| – Это – муза. – А-а, – сказал я. Опять застучала машинка, а я стал осматривать стены и убедился, что на каждом из снимков или карточек был изображен Аристарх Платонович в компании с другими лицами. Так, пожелтевший старый снимок изображал Аристарха Платоновича на опушке леса. Аристарх Платонович был одет по-осеннему и городскому, в ботах, в пальто и цилиндре. А спутник его был в какой-то кацавейке, с ягдташем, с двухствольным ружьем. Лицо спутника, пенсне, седая борода показались мне знакомы. Поликсена Торопецкая тут обнаружила замечательное свойство – в одно и то же время писать и видеть каким-то волшебным образом, что делается в комнате. Я даже вздрогнул, когда она, не дожидаясь вопроса, сказала: – Да, да. Аристарх Платонович с Тургеневым на охоте. Таким же образом я узнал, что двое в шубах у подъезда «Славянского базара», рядом с пароконным извозчиком, – Аристарх Платонович и Островский. Четверо за столом, а сзади фикус: Аристарх Платонович, Писемский, Григорович и Лесков. О следующем снимке не нужно было и спрашивать: старик, босой, в длинной рубахе, засунувший руки за поясок, с бровями, как кусты, с запущенной бородой и лысый, не мог быть никем иным, кроме Льва Толстого. Аристарх Платонович стоял против него в плоской соломенной шляпе, в чесучовом летнем пиджаке. Но следующая акварель поразила меня выше всякой меры. «Не может этого быть!» – подумал я. В бедной комнате, в кресле, сидел человек с длиннейшим птичьим носом, больными и встревоженными глазами, с волосами, ниспадавшими прямыми прядями на изможденные щеки, в узких светлых брюках со штрипками, в обуви с квадратными носами, во фрачке синем. Рукопись на коленях, свеча в шандале на столе. Молодой человек лет шестнадцати, еще без бакенбард, но с тем же надменным носом, словом, несомненный Аристарх Платонович, в курточке, стоял, опираясь руками на стол. Я выпучил глаза на Поликсену, и та ответила сухо: – Да, да. Гоголь читает Аристарху Платоновичу вторую часть «Мертвых душ». Волосы шевельнулись у меня на макушке, как будто кто-то дунул сзади, и как-то само собой у меня вырвалось, невольно: |
| Но Аттал, вопреки его ожиданиям, и не собирался гневаться на непочтительного лекаря. Совершенно незнакомым скрибе голосом он сказал: — Я рад. Ты даже не можешь представить себе, как я одинок среди всех этих… — Он махнул рукой на поджавшегося скрибу и добавил: — И я хочу продиктовать еще один указ, чтобы выполнить любое твое желание. Ну, есть у тебя ко мне какая-нибудь просьба? — Да! — кивнул Аристарх. — И очень большая! — Говори! — разрешил Аттал, делая знак скрибе быть наготове. — Но в ее выполнении не понадобятся услуги скрибы! — улыбнулся Аристарх и после того, как царь едва заметным движением мизинца приказал рабу удалиться, докончил: — Раз уж я действительно снова стал свободным человеком, отпусти меня на часок-другой в библиотеку помочь рабу разбирать рукописи! Выйдя из кабинета, он едва не натолкнулся на стоявшего в коридоре охранника. — Господин! — низко поклонился тот, уже прослышав от скрибы, что лекарь получил свободу. — Тебя очень просит о встрече один человек. — Больной? — приостановился Аристарх. — Да, то есть нет… — замялся охранник, получивший строжайший приказ начальника кинжала обеспечить встречу Артемидора с лекарем и целую горсть золотых монет от самого торговца. — Он купец! Аристарх снова прибавил шагу. — Мне некогда, передай ему, что я очень спешу! — бросил он не отстающему охраннику. — Но он так жаждет показать тебе свои колбы! И даже подарить их… — Колбы? — с интересом переспросил Аристарх. — Да, для хранения лекарств и ядов! Это самые лучшие колбы во всем Пергаме и даже мире! — слово в слово повторил охранник то, что велел передать лекарю Артемидор. — Для проверки новых рецептов мне понадобится очень много колб, и предложение этого купца как нельзя кстати! — рассуждая на ходу, проговорил Аристарх и остановился. — Ну хорошо, зови его! 4. Царство Аида Надсмотрщик долго вел ковыляющего в тесных колодках Эвбулида по выбитой прямо в скале дороге, и теперь он как следует мог разглядеть, что представляют из себя эти серебряные рудники. Все штольни вблизи оказались темными норами, неширокими и узкими, не выше половины человеческого роста. Перед каждым входом стоял вооруженный копьем надсмотрщик, поторапливающий раба, который выставлял наверх корзину или мешок, наполненный кусками руды. |
| — Движется кровь?! — не поверил Эвбулид. — Как ты мог видеть это? Ведь, как я слышал, в мертвом теле всякое движение останавливается. — В мертвом — да, — согласился Аристарх. — Но в Сирии я своими глазами видел работу всех важнейших органов на живых людях. — Как? — вскричал Эвбулид. — На живых?! — В Сирии власти часто отдают приговоренных к смерти преступников ученым медикам, — пояснил лекарь. — Так у них было при Герофиле и Эрасистрате еще со времен Селевка. — Представляю, как мучились эти несчастные! Ведь вы заживо резали их на куски! — содрогнулся Эвбулид. — Что делать! — пожал плечами Аристарх. — Зато это поможет остальным людям. — Чем?! — с неприязнью спросил Эвбулид. Ему было странно слышать эти равнодушные слова от мягкого и человечного Аристарха. — Ну, хотя бы тем, что мы теперь знаем причины многих болезней! — невозмутимо ответил лекарь. — Я, например, научился лечить то, что раньше казалось невозможным. Но главное, я знаю, как научить людей жить больше ста лет! — Ста лет? — переспросил Эвбулид, решив, что ослышался. — И даже больше! — кивнул Аристарх, и словно о чем-то само собой разумеющимся, спокойно добавил: — Я лично проживу до ста двадцати пяти лет. — Ста двадцати пяти?! — И ни годом меньше! — Живи уж тогда сразу до двуста! — улыбнулся Эвбулид, с сожалением подумав, что лекарь, наверное, надорвал свои мозги в библиотеках Александрии, Эпидавра и Фессалии. — До двуста не получится… — с серьезным видом покачал головой Аристарх. — Почему? — Потому что мой организм начал стареть с самого детства! «Ну это уж слишком! — с трудом погасил усмешку Эвбулид. — Не надо ему было, пожалуй, ездить еще на Родос и в Сирию… А может, он велик? Все великие ученые немножечко того… Мучил же Сократа день и ночь внутренний голос, говорят, он даже советовал каждому встречному внимательно прислушиваться к себе!» Аристарх взглянул на Эвбулида и пояснил: — Да-да, это правда! Я неправильно питался, хотя наш стол никогда не ломился от яств, мало двигался, совершенно не владел своим настроением. Даже не умел дышать! |
| — Даю за такого лекаря двадцать мин! — воскликнул худощавый покупатель с болезненным лицом. — …ломоту в ногах, резь в глазах, — продолжал Аристарх, — головную боль… — Полталанта! — не давая раскрыть рта худощавому, вскричал полный хиосец. — Талант! — …шум в ушах, простуду, боль при глотании в горле! — закончил Аристарх и взглянул на Эвдема: — Продолжать? — Нет! — покачал головой Эвдем и впился глазами в лекаря: — Ответь мне еще только на один вопрос — сердцебиение ты вылечить можешь? — А как они протекают? — оживился Аристарх. — Ну… — помялся Эвдем. — Возникают ни с того ни с сего, потом больному начинает не хватать воздуха и казаться, что вот-вот — и разорвется его грудь… — Мне нужно осмотреть этого человека! — решительно сказал Аристарх, делая шаг к двери и только тут замечая на своих руках наручники… — И ты излечишь его? — воскликнул Эвдем. — Смотря от чего начинаются эти приступы! — Что ж… Ответ не хвастуна и действительно ученого лекаря! — Если у этого человека такие приступы наступают от перевозбуждения или сильнейшего потрясения, то я помогу ему. — Да-да! У него недавно умерли мать и невеста! — А если у него это идет от изменений в самом сердце, то — увы! — покачал головой Аристарх и виновато развел руками. — Будем надеяться на первое… — чуть слышно пробормотал Эвдем и громко объявил перекупщику: — Я покупаю лекаря. — Только сначала заплати больше, чем я! — вскричал полный хиосец. — Нет, чем я! — оттеснил его худощавый покупатель. — Я даю полтора таланта! — Десять талантов! — отрезал Эвдем, обращаясь к перекупщику. — И прекратим эту мышиную возню. Пораженные покупатели недоверчиво переглянулись и, с сожалением оглядываясь на умелого лекаря, один за другим потянулись в соседнюю комнату. — Так по рукам? — спросил Эвдем, оставшись наедине с не знающим как скрыть свою радость перекупщиком, и, не дожидаясь ответа, хлопнул в ладони: — Эй, Протасий, вноси! В комнату торопливо вбежал управляющий Эвдема. — Господин, неужели нашел? — пропищал он, радостно всплескивая руками. |
| — Аттал успевал помочь и тем, кто попадал в беду, — возразил Аристарх. — Он посылал хлеб и деньги во время голода нашему Сикиону, помогал из своей казны Делосу, Дельфам, Косу. А когда случилось страшное землетрясение на Родосе, первым отправил оставшимся без еды и крова людям несколько триер с зерном и строительным лесом. И потом, не забывай, что он собрал воедино все эти сокровища, и они теперь достанутся потомкам. Если, конечно, римляне не захватят Пергам и не переплавят эти статуи в свои монеты, удовлетворившись, по обычаю, копиями из мрамора и глины! — Да-да, я слышал об этом от Квинта! — вспомнил Эвбулид. — И я обязательно расскажу базилевсу о Пропорции, который приехал сюда, чтобы отравить его! — Конечно расскажешь! — согласился Аристарх. — Ты точно вспомнил его? — Я? Разве я могу забыть Пропорция? — Вот теперь я вижу, мы действительно можем смело идти к Атталу, — обрадовался Аристарх. — Но прежде я хочу показать тебе еще один зал! Хитро улыбаясь, он провел Эвбулида по коридору и распахнул перед ним малоприметную дверь: — Заходи! — Куда? — отшатнулся грек, видя перед собой разбросанные на полу кости, осколки стекла, грязные ложки, увядшие лепестки цветов. — Ты, наверное, ошибся дверью — здесь был пир, и рабы еще не успели навести порядок! — А ты зайди! — продолжал улыбаться Аристарх. — Пожалуйста! — пожал плечами Эвбулид и, старательно обходя мусор, заметил: — Кувшин и то не удосужились поднять, ведь так из него все вино выльется! Он наклонился над «разбитым» кувшином, из которого вытекло все вино, наткнулся рукой на ровный, с небольшими щербинками пол и изумленно воскликнул: — О боги! Что это?.. Он стал оглядываться, всматриваться внимательней в кости, ложки, кубки и только теперь понял, что все это искуснейший обман зрения, изображенный выложенными на полу цветными камушками мусор. — Во дворце Аттала не принято, чтобы гости бросали обглоданные кости на пол, — довольный произведенным эффектом, засмеялся Аристарх. — Это всего-навсего — «азаротон ойкон» — замусоренная комната! |
| — Ну вот, теперь совсем другое дело! — с удовольствием осмотрев грека с головы до ног, заметил лекарь и остановил свой взгляд на распаренном клейме: — Остался пустяк! Он достал из своих многочисленных карманов чистый лоскут и осторожно обвязал его вокруг головы Эвбулида. — Теперь можно и к базилевсу! — И он даст мне свободу? — воскликнул грек. — Конечно, как только ты опознаешь нужного нам человека, — предупредил Аристарх и протянул склянку с темной жидкостью. — Вот, выпей, рецепт этого снадобья я вычитал в одном старинном папирусе! — Но я не хочу! — возразил Эвбулид. — Я хочу скорее видеть царя, хочу скорее стать свободным! — Выпей, прошу, — настойчиво повторил Аристарх. — Оно успокоит тебя! — Да разве я могу сейчас быть спокойным? — вскричал грек. — Тогда мне придется прибегнуть к другому способу, — пряча склянку, строго заметил лекарь. — Чтобы ты окончательно успокоился и у тебя прошел шок, в котором ты до сих пор пребываешь, я проведу тебя по залам этого дворца. Озадаченный словами лекаря, Эвбулид покорно пошел следом за ним и в первой же зале, куда они вошли, застыл у порога, ошеломленный обилием прекрасных картин и статуй. — Это коллекция Аттала Сотера, деда нынешнего базилевса, — объяснил Аристарх. — Он собирал ее всю свою жизнь. Вон, в углу всадник работы Главка, это — статуи Мирона, это, как ты сам видишь, Пракситель. Дальше — Онат, Полимнестр, Ферон, портретные гермы Силания… — Сколько же все это стоило? — удивленно обвел глазами Эвбулид бронзового Апполона, одиночные и многофигурные статуи. — Немалой части его казны! Вот за это полотно, — подошел Аристарх к картине Никия, — он заплатил сто талантов. — Сто талантов?! — А для того чтобы приблизить к себе центр любителей и знатоков искусства, который расположился на Эгине, он купил и присоединил к Пергаму весь этот остров. Ну как тебе зал? — Он прекрасен, ничего более прекрасного я не видел в жизни, — ответил Эвбулид и пробормотал, разглядывая бронзовую статую работы Мирона: — Но такое расточительство, Аристарх, когда вокруг голод, смерть… |
| В Гомеле обсуждается переименование одной из улиц в честь митрополита Филарета (Вахромеева) и сквера — в честь архиепископа Аристарха (Станкевича) 12 февраля 2022 г. 10:38 В январе 2022 года на заседании топонимической комиссии администрация Гомельского городского исполнительного комитета выступила с предложением о переименовании улиц города. Архиепископ Гомельский и Жлобинский Стефан поддержал инициативу по переименованию улицы Кропоткина в улицу Митрополита Филарета (Вахромеева) и присвоению имени архиепископа Аристарха (Станкевича) скверу, расположенному у здания бывшего епархиального управления по улице Баумана, д. 16. Ранее вопрос об увековечивании памяти этих выдающихся личностей, внесших неоценимый вклад в духовное возрождение и развитие белорусского общества, был рассмотрен Синодом Белорусской Православной Церкви ( журнал 4 от 20 февраля 2021 года, утвержден на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви 13 апреля 2021 года ( журнал )) и Епархиальным советом Гомельской епархии от 24 декабря 2021 года. До 10 марта все желающие могут высказать свое мнение о переименовании улиц, приняв участие в опросах, размещенных на сайтах администраций Центрального и Советского районов города Гомеля. За 35-летний период пребывания митрополита Филарета (Вахромеева) во главе Белорусского экзархата были возрождены исторические и учреждены новые православные епархии. Открыты 24 женских и 10мужских монастырей. В несколько раз увеличилось число православных приходов, построены сотни новых церквей и восстановлены многие разрушенные храмы и церковные здания. Заключенное в 2003 году Соглашение о сотрудничестве между Республикой Беларусь и Белорусской Православной Церковью заложило основу церковно-государственных отношений в Беларуси и не имело аналогов на постсоветском пространстве; на его основе заключаются соглашения и подписываются программы сотрудничества последних десятилетий. За многолетний личный вклад в духовное возрождение белорусского народа, укрепление дружбы и братских связей между народами, развитие межконфессионального диалога в 2006 году митрополит Филарет был удостоен звания «Герой Беларуси». 23 апреля исполнится 10 лет со дня кончины архиепископа Аристарха (Станкевича). Вклад приснопамятного владыки в дело возрождения духовной жизни в Гомельской области и в городе Гомеле трудно переоценить. За 22 года его архиерейского служения в епархии было восстановлено и построено 134 храма, возрождена монашеская жизнь в четырех монастырях, прославлены двое святых. В 2011 году за большой личный вклад в возрождение духовности, обширную деятельность по строительству новых и возрождению разрушенных храмов, активную работу по духовно-нравственному воспитанию подрастающего поколения архиепископу Аристарху было присвоено звание «Почетный гражданин города Гомеля». Официальный сайт БПЦ /Патриархия.ru Календарь ← 5 мая 2024 г. 5 мая 2024 г. |
| – Но подумайте, подумайте, Петр Петрович! – восклицал я. – Как же не читать выстрел? Как же его не читать?! – Ну, вот и прочитали! Пожалуйста, – сказал жестко Бомбардов. – Я не расстанусь со своим героем, – сказал я злобно. – А вы бы и не расстались… – Позвольте! И я, захлебываясь, рассказал Бомбардову про все: и про мать, и про Петю, который должен был завладеть дорогими монологами героя, и про кинжал, выводивший меня в особенности из себя. – Как вам нравятся такие проекты? – запальчиво спросил я. – Бред, – почему-то оглянувшись, ответил Бомбардов. – Ну, так!.. – Вот и нужно было не спорить, – тихо сказал Бомбардов, – а отвечать так: очень вам благодарен, Иван Васильевич, за ваши указания, я непременно постараюсь их исполнить. Нельзя возражать, понимаете вы или нет? На Сивцев Вражке не возражают. – То есть как это?! Никто и никогда не возражает? – Никто и никогда, – отстукивая каждое слово, ответил Бомбардов, – не возражал, не возражает и возражать не будет. – Что бы он ни говорил? – Что бы ни говорил. – А если он скажет, что мой герой должен уехать в Пензу? Или что эта мать Антонина должна повеситься? Или что она поет контральтовым голосом? Или что эта печка черного цвета? Что я должен ответить на это? – Что печка эта черного цвета. – Какая же она получится на сцене? – Белая, с черным пятном. – Что-то чудовищное, неслыханное!.. – Ничего, живем, – ответил Бомбардов. – Позвольте! Неужели же Аристарх Платонович не может ничего ему сказать? – Аристарх Платонович не может ему ничего сказать, так как Аристарх Платонович не разговаривает с Иваном Васильевичем с тысяча восемьсот восемьдесят пятого года. – Как это может быть? – Они поссорились в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году и с тех пор не встречаются, не говорят друг с другом даже по телефону. – У меня кружится голова! Как же стоит театр? – Стоит, как видите, и прекрасно стоит. Они разграничили сферы. Если, скажем, Иван Васильевич заинтересовался вашей пьесой, то к ней уж не подойдет Аристарх Платонович, и наоборот. Стало быть, нет той почвы, на которой они могли бы столкнуться. Это очень мудрая система. |
|
|
