| Премудрость... Но помните: «Начало премудрости – боятися Господа» ( Сир.1:15 )? А разве нельзя быть мудрым вне страха Божия? Да, но мудростью мирской, а не Божеской. И не забывайте, что, с точки зрения мира, мы – безумцы, если имеем дар премудрости Господней. «Что же есть начало премудрости, как не то, чтобы удаляться от всего ненавистного Богу?» 12 Так вот в чем премудрость-то! Но как же приобретать страх Божий? По этому поводу есть определенные указания святых отцов, которые стяжали страх Божий многими подвигами и трудами, а некоторые – даже многими падениями. Все сказанное по этому поводу суммирует авва Дорофей в одном из своих поучений: Отцы сказали, что человек приобретает страх Божий, если имеет память смерти и память мучений, если каждый вечер испытывает себя, как он провел день, и каждое утро, – как прошла ночь, если не будет дерзновенен в обращении и, наконец, если будет находиться в близком общении с человеком, боящимся Бога. 13 «Память мучений» – это для нас именно память самопосрамления, память о грядущем моменте, когда мы ужаснемся своей грязи и уже ничего не будем в состоянии сделать. У древних было напоминание: memento mori – «помни о смерти», но у нас это гораздо сильнее. Помни не о смерти только, а о том моменте, когда совесть тебя обличит и когда ты уже ничего не сможешь сделать. Эта память связана со страхом раба. «Если каждый вечер испытывает себя, как он провел день, и каждое утро – как прошла ночь». Мы же не следим за собою, и если моментами получаем благодатию Божиею страх Божий и на минуту видим свои грехи, то не пользуемся этими лучами и не испытываем при их свете и малой частички своей жизни – даже одного дня. Третье условие – «если не будет дерзновенен (волен. – О.С.) в обращении». Для нас оно самое главное, ибо на это мы уж и совсем внимания не обращаем, дерзость, или вольность, у нас понимают как известное отношение одного пола к другому. Но это лишь частный случай дерзости в обращении. Когда авва Лот был в келье аввы Агафона, то пришел к последнему инок, желавший вступить в киновию (общежитие) и спросил: «Отче, я хочу жить с братьями. Как повелишь мне жить с ними?» Старец же отвечал на это: «Как в первый день, как придешь к ним, так и во все дни поступай. Будь во всем как странник». |
| А. Купреянова (Продолжение следует). Голованенко С.А. Философия смерти и воскрешения [Рец. на:] Федоров Н.Ф. Философия общего дела: Статьи, мысли и письма. Т. 1. Верный, 1907; Т. 2. М., 1913//Богословский вестник 1914. Т. 1. 4. С. 664–688 (3-я пагин.). —664— (Проективизм Н.Ф. Федорова) «Философия общего дела» Николая Федоровича Федорова 1196 и с внешней, и с внутренней стороны не может быть названа системой в обычном смысле слова. В ней нет внешнего единства: это нестройный, пестрый ряд статей, заметок. В ней нет внутренней ясности и законченности: это общий, еще нерасчлененный многозначный проект... Мы намереваемся в ряде очерков сделать опыт систематического изложения и критики религиозной философии Федорова. В настоящей статье дается изложение общих религиозно-философских воззрений Федорова и его воззрений на сущность христианства. Следующая статья будет посвящена изложению воззрений Федорова на сущность русского православия. Соответственно этому, критика, принципиальная и отчасти имманентная, естественно расчленяется на три части: в трех дальнейших статьях мы сделаем опыт критики – религиозно-философских предпосылок Федорова (I статья), его воззрений на сущность христианства (II статья) и на сущность русского православия (III статья). Смертная жизнь – основная категория человеческого сознания. Всякая философия втайне хочет быть философией истинной жизни: религией или религиозным оглашением. Но та философия, которая отстраняет или скрывает проблему смерти (Memento vivere!) – обрекает жизнь на угасание, невольно становится вестником смерти. Лишь «memento —665— mori», приводящее к победе над смертью, раскрывает глубину и смысл истинной жизни. Философия Николая Федоровича Федорова – философия смерти и, как истинная философия смерти, она хочет быть философией бессмертной жизни, философией религиозной, философией христианской, православной. 1 . Философия общего дела – призыв к делу. Она еще мысль, но мысль жизненная, проективная. Бездельная мысль и бесмысленное дело путь к смерти. К смерти ведет рационализм, витающий в сферах бездельной мысли. К смерти ведет и мистицизм, бросающийся в глубины, неосвещенные мыслью. Всякий рационализм – философия мысленной, мнимой жизни, идеолатрия. Всякий мистицизм – философия бесмысленной и тоже мнимой жизни, идололатрия. И тут и там служение подобию, отражению жизни, ложно символическое служение. Философия общего дела хочет дать синтез рационализма и мистицизма: жизненная мысль – призыв к действительной жизни, а не к опьянению (мистицизм), и не к похмелью (рационализм). |
| 14. Вторник. – По совету отца Иеронима сегодня я отправился в Иверский монастырь, дабы отпраздновать там Успение Богоматери и присмотреться к торжественному Богослужению на Афоне. Мне подвели большого чёрного мула и шепнули, что на нём Великий Князь Константин Николаевич ездил по Афону от обители до обители. Я промолчал, вынимая из-за пазухи лист бумаги для черчения на нём горной местности, начиная от Руссика до Иверского монастыря. Поезд двинулся сперва вдоль восточной стены гостеприимной обители, а потом обогнул северо-восточный угол её, начал подниматься на гору и поднимался выше и выше, пока очутился на равнине где стоят развалины старого русского монастыря. Тут я спешился и вошёл внутрь его., но увидел только голую ограду да фундамент бывшего соборного храма и угловую башню пустую; потом снаружи осмотрел всю эту развалину, кое-где поросшую плющом, взглянул на мимо текущую мутную речку и на окрестные высоты, покрытые дремучим каштановым лесом, и сказав себе самому, memento mori, продолжал путь свой. Еду по узкой тропе среди леса. А тропа эта извивается по крутоярью, склоняющемуся от самого хребта, или гребня Афона к вышеупомянутой равнине. Мой путь подошёл к струйнику, который называется добра вода, напился этой влаги и бодро взошёл подо мной на горный хребет, который весьма ровен, но узок: тут у большого деревянного креста я слез со своего носителя и увидел Стримонский залив омывающий северо-восточную сторону Афона, далёкое направо и налево погорье Афона, и монашеский городок, Карею. Тут же проводники мои сказали мне, что по самому хребту св. Горы можно проехать направо до малого Афона, а налево до Мегали Виглы; и я разохотился ездить в монастыри по этому хребту, любя потешить себя чем-нибудь новеньким. Было тихо на море и на выси Афона, тихо стоял и чёрный мул мой, ожидая седока. Я на нём, а он подо мной: и оба мы идём и спускаемся с оной выси к Карее по самой крутой и выбитой тропе. Спустившись на такую же равнину, на которой стоит и развалившийся Руссик, а с этой равнины возделанной, обсаженной виноградниками и плодовыми деревьями, сошли на равнину Карейскую, и остановились в Русском подворье ветхом и тесном. Смотритель его, монах, накормил нас хорошим обедом. |
| 28 декабря 1889 г. г. Уфа. XXII. Достолюбезный брат и высокочтимый отец мой, Григорий Васильевич! Печальное письмо Ваше от 14 ноября получил я вчера. А о кончине приснопамятной Александры Степановны имел извещение от почтеннейшего Ивана Григорьевича тотчас после её смерти. Нельзя не печалиться при разлуке с близкими нам родными, но и не должно сетовать, как неимущим упования на свидание в блаженной вечности. Нужно благодарить Бога и за то, что при всех болезненных скорбях и страданиях она прожила на свете довольно лет. Будем молить Господа о водворении новопреставленной рабы Божией Александры в недрех Авраама и Исаака со святыми. Не замедлит приблизиться и время нашего отшествия в тот же путь. Об этом следует подумать. А навещающие меня болезни громко вопиют во ушию моего memento mori. Мне уже исполнилось 70 лет – по Давиду, предел человеческой жизни. Радуюсь, что о. Николаю Ивановичу Бог возвратил ум и душевное здравие. Но хлопотать об определении его куда-либо на место не могу, и не считаю возможным. Напрасно Вы навязываете мне какое-то в этом якобы унижение, – не унижение вынуждает меня быть осторожным, а пастырский долг не пролазить инуде во двор чуждый. Владыка и сам вспомнит прежнюю мою просьбу, и, в чем следует, уважит. Мое здоровье никуда не годится. Половину октября и половину ноября пролежал на смертном одре. 13 и 14 ноября с величайшим трудом отслужил литургию и молебен. Вчера (20 числа) приготовился служить литургию, но в правой руке такая сделалась ломота, что и на койке не обретал себе покою. Сегодня (21 нояб. пред обеднею пишу) собираюсь служить, но в силах ли буду, – Бог весть. Призывая Божие благословение на Вас и на всех, сущих окрест Вас, прошу Ваших молитв о моем недостоинстве. Ваш усерднейший слуга, брат и сын, Дионисий, неключимый Епископ Уфимский и Мензелинский. 21 ноября 1888 г. г. Уфа. XXIII. Возлюбленный о Господе брат, дорогой сердцу моему отец, высокопочтенный во иереях друг мой, Григорий Васильевич! Мир Вам и всей домашней церкви Вашей Божие благословение. Многолюбезное письмо Ваше я имел утешение получить в великий вторник, и спешу, на Ваш привет с Светлым праздником, ответствовать православным обычаем: «Воистину Воскресе» Христос, и, сим приветствуя, целую Вас в уста и в очи. Молю Господа Бога, чтобы Он, Царь небесный, подкрепил Ваши силы для безболезненного существования. О сестре пишут, что слепота её и ей, и окружающим её становится в тягость. Но что будем делать? станем благодарить Бога за все. Слава еще Богу, что есть кому призреть её. |
| Еще раз подчеркнем – человеческие болезни и страдания мощный фактор врачевания людских душ. Во-первых, по слову апостола: «страдающий плотию перестает грешить» (1Пет. 4,1). Во-вторых, время болезни настраивает душу на верный лад, благоприятствуя размышлению о главном, а не о повседневном и суетном. Другими словами, заставляет «задуматься о жизни и смерти», и знаменитое духовное лекарство «memento mori» (лат. - «помни, что умрёшь») в полной мере начинает проявлять свою целительную силу. Действительно, есть некая парадоксальность человеческого существования, состоящая в том, что многие только лишь после тяжелого потрясения, страшной болезни или при близости смерти, наконец, открывают истинную цель своего существования и начинают понимать, как нужно жить. Этот закон Божьего врачевания неумолимо и своевременно исполняется, как над каждым человеком лично, так и в масштабе целых стран и народов. Опыт страдания за веру, которым в полной мере обогатился российский народ в ходе небывалых гонений на веру в XX веке, показал величайшую целительную силу скорбей. Святитель Лука по праву святого исповедника, неоднократно ясно высказывался об этом удивительном проявлении Божественной мудрости, способности Господа претворять зло в добро, страдания переплавлять в радость, болезни в исцеление. На исходе жизни Владыка, вспоминая пережитое, писал: «Тяжкое это было время, но вспоминаю о нем, как о светлой радости, как о великой милости Божией. Ибо благодать Божия изливается преизобильно на всякого, кто несет бремя Христово». Лисичкин В.А. Крестный путь святителя Луки. Подлинные документы из архивов КГБ. М., 2001. С. 131. Удивительно, что спустя две тысячи лет приемы «князя тьмы» остаются неизменными. Такими же словами сатана искушал Христа в пустыни, предлагая все блага и богатства мира : « всё это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне» (Мф.4,9). Лука (Войно-Ясенецкий), святитель. «Сила моя в немощи совершается». Духовные беседы. М., 1997. С. 343. Лука (Войно-Ясенецкий), святитель. «Сила моя в немощи совершается». Духовные беседы. М., 1997. С. 273. |
| А второй выход из создавшегося положения — духовная терапия. Древняя мудрость гласит: “Если нельзя изменить ситуацию, то нужно изменить свое отношение к ней”. Тогда будет легче, и откроется какая–то жизненная перспектива. Как это сделать? Необходимо осознать, что с нами ничего просто так не происходит. Случай — это язык Бога, а болезнь — сигнал бедствия, который душа посылает через тело. О чем говорят болезни? О том, что Ваша жизненная миссия не завершена. Быть может, есть то, в чем еще надо раскаяться. Задайте этот вопрос своей совести и сверьте ответ с божественными заповедями. Вы живете не в глуши. При желании можно найти верующих людей, которые помогут Вам прийти в церковь и рассказать священнику о своей беде или пригласят его к Вам домой. Так Вам откроется новый смысл жизни. Человек, не владеющий ногами, тем не менее способен творить добро. Например, молясь и читая псалтирь за живых или усопших, он дерзновенно просит Господа о милосердии к ним. А молитва, исходящая из глубины сердца прикованного к постели страдальца, очень действенна. Не зря на Руси набожные люди так чтили убогих и считали их молитвы особенно богоугодными. Убогими именовали тех, кто близок к Богу — «у Бога». Верьте: Господь облегчит Вашу участь, подаст утешение и терпение в скорбях, а потом Сам возьмет Вас к Себе. И помните: если Бог посылает столь тяжелый крест, значит, Вы — сильная и можете его нести. Слабому духом такое испытание не дается. Укрепи Вас, Господи!» Бесцельность бытия, страх перед неизбежностью смертного часа и уныние христианство исстари врачует молитвой, покаянием, добродетелью смертной памяти (memento mori), надеждой на Бога, учением о бессмертии души, о «воскресении мертвых и жизни будущего века». Церковь призывает нас вести себя осмотрительно и заранее готовиться к переходу в иной мир (см.: Пс.89:12 ; Сир.7:39; 8, 8 и 9, 16–18). Человеку необходима вера в Бога, нужен высший, конечный смысл жизни, а не только знание или ощущение конкретных близлежащих целей. Душа не довольствуется частичной правдой, но жаждет всей полноты Небесной истины. |
| А от миссионера зависит лишь одно: надоедать и не отчаиваться, не опускать руки. «Помни последняя своя — и во век не согрешишь» — есть такая церковно-славянская поговорка. Memento mori. Помни о смерти. Память о возможной скорой и математически предсказуемой смерти русского народа и России должна стать политическим, образовательным и богословским императивом, определяющим экономическую, военную, школьную, культурную и миссионерскую политику. Это то «сбережение народа», о котором давно уже говорит Солженицын. Он ведь тоже — миссионер. «ГОСПОДЬ САМ ПРИВЕДЕТ!» Есть такая странная вещь — конфессиональная слепота. У каждой конфессии есть свои бельма на глазах — места в Библии, которые эта конфессия не замечает и не вдохновляется ими. Протестанты, например, полагают, что достаточно Библии, а церковные традиции излишни. И потому оказываются слепы к словам апостола Павла о преданиях, которым мы научены (см. 2 Фес 2:15). Протестанты отрицают иконы, а потому не замечают в Библии же рассказ о том, что Господь повелел Моисею сделать из золота двух херувимов (см. Исх 25:18). Католики не замечают, что слова апостола о том, что на нем лежит забота о всех церквах (см. 2 Kop 11:28), сказаны Павлом, а не Петром, и потому глобалистские претензии Петровой, римской Церкви необоснованны . А православные не помнят слов Христа: убеди придти (Лк 14:23). Это в притче о званых на царский пир господин говорит слуге: «Вот собери бомжей с улиц и понуди их внити сюда». В отличие от русского перевода, латинское слово compellere несет в себе оттенок понуждения. Греческий оригинал — в котором нетрудно расслышать знакомый нам всем термин «ананкэ» (судьба, необходимость), — также несет в себе привкус активного воздействия. Тот же глагол стоит в греческом тексте Деяний (26:11): И по всем синагогам я многократно мучил их и принуждал хулить Иисуса—и далее (Деян. 28:19): я принужден был потребовать суда у кесаря». Церковно-славянский перевод иногда звучал — «понуди внити» . Ну, как это совместить с этой модной ныне церковной присказкой: — «Кого надо — Господь Сам приведет»? |
| В 1909 году она создала в Москве Марфо-Мариинскую обитель Милосердия, где была не просто настоятельницей, но участвовала во всех ее делах как рядовая сестра милосердия - ассистировала при операциях, делала перевязки, утешала больных и полагала: " Безнравственно утешать умирающих ложной надеждой на выздоровление, лучше помочь им по-христиански перейти в вечность " [ 2 ]. Игумен Никон (Воробьев). Нам оставлено покаяние. Письма. М., 1997. Святая преподобномученица Елизавета. Житие. Акафист. Храм Рождества Богородицы, с. Поярково. С. 28. Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор... Еще в глубокой древности буддийские монахи практиковали созерцание убитых и умерших людей, обращая особое внимание на тех, кто был в самом расцвете сил. Целью подобных медитативных упражнений являлось приобретение " чувства отвращения ко всем формам становления " , " освобождение от страстной жажды жизни " . Совсем другую роль играет необходимость " памяти смертной " (ср. " Memento mori " ) в христианстве: не воспитание отвращения к этой жизни, а постижение ее смысла как подготовки к иной, вечной жизни. И Христос родился не для того, чтобы дать моральные законы, а для того, чтобы победить смерть Своим Воскресением. Вообще вопрос о смерти всегда был и остается стержневым для любого религиозного сознания. Одним из главных он является и для медицины. Но если роль религии - преодоление смерти, то роль медицины - облегчение страданий и продление жизни. По сути дела, сопротивление смерти является нравственной сверхзадачей медицины. Постоянное и верное стремление решить эту сверхзадачу, несмотря на ее неразрешимость, всегда вызывало уважение к профессии врача. Но нельзя не считаться и с деструктивными факторами медицинской практики: постоянной средой человеческой боли, страдания, смерти, изнуряющей тиранией ответственности и " бездны бессилия " , пределом и беспределом возможностей профессионального воздействия на человеческую жизнь. Из этой профессиональной и опасной обреченности " смотреть на смерть в упор " вытекает особая необходимость в нравственном самосовершенствовании. |
| Варианты эсхатологии настоящего и будущего не только совместимы, но и взаимно обуславливают друг друга. Однако при этом они не могут заместить друг друга. Если эсхатологическое «новое творение всех вещей» сопряжено с преодолением преходящего непреходящим, то следствием его является конец времени, то есть конец исторического «необратимого времени chronos». Но вместе с тем ему сопутствует и «осуществление времени», которое есть завершение kairos и присутствие вечности во времени. 7. В чём источник этого размышления о сущности и опыте времени? Существует ли архимедова точка опоры, исходя из которой мы начинаем сознавать временнóй характер жизни и мира? Согласно классическому мнению, такой точкой является смерть субъекта, поскольку она есть выход из времени жизни и мира. С началом Нового времени смерть перестали воспринимать как уход от времени в вечную жизнь. Теперь она почитается уходом в вечное ничто. Изречение Memento mori учит нас считать наши дни и пользоваться нашим ограниченным временем. Осознание неминуемости смерти ввиду смертности нашего тела показывает, где лежат границы времени. Если мы примем смерть за отправную точку в понимании времени, то в результате получим негативные теории времени. Ибо уход от времени через смерть в ничто есть, с точки зрения богословия, проявление преходящего как следствия греха, отделения от Бога и его животворящего вечного Духа. Опыт протекающей во времени жизни обретает иную форму, если уход от времени переживается в осуществленное мгновение наличной вечности. Тогда вечная жизнь начинается здесь и сейчас в середине преходящего времени. На основе этого экстатического опыта настоящего смерть ожидается не как уход от времени в вечное ничто, но как начало того преображения в вечную жизнь, которое достигнет завершения вместе с воскресением мёртвых. В свете ожидаемого воскресения время по своей сути следует определять не как нечто преходящее, но как нечто будущее. В этом «возрождении к живой надежде» время, как историю будущего, дóлжно ожидать, испытывать и вспоминать 141 . |
| д. Здесь же не излишним почитаем упомянуть о Повечериях, совершаемых по Пяткам первой, второй, третьей и четвёртой Недели Святой и великой Четыредесятницы, также о Вечерне в Субботу Ваий. Хотя по Уставу сии Службы ничем не отличаются от обыкновенных, и хотя в большей части Русских храмов правятся они просто: но у нас 34 обычай придал им благочестивое отличие воспоминанием страданий (Пассии) Господних. Две разительные песни Церковные: Тебе одеющагося светом, яко ризою, – и Приидите ублажим Иосифа приснопамятнаго, также чтение между ними Евангелий, описывающих страдания Спасителя, не могут не потрясать и не умилять души прямого Христианина; а потому здесь прилично слово назидания; и когда приличнее, как не в это время? Содержание краткой Службы есть страдание и смерть Искупителя. Но о чём нужнее беседовать Христианину с Христианином, как не о своём Искупителе, крестом и смертью даровавшем спасение миру. § 87. Чтоб не теряться в раздроблениях, к Богослужению вечернему приурочиваем замечание о Полунощницах. Их три: а) Повседневная, b) Субботняя, с) Воскресная. 1) Полунощница повседневная представляет проповеднику, кроме обыкновенных Псалмов, Стихир и молитв, обильный материал для собеседования, в своей 17-й Кафизме. Эта Кафизма есть одна из поучительнейших в целой Псалтыри; её воспевает Церковь при воспоминании погребения Спасителева в Великую Субботу; её повторяет при гробе каждого брата нашего, отошедшего в другой мир; её же положила она повторять и ежедневно, дабы на сердце каждого Христианина, как на дверях отшельника, живо начертать важную и приснопамятную истину: memento mori. 2) Полунощница Субботняя представляет для проповеди шесть иных Псалмов, то возвышенных, то умилительных, и в молитвенно-поучительном отношении всегда важных. Сии Псалмы составляют девятую кафизму (от 64 до 69 Пс.). Кроме того Субботняя Полунощница пролагает путь проповедям заупокойным и на памяти Святых. 3) В Полунощнице Воскресной всего важнее для Проповедника Троичные Каноны, содержащиеся в Октоихе. |
|
|
