| Хронология вышеприведённой таблицы опирается на два независимых друг от друга процесса: во-первых, на простое счисление и, во-вторых, на астрономические выкладки, в основании которых лежит египетский календарь. Под «простым счислением» мы подразумеваем сложение минимальной продолжительности царствований всех царей и затем, исходя из известного данного пункта, установление путём простого вычитания начальной даты ряда царствований. На основании исследований математически достоверно, что следовавшие друг за другом фараоны от начала XVIII династии до персидского завоевания в 525 г. царствовали в совокупности не менее 1052 лет; следовательно, XVIII династия возникла не позднее 1577 г. до н.э. Астрономические вычисления, опирающиеся на время восхода Сириуса и наступление новолуний – то и другое на основании шатких данных египетского календаря, – относят начало XVIII династии с приблизительной точностью к 1580 г. до н.э. Для периодов, предшествующих эпохе XVIII династии, мы не можем ограничиться одним простым сложением минимальной продолжительности царствований вследствие скудости памятников того времени. К счастью, другая дата восхода Сириуса подтверждает отнесение начала XX династии к 2000 году до н.э. с возможной ошибкой самое большее в один или два года. Далее, начало XI династии может быть определено опять-таки только путём сложения минимальной продолжительности царствований. Отсутствие точных данных относительно продолжительности гераклеопольского господства не позволяет определить с достоверностью, сколько времени прошло между Древним и Средним царствами. Если мы примем для каждого гераклеопольца в среднем 16 лет – что при обычных условиях для восточного правителя вполне достаточно, – то окажется, что они царствовали 288 лет. Если мы установим продолжительность их царствования в 285 лет, то может оказаться, что мы делаем в ту или иную сторону ошибку в целое столетие. Продолжительность Древнего царства устанавливается на основании памятников того времени и древних таблиц, где ошибка в ту или другую сторону, вероятно, не более двух поколений. Недостоверность продолжительности гераклеопольского господства отражается на всех более древних датах, и вследствие этого весьма возможна ошибка на одно столетие в ту или другую сторону в датах до н.э. |
| 93 Там же. С. 91. 94 Архангелов С. А.Среди раскольников и сектантов Поволжья. 95 Повесть о боярыне Морозовой/Подг. текстов и исслед. П. И. Мазунина. Л., 1979. С. 142. 96 Отзыв священника с. Сельца Рыбинского уезда Ф. Розова – Дмитревский В. Современный раскол. С. 48. 97 Там же. С. 55. 98 См., напр., Марков С. Инокиня Агафоклия//Братское Слово. 1884. Т. II. С. 198. 99 Деяния первого и второго съезда поморцев. С. 72–73. 100 Зольникова Н. Д.Таежный писатель//Традиция и литературный процесс. Новосибирск, 1999. С. 422. 101 Журавель О. Д.Женские образы в современной агиографии староверов-часовенных//Женщина в старообрядчестве/Материалы Международной научно-практической конференции. С. 138–144. 102 Урало-Сибирский патерик//Духовная литература староверов востока России XVIII-XX вв./ Отв. ред. Н. Н. Покровский . Новосибирск, 1999. С. 120–121. 103 Журавель О. Д.Женские образы. С. 138–144. 104 Покровский Н. Н., Зольникова Н. Д.Староверы-часовенные на востоке России в XVIII-XX вв. М., 2002. С. 339. 105 Там же. С. 30. 106 Там же. 107 Там же. С. 45. 108 Там же. С. 56. 109 Этим термином, заимствованным из следственных дел, пользуется современный историк В. В. Кобко, написавший о событиях подавления восстания. Однако приводимые им данные позволяют говорить не о восстании, а, скорее, просто о расправе над староверами, своеобразной «выгонке». 110 Кобко В. В.К истории пустынножительства на северном побережье Приморья (начало XX – 30-е гг. XX в.)//Мир старообрядчества. Вып. 4. Живые традиции. М., 1998. С. 342–344. 111 Там же. С. 344 со ссылкой на Полевые материалы Приморского музея им. В. К. Арсеньева. 112 Там же. С. 346–347. 113 Там же. С. 79. 114 Покровский вестник. Церковно-общественная газета Ржевской старообрядческой общины. Вып. 11. 15 июня 2008 г. С. 8–11. 115 Бучилина Е. А.Беспоповские старообрядческие общины в Нижегородской области//Мир старообрядчества. История и современность. Вып. 5. М., 1999. С. 263. 116 Там же. С. 276. 117 Грицевская И. М.История и современность сейминского старообрядчества//Мир старообрядчества. История и современность. Вып. 5. М., 1999. С. 260. |
| Ситуация меняется, и в настоящее время стало возможным объективное изучение христианских корней психологии. Не претендуя на полноту рассмотрения этой темы во всех ее аспектах, обратимся в первую очередь к основным работам, персоналиям и идеям, показывающим возможность взаимно позитивного отношения психологии и христианства в XVIII–XX веках. Полностью присоединяемся к мнению современных психологов о важности изучения дореволюционной религиозно-философской психологии, ибо «сегодня серьезное исследование и анализ работ, составляющих данное направление, приобретает особую актуальность в связи с поиском путей духовного возрождения России, а также в силу того, что до недавнего времени в оценке и изложении этих учений преобладали скорее идеолого-политические и атеистические мотивы, чем научно-познавательные»/Кольцова. 1997, с. 37/. В качестве вступления скажем несколько слов о XVII веке, потом остановимся на XVIII и XIX веках, а в XX веке возьмем дореволюционный период и начало советского периода. Известно, что в XVII веке в Киево-Могилянской академии преподавали психологию. До нашего времени сохранились рукописи таких курсов (1639, 1645–1647, 1687, 1693 годов)/Соколов. 1963, с. 251–252/. Даже советские исследователи вынуждены были признать, что эти «киевские ученые» (а фактически богословы, священники и монахи) внесли значительный вклад в развитие психологической мысли и разрабатывали вопросы психологии на уровне тогдашней западноевропейской науки/там же, с. 254/. Важно и то, что преподавание в позднее образованной Московской славяно-греко-латинской академии строилось по принципу Киево-Могилянской академии. А когда был открыт Московский университет, то добрая половина профессоров его первого призыва была из числа воспитанников обоих академий/там же, с. 255/. Это богословское влияние в психологии продолжало ощущаться и в XVIII в., и только XIX в. с его западничеством и рационализмом стал брать свое (и то не сразу). Можно по разному оценивать XVIII век в России, но, безусловно, что он был сложным для нее во многих отношениях. |
| А., Кригер В. А. Курганы кыпчакского времени на Юж. Урале: (XII-XIV вв.). М., 1988; Из истории освоения целинных и залежных земель Оренбургской обл. Оренбург, 1988; Зобов Ю. С., Футорянский Л. И. Родной истории страницы. Оренбург, 1994; Моргунова Н. Л., Кравцов А. Ю. Памятники древнеямной культуры на Илеке. Екат., 1994; Оренбургскому краю - 250 лет: Мат-лы науч. конф. Оренбург, 1994; Моргунова Н. Л. Неолит и энеолит юга лесостепи Волго-Уральского междуречья. Оренбург, 1995; она же. Археология Оренбуржья. Оренбург, 2004; она же. Энеолит Волжско-Уральского междуречья. Оренбург, 2011; она же. Приуральская группа памятников в системе волжско-уральского варианта ямной культурно-ист. обл. Оренбург, 2014; Археол. памятники Оренбуржья. Оренбург, Вып. История Оренбуржья. Оренбург, 1996; Черных Е. Н. Каргалы: Забытый мир. М., 1997; он же, ред. Каргалы. М., 2007. Т. 5: Каргалы: Феномен и парадоксы развития; Губернаторы Оренбургского края/Сост.: В. Г. Семёнов, В. П. Семёнова. Оренбург, 1999; Фёдорова А. В. Край Оренбургский: люди, события, факты. Оренбург, 1999; Оренбургская биогр. энциклопедия. Оренбург; М., 2000; Гарустович Г. Н., Иванов В. А. Огузы и печенеги в евразийских степях. Уфа, 2001; Семёнова Н. Л. Военное управление Оренбургским краем в кон. XVIII - 1-й пол. XIX в. Стерлитамак, 2001; Сафонов Д. А. Начало Оренбургской истории: Создание Оренбургской губ. в сер. XVIII в. Оренбург, 2003; он же. История Оренбургского края. Оренбург, 2006; Богданов С. В. Эпоха меди степного Приуралья. Екат., 2004; Проблемы истории Оренбургского края XVIII-XX вв. Оренбург, 2004; Горбунов В. С. Срубная общность Вост. Европы. Уфа, 2006; Ткачёв В. В. Степи Юж. Приуралья и Зап. Казахстана на рубеже эпох ср. и поздней бронзы. Актобе, 2007; Евгеньев А. А. Оренбургская археология с XVIII в. до кон. 70-х гг. XX в.: Дис. Оренбург, 2008; Малашёв В. Ю., Яблонский Л. Т. Степное население Юж. Приуралья в позднесарматское время. М., 2008; Ранние кочевники Волго-Уральского региона. Оренбург, 2008; Сокровища сарматских вождей: (Мат-лы раскопок Филипповских курганов)/Ред.: Л. |
| 332 Волынец А. Государственная Дума и Духовенство//Церковные ведомости. 1908. 50. 13 декабря. С. 2442. 335 Лудмер Я. Бабьи стоны (из заметок мирового судьи)//Юридический вестник. 1884. Ноябрь. С. 446. 337 См. : Андреева Ю.С. Деятельность Русской православной Церкви по духовному воспитанию населения Оренбургской епархии во второй половине XIX – начале XX в./Автореф. дисс. ... к. ист. н. Челябинск, 2006. С. 21; Она же. Деятельность православного духовенства по воспитанию трезвого образа жизни среди населения Оренбургской епархии во второй половине XIX – начале XX в.//Культура и искусство в памятниках и исследованиях. Челябинск, 2006. Вып. 4. С. 66–73. 342 См. : Ключарева А.В. Пастырское служение православного духовенства в России в конце ХГХ – начале XX в. (по материалам Тульской епархии)//Известия Тульского государственного университета. Сер. Теология. Вып. 2. Тула, 2006. С. 40–11. 343 См. : Андреев Г.Л. Христианская периодическая печать на русском языке. 1801–1917 гг. Нью-Йорк, 1997. Т 1. С. 1, 160; Т. 2. С. 29. 344 Фоменко К., прот. Хулиганство//Киевские епархиальные ведомости. 1913. 40. Неоф. ч. С. 1028. 345 РГИА. Ф. 797. Оп. 77. II отд. 3 стол]. Д. 230. Л. 1 об., цит. по : Алексеев А.В. Духовно-нравственное состояние русского общества конца XIX – начала XX века: историко-конфессиональный (православный) взгляд/Автореф. дисс. ... к. ист. н. М., 2008. http://www.bogoslov.ru/text/311827.html (02.10.09). 346 См.: Лосский Н.О. Характер русского народа//Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. М., 1991. С. 350. 349 См. : Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. СПб., 1999. Т. 1. С. 177. 354 Необычные для нашего времени речи//Московские церковные ведомости. 1906. 31. 6 августа. С. 317. 356 См.: Рашин А.Г. Население России за 100 лет (1811–1913): Статистические очерки. М., 1956. С. 293. 357 См.: Колосов Н., свящ. Заведомая неправда//Московские церковные ведомости. 1907. 2. 14 января. С. 39–46. |
| Введение Для филолога история языка богослужения XIX-XX веков представляет интерес по следующим причинам: – Вплоть до 1917 г. подавляющее большинство населения России в той или иной степени владело церковнославянским языком. Этот язык звучал во время богослужения, на нем заучивались молитвы, в ряде случаев с него начиналось изучение письменного языка. Перепись 1897 г. выявила, что в Российской империи было более 83 млн. православных (Общий свод I, с. 248), которые, пусть нерегулярно, присутствовали при богослужении и знали некоторое количество молитв. – В течение XIX-XX вв. на церковнославянском языке было создано огромное количество новых, непереводных текстов (церковных служб, акафистов и молитв). – Вопрос о языке богослужения периодически становился темой общественной полемики. 1 – Церковнославянский язык нового времени оказывал и оказывает влияние на русский литературный язык. 2 – Церковнославянские фрагменты включаются в произведения, написанные на русском литературном языке, как в оригинальные 3 , так и в переводные. 4 Церковнославянский язык представляет интерес и для историков. Вопрос о литургическом языке и исправлении богослужебных книг периодически оказывался в центре общественных конфликтов. Этот вопрос неоднократно приобретал знаковый характер. Изучать историю обновленчества первой половины XX в., так же как и раскола XVII в., не касаясь вопросов о богослужебном языке, нельзя. Между тем работ, посвященных истории церковнославянского языка XIX-XX веков, практически нет. Отсутствие работ по истории церковнославянского языка нового времени объясняется следующими причинами. Во-первых, церковнославянский традиционно привлекал внимание ученых либо в своем древнейшем варианте (старославянский язык) как источник для изучения праславянского языка, либо как средневековый литературный язык (со времени первых переводов с греческого на славянский и до XVIII в.). Церковнославянский как богослужебный (то есть утративший функции литературного языка) исследователей не интересовал. |
| А. б., с одной стороны, почти полностью совпадает с ходом археологического изучения Ближ. Востока, с др.- характеризуется попытками богословов применить и осмыслить полученные археологией знания. 2-я пол. XVIII - 1-я треть XIX в. является границей донаучного и научного этапов в истории открытий в сфере А. б. Научный этап подразделяется на период XVIII в.- 20-х гг. XX в., когда доминировали исследования в Египте и Месопотамии, и сиро-палестинский период, когда раскопки велись в М. Азии, Сирии, Иордании и Св. земле (его начало приходится на рубеж XIX-XX вв.). Донаучный этап Интерес к памятникам тех событий, о к-рых рассказывает Библия, отмечен с эпохи поздней античности у иудеев, христиан, а по возникновении ислама и у мусульман. Он отражен в попытках создания историко-географических сводов («Иудейские древности» Иосифа Флавия, «De situ et nominis locorum hebraicorum» блж. Иеронима, «Ономастикон» Евсевия Кесарийского) и в паломнической лит-ре (итинерариях, хождениях и т. п.). В ряду последних выделяются тексты ранневизант. эпохи и сочинения таких путешественников XII в. по Востоку, как рус. игумен Даниил , испан. раввин Вениамин Тудельский и пилигримы-католики, хлынувшие в Св. землю вслед за крестоносцами (см. Паломничество ). С эпохи Великих географических открытий XV-XVI вв. начинается развитие библейской географии на основе трудов европ. путешественников (Ф. Шмида, Л. Раухвольфа и др.). В XVII-XVIII вв. делаются первые попытки фиксации памятников. К. Нибур систематически описал древности Месопотамии, А. Роланд - Палестины. В 1805 г. У. Зеетцен открыл места Кесарии, Аммона, Герасы , в 1812 г. И. Л. Буркхардт посетил Петру и др. Начало научного изучения. Месопотамо-егип. период Главным шагом к научному изучению вост. древностей в 1-й пол. XIX в. стали работы по расшифровке ассиро-вавилонской клинописи и егип. иероглифического письма . Одновременно европ. дипломаты, военные инструкторы и путешественники делали первые попытки обмеров и раскопок в «библейских странах», заложив начало археологических исследований таких памятников, как Вавилон , библейский Аскалон , гробницы фараонов и храмы Египта, Бехистунская надпись, Ниневия (Куюнджик) и Хорсабад с дворцом Саргона II, а затем и Нимруд. |
| Христианская, церковная и византийская археология: историография XV – начала XXI в. Глава 1. Западноевропейская научная традиция § 1. Труды по истории христианской археологии § 2. Христианская археология от истоков до середины XIX века 1. века 2. XVIII век 3. Первая половина XIX века § 3. Христианская археология как историческая наука 1. Католическая традиция 2. Протестантская археология 2-й пол. XIX – первых десятилетий XX в. 3. Восток или Рим? 4. Римские научные учреждения 5. Исследования вне Рима 6. Энциклопедии и словари 7. История искусства и археология в Вене 8. Боннская школа: «Античность и христианство» 9. Археологическое изучение византийского мира 10. Вклад эмигрантов 11. Международные конгрессы по христианской археологии: начало § 4. Христианская археология после Второй мировой войны 1. Раскопки в Ватикане 2. Международные конгрессы по христианской археологии § 5. Последние десятилетия. Открытия и исследования 1. Рим. Западный мир 2. Византийский Восток Глава 2. Страны центральной и восточной Европы Глава 3. История христианской, церковной и византийской археологии в России § 1. Труды по истории христианской, церковной и византийской археологии § 2. XVIII – первая половина XIX века 1. Формирование профессиональной археологии 2. Начало полевой археологии на Юге России 3. Музеи 4. Христианские памятники § 3. Вторая половина XIX – начало XX века 1. Правительственные учреждения 2. Ученые общества 3. Изучение истории древнерусского и византийского искусства 4. Музеи 5. Церковная археология 6. Охрана и реставрация памятников 7. В Палестине 8. Русский археологический институт в Константинополе 9. Крым 10. Кавказ § 4. Советский период (1917–1991) 1. 1920–1930-е годы 2. После Великой Отечественной войны § 5. Археология и история искусства на постсоветском пространстве Рекомендуемая литература на русском языке 1. Общие работы по истории Церкви 2. Библиографические указатели. Справочная литература 3. Источниковедение 4. Историография (обобщающие работы) 5. Избранные труды по истории античности и раннего христианства 6. |
| Их генеалогическое исследование, предполагающее выделение ветвей этих родов и определение их родоначальников, – тема отдельного будущего исследования. Помимо династий священно- и церковнослужителей, продолжавших «давать» своих сыновей на службу Донской епархии, к началу XX в. обозначились угасшие династии. К ним относятся занимавшие до конца XIX в. видное место семья Диковых (скорее всего, его родоначальником был протоиерей Василий Григорьевич Диков, 1779 года рождения, происходивший из семьи казака 210 ), род Баженовых (1 представитель клира на начало XX века), Базилевских (2 представителя), Евфановых (2 представителя), Иеремиевых (2 представителя), Колоколовых (2 представителя), Манохиных (1 представитель), Мудровых (3 представителя), Слащевских (1 представитель). Как видно, священнические династии Донской епархии начали формироваться в XVIII в. К середине XIX в. они приобрели выраженный характер, однако реформы 1860–70-х гг., открывшие для детей духовенства возможность обучаться в любых высших учебных заведениях и избирать любой вид гражданской службы, послужили причиной начала процесса угасания священно- и церковнослужительских родов. При этом процесс формирования новых династий не остановился. Анализ клировых ведомостей и послужных списков показывает, что династии духовенства иногороднего происхождения были более стабильными и многочисленными, по сравнению с династиями духовенства донского происхождения. Супруги священно- и церковнослужителей Донской епархии – тема, наименее всего представленная в консисториских документах. До начала XX в., когда была изменена форма клировых ведомостей, о супругах священно- и церковнослужителей были известны только их имена и возраст. В новых формулярах клировых ведомостей полагалось указывать сословное происхождение жены, ее девичью фамилию и участие в социальной жизни прихода (например, учительство). Однако из комплекса клировых ведомостей первой трети XX в., дающих представление о духовенстве второй половины XIX в. (41 источник), только в 22 были использованы новые формуляры (в некоторых частично). |
| Таким образом, во второй половине XVII века в России было положено начало сложному и противоречивому взаимодействию богослужебного пения и музыкального искусства, чем было обусловлено появление церковной музыки. Эта новая историческая ипостась «богословия в звуках», на наш взгляд в той или иной степени связана с феноменом авторского соединения относительной субъективностью музыкального прочтения канонических текстов композиторами, отходом от принципов монодийности и упорядоченности мелодической структуры, а также привнесением в вокально-хоровое звучание стиля инструментальной музыки. Примеры – авторские сочинения второй половины композиторов XVII – начала XVIII веков Н. Дилецкого, В. Титова, итальянских композиторов, работавших в России во второй половине XVIII века – Б. Галуппи, Д. Сарти и их учеников – М. Березовского, Д. Бортнянского, А. Веделя, С. Давыдова и др., а также сочинения композиторов последующих эпох. В подобных сочинениях музыкальная сторона нередко становится самодовлеющей, и таким образом пение теряет непосредственную связь с богослужением, в известной степени становясь его репертурно-концертным сопровождением или иллюстрацией. В этом смысле очень характерно высказывание одного из апологетов многоголосного пения рубежа XIX–XX веков прот. Сергия Протопопова о том, что современный песнотворец (!), в отличие от византийцев вправе только музыкально иллюстрировать (выделено мной – А. К.) текст (124). Таким образом, церковная музыка все более сближается с внехрамовым искусством. Наряду с упомянутым термином «церковная музыка», нередко используется также и понятие «духовная музыка». В определенном плане их можно считать синонимами. Однако на рубеже XX–XXI веков словосочетание «духовная музыка» используется как в узко специфическом, так и в самом широком смысле как «музыка отмеченная влиянием Духа Святаго» (Г. Свиридов). Если к церковной музыке в большинстве случаев относятся сочинения исключительно храмового предназначения, то к духовной музыке наряду с предназначаемыми для исполнения за богослужением можно отнести сочинения, хотя и написанные на богослужебный текст, но в плане музыкальной стилистики довольно далеко отстоящие от церковно певческих традиций (наиболее яркий пример – Литургия св. |
|
|
