| Итак, что же стало опорой в творчестве монахов-песнотворцев? Определенные места из Священного писания Ветхого завета, избранные задолго до христианских времен. В Александрийском и Ватиканском кодексах, а также в нашем знаменитом Синайском кодексе, который сначала хранился в Санкт-Петербурге, а после революции был продан в Британский музей в Лондоне, после «Псалтири» следовали так называемые «Библейские песни». Они были разнообразны: в Александрийском кодексе был один состав, в других списках – несколько другой. Для чего надо было прочитывать или пропевать эти песни после чтения Псалтири? Это некие остовы для мысли, для осознания истории, на которые ум должен опираться, чтобы вспоминать что происходило в древности и осознать, почему мы сейчас так живем. Первая песнь – это исход из Египта и спасение избранного народа, Пасха, вторая песнь – по Второзаконию, путешествие в пустыне. И дальше, и дальше – вплоть до песни «Трех отроков», которая сейчас является основой для седьмой и восьмой песни канона. Эти песни – опоры, столпы. Очень вдохновенно говорила об этом наша прославленная пианистка Мария Вениаминовна Юдина: не только книга о. Павла, а всё миросозерцание христианства держится на неких опорах, столбах, на них же и утверждается «Столп и утверждение Истины» – Церковь Святая. Мы просто даже сейчас не подозреваем, что события-символы Библейских песен во все века служили такими столпами-опорами, на которых держится конструкция мировой истории, мысль опирается на них. Монахи это особенно ярко чувствовали, как поётся в ирмосе Третьей песни канона на Вознесение: «Силою Креста Твоего, Христе, утверди мое помышление, во еже пети и славити Божественное Твое Вознесение». И вот эти избранные древними людьми библейские события, собранные в Библейских песнях – наиболее яркие, песненные, запоминающиеся – стали осознаваться уже в христианстве в свете Нового Завета. Это те же самые столпы, на которых и мы можем строить, видеть созерцать и осознавать – для чего мы, христиане, живем». Столпы истории |
| Кесарийский кодекс с завоеванием арабами Палестины был перенесен в Синайский монастырь и с тех пор называется Синайский кодекс. В XIX веке он оказался в Санкт-Петербурге, а в 1932 году был продан в Британский музей. Александрийский тоже был создан в Кесарии, перемещен в царский дворец в Константинополь, находился там и в XIII веке был передан в Александрию. И третий кодекс тоже был создан в Кесарии. До Ферраро-Флорентийского собора также находился в Константинополе. Евсевий знал эти три кодекса, не исключено, что имел отношение к их созданию. Они включают и Ветхий, и Новый Завет, но ни один из них не обладает той полнотой, что современная Библия. Когда Иероним Стридонский задумался о переводе на латынь текста Библии, он видел множество разрозненных латинских переводов, которые никогда не проверялись, никем не контролировались. Иероним был одним из самых образованных людей своего времени. Он прибыл в Кесарию, где увидел Гекзаплы, которые там хранились (они погибли при арабском нашествии в начале VII века). Он понял, что надо переводить с еврейского языка. В те времена не было " авторизованных текстов " . Переводить один оригинал или комбинировать разные? Его труд в общем и целом сохранился и стал служить Церкви. Его перевод сопровождался комментариями, в которых показывал разнообразие источников. В те времена толкования были частью текста. Толкования восполняют библейский текст, объясняют оригинал. С этим имели дело все люди в допечатную эпоху. Иероним понимал всю тяжесть и проблематичность задачи. В печатную эпоху появились авторизованные издания, и толкования остались за пределами текста. После смерти Иеронима некто Кассиодор Сенатор познакомился с трудами Оригена и составил трактат, в котором объяснил структуру Библии, разделив ее на семь кодексов. Кассиодор Сенатор был близок к императору Юстиниану. Юстиниан провел кодификацию всех юридических норм, и это послужило моделью для библеистов. Кассиодор сделал описание Библии в нескольких томах. В его трактате были расписаны семь томов ветхозаветного текста. |
| Когда британский музей приобрел в 1847 г. архив монастыря св. Марии (в Нитри), и поручил Кюртону разобрать его то между древними манускриптами оказался сирийский текст трех посланий Игнатия: (к ефесеям, римлянам и Поликарпу). Сравнив этот манускрипт с манускриптами Уссерие и Фоссия, Кюртон заметил, что в нем недостает некоторых мест относительно иерархии и божества Иисуса Христа. Обрадовавшись такому открытию, он объявил, что прежде-найденный текст посланий Игнатие должен быть произведением IV-ro века. Защитником его мнение явился Бунзен, который употребил все дипломатическое искусство для того, чтобы нанести удар церкви католической. Он доказывает, что только три сирийские послание можно почитать подлинными, – прочие же четыре суть послание апокрифические и принадлежат ко временам Тертуллиана . Против мнения Бунзена восстали Баур и Гильгенфельд, но с целью не доказать подлинность греческих посланий Игнатия, а отвергнуть и послание сирийския. Баур осыпал богослова-дипломата множеством насмешек, и доказывал, что довольно минутного сравнение древнего текста с новым, дабы убедиться, что те места, которые сохранились в греческих манускриптах и почитаются вставочными, так тесно соединены с целым, что или не должно почитать все подлинным, или же все надобно отвергнуть. «И так», пишет он, «последуйте нашему примеру: вместо того, чтобы восхищаться лоскутками Игнатия, пожертвуйте всеми его творениями... Игнатий сирийский не меньше скажет вам неприятного, как и Игнатий греческий». Гильгенфельд хотя отдавал предпочтение греческому тексту (краткому) пред сирийским, но относил происхождение его ко 2-й половине II-ro века и доказывал, что во времена Игнатие не могло быть ни такого устройства Церкви, о каком здесь говорится, ни такого развитие гностицизма. Подлинность всех семи посланий защищали с особенною силою: Гефеле, Ульгорн и Петерсон. Последний сравнивал послание Игнатие с армянским переводом этих посланий, который был сделан в V или VI-м веке с языка сирского. И так как в этом переводе находятся все семь посланий Игнатия, то Петерсон выводил такое заключение, что и прочие четыре послание Игнатие непременно должны быть где-нибудь на языке сирском. |
| Когда мы, при выходе из Акрополя, расплачивались с ветеранами ( πμαχοι – инвалиды, по-нашему) за удовольствие видеть то, что видели, между множеством окружавших их сторожку кусков мрамора мне попался снова на глаза давно намеченный мною, небольшой (с поларшина вышины) барельеф, представлявший пастуха, держащего на плечах своих овцу – столько обычный первых веков христианства символ Пастыря Доброго. Работа очень грубая, но по своей редкости в Афинах подобного изображения, этот памятник отдаленнейшей эпохи стоил бы лучшего хранения, чем каким пользуется. Присутствие его тут, так сказать, в прихожей Акрополя, заставило меня поосмотреться на месте. К удивлению и, частию – прискорбию моему, в этом отделении повсюдного и неисходимого Музея Афинского нашлось и еще немало древних христианских надписей, более чем надгробных, одна даже с именем Солона мученика. Но мы так были утомлены физически и умственно, что не нашли себя способными к дальнейшему труду даже простой копировки, и сотворивши крестное знамение Χριστο Μεστου Γηγενν (Христа ходатая земнородных), простились с Акрополем на веки? Кто может знать? Пусть будет хотя: до века! Повел я своего небывальца спутника и в темницу Сократа и на Пникс, откуда спустились в город к бывшей мечети, где хранятся гипсовые слепки с барельефов, украшавших фронтон Парфенона, забранных в Британский Музей и имевших, по мнению идеологов Афинейских, возвратиться на свое место вместе с королем Альфредом I. Мы нашли это водохранилище запертым. Прошли оттуда в Митрополию (кафедральный Собор), она поразила нас своим внутренним убранством, вполне соответствующим славе именитого места. Не понравилась нам только напрасная темнота ее, поревновавшая, видно, нашему св. Исаакию, забывши совет псалтыри: не ревновать лукавнующим. Я особенно утешен был тем, что все стенное украшение храма нашел чистою копиею такового же в нашем „золотом» Никодиме. Значит, все-таки мы – бывалые „варвары " - указали гордым Афинам образцы церковного вкуса и изящества и, по возможности, даже исторической верности! Зато безутешную скорбь навеяла на меня так называемая Малая Митрополия, то есть древняя целомраморная, действительно малая, церковь , стоящая с боку большой. Я оставил ее в 1860 г. запущенною, обращенною в складочный магазин материалов, употреблявшихся при постройке большой церкви, но по стенам своим имевшею еще много стары фресковых изображений замечательно хорошей кисти. Теперь я нашел всю внутренность ее „обновленною», то есть заново отштукатуренною и вымазанною синеватою краскою с красными коймами... Увы! |
| Так что пока единственным «православным» местом является упомянутый музей икон, расположенный по адресу: Ordino, Ed. Maragda; телефон: 83-83-76 . Православие в Антигуа и Барбуда Антигуа и Барбуда Местоположение: Вест-Индия; располагается на островах Антигуа, Барбуда и Редонда в Карибском море, к юго-востоку от Пуэрто-Рико. Площадь: 442,6 км 2 . Численность населения: 69 108 человек (по состоянию на июль 2006 года). Официальный язык: английский. Краткая история страны. Остров Антигуа в древности населял народ сибонеи, но позднее сюда переселились индейцы-араваки. Они здесь и жили до тех пор, пока в 1493 году остров случайно не обнаружил Христофор Колумб, назвавший его в честь церкви Санта Мария ла Антигуа испанского города Севилья. В 1632 году сюда высадились первые английские поселенцы. Они основали колонию, но спустя некоторое время вынуждены были оставить ее из-за нападений араваков. В 1663 году на остров вновь прибыли поселенцы из Англии. В 1666 году остров захватили и разорили французы, но вскоре он был отвоеван британцами, а годом спустя официально получил статус английской колонии. С конца XVII до середины XIX века на острове возделывались плантации сахарного тростника, для работы на которых англичане привозили негров-рабов из Африки (их потомки сейчас составляют большинство населения страны). Острова оставались под британским управлением до 1981 года, когда Антигуа и Барбуда получили независимость в рамках Британского Содружества Наций. Формальным главой государства остается английская королева. Религия: протестанты – 84 %; католики – 12 %; другие – 4 % . Православие. История Православия в этой стране связана с деятельностью уроженца Антигуа Джорджа Александра Мак-Гуайра. В 1921 году он был рукоположен во епископа Джозефом (Рином Вилэйтом), архиепископом Американской епархии Сирийской Церкви (монофизиты). В 1927 году Джордж Александр провозглашает себя патриархом Александром I, главой независимой «Африканской Православной Церкви», ориентированной на представителей негроидной расы. К началу 1930-х годов этой «Церковью» были открыты приходы в США, Африке, Кубе, Венесуэле – и на Антигуа. Всего приходы насчитывали несколько тысяч человек. |
| Сначала он даёт написанное стилем повествовательной прозы почти летописное и толковое описание похода пятого года, параллельно официальной летописи кое в чём её дополняющее, но выпустившее рассказ о шпионах и военном совете. Доведя повествование до того пункта, когда Рамсес оказался окружённым врагами, автор оставляет деловой тон и переходит на поэтический стиль, превращая своё произведение в нечто среднее между похвальной одой и поэмой. Личная храбрость царя, единолично сражающегося с союзом азиатов, делается главной темой; автор неистощим на речи, влагаемые в уста царя и обращённые то к Амону, то к трусливым воинам, то к вознице, на ответы и восхваления. Хетты гибнут тысячами, поражаемые магической силой царского урея, их царь просит о мире. Собирается военный совет, который соглашается на мир, описывается победоносное возвращение в новую столицу. Всё это не лишено интереса и даже некоторого изящества, и «поэма» имела влияние на последующие произведения этого рода, мало-помалу выродившиеся, однако, в скучную и плохо понимаемую трескотню. «Кадешская поэма» не единственный продукт придворной поэзии века Рамсеса. В школах при следующем царствовании переписывалось другое «Возвещение побед владыки Египта» (папирус Анастаси II, Британский музей). Здесь по поводу посещения Египта царём хеттов, по-видимому, вместе с царём Коди, поэтически описывается новая столица, «град Рамсеса» Онахту («Великий победой»), причём некоторые выражения напоминают строки, посвящённые столице Эхнатона – солнце восходит и заходит в её пределах. Другое восторженное описание града Рамсеса дошло до нас в форме письма писца Пибеса к своему начальнику Аменемопе – он делится своими впечатлениями после прибытия в этот город весёлой и привольной жизни, где Египет подавал руку Азии, и в котором он застал триумфальный въезд царя (папирус Анастаси III, Британский музей). Целый ряд мелких гимнов и восхвалений рассеян по школьным папирусам этой эпохи. В надписи в Луксоре и Рамессеуме при изображении другой битвы, при Тунипе, в уста фараона влагается клятва, что он два часа стоял против врагов без брони, и автор надписи прибег к примитивному способу выражения необычайности события, повторив одно и то же дважды. |
| Наряду с пасхальными яйцами, представленными в Британской Королевской коллекции, выделяются цветы Фаберже - особенно изысканные изделия. Рассматривая их, становится наиболее заметным кропотливый труд мастеров и дорогие материалы, применявшиеся в работе. Популярность именно этих работ, наверное, можно объяснить их простотой и реалистичностью. Цветы были тоже дорогим подарком - несколько тысяч рублей за одно ювелирное изделие. Британская Королевская коллекция хранит самое большое число сохранившихся цветов работы Фаберже: двадцать шесть от общего числа примерно в восемьдесят наименований, которые, как предполагается, были выполнены. В 1944 году, когда шла Вторая мировая война, британская королева Мария приобрела васильки Фаберже для королевы Елизаветы, которая пришла от них в восторг и сказала: " Это очаровательно и так против войны " . Особенно необычно выполнены стебельки овса - из золота, и, кажется, будто они колышатся. Похожий, но не идентичный букет, приобрел в 1922 году Музей Эрмитажа из коллекции Юсупова. В другом букете - из васильков и лютиков, выполненных из золота, эмали, розовых алмазов и рубинов, в композицию добавлена пчела. После 1918 года новых изделий Фаберже уже не повлялось. Сам Карл Фаберже эмигрирует в Швейцарию, где умирает спустя два года. Но в 1920-е годы работы Фаберже начинают продаваться на открытом рынке на Западе. Впервые - в 1927 году - на Кристи, где в одно и то же время были выставлены для продажи драгоценные камни из Российской короны. Нынешняя британская королева Елизавета сама ничего не добавила в коллекцию Фаберже, но другие члены Королевского дома, например, Принц Уэльсский, приобрели некоторые изделия. О неослабевающем интересе к работам российского золотых дел мастера говорит и эта выставка в Эдинбурге. Во время ее подготовки британские организаторы впервые пользовались российскими архивами, которые касались работ Фаберже, и провели подробное исследование формирования коллекции, изучая основных коллекционеров и их вкусы. Впервые наряду с основной коллекцией выставляются работы ювелиров- последователей Карла Фаберже - например, таких, как Картье (Cartier) и Бучерон (Boucheron). |
| А судьи кто? А, кстати, что это за общество, о котором раньше практически никто не слышал, и кто именно – подписанты этого странного доноса (а иначе такое письмо трудно назвать) в «инстанции»? Как выясняется, речь идет о некоем негосударственном некоммерческом обществе историков. Это когда группа граждан, пользуясь существующими в нашей стране свободами, находят щедрого спонсора или пускают шапку по кругу, сами регистрируют организацию, присваивают ей какое-нибудь громкое название, например, «Вольное историческое общество», изготавливают красивые печати и бланки – и дело в шляпе! А после этого эта самодеятельная группка активистов-единомышленников начинает повсюду и всем навязывать свои взгляды, выступать с громкими заявлениями, строчить письма в инстанции и т.п. А какие это взгляды, сразу становится ясно, если перечислить тех, кто в этой «тусовке» участвует. В совет ВИО входят: профессор петербургского филиала Высшей школы экономики Евгений Анисимов; научный редактор «Полит.ру» Борис Долгин; научный руководитель Отдела сравнительного изучения древних цивилизаций ИРИ РАН Аскольд Иванчик; доктор исторических наук, профессор Европейского университета в Петербурге Иван Курилла; заместитель председателя Совета НИПЦ «Мемориал» Константин Морозов; заместитель исполнительного директора «Ельцин-центра» по научной работе Никита Соколов, профессор Александр Эткинд. Другими словами, все, как на подбор, деятели «либерального разлива», а некоторые вообще не историки, а экономисты, журналисты, а вместе с ними еще и Александр Эткинд, который, хотя и в самом деле профессор, но по образованию психолог, а по профессии – британский и американский культуролог, работающий то ли в США, то ли в Англии. Ни одного известного в стране историка, настоящего крупного специалиста по истории России, ни руководителей исторических вузов в составе этого самозванного «исторического общества» нет. Причем возглавляет ВИО журналист Никита Соколов, а основными партнерами, как можно увидеть на сайте самих «вольных историков», являются общество «Мемориал» и кудринский «Комитет гражданских инициатив». |
| В массе разнообразного мусора, на месте дворца Сеннахерима, 15 мая найден был фрагмент из пятнадцати строк, которые по мнению Смита пополняют халдейский рассказ о потопе. В этой же массе найдены были дощечки с надписями, имеющими большую историческую ценность, фрагмент любопытного силлабария в четыре столбца, разные украшения и великолепный хрустальный трон, к несчастью слишком поврежденный. К великому неудовольствию Смита, вслед за его донесением об этих превосходных результатах последовал призыв возвратиться домой. В Англию он прибыл в июне. Не обошлось без больших хлопот с турецкими властями, чтобы эту драгоценную коллекцию древностей, собранных в столь короткое, но удачно употребленное время, доставить в Британский музей. В 1874 г. Смит еще раз отправился в Мосуль, теперь на счет директоров Британского музея, который ассигновал 1,000 ф. стерл. для продолжения изысканий, и выправил фирман на время от 1 января до 9 или 10 марта. Придирчивость со стороны турецких властей заставала его ограничить свои работы исключительно у вала Куйюнджика. Здесь находилась библиотека Сеннахерима, сокровища которой, по его твердому убеждению, и до половины не были исчерпаны Ляйярдом, открывшим ее. Здесь было вырыто им более восьми тысяч фрагментов, т. е. дощечек с надписями; положения, в каких найдены были дощечки, привели Смита к предположению, что они попадали из комнаты, находившейся в самом верхнем этаже дворца. Найдена любопытная каменная притолока от дверей, впервые в этом роде встречаемая в Ассирии, шести футов длины, и между другими вещами найдены бронзовый стиль (заостренная палочка), которыми ассирияне делали свои надписи и бронзовая вилка с двумя зубцами. Совершенно нельзя было предполагать о существовании вилок в такое отдаленное время. Известно, что о них в западной Европе впервые услышали в конце XI столетия после Р.Хр. когда они, как предметы роскоши, были привезены одною греческою принцессой из Константинополя в Венецию. Другой остаток, имеющий глубокий интерес, это фрагмент астролябии, который вместе с недавно найденными астрономическими таблицами бросает много света на астрономические воззрения вавилонян и пополняет исследование Сэйса о разделении у вавилонян неба и об именах неподвижных звезд. |
| Видно также, что он, кроме Санхониатона, пользовался и другими источниками 1364 . Словом, и здесь невозможна уверенность в том, что в отрывках из Филона передан точно и определенно смысл Санхониатоновых известий. Глубокая древность, приписываемая этому финикийскому историку, неопределенность сказаний о нем издавна были причиной того, что самое существование его подвергали сомнению, обращая его в миф, хотя и без достаточных оснований 1365 . При таком отсутствии более или менее полных и определенных известий о религии семитических народов, трудно было и почти невозможно представить в системе их верования и изложить их с большей или меньшей цельностью и последовательностью. Только в самое последнее время начал открываться перед нами этот, по-видимому, потерянный для истории, быт арамейских племен, с их своеобразной культурой. Наука пришла к убеждению, что здесь была в высшей степени сложная и развитая литература. Найдены указания на то, что халдейские книги содержали в себе не только религиозное учение, – гимны, молитвы и св. предания древности, – но и астрономию, медицину, философию, поэзию и политическую историю, что в Вавилоне была даже особая антирелигиозная литература 1366 . Историческая наука нашего времени не остается уже и с одними только указаниями на эту древневавилонскую письменность. Недавно сделаны очень важные открытия в Вавилоне и Ниневии; – особенно это нужно сказать о найденных Лэйярдом остатках библиотеки во дворце Ассурбанипала (Сарданапал Бероза) – в Ниневии. В британский музей перевезено до 10 тысяч пронумерованных глиняных цилиндров и алебастровых плиток 1367 , из которых составлялись книги этой оригинальной библиотеки, помещавшейся во дворце. Содержание их касается главным образом истории и астрономии, общественных законов, естествознания и магии; но в них встречаются и мифологические отрывки, генеалогия богов, их различные имена, с объяснением их значения и вместе с описанием свойств богов. Другие из отрывков перечисляют кратко ассиро-вавилонский пантеон и указывают местные культы богам. Некоторые, наконец, представляют собой собрание свящ. гимнов. Но большая часть этих, вновь открытых, памятников вавилонской письменности еще не издана и не истолкована 1368 . Работы филологов над этими ассиро-вавилонскими книгами и другими, вновь открытыми надписями на остающихся памятниках Ассирии и Финикии 1369 , с каждым годом подвигаются вперед и делают новые успехи; но они далеко не уяснили еще многого и не пришли к прочным результатам. Во всяком случае, отрывочное знакомство по надписям и случайно найденным остаткам письменности едва ли когда либо может заменить для нас относительно вавилонян и ассириян то, что осталось нам, – не говорим от Греции и Рима, но и от Ирана, Индии, даже Египта. |
|
|
