| Святой Анфим родился в городе Никомидии 1 ]. Еще в юных летах он проявлял в себе навыки уже совершенного мужа и отличался незлобием. Возрастая телом, возрастал он и духом. Достигнув совершеннолетия, он изо всех стал выделяться добродетельною жизнью; и в те годы человеческой жизни, когда страсти обыкновенно произрастают в человеке, как бы плевелы в пшенице, Анфим был уже образцом бесстрастия. Плоть его была умерщвлена в своих греховных вожделениях, дух его исполнен был смирения. Всякого рода зависть, гневливость и леность он совсем искоренил в своей душе, не давая и телу пресыщаться объедением и пьянством. Своим примером он, напротив, показывал: воздержание во всём, любовь и мир со всеми, благоразумие и усердное попечение о славе Божией. За такую благочестивую и добродетельную жизнь, он был в непродолжительном времени удостоен священнического сана. В этом сане Анфим всем сердцем прилежал богомысленной молитве и душеполезным трудам, словом и делом наставляя всех спасительному пути добродетели. Когда скончался архипастырь Никомидийской церкви святой Кирилл, на его место был возведен Анфим. Избрание его во епископа, как мужа того достойного, было засвидетельствовано свыше: во время его посвящения небесный свет облистал церковь и был слышен свыше некий Божественный глас. Приняв на себя управление Никомидийскою церковью, святой Анфим, как искусный кормчий во время бури, соблюл ее, как бы невредимый от потопления корабль. Ибо если многие христиане и бывали потопляемы в море за Христа, но за то они не погрязли в злочестии: ни потопила их в себе буря идолопоклонения, ни пожрала их глубина преисподнего ада, но наставлением и управлением святого архипастыря своего Анфима они достигли тихого и не бурного пристанища небесного. Этот добрый пастырь Христов привел к Богу в венцах мученических почти всё свое словесное стадо. Когда идолопоклонники открыли великое гонение по всему востоку на христиан, а в особенности в Никомидии, — где тогда жили злочестивые цари Диоклитиан и Максимиан 2 ], — святой Анфим наставлял и укреплял всех верующих к мученическому подвигу. |
| Высокопреосвященный Анфим (1816–1888 гг.), родом из фракийского г. Кырк-клиссе, учился сначала в местных греческих школах, после в халкинском училище и одесской семинарии и окончил Московскую духовную академию. Вернувшись в Константинополь, Анфим некоторое время служил иеромонахом при русском посольстве, потом был преподавателем церковной истории и русского языка в халкинском училище. Назначенный в 1861 г. епископом преславским (в Шумлу) и не принятый паствой, жил в Константинополе и исполнял разные ответственные поручения патриархии, не раз посылавшей его умиротворять болгар, в разных местах от недовольства греческим духовенством принимавших унию. С 1365 г. Анфим был ректором в халкинском училище, в 1868 г. был назначен митрополитом в Виддине. Холодно встреченный виддинцами, Анфим увидал всю невозможность противостоять народному движению и с 6 декабря 1868 г. перестал поминать имя патриарха при богослужении. Прибыв из Виддина в Константинополь и представившись султану, экзарх Анфим три раза просил патриарха позволения явиться к нему и разрешения служить в болгарской церкви. Патриарх отказал, требуя, чтобы Анфим принес письменное раскаяние, отказался от титула – экзарх и вместо фирмана принял новый мирный проект, по которому болгарам уступалось меньше епархий и экзархату давалось имя «Эмосский». Тогда экзарх объявил недействительным низложение и отлучение болгарских архиереев, 11 мая 1872 г. совершил, в сослужении их, торжественную литургию в болгарской церкви. На литургии, после Евангелия, был прочитан акт, которым болгарская церковь объявлялась независимой. За это патриаршеский синод объявил экзарха Анфима лишённым священства, м. Илариона ловчанского и Панарета – отлучёнными от церкви, а еп. Илариона макариопольского «повинным геенне огненной и вечной анафеме». Не довольствуясь этим, патриарх созвал в Константинополе поместный собор, с участием прочих патриархов и представителей автокефальных греческих церквей. Когда приглашённые иерархи прибыли, константинопольские греки употребили все усилия, чтобы добиться от них осуждения болгар. Иерусалимский п. Кирилл II, бывший против осуждения болгар, подвергался оскорблениям от уличной греческой толпы и не хотел до конца собора оставаться в Константинополе. 16 сентября 1872 г. собор провозгласил болгарских архиереев и принимающих их схизматиками за этнофилетизм, или привнесение в церковь племенных делений. |
| Когда же, говоря о разных духовных делах, Анфим стал ссылаться на этих митрополитов, как на авторитеты, и отзываться о них с почтением, а не с ругательствами и проклятиями, на которые так щедры были некрасовцы, они его возненавидели едва ли не больше, чем бывшего у них до того Феодосия. Первые заводчики смуты против Анфима были, впрочем, не сами некрасовцы, а народ пришлый из молдавских старообрядческих слобод. По крайней мере так говорил впоследствии сам Анфим. Замутились некрасовцы, а с ними и попы не анфимова поставленья, и черницы, и уставщики, и клир. Раздался известный клик: «в куль да в воду!». Но Анфим и на этот раз избежал беды: он успел уйти в Чобурчи с дьякониссами, логофетом и экономом. Некрасовцы послали за ним погоню. На дороге догнали архиепископа, ограбили его дочиста и едва не убили. Добравшись до Чобурчей, Анфим сделался отцом семейства: обе дьякониссы родили — одна мальчика, другая девочку. После такого скандала ему нельзя было оставаться в Чобурчах, и он водворился на старом месте, в Ветрянке. Здесь он начал иск против ограбивших его, жаловался крымскому хану и самому султану. По распоряжению хана и по султанскому фирману, кое-что из пограбленного имущества было найдено, но далеко не все. После грабежей в Радомысле и на пути из некрасовских слобод Анфим обеднел: почти все, что досталось ему от московской барыни, почти все, что было нажито архиерействованием, осталось в руках хищников. На последние деньги он принялся, однако, строить в Ветрянке давно задуманную им каменную церковь, но 24 ноября 1756 года, когда самого Анфима в Ветрянке не было, из старой деревянной церкви воры украли заготовленные на постройку немалые деньги и также все церковное украшение, потиры, митры, ризы и пр. Украли и всю архиерейскую ризницу, так что Анфиму и служить было не в чем. Он подозревал в этом деле враждебных ему старообрядцев и, кажется, не без основания. Совсем обездолили они так недавно еще богатого Анфима. Теперь он был почти нищий. А между тем паства его умалялась; его уже знать не хотели и бегали, как еретика, и некрасовцы, и жившие в Молдавии старообрядцы, и жившие в польских владениях. |
| С соблазнительной историей Афиногена имеет тесную связь история и третьего раскольнического епископа – Анфима. Это был монах Кременского монастыря на Дону, человек пожилых лет, быстрого ума и довольно начитанный, но в высшей степени упрямый и надменный. Он судился за уклонение в раскол, был наказан по тогдашним законам, но, будучи приговорен к ссылке в каторжные работы, бежал и на деньги одной московской богачки, расположение которой успел приобрести, построил в четырех верстах от Ветки в местечке Боровицах церковь , сам освятил её и стал совершать богослужение. Выдав себя попом, Анфим задумал еще, по примеру Афиногена и при его содействии, сделаться епископом. Он нарочно ездил к Афиногену. Тот посвятил его на первый раз только в архимандриты. В этом звании Анфим, нисколько не стесняясь, начал действовать по архиерейски и даже поставлял священников. Впрочем, порядка ради, Анфим еще раз обратился к Афиногену за архиерейством, тот согласился и, по причине неудобства личного свидания, условились так, чтобы поставление совершено было заочно: в назначенный день, именно в Великий четверток 11 апреля 1753 года, тот и другой должны были служить литургию и в определенное церковным уставом время Анфим должен был возложить на себя архиерейские облачения, а Афиноген – прочитать молитвы на поставление епископа. Анфим исполнил условие в точности, – в определенное время, за торжественной службой при большом стечении народа, облекся в архиерейские одежды и, затем, продолжал литургию по архиерейскому служебнику, не воображая, что в это самое время Афиноген был уже польским жолнером... Над Анфимом стали смеяться и сами раскольники. Стыд принудил Анфима бежать с берегов Сожи. Стопы свои он направил за реку Днестр и дальше – в пределы Молдавии и нынешней Буковины, в Добруджу и за Кубань, все с тою же целью, чтобы основаться где-нибудь в звании старообрядческого епископа. В тоже время, чувствуя нужду исправить как-нибудь свое странное, столько смеху наделавшее, посвящение в епископы, он обращался к нескольким православным архипастырям, прося у них или «навершения» прежнему поставлению, или нового рукоположения, и Даниил Браиловский будто бы действительно рукоположил его, даже назвал епископом «Кубанским и Хотинския Раи». В разных местах, то в Добрудже, то на Кубани, раскольники действительно принимали его в качестве епископа и дозволяли ему ставить попов, доколе, заподозрив в обмане, не изгоняли с бесчестием. Так странствовал Анфим с места на место несколько лет, пока свою бурную, исполненную приключений, жизнь не кончил трагически: раскольники бросили Анфима в Днестр с камнем на шее. |
| Святитель жил в царствование Диоклетиана, жестокого гонителя христиан. В это время гонители старались прежде всего отыскивать и предавать казни настоятелей церкви, чтобы лишить, таким образом, христиан наставников. Святитель Анфим, по особенному внушению Божию, на время удалился из города и скрывался в одном окрестном селении. Оттуда он посылал увещания и письма к преданным на суд и заключенным в темницах христианам, ободряя их к предстоящему подвигу мученичества. Это сделалось известным царю, и он послал воинов отыскать святителя Анфима. Долго воины искали его и, утомленные, остановились в том селении, где жил святитель, встретили его самого и спросили: «Где скрывается Анфим, учитель христианский?» Уразумев, что настал час мученического подвига, святитель Анфим сказал воинам: «Войдите ко мне в дом и отдохните; я вам скажу, где скрывается тот, кого вы ищете». Приняв в дом воинов, святитель устроил им трапезу, угостил их с любовью и радушием. После угощения, встав перед воинами, святитель Анфим сказал, что он сам есть епископ Анфим, за которым они посланы: «Возьмите меня и ведите к пославшим вас». Воины были поражены великодушием, кротостью и доброжелательным видом старца, с такой искренностью приютившего и угостившего их. Они стали просить святителя Анфима скрыться, обещая донести властям, что нигде его не нашли. «Нет, – отвечал святитель, – великий грех перед Богом нарушить правду; преступно обманывать всякого человека, а тем более царя своего, и допустить ложь при исполнении долга. Исполните честно свой долг, вы невиновны в исполнении незаконного поручения, данного вам». С таким словом он отправился в город. И чем же он занимался, идя на смерть? Всю дорогу он беседовал с воинами о вере христианской и так утвердил их, что тут же, на пути, в реке крестил их, соделав их, таким образом, чадами благодати, возлюбленными Богу. Представ перед мучителем, святитель Анфим неустрашимо исповедал веру во Христа и после ужасных истязаний усечен был мечом. Итак, христиане, блюдите правду как зеницу ока, не изменяйте ей ни в каких обстоятельствах. Кто из своекорыстия или по каким-нибудь личным расчетам начнет кривить душой, тот мало-помалу незаметно дойдет до такого погибельного состояния, когда человек в ослеплении ума и ожесточении сердца уже безбоязненно попирает правду, делаясь преступником пред судом человеческим и уготовляя себе гнев Божий, открывающийся на всякое нечестие и неправду человеков, подавляющих истину неправдою (ср.: Рим. 1, 18 ). Свет Христов |
| С этим обстоятельством связана вся неприятная для Василия В. история. В 371 г. Каппадокия была разделена на две (гражданских) провинции: в Тиане епископом был Анфим, в Кесарии – Василий. Но Анфим надеялся быть самостоятельным митрополитом, если его епархия будет платить отдельно от Кесарии подати. Произошел между ними спор о границах митрополии. На границах митрополии находилась гора св. мученика Ореста, с которой кесарийская кафедра получала доходы. Анфим захватил ее чуть ли не с бою и объявил себя митрополитом. Василий старался удержать единство митрополии и, чтобы доказать это фактически, поставил епископа в пределах Анфима, в ничтожный город Сасимы, и пожертвовал для этой цели Григорием Богословом , выражаясь при этом, что для него весь мир был бы достойнейшей епископией. И это обстоятельство испортило всю жизнь Григория Богослова . Для характеристики отношений между Анфимом и Василием В. следует прибавить еще одно. Чтобы оправдать себя, Анфим говорил, что не следует платить дани неправославным, (разумея под ними Василия В.), и хотел захватить Кесарию. Анфим не был арианином и естественно предположить, что он стал на точку крайних монотеистов в духе Савеллия. Но домашний этот спор скоро улегся, и между ними восстановились дружественные отношения. Но жизнь в Сасимах оказалась невыносимой для такой созерцательной натуры, как Григорий Назианзин . Сасимы – это была станция, где сходились три почтовые дороги, жалкое селение с неизбежною пылью, стуком экипажей и шумом извозчиков. Этот временно проживавший в Сасимах народ и представлял собою большинство здешнего населения. К тому же Григорий спору между Василием и Анфимом не придавал важности, так как в нем не было догматической почвы. Поэтому Григорий оставил Сасимы, не совершив здесь никакого иерархического действия, а потому он не считал себя и впоследствии связанным с этою епископией. До смерти своего отца – старца, епископа назианзского Григория, он разделял его труды по управлению епископией, а затем (в 375 г.) удалился в Селевкию исаврийскую. |
| Память преподобного Анфима Хиосского Св. Анфим родился в 1869 г. в крестьянской семье на о. Хиос. Воспитанный в благочестии, он в детстве удостоился видений Божией Матери, обещавшей ему в будущем Свое покровительство. Мальчику рано пришлось отказаться от учебы в школе и выучиться на сапожника. Когда Анфиму было девятнадцать лет, мать однажды попросила его отнести старую икону Богоматери «Скоропос- лушница» для поновления в монастырь Святых Никиты, Иоанна и Иосифа м.]. Эта обитель была незадолго до того основана на горе Проватий святым монахом Пахомием, бывшим духовным наставником свт. Нектария Эгинского н.]. Вернувшись в деревню, Анфим, вдохновленный Небесной жизнью монахов, построил себе хижину на окраине и предался подвигам, забыв обо всех заботах этого мира. Живя в хижине, он строго выполнял предписания Пахомия. Духовный отец, восхищаясь его послушанием, молчанием и стремлением к молитве, говорил своим монахам: «Этот юный послушник уже настоящий монах, ему уготовано стать великим отцом». Икона Божией Матери, которую Анфим хранил у себя всю жизнь, была его единственной помощницей, вдохновительницей на богоугодную брань, утешением в испытаниях и искушениях. От нее совершались чудеса для тех, кто навещал святого в уединении. После он удалился в монастырь Святых Отцов и принял малую схиму. Движимый любовью к Богу, святой предавался умерщвлению плоти. При этом он мог выполнять любую работу, трудясь, в том числе, на строительстве обители Святого Константина. Вскоре он заболел, и игумен отправил его к родителям для лечения у врачей. Анфим продолжил подвиги, как будто жил в монастыре, и зарабатывал сапожным ремеслом на хлеб себе и престарелым родителям, раздавая еще милостыню нуждавшимся. Несмотря на болезнь, любовь к Богу помогала ему в аскетическом подвиге. Это вызывало ярость бесов, которые ополчались на него во время ночных молитв, поднимая страшный грохот. Молиться ночью он любил сидя в дупле старой оливы, что росла рядом с его кельей. Как позже говорил сам св. Анфим, он не давал себе «ни минуты отдыха». С помощью |
| Из Крыма Анфим отправился на Кубань с проезжею грамотой от хана, которому представлялся в Бахчисарае. Сначала кубанцы приняли дорогого гостя радушно и с великими почестями. Он устроил для них монастырь и посвятил архимандрита, а по слободам — многое число попов, и дал им универсалы, чтобы иметь им по своим обрядам церковное служение. Потом рукоположил для Кубани двух епископов, имена которых нам неизвестны. Недолго, однако, продолжалось доброе согласие Анфима с гребенскими казаками. Он хотел властвовать, хотел стать во главе всего тамошнего казачества, требовал, чтобы не только другие начальные люди, но и сам атаман ничего не делал без его благословения, а кубанцы хотели, чтобы архиерей знал свою церковь да попов, а в их дела не мешался. Пошли ссоры, брань, своенравный Анфим слушать никого не хотел, и каждый день являлись с его стороны новые требования и притязания, а при малейшем противоречии он грозил анафемой. Ужиться ему с кубанцами было невозможно; притом же эти грубые, закоренелые в невежестве полудикари, суеверные до крайней степени, заподозрили его в никонианстве, потому что у него был «Чиновник архиерейского служения», напечатанный в Москве во времена Петра I. Все Гребени возмутились. «Как, — кричали казаки, — по еретической книге нам попов наставил да и сам по ней служит! Мы от таких книг из России ушли, а он, еретик, враг божий, сюда к нам их завез! В куль его да в воду и с книгами-то!» Анфим бежал, и казаки едва не пожгли все церкви, им освященные, называя их еретическими, никонианскими. Волнение, однако, чрез некоторое время утихло: нашлись между казаками люди благоразумные и притом влиятельные на их кругах, которые убедили толпу, что Анфима прогнали они без достаточного основания. Кубанцы раскаялись и послали к нему новых посланцев с письменным всенародным молением, прося у него прощения за свой поступок и приглашая его снова на Кубань. Они догнали его на дороге, но Анфим был не из таких, чтобы прощать подобные обиды. «Аще изгонят вас из града, бегайте в другой, — отвечал он посланным. — Нога моя не будет у вас, крамольники. Мира и благословения вам не даю, — ступайте откуда пришли». И воротились посланные ни с чем. Рукоположенные Анфимом два епископа продолжали, однако, архиерействовать на Кубани. Нам неизвестна дальнейшая судьба их, но, судя по некоторым толкам старообрядцев позднейшего времени, можно предполагать, что поставленные Анфимом архиереи, в свою очередь, посвятили других и что таким образом на Кавказе раскольническая иерархия, происшедшая от Анфима, не прекращалась. |
| Новоизбранный Терновский митрополит Высокопреосвященный Анфим родился в 1854 г. в селе Гложене, Ловчанской епархии. Первоначальное свое образование он получил в своем родном селе и в Гложенском монастыре св. Георгия, куда поступил послушником и где был пострижен в монашество. В 1871 г. был рукоположен в иеродиаконский сан Виддинским митрополитом Анфимом. После рукоположения продолжал образование в Габровской гимназии. В 1875 г. поступил в Одесскую духовную семинарию стипендиатом русского Св. Синода. В 1881 г. окончив с успехом семинарский курс, он возвратился на родину, и был законоучителем в Ломской и затем в Сливенской гимназиях. В Сливне он составил и издал два учебника по закону Божию – Православный Катехизис и св. историю. В 1885–1886 учебном году Болгарский экзарх назначил его ректором только что открытого священнического училища в Адрианополе. Своим добрым характером, своими отеческими заботами и своим примером иеродиакон Анфим привлекал к себе сердца воспитанников. Благодаря его усилиям и тому духу, какой он придал училищу Адрианопольскому, большинство его воспитанников ныне состоит служителями Болгарской церкви в священном или монашеском сане. 30 августа 1886 г. иеродиакон Анфим рукоположен в иеромонаха в Константинопольской церкви св. Стефана, в Фанаре, Охридским митрополитом Синесием, а 1 сентября —578— того же года возведен в сан архимандрита и назначен архиерейским наместником в г. Лозен, Адрианопольской епархии. 1 сентября 1887 г. назначен протосинкелом Адрианопольской митрополии и инспектором болгарских училищ Адрианопольского округа. В октябре 1888 г. по предложению Виддинского митрополита Анфима архимандрит Анфим назначен был протосинкелом Виддинской митрополии, и по смерти Виддинского митрополита, управлял Виддинской епархией до июня 1889 года. В начале 1889–1890 учебного года архимандрит Анфим поступил для продолжения образования в Московскую духовную академию. В 1892 г. он возвратился на родину и был назначен протосинкелом Болгарской экзархии. В 1893 г. |
| В одно время старец Анфим месяцев пять не приходил в Руссик; монахи этого монастыря, не зная причины, терялись в догадках; они беспокоились мыслию: не оскорбил ли его кто? Русский духовник знал одного безмолвника, с которым о. Анфим был откровенен, и попросил его, чтобы он отыскал о. Анфима и узнал у него о причинах такого долговременного непосещения им Руссика. Безмолвник, увидев о. Анфима, спросил у него: отчего он перестал ходить в Руссик? Старец отвечал ему: «Покуда не прославляли меня там и не считали святым, я ходил, а теперь ходить туда для меня не только не полезно – но даже и вредно. Вот причина тому: в последний раз, когда я был там, один из иеромонахов упал мне в ноги и сказал: «Помолись, отче святый, о мне грешном, да спасуся твоими молитвами.» Только я отошел от него, как другой иеромонах с такою же просьбою обратился ко мне; вот видишь: можно ли мне теперь ходить туда к ним? Хотя я и люблю этот монастырь, но с этого времени посещать его буду реже, потому что там считают меня святым». Однако и после этого о. Анфим приходил иногда к Руссику, но внутрь монастыря не входил, а посещал его как бы тайно, гостил у служившего ему брата за монастырем и беседовал с ним обо всем и даже открывал ему некоторые свои тайны. Однажды старец пришел к монастырю; назначенный для служения ему брат, по обычаю, принял его с любовию и предложил трапезу, после которой старец сказал: «Св. Иоанн Милостивый вчера посещал ваш монастырь». День это был воскресный и, по обычаю, много пришло бедных пустынников келлиотов, скитян и мирских, которые все были накормлены и оделены хлебом и милостынею. О. Анфим постоянного жилища нигде не имел, но вся Афонская гора была его жилищем. Он ходил по всем монастырям и скитам и по всем местам вокруг горы; но чаще всего, как сказано, посещал наш Руссик. В последние годы жизни он живал около Зографского болгарского монастыря, часто приходил трудиться на постройку монастырскую, носил здесь камни и воду. В августе 1867 года великий подвижник в последний раз посетил любимый им Руссик, вошел внутрь монастыря, прямо в гостиницу, и много здесь беседовал со своим знакомым братом, поучал его, как побеждать лукавые помыслы и страсти, и, наконец, прямо сказал ему: «Я уже более не приду к вам, ибо скоро умру». Предречение его не умедлило исполниться. В конце ноября месяца того же года он пришел в Зографский монастырь и заболел здесь; его поместили в больницу, в которой он пролежал 12 дней. Декабря 9 дня, 1867 г., о. Анфим оставил многотрудную земную жизнь и с миром преставился Господу. |
|
|
