение от будничного богослужения к праздничному может быть оправдано только методологически, для облегчения восприятия материала. С точки зрения истории богослужения, такой подход неверен, так как сначала появилось именно праздничное богослужение, редукцией которого стал чин будничной службы. Поэтому, говоря о «превращении» будничной службы в праздничную, о «добавлениях» к ней, не будем забывать, что это понятия условные, принятые нами в учебных целях. Во-первых, может изменяться способ исполнения того или иного текста. Текст остается, он тот же самый, но звучит другим образом. Самый простой пример — чтение или пение. Например, на будничной службе 103-й псалом, предначинательный, читается, а на бдении поется, причем поется с припевами. Это изменение способа исполнения текста, конечно, влияет на службу, влияет на степень торжественности текста, на его восприятие. Другой пример: на будничной службе кафизма на вечерне читается, а на службах праздничных, при полиелейной и бденной службе, на месте кафизмы стоит другой текст, который тоже взят из Псалтири, это первый антифон 1-й кафизмы Блажен муж — он не читается, а поется. Таким образом, отдельные моменты службы изменяются по способу исполнения текста. Это преображает службу. Богослужебные тексты могут менять свое место. Например, ектеньи. На будничной вечерне сначала идет просительная ектения, а в конце — сугубая, а вот на великой вечерне ектеньи идут в другом порядке: сначала сугубая, полная, а потом просительная, то есть набор ектений остался тот же, но изменен порядок. |
| Здесь И. записаны не отдельно, а внутри каждого гласа, среди других воскресных песнопений. Поскольку славянские нотированные Октоихи данного периода не сохранились, неизвестно, существовала ли аналогичная славянская будничная версия, однако в ее пользу говорит тот факт, что в ненотированных Октоихах И. записываются по гласам наряду с др. воскресными песнопениями. Помимо указанных рукописей И. встречаются в Минеях и Триодях в соответствующих службах. С распространением афонской версии Иерусалимского устава значение И. в богослужении приближается тому, к-рое оно имеет в совр. практике. Утрачиваются стихи псалма, к которым И. служили припевами, уменьшается количество текстов, стабилизируется их состав, утрачивается традиция праздничного мелизматического распевания большинства И. В итоге в наст. время И. чаще читается, нежели поется. В русской традиции И. был распет столповым знаменным распевом; как правило, это фиксировалось в наиболее полных Октоихах. Встречается также распев с ремаркой «большое знамя», содержащий мелизматические формулы (напр., в записи дробным знаменем: РГБ. Троиц. 429. Л. 212 об.- 213, 1613-1645 гг.). Известен авторский распев воскресных И. 8 гласов архим. Исаии (Лукошкова) († ок. 1621), выполненный им на основе большого распева усольской традиции (см.: Парфентьев, Парфентьева. 1993). Согласно старообрядческому Выговскому Уставу (Саратов, 1913), И. воскресный «поют на правом крылосе всегда по знамени без канарханья стоя». В поморском «Октае», как правило, И. фиксируется столповым знаменным распевом (но может и отсутствовать). В современном греческом богослужении воскресные И. могут исполняться согласно Анастасиматарию Петра Пелопоннесского (Βουκουρστι, 1820; в нотации Нового метода), где они изложены на все гласы кратким ирмологическим мелосом. На практике И. обычно читаются, за исключением И. Пасхи. В совр. изданиях богослужебных книг И. помещается в воскресных службах Октоиха на утрене (для исполнения после тропарей по непорочнах), а также в праздничных последованиях годового круга: в Недели св. |
| Мы присутствуем при странном явлении: многих сегодня религия, и именно ее обряды, богослужение, притягивают своей таинственной и непонятной красотой. Но многих та же непонятность как раз и отталкивает. А антирелигиозная пропаганда умело пользуется этой непонятностью для собственных целей – для «развенчания» религии, для обвинения ее в «отсталости», в полном несоответствии пресловутой «современности». Верующие зачастую ревниво оберегают свое святая святых от праздного любопытства, но еще чаще и сами не могут объяснить смысл этих сложных и продолжительных «церемоний». Для них они привычны, с детства составляют драгоценнейшее украшение жизни, утешение в печалях, регулярный прорыв из постылых будней в нечто иное, праздничное, радостное. Но как объяснить все это современному человеку – рационалисту, материалисту, атеисту, воспитанному в твердой уверенности, что религия – сплошной обман, «поповские сказки», опиум для усталых или истерических людей и что она обречена исчезнуть при внедрении «подлинно научного» мировоззрения? Между тем такое объяснение необходимо. Нельзя защищать свою веру, не зная и не понимая ее. Ибо вера, религия, храм, богослужение, без сомнения, перестали быть само собой разумеющейся формой бытия, тем, что навеки входит в сознание вместе с самой жизнью. Вокруг нас тысячи и тысячи ищущих людей, разочарованных в плоской, казенной, будничной идеологии, навязываемой им как последняя истина, и каким-то инстинктом чувствующих, что здесь, в храме, в этих древних, таинственных и возвышенных «церемониях» заключено что-то бесконечно важное для человека, то, что имеет прямое отношение к его жизни. Но что? Этого он не знает, и никто ему не может объяснить. Попробуем поэтому такое объяснение дать – хотя бы самое приблизительное, самое начальное; попробуем ввести человека в тот особый мир символов, отсветов и знаков, в котором веками живет вера и которым, подчеркнем это, вера питается. Ведь не может же быть, чтобы мир этот существовал только, так сказать, по инерции, чтобы обман – если это обман – длился веками, несмотря на все коренные изменения в человеческом мышлении и знании. И быть может, поймет этот современный человек, если сделает усилие над собой, что все представлявшееся ему «древними, непонятными церемониями», которые словно упали с другой планеты, на деле прямо относится к нему, ко мне, ко всему человечеству, ко всему миру. |
| Пение всего этого начиналось пред алтарем певцом, за которым следовал народ, подпевавший известные стихи. Праздничное богослужение отличалось от будничного как составом (например тем, что вместо Бог Господь пелось аллилуиа), так и исполнителями: тогда как на будничном пение важнейших частей начиналось певцами, чтецами и иподиаконами, на праздничном — священниками. Иподиаконы выступают главным образом в роли певцов. Чтение почти аналогично по исполнению с пением. Все это признаки так называемого песненного последования, подробные чины которого сохранились от IX и последующих веков, сущность которого и состояла именно в торжественном пении псалмов, антифонов, прокимнов и т. п. небольших стихов, в частых молитвах (широкое участие пресвитера в богослужении) и в народном исполнении разных припевов к псалмам. Это последование, особенно в том виде, как оно представляется настоящим рассказом, имеет много общего с тогдашним западным богослужением. Одною из общих особенностей того и другого, как увидим, являлось немногочисленность песен христианского составления (господство библейского материала): на всем богослужении бывала одна, две таких песни (тропари), гимна. Но богослужение на родине настоящих рассказчиков стоит уже на переходе к позднейшему типу (нынешнему): в нем много последнего рода песен: стихиры, седальны, тропари к канону. Кондаки и каноны Между тем о палестинско-монастырском богослужении рассматриваемой эпохи до нас сохранились сведения и за дальнейшее ее течение — от VIII b. Это греч. «Часослов по уставу лавры св. отца нашего Саввы» (ρολγιον κατ καννα τς λαρας…) в рукоп. VIII–IX b. [ 21 ]. Часослов предназначался для келейного употребления, поэтому не заключает не только всех частей службы (например ектений, возгласов священника), но и некоторых служб, например Утрени. По-видимому, взамен утрени стоит в начале часослова первая кафизма. Затем следуют службы в 1 час дня, в 3, 6, 9, на причащение Преждеосвященными Дарами (соответствует изобразительным), вечерня и служба в 1 час ночи (соответствует повечерию), на которой часослов обрывается. |
| Можно делать это с наибольшим удобством, как показал опыт, в воскресные дни после вечернего богослужения тут же, в храме, или же раз в неделю в будничный день в церковном доме, если таковой есть, или в каком-нибудь общественном собрании. Так или иначе, но такие катихизические собеседования безусловно необходимы. Нынешнее время вообще требует, чтобы и обычные проповеди с амвона по праздничным дням не были бы слишком трудны для понимания, а отличались бы возможно большей простотой и доступностью: нельзя же питать твердою пищею тех, кто способен принимать только млеко, а теперь таких большинство. Разумно ли будет говорить ученые и глубокие проповеди, удовлетворяя этим нужды ничтожного меньшинства, а большинство оставлять без духовного насыщения? Вот почему в наше время каждый пастырь-проповедник непременно должен быть хорошим катихизато-ром и этой катихизации посвящать возможно больше времени всюду и при всех обстоятельствах — и в храме и на дому, и во время богослужения и во внебогослужебные часы. Проповедь на современные темы (публицистическая) Наряду с омилией — словом, почерпающим свое содержание из идеи церковного года, и катихизическим поучением существует еще четвертый вид проповеди, который служит как бы восполнением их. Это так называемая проповедь публицистическая, которая берет своей исходной точкой запросы современности. Этот вид проповеди имеет то основное отличие от первых трех видов, что там коренным источником и исходной точкой служит Слово Божие и вера Церкви, а здесь исходной точкой являются те настроения, которые проповедник замечает в современной жизни, заблуждения, недостатки и пороки, которые он наблюдает в окружающей среде и против которых он направляет свое учительное слово. Законность и необходимость такой проповеди совершенно очевидна. Мало, если проповедник занимается только изъяснением Слова Божия и учения Церкви. Как мы раньше говорили, каждая проповедь должна иметь в виду духовные нужды слушателей. Плохо, если проповедник разглагольствует на кафедре сам по себе, о чем ему заблагорассудится, не вникая в духовные потребности слушателей. |
| По способу звона колокола разделялись на «очапные» и «язычные». В большие и средние колокола звонили, раскачивая колокол с помощью очапа – шеста, на конце которого укреплена веревка. При звоне в малые колокола в движение приводился язык колокола. С середины XVII века раскачивание языка, ударяющего в один или в оба края колокола, становится преобладающим и характерным признаком русского колокольного звона. Уставные названия указывают на богослужебное назначение колоколов и устанавливают иерархическую зависимость между величиной колокола и его богослужебным назначением: Вседневный (будничный), Славословный (когда поется Великое Славословие), Полиелейный (на службе с полиелеем), Воскресный (благовест в воскресенье), Праздничный (в двунадесятые праздники и особо торжественные дни). Различают несколько уставных разновидностей звона: благовест, перезвон, трезвон, красный звон. Благовест – звон в один колокол. При благовесте (в Уставе – клепать, знаменать, ударять) ритмически чередуются удары в оба края колокола. Перезвон – поочередные удары в два маленьких колокола или перебор разных по высоте колоколов, завершаемый ударом в большой колокол. Трезвон – звон в несколько колоколов в три приема. «Ударяют во вся кампаны и клеплют довольно трезвоны» – указывает Устав в исследовании Пасхальной утрени. Уставные разновидности звона используются в различных чинопоследованиях и в определенные моменты богослужения. Благовест слышен перед началом всякого богослужения. В праздничные дни он завершается трезвоном. Перед шестопсалмием, чтением Евангелия, перед началом и по окончании литургии положен трезвон. На всенощной перед 9-й песней канона, когда поют «Честнейшую...», принято звонить 9 ударов в один колокол. При совершении литургии во время пения «Достойно и праведно есть» звоном в один колокол (12 ударов) возвещается о принесении Даров. В Великий пост звон к утрени, литургии Преждеосвященных производится в один колокол (12 ударов). К часам ударяют в два небольших колокола поочередно и затем – в оба вместе. В Великий Четверг Страстной седмицы на последовании святых Страстей перед каждым Евангельским чтением ударяют в колокол. В Великую Пятницу вынос плащаницы сопровождается медленным перезвоном всех колоколов. Погребальный перезвон раздается и при выносе св. Креста и погребении священника, когда гроб с телом умершего обносится вокруг храма. О кончине священника или монаха оповещают двенадцатью редкими ударами в один колокол. Чин выноса св. Креста, плащаницы, водоосвящения, чтения 12 Евангелий в Великий Четверг завершается трезвоном. |
| В другие моменты службы почти всегда — должны петься Богородичны отдаваемого гласа. Так это и формулируется в Типиконе: «И поем Богородичен настоящего гласа», или, иначе говоря, текущего гласа, ведь он еще течет, его еще не отдали. В субботнем богослужении может участвовать Богородичный канон из службы воскресного дня. Вспомните: в воскресенье в Октоихе есть каноны Воскресный, Крестовоскресный и Богородичный. Последний и может при определенных праздниках быть взят для субботнего богослужения, что говорит об усиленном, подчеркнутом, нарочитом употреблении воскресных текстов, принадлежащих отдаваемому гласу. Отдание гласа в субботу — это не просто перелистывание музыкальной страницы, а своеобразное отдание предыдущего воскресного дня. Воскресенье — это праздник седмицы, с него все начинается, а суббота — последний день седмицы, а значит, последний день этого праздника, отдание воскресного дня. Кроме того, суббота обладает целым рядом праздничных богослужебных особенностей. Это следует особо выделить, потому что внешне субботнее богослужение напоминает будничное. Славословие ради субботы не поется, Евангелие не читается, что это за праздник — суббота? Да, на поверхностный, беглый взгляд это так, но этот простой чин содержит в себе очень многое из того, что совершенно невозможно в будние дни. Самая главная особенность субботы, основное, что отличает ее и навсегда отделяет от будних дней, — это наличие обязательной полной Литургии. В субботу никогда нельзя отменить Литургию. Почему? Суббота никогда не была постным днем. Речь не о том, что нет таких суббот в году, когда нельзя было бы есть мясо. Мы говорим о посте не в смысле телесного воздержания, а в смысле влияния поста на богослужение, на ход служб. Ведь пост — это когда нет ежедневной полной Литургии. И в Великом посту мы это особенно чувствуем, хотя, по мысли Устава, так должно быть и в прочие посты: отмена ежедневной Литургии — вот основное воздержание и основная трудность поста. А если Литургия и бывает, то только Преждеосвященных Даров, т. е. Литургия без Евхаристического канона. |
| В защиту мнения о замене церковнославянского богослужебного языка русским указывают на пример штундистов и других протестанствующих сектантов, у которых совершается чтение молитв и пение на русском языке, и оно-де многих привлекает к ним, так как чрез это каждый участвует непосредственно в молитвенном священнодействии. Нам кажется, едва ли достойно истинного православного христианина ссылаться на пример сектантов и увлекаться их обычаями. Едва ли удобно нам, обязанным охранять добрые предания отцов, идти тем путем, какой избрали отщепенцы, уклонившиеся от Церкви и ею отлученные, как утерявшие истинное сокровище веры и исказившие богослужебный чин. Но у них, говорят, есть нечто и хорошее; а хорошему, у кого бы оно ни замечалось, всегда подражать можно. Положим, так. Но хорошо ли то, что они оставили древние священные молитвословия и песнопения, составленные прославленными богомудрыми отцами и учителями Церкви, и заменили их своими скудными измышлениями, не могущими идти ни в какое сравнение с нашими молитвами и песнопениями, входящими в утвержденный чин богослужебный? Равноценно с этим и изменение богослужебного языка. Отвергнув церковнославянский язык при возношении своих молитвословий, они сняли священный покров с выражения своих религиозных чувств и облекли его в простую будничную одежду, чрез то произошло омирщение и понижение их богослужебного чина. И это едва ли может усиливать то благоговейное чувство, какое, по намерениям Церкви, должен производить чин богослужебный, совершаемый сообразно высокому и священному достоинству богослужебных действий. Пленяет, говорят, многих православных русский текст молитвословий и песнопений, слышимых и у сектантов. Мы не придаем этому русскому тексту сектантских молитвословий особенной притягательной силы. На людей, живущих в Церкви и пропитанных духом церковным, он, напротив, может производить обратное действие, низводя с высоты выражение священных чувств. И если иные, мало утвержденные в вере и обычаях отеческих, идут к сектантам, то русский язык их богослужения является в этом вовсе не главною приманкою, а действуют на них другие причины, более важные, среди которых русский язык богослужения не имеет существенного значения. |
|
|
