| Состоялась презентация нового издания книги Йозефа Ратцингера (Папы Бенедикта XVI) о Бонавентуре 29 февраля 2008 г. 16:57 26 февраля в Папском университете Антонианум состоялась презентация книги Йозефа Ратцингера «Св. Бонавентура. Богословие истории», сообщает ватиканская газета «Оссерваторе Романо». Речь идет о дополненном издании книги нынешнего Папы, впервые опубликованной в Мюнхене в 1959 году. Первое итальянское издание появилось в 1991 году. Председательствовал на презентации нового издания кардинал Клаудио Хуммес. Ватиканская газета публикует обширные фрагменты доклада архиепископа Анджело Амато, секретаря Конгрегации вероучения и выступления директора Отдела рукописей Ватиканской Апостольской библиотеки Паоло Виана, озаглавленного «Без традиции богословие — дерево, лишенное корней». Справка Бонавентура (ок. 1217-1274 гг.) — монах-францисканец, впоследствии кардинал и епископ, крупный католический богослов и философ, именуемый doctor devotus (Благочестивый учитель) и doctor seraphicus (Серафический учитель). Его называют вторым основателем Ордена францисканцев. Начальное образование Бонавентура получил в школе при францисканском монастыре. Обучался в Парижском университете у знаменитого схоласта-францисканца Александра Гэльского. В 1245 Бонавентура получил степень лиценциата, а в 1248 стал бакалавром. Его преподавательская деятельность в стенах Парижского университета продолжалась с 1248 по 1257. В Париже он познакомился, а затем и подружился с Фомой Аквинским. Известность Бонавентуры-проповедника не уступала его славе как богослова. В Париже и во всей Франции, в Германии, Испании и Италии красноречие, простота и глубина его проповедей одинаково увлекали и высших церковных сановников, и мирян. Доминиканец Фома Аквинский и францисканец Бонавентура, одновременно преподававшие в Парижском университете, сыграли одинаково важную роль в поддержке и реабилитации новых нищенствующих орденов: доминиканского ордена братьев-проповедников и францисканского ордена братьев-миноритов. |
| 2). 2. De triplici via (О тройственном пути. — T. VIII. P. 3–18; далее О тр. пути). Здесь Бонавентура говорит о трех ступенях богопознания — размышлении (meditatio), молитве (oratio) и созерцании (contemplatio). 3. Soliloquium (Монолог. — T. VIII. P. 28–67) является подражанием одноименному сочинению Гуго Сен-Викторского. 4. Lignum vitae (Древо жизни. — T. VIII. P. 68–86). Это сочинение содержит 48 размышлений о кресте и страдании Господа. 5. De perfectione vitae ad sorores (К сестрам о совершенстве жизни. — T. VIII. P. 107–127; далее О соверш. жизни), небольшое сочинение о высоких требованиях христианского совершенства. 6. De sex alis Seraphim (О шести крыльях Серафимов. — T. VIII. P. 131–151; далее О крыл. Сераф.). Шесть крыльев Серафимов здесь рассматриваются как символ шести добродетелей: ревности к праведности, благочестия, терпения, образцовой жизни, скромности, преданности Богу. 7. Vitis mystica (Таинственная виноградная лоза. — T. VIII. P. 159–189). Вслед за Бернардом Клервосским Бонавентура развивает здесь образ Христа как истинной виноградной лозы. Хотя Бонавентура был хорошим экзегетом и созерцателем, тем не менее он по преимуществу является схоластическим богословом. Священное Писание и мистическое богопознание всегда были близки Бонавентуре, но его богословие развивалось в рамках и по методике Сентенций Петра Ломбардского, которые стали учебником догматического богословия в Париже начиная с Александра Гэльского: Бонавентура так же проводил четкое различие между объектом веры как таковой (credibile ut credibile), данным в Священном Писании, и объектом веры как предметом познания (credibile ut intelligibile) со стороны богословствующего разума. Последний предполагает исследовательский метод, который добавляет к истине веры и авторитету Священного Писания рациональные аргументы, подтверждающие и поддерживающие нашу веру, помогающие нам понять и таким образом просветить ее (Комм. Сент. T. I. P. 7, 11). Объект веры как предмет познания служит предметом и для богословия, которое использует в исследовании содержания веры не только логику, но и всю светскую науку. |
| Обсуждая вопросы соотношения свободы и благодати, христ. понимания свободы и естественного нравственного закона, ап. Павел заложил основы последующей этической теории христианства. Одним из первых катехизических текстов, в к-ром излагается учение о грехах и добродетелях, является Дидахе . Учение о 2 путях - жизни и смерти - близко к галахической традиции ВЗ. Писания мужей апостольских во многом были посвящены темам личной или общественной нравственности. В трудах апологетов раннехристианских отчетливо проявились 2 тенденции: поиск положительного нравоучения в языческой философии и вместе с тем дистанцирование от нее. Особое внимание этике уделял Климент Александрийский , написавший нарочито нравоучительные тексты «Увещание к эллинам» и «Педагог». Важным этапом в развитии христ. нравоучения стали споры III в., связанные с икономией и акривией , т. е. различными пастырскими подходами в отношении к христианам, совершившим тяжкие согрешения. Авторы этого времени, среди к-рых наиболее известен сщмч. Киприан Карфагенский, писали о нравственном состоянии кающихся. В IV в. благодаря увеличению количества желающих принять крещение появилось множество специальных произведений, посвященных христ. нравственности (см. в статьях Крещение, Оглашение ). Обширная нравственно-аскетическая лит-ра возникла в среде монашества . Для VI и VII вв. характерно появление большого числа флорилегиев , включающих разделы нравственной тематики. Наряду с богословскими, катехизическими, аскетическими и гомилетическими сочинениями важную роль в развитии Н. б. играли также церковные каноны и корпус комментариев к ним. Большое значение имели покаянные номоканоны , пенитенциалы , канонарии, к-рые формально регламентировали нравственную жизнь христиан. Н. б. в католицизме Как наука Н. б. получило развитие на Западе в рамках схоластики, для к-рой было характерно обращение к античной моральной философии. Важными опытами изложения основ нравственности были сочинения Гильдеберта Турского († 1133), Петра Абеляра († 1142), Александра Гэльского († 1245), к-рый, в частности, полагал, что науку о нравственности необходимо отделить от догматики. |
| Философия средних веков также была разделена на 3 эпохи: от IX до XIII в. (от Алкуина до Амальрика Бенского и Давида Динантского ); с XIII по XIV в. (философия араб., иудейская и главные учители схоластики от Александра Гэльского до Иоанна Дунса Скота и Р. Бэкона ); с XIV по XV в. (поздние реалисты и номиналисты; мистики И. Таулер , Фома Кемпийский , Ж. Жерсон и др.). Новая философия в свою очередь делилась: на философию XV-XVI вв., где больше внимания было уделено Дж. Бруно , от Р. Декарта до Канта, с весьма поверхностным толкованием Декарта (Ч. 3. С. 105-120); от Канта до «наших дней». Изложение сложнейшей философии Канта, к-рому было посвящено более всего страниц (Ч. 4. С. 64-90), для своего времени было вполне удовлетворительным. Рассматривались основные вопросы теоретической философии, учение о чувственности, о разуме и об уме, о синтезе, о «самостоятельной бытности» (вещи в себе) и об антиномиях, проблемы практической философии - учение о самозаконии воли, свободе и нравственном законе. Далее Г. излагал проблему «я и не-я» в философии И. Г. Фихте (Там же. С. 90-104), в общих чертах кратко - первую систему Ф. В. Й. Шеллинга и весьма пространно, но без глубокого знания и понимания - философию Г. В. Ф. Гегеля (С. 113-139). Г. утверждал, что Гегель в основание системы «полагает следующее начало: все рациональное реально и все реальное рационально» (С. 116), и видел это начало в «абсолютной идее», к-рая осуществляет себя в природе и истории в виде ее прогресса в нравственности, религии и философии. Завершалась история философии Г. главами о франц. философах В. Кузене и аббате Л. Ботене. Подводя итоги истории философии, Г. отмечал, что мировой разум, к к-рому приходит каждая философская система, понимаемый отвлеченно, является всего лишь «частным произведением» человеческой мысли (С. 171). Только в христ. учении и вере находят разрешение самые сложные вопросы философии. Описывая состояние совр. человечества, Г. возлагал надежды на «новое откровение духа» и полагал, что «философия, служившая в последнее время орудием к отвращению человека от Бога, послужит теперь средством к привлечению его к Богу» (С. 179). В заключении Г. писал: «Проходя историю философии всех времен и народов, мы заметили, что ум человеческий сам собою не может во всем свете постигнуть истину… Такая немощь нашей высшей душевной силы ясно показывает нам состояние нашего повреждения и живо заставляет нас чувствовать нужду в высшем откровении, содержащем благотворнейшие истины для нашего познания и спасительнейшие правила для нашей деятельности» (С. 192). |
| Хотя Б. был хорошим экзегетом и созерцателем, тем не менее он является по преимуществу богословом-схоластиком. Свящ. Писание и мистическое богопознание всегда были близки Б., но его богословие развивалось в рамках и по методике Сентенций Петра Ломбардского, к-рые стали учебником догматического богословия в Париже начиная с Александра Гэльского. В согласии с ними Б. проводил четкое различие между объектом веры как таковой (credibile ut credibile), данным в Свящ. Писании, и объектом веры как предметом познания (credibile ut intelligibile) со стороны богословствующего разума. Последний предполагает исследовательский метод (modus inquisitivus), к-рый добавляет к истине веры и авторитету Свящ. Писания рациональные аргументы, подтверждающие и поддерживающие нашу веру, помогающие нам понять и т. о. просветить ее (Comment. in lib. Sentent.//Opera omnia. T. 1. P. 7, 11). Объект веры как предмет познания служит предметом и для богословия, к-рое использует не только логику, но и всю светскую науку в исследовании содержания веры. Для достижения этой цели богословие заимствует у философии все необходимое, чтобы составить полное представление о Боге, мире и человеке, как их видят «очи веры» (Brevil.//Ibid. T. 5. P. 205а). Богословие для Б. было традиционно очень широкой по объему наукой, так что философию он включал в богословие (Comment. in lib. Sentent.//Ibid. T. 2. P. 97). Хотя Б. был знаком с философией Платона и Аристотеля (особенно последнего), он считал, что их учения не удовлетворяют требованиям христ. богословия (Sermones selecti de rebus theologicis//Ibid. T. 5. P. 572а). Его собственный философский выбор сложился под влиянием блж. Августина . Но то, что Б. считал верным воспроизведением и развитием учения блж. Августина, на самом деле было схоластической богословской системой sui generis, основанной не только на творениях блж. Августина, но и на учениях Боэция , «Ареопагитик» , прп. Иоанна Дамаскина , Аристотеля, Ибн Сины (Авиценны) и др. Многие из богословских положений Б. представляют собой плоды старой схоластической традиции, к-рую он не только воспринял, но и обогатил новым синтезом. Учение о Боге |
| В учении о душе человека В. из К. присоединяется к пониманию ее как самостоятельной субстанции, идущему в христ. традиции от блж. Августина и Боэция , и отвергает представление Аристотеля о душе как форме тела, а также платоновскую идею о предсуществовании душ. В. из К. был знаком с медицинскими трактатами Гиппократа, Галена, а также араб. авторов в переводе Константина Африканского , где рассматривается учение о душе. В целом В. из К. оказал значительное влияние на позднейшие произведения энциклопедического характера, в т. ч. посвященные космологической и естественно-научной проблематике: на «Anticlaudianus» (Антиклавдиан, 1182-1184) Алана Лилльского , «De natura rerum» (О природе вещей, 1228-1244) Фомы из Кантимпре, «Summa universae theologiae» (Сумму всеобщей теологии, 1235-1245) Александра Гэльского , «Speculum naturale» (Зерцало природы, ок. 1244-1260) Винцентия из Бове и др. Соч.: Opera omnia/Dir. E. Jeauneau. Turnholti, 1997-. Vol. (CCCM; 152, 158); Philosophia mundi: Ausg. d. 1. Buchs von Wilhelm von Conches " «Philosophia»/Hrsg. v. G. Maurach. Pretoria, 1980; Dragmaticon philosophiae/Ed. I. Ronca. Summa de philosophia in vulgari/Ed. L. Badia, J. Pujol//Opera omnia. T. 1; Glosses on Plato " s Timaeus (extr.)// Parent J. M. La Doctrine de la cr e ation dans l " école de Chartres. P.; Ottawa, 1938. P. 137-177; Glosae super Platonem/ E d. E. Jeauneau//Textes philosophiques de Moyen Âge. P., 1965; Commentary on Boethius " Consolation of Philosophy (extr.)// Parent J. M. La Doctrine... P. 122-136; Glosae super Boethium/Ed. L. Nauta//Opera omnia. T. 2; Glosses on Priscian (extr.)/ E d. E. Jeauneau//RTAM. 1960. Vol. 27. P. 212-247; Glosses on Macrobius " Commentary on the Dream of Scipio/ E d. E. Jeauneau//AHDLMA. 1960. Vol. 27. P. 17-28; Glosae super Juvenalem/ E d. B. Wilson. P., 1980 [Bibliogr.]; Moralis philosophia de honesto et utili. P., 1890; Das Moralium dogma philosophorum des Guillaume de Conches/Ed. J. Holmberg. P., 1929; Teodorico di Chartres, Guglielmo di Conches, Bernardo Silvestre. Il divino e il megacosmo: Trattati filosoficie scintifici della Scuola di Chartres/Ed. E. Maccagnolo. Mil., 1980. |
| Как и Сам Бог, эта воля непостижима, но узнается по действиям. Чтобы сотворить мир, воля «объединяет» универсальную материю с универсальной формой посредством излияния «световых форм» на «субстрат» всеобщей материи; процесс творения непрерывен, он продолжается постоянно и на различных уровнях мироздания. Хотя существование Бога постижимо, Его сущность остается непознаваемой, к Нему не приложим никакой др. атрибут, кроме существования. Воля - это не атрибут Бога и не какая-то отдельная сущность, но парадоксальным образом - это Сам Бог. Т. о. И. Г. сохраняет верность иудейскому монотеизму. Есть основания полагать, что на «Источник жизни» оказали определенное влияние «Послания Братьев чистоты» - энциклопедическое сочинение группы ислам. ученых из Басры (X-XI вв.), учение евр. философа Саадии Гаона (IX-X вв.), идеи неопифагорейцев и Плотина, почерпнутые из вторичных источников, хотя единственный философ, к-рого И. Г. называет в трактате по имени,- это Платон. Кроме того, несомненна зависимость И. Г. от концепции «духовной материи», восходящей к Плотину, Проклу и хорошо известной в средневековье «Книге о пяти субстанциях» Псевдо-Эмпедокла. В течение столетий И. Г. считали христ. или арабо-мусульм. философом. Его идея универсальности материи стала одной из центральных в школе христианской схоластики, развивавшейся францисканцами. Так, считая И. Г. христ. мудрецом, Вильгельм Овернский называл его «самым возвышенным среди философов», а Александр Гэльский и его ученик Бонавентура с энтузиазмом восприняли его представление о том, что духовные субстанции состоят из материи и формы. Благодаря Иоанну Дунсу Скоту основная идея «Источника жизни» о материальности духовных субстанций была усвоена христ. философией. В то же время идеи И. Г. вызвали резкую критику со стороны доминиканцев, прежде всего Альберта Великого и Фомы Аквинского , опасавшихся влияния мусульм. и евр. философии на христианство. В частности, Фома Аквинский не признавал, что духовные субстанции состоят из материи, и отрицал, что одна материальная сущность может заключать в себе все многообразие форм. |
| М. снизилось, хотя его использовали Александр Гэльский (в глоссах на «Сентенции» Петра Ломбардского) и католич. св. Альберт Великий . Сохранилось 2 послания К. М.- Сидонию Аполлинарию и Сапауду, учителю риторики во Вьенне. В письме Сапауду К. М. жаловался на отсутствие у совр. людей интереса к культурному наследию древности, оплакивал упадок классического образования и лит-ры. Он привел перечень трудов рим. авторов, которые рекомендовал использовать в преподавании, сделав акцент на наследии архаических авторов (Плавт, Невий). Сидоний Аполлинарий упоминал о поэтических и литургических трудах К. М. ( Sidon. Apol. Ep. IV 3; Carmina. VI 13-16), однако атрибутируемые ему в рукописной традиции и ранних изданиях (PL. 53) поэтические произведения на самом деле принадлежат Венанцию Фортунату , Клавдию Клавдиану , Флавию Меробауду и Павлину Ноланскому. Соч.: CPL, N 983-984; PL. 53. Col. 693-790; Opera/Ed. A. Engelbrecht. Vindobonae, 1885. (CSEL; 11). Ист.: Sidon. Apol. Ep. IV 2-3, 11; V 2; Gennad. Massil. De vir. illustr. 68, 84. Лит.: Germain A. C. De Mamerti Claudiani scriptis et philosophia. Monspelii, 1840; La Broise R. M., de. Mamerti Claudiani vita eiusque doctrina de anima hominis. P., 1890; Amman E. Mamert, Claudien//DTC. T. 9. Col. 1809-1811; Norpoth L. Der pseudoaugustinische Traktat «De spiritu et anima». Münch., 1924; B ö mer F. Der lateinische Neuplatonismus und Neupythagoreismus und Claudianus Mamertus in Sprache und Philosophie. Lpz., 1936; H å rleman E. De Claudiano Mamerto, gallicae latinitatis scriptore, quaestiones. Uppsala, 1938; Courcelle P. Les lettres grecques en Occident, de Macrobe à Cassiodore. P., 1948. P. 223-235; Madoz J. Liciniano de Cartagena y sus cartas. Madrid, 1948. P. 35-53; Chadwick N. K. Poetry and Letters in Early Christian Gaul. L., 1955. P. 207-211; Schmid W. Claudianus Mamertus//RAC. Bd. 3. Col. 169-179; Fortin E. L. Christianisme et culture philosophique au Ve siècle: La querelle de l " âme humaine en Occident. P., 1959; Costanza S. Claudianus Mamertus//EEC. Vol. 1. P. 178; Di Marco M. La polemica sull " anima tra «Fausto di Riez» e Claudiano Mamerto. R., 1995. Д. В. Зайцев |
| Как все это далеко от упрямых пессимистов Кальвина и Нокса! Понимание близости Бога к Своему творению дает сильное чувство того, что небесные силы не далеки от нас, они рядом с нами ночью и днем. И представляется совершенно естественным обратиться к Пресвятой Троице, к Богородице, к святым и ангелам за поддержкой и за практической помощью во всех наших житейских делах. Все происходящее с нами является поводом для молитвы и предполагает активное участие небожителей. Не существует разделения между нынешним миром и тем миром, который наступит после него. Рай, то есть сообщество святых, и земля, то есть сообщество живущих на ней людей, взаимосвязаны и взаимодействуют. Так, Богородица с нами в начале дня, когда из очага надо вынимать золу; святая Бригитта помогает взбивать масло; архангела Гавриила и прочих ангелов следует призывать при сеянии семян; святой Колумба охраняет скот по пути на пастбище; «белый» архангел Михаил защищает нас. Особое внимание, уделяемое Пресвятой Троице, многое говорит нам о том, как жители островов воспринимали себя и окружавший их мир. Бог, единый в Троице, чужд эгоцентричному, индивидуалистичному уединению, характерному для нашего времени, но близок живущим общиной: «мы спасаемся, когда мы вместе». В обществе, где центральное место отведено домашнему очагу, семье и родственным связям, мужчины и женщины счастливы вблизи Святой Троицы, сущность Которой заключается в гармоничном общении в любви. Это общение относится не только к Богу и человеку, но и ко всему тварному миру. Единство включает в себя как человеческую семью, так и птиц, зверей, материальные вещи и все сотворенное Богом. Господь заботится, чтобы Его мир был цельным. И основная тема «Песен народа гэлов» такова: все в мире подвластно Богу, Который близок к нам. «Я верю в единого Бога, Творца всего видимого и невидимого», – провозглашает «Carmina Gadelica». Остров Южный Уист Некоторые ученые считают, что Александр Кармайкл приукрасил или «викторианизировал» английские переводы слышанных им гэльских песен. Но это верно лишь в отношении стиля английского языка, использованного им для переводов. Немаловажно, что он записывал именно то, что слышал, – устную традицию, восходящую еще к великому апостолу Шотландии преподобному Колумбе (521–597), центром миссионерских трудов которого был остров Айона. Это подтверждается как самим гэльским языком, так и частым упоминанием святого Колумбы в этих гимнах и благословениях. |
| августинистское мировоззрение, характерное для Ансельма , архиеп. Кентерберийского и представителей сен-викторской школы (Гуго, Ришара); его учителем был занимавший в 1206-1209 гг. должность канцлера Парижского ун-та Препозитин из Кремоны, автор «Summa theologica») (Теологическая сумма), «Summa de officiis» (Сумма о службах) и др. сочинений. В. О. наряду с Филиппом Канцлером , Александром Гэльским и Вильгельмом Овернским был тем схоластическим мыслителем, кто способствовал включению метафизического и натурфилософского наследия Аристотеля в систему христ. мировосприятия, благодаря чему, в частности, уже в 1255 г. в Парижском ун-те в образовательную программу фак-та искусств было введено изучение всех известных аристотелевских работ. Особую роль В. О. сыграл в формировании традиций парижской доминиканской школы, во многом определив характер интеллектуальных построений одного из первых теологов ордена и автора «Compendium theologiae» (Компендиум теологии, 1235) Иоанна из Тревизо и первого доминиканского профессора Парижского ун-та и создателя собственной «Суммы» Роланда Кремонского. Главной работой В. О. является «Summa super quattuor libros Sententiarum» (Сумма на четыре книги Сентенций, между 1215 и 1229), в целом построенная по плану комментируемого в ней сочинения Петра Ломбардского . «Сумма» последовательно затрагивает следующие темы: единство и троичность Божества (кн. 1); творение, природа ангелов и человека, включая вопрос о сущности грехопадения и его последствиях, а также классификацию грехов (кн. 2); Христос, добродетели и преодоление через них греха (кн. 3); христ. таинства и 4 эсхатологических явления: смерть, Страшный Суд, ад и рай (кн. 4). Теология, ставящая перед собой цель истолкования и прояснения богооткровенных истин, трактуется В. О. как искусство или наука, ибо ее положения выводятся из непреложных постулатов веры, выступающих, т. о., в качестве тех исходных теологических посылок, гарантом истинности к-рых служит Сам Бог. На философию возложена в таком случае инструментальная функция, и теология может использовать ее доводы и методы при решении своих задач, в частности при доказательстве бытия Бога. |
|
|
