| Icon-smuggling ring uncovered May 8, 2011 Scotland Yard has identified the alleged mastermind behind a ring that has been stealing religious icons from churches and monasteries in Epirus and Thessaly which subsequently ended up at European auction houses. According to the Greek authorities, police in Athens were informed of the identity of the mastermind, who is from Thessaly, by their British counterparts. The person has yet to be taken into custody, however, as his or her whereabouts are currently unknown. The information that led to the ring leader’s identification was provided by a London gallery following the online identification of six Byzantine icons that the gallery was planning to sell. The icons were recently returned to the monasteries they belong to in the area of Ioannina, northern Greece. It is believed that the alleged ring leader had claimed the icons were family heirlooms from his father’s personal collection. Besides the aforementioned relics, the London gallery has also handed over another 10 icons to the Greek Embassy in the British capital which have also been identified through photographs as having been stolen from monasteries in Epirus and Western Macedonia. Meanwhile, the gallery has removed another 60 icons from its Internet site that had been heading for auction and had been supplied by the illicit Greek dealer. It appears, however, that the smuggling ring had been supplying various art spaces around Europe. Another nine Byzantine icons, all taken from churches and monasteries in Epirus and Grevena, were identified and seized at two auction houses based in Amsterdam. The international search for the icons began after an electronic database of stolen Byzantine treasures was posted online by the former Ioannina prefecture. Initially, Greek police located a number of works at secondhand stores in Athens, before extensive investigation in collaboration with Interpol led them to Berlin, London and Amsterdam. According to sources, the police are confident that the information they have gathered will help them to smash the ring, which is believed to be behind the disappearance of hundreds of Byzantine icons and other religious objects, including pieces of icon screens and communion cups. Ekathimerini e-paper 10 мая 2011 г. ... Комментарии Мы в соцсетях Подпишитесь на нашу рассылку |
| Dormition Cathedral icon. The present frescoes were created by Russian painters after the fire of 1547. The multi-tier iconostasis is one of the oldest surviving in Russia. It includes almost one hundred icons situated in six rows. Icons of the Festival and the Deesis (Greek for worship) tier were painted in the end of the 14 th and beginning of 15 th century, with the participation of Theophanes the Greek and Andrei Rublev. The Annunciation and Crucifixion icons are from the beginning of the 15 th century. Dormition Cathedral columns with Byzantine and Russian princes. The North western gate features painted portraits of ancient philosophers, poets, playwrights and historians such as Plato, Aristotle, Plutarch and Homer with a wreath on his head. Virgil and Ptolemy are dressed in Old Russian garments. All these great men were considered the predecessors of Christian wise men. Old Russian icons include the Nativity of Christ, 15 th century; Holy Virgin Eleusa, end of 14 th century; and other masterpieces. Annunciation Church. The appearance of the double headed eagle, seen in both cathedrals, was adopted by Ivan III. He considered himself the legitimate successor to the Byzantine Imperial house which fell to the Turks in 1453. The Byzantine state symbol bearing a double headed eagle, a symbol of the unity of the Easter and Western parts of the Roman Empire, became the symbol of the Russian centralized state. ... I am a baby boomer, a child of the devastating “Cold-War.” I never thought I would ever go to Russia. I was reluctant to go in a late autumn 2015 Russian tour. A member of my family wanted to see “The Greeks of the North.” Astonishment and absolute amazement of the Kremlin’s Byzantine civilization changed my life forever. Catherine Tsounis Queens Gazette 18 февраля 2016 г. V.S. Goncharenko and V.I. Narozhnaya, “THE ARMORY: A guide” (Red Square Publishers: Moscow, 2012), p.252-253. Olga Dmitriyeva, “The Moscow Kremlin: Inside the Kremlin’s Treasures” (ART-Courier: Moscow, 2012). p. 49. |
| В Явлении Христа ученикам («Фомино неверие»), наряду со скудостью и черствостью византийских поздних типов, схематической драпировкой, мы находим также вполне античную моделировку, сильное выражение характерных морщинистых лиц и оживленные группы. В Тайной вечере, интересной по близости своей композиции с мозаикой Св. Аполлинария Нового в Равенне, видим Христа, возлежащего слева, и Иуду, сидящего справа; одной рукой он прикасается к чаше с двумя рыбами, а другую подносит ко рту; при этом все апостолы протягивают руки к Христу, и эта манера выражения их протеста гораздо живее того обычного приема, когда фигуры апостолов представлены сгруппированными попарно и обернувшимися друг к другу. L " époque des troubles iconoclastiques est la plus obscure dans l " histoire de l " art byzantin : le manque presque complet des ouvrages, même menus et insignifiants, l " inconnu de la direction que prendra l " art après avoir [sic] sorti des embarras théologiques et de vacarme des disputes politiques; les entrelacements de nations différentes, ayant modifié jusqúaux entrailles de l " Empire byzantin ; toute sorte de difficultés pour les recherches historiques sont augmentées par le caractère même de l " époque, qui n " est que provisoire, propédeutique. Au fait, si nous trouvons avec raison dans la période ancienne de l " art byzantin aux V–VIIe siècles la prédominance et le développent du modèle antique (grec), et si ensuite, passant par l " époque des troubles, nous rencontrons à la fin du IXe s. et pendant trois siècles suivants (X–XIII) l " art spécialement byzantin (ou postérieur), nous sommes naturellement obliges de nous demander, comment s " est opéré ce changement en général. Et aussi il nous faut savoir cela non seulement dans les conditions sociales, mais au fond de l " art lui-même. En niant l " existence des directions certaines, données soi-disant à l " art par l " influence de l " hérésie iconoclastique, nous avons reconnu en même temps, que cette époque de la transition a eu une influence negative par cela même, que l " art a été obligé de rompre avec son système antique. |
| Ромейн. В 1928 г. Йан Ромейн (Jan Romein) опубликовал на голландском прекрасного качества обзор византийской истории под заголовком: «Византия. Исторический обзор о государстве и цивилизации в Восточной Римской империи» (Byzantium. Geschiedkundig Overzicht van Staat et Beschaving in het Oost-Romeinsche Rijk). Книга эта достойна доверия и, хотя ссылки не приведены, она основана на оригинальных источниках. Автор разбирает не только политическую историю, но также и социальное, экономическое и культурное развитие империи. В книге тридцать пять превосходных иллюстраций. Васильев. «The History of the Byzantine Empire» А. А. Васильева была опубликована в Мадисоне, штат Висконсин в 1928 и 1929 гг. Работа охватывает всю историю Византийской империи от четвертого века до ее падения в 1453 г. В 1932 г. эта книга была опубликована по-французски как расширенное и переработанное издание с иллюстрациями и весьма неудовлетворительными картами. К французскому изданию великодушное предисловие было написано знаменитым французским византинистом Шарлем Дилем. 94 (Второе, переработанное американское издание «The History of the Byzantine Empire» уже в одном томе было опубликовано в том же Мадисоне в 1952 г. – Науч. ред.) 95 Рансимен. Весьма ценная работа Стивена Рансимена (Stephen Runciman) «Византийская цивилизация» (Byzantine Civilization). рансимен начинает свою книгу с обсуждения вопроса об основании Константинополя. В последующих главах он дал весьма краткий, но ясный очерк политической истории, имперской организации, административного устройства, религии и церкви, армии и флота, дипломатии, торговли, городской и сельской жизни, воспитания и обучения, литературы и искусства и, наконец, разбор проблемы «Византия и окружающий мир». Это очень интересная и хорошо записанная книга. 96 Иорга. В 1934 году румынский историк Н. Иорга (N. Iorga) опубликовал на французском «Историю византийской жизни. Империя и цивилизация» (Histoire de la vie byzantine. Empire et civilisation). Автор делит историю Византийской империи на три периода: 1) от Юстиниана до смерти Ираклия – «экуменическая империя» (l " empire oecumenique); 2) от времен Ираклия до времени Комнинов – «средняя империя греческой цивилизации» (l " empire moyen de civilisation hellenique); 3) время Комнинов и Палеологов – «империя латинского проникновения» (l " empire de penetration latine). Книга содержит большое количество информации по всем вопросам византийской истории, ценные замечания и оригинальные, иногда дискуссионные, идеи. Книга снабжена весьма богатой и разнообразной библиографией. |
| Во франц. В. развивалась историко-правовая школа, сохранялся интерес к политической истории, искусствоведению и археологии. Основателем совр. школы В. во Франции считается А. Рамбо - исследователь политической истории. Наиболее влиятельный византинист этого времени - Ш. М. Диль , ученик археолога Э. Лависса, оставивший после себя множество работ по самым разным проблемам изучения Византии и создавший основу дальнейшего развития В. во Франции. В центре внимания Диля - гос-во как совокупность конкретных политических обстоятельств и арена действия исторических личностей, отдельные регионы империи (Равенна, Сев. Африка). Монография об эпохе Юстиниана ( Diehl F. Justinien et la civilisation byzantine au VIe siècle. P., 1901; рус. пер.: СПб., 1906) остается единственным систематическим исследованием данной темы. В своей последней работе «Основные проблемы истории Византии» (Les grands problèmes de l " histoire byzantine. P., 1943; рус. пер.: М., 1948) Диль обобщил опыт В. и сформулировал задачи науки: изучение визант. гос-ва, его прочной и долговечной адм. системы, социально-экономических отношений. В 1899 г. в Сорбонне по инициативе Диля была организована кафедра В., к-рая стала главным центром формирования франц. школы византинистов; с 1897 г. начал выходить ж. «Échos d " Orient», посвященный проблемам изучения христ. культур Ближ. Востока. В кон. 20-30-х гг. был создан ин-т славяноведения при Сорбонне, а также археологические ин-ты в Бейруте и Дамаске. Среди учеников Диля - такие крупные ученые кон. XIX - 1-й пол. XX в., как Л. Брейе , Ф. Шаландон ( Chalandon F. Les Comnène. P., 1900-1912. 2 t.), Ж. Эберсольт ( Ebersolt J. Constantinople byzantine et les voyageurs du Levant. P., 1918; idem. Monuments d " architecture byzantine. P., 1934). Публикация Ж. Руйаром и П. Голломом актов Великой Лавры ( Rouillard G. , Gollomp P. Actes de Lavra. P., 1937) открыло парижскую серию изданий актов афонских мон-рей (Archives d " Athos; пришла на смену начатому по инициативе еп. Порфирия (Успенского) и прекращенному в 1915 рус. изданию афонских актов). Г. Шлюмберже начал систематическое изучение визант. печатей. Важным направлением оставалась история визант. права (Les Novelles de Leon le Sage/Introd., èd. par H. Monnier. Bordeaux, 1923; Collinet P. Études historiques sur le droit de Justinien. P., 1912-1952. 5 t.). |
| Говоря о символическом смысле церковного здания, нельзя обойти психологическое значение этого процесса. В терминологии Юнга «мандала» есть символ слияния в одно целое, психологическое выражение всеобщности сущего, целостности, к которой стремится всё 37 . Поскольку Христос – это совершенное существо, которым и должен стать христианин, Пантократор в куполе – своего рода христианская мандала 38 . Остается лишь сожалеть, что Юнг, чьи познания по истории религии простирались от Китая до доколумбовой Америки, был, по-видимому, не знаком с этой стороной восточного христианства. Примечание Английский оригинал статьи Т.Ф. Мэтьюза, профессора Института искусств Нью-Йоркского университета: Mathews T.F. The Transformation Symbolism in Byzantine Architecture and the Meaning of the Pantokrator in the Dome//Church and People in Byzantium. 20th Spring Symposium of Byzantine Studies. Manchester, 1986. Ed. by R. Morris. Birmingham, 1990, p.191–214. Перевод Т.М.Васильевой 1 Я очень признателен Джону Хэю, Джулии Мич-Пекарик, Анн Вуд Нортон и Александру Соперу за обсуждение со мной востоковедческих аспектов данной проблемы. 2 О средневековой архитектуре см.: Krautheimer R. Early Christian and Byzantine Architecture. Baltimore, 1975, 349 ff; Mango C. Byzantine Architecture. N.Y., 1974, 194 ff. 4 Х. Бурас показал, что первоначально купол Неа Мони на Хиосе имел девять секций, т.е. выглядел довольно необычно; см.: Büros Ch. Nea Moni on Chios: History and Architecture. Athens, 1982, p.101–111. 5 Хотя композиционное сходство между языческой и византийской купольной декорацией вполне возможно, иконография времен года, планет и знаков зодиака в византийской иконографии отсутствует (см.: Lehmann C. The Dome of Heaven//ArtB. 1945, 27, p. 1–27; Mathews T.F. Cracks in Lehmann’s «Dome of Heaven»//Source. 1982, 1/3, p.l2–16. 6 C центральным куполом византийской церкви бывают связаны еще две темы: в Каппадокии и на Кавказе встречается монументальный орнаментальный крест, повторяющий символический образ креста, выраженный в плане церкви; там же в Каппадокии, а также в Греции в куполе может располагаться сцена Вознесения, значение которой необходимо исследовать отдельно. |
| Сети богословия Тема недели: Почитание мощей в православии Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Мнение Мнение Статья Статья Статья Новые материалы 1 января Searching for women on Mt Athos: insights from the archives of the Holy Mountain 16 февраля 2012 00:27 – 1 января 1970 03:00 События It is ironic that one can find so much information about the lives of Byzantine women in the archives of Mount Athos, a holy mountain to which access has always been denied to members of the female sex. Although with few exceptions women never set foot on the Athonite peninsula, the archives preserved on the Holy Mountain reveal that women had many kinds of contact with its monasteries. In these documents we are introduced to a wide variety of women, most of them property owners, who either sold or donated their properties to Athonite monasteries. The documents reveal important insights about women’s legal and economic status, especially their rights to their dowry. We also learn that many women were inspired by their religious faith to make donations to Athos in exchange for the prayers of the monks for their salvation in commemorative services. Although they were prevented from visiting the monasteries in person, these women gained great solace from the confidence that the monks would be powerful intercessors for their souls. Alice-Mary Talbot received her BA in Classics from Radcliffe College and the MA and Ph.D. in Byzantine and Ottoman History from Columbia University. After teaching at several colleges in Ohio, she spent the rest of her career as a project director and administrator at Dumbarton Oaks. She served as Executive Editor of the Oxford Dictionary of Byzantium, published in 1991, and as co-director of the Dumbarton Oaks Hagiography Database project from 1991 to 1997. From 1997 to 2009 she was Director of Byzantine Studies and editor of Dumbarton Oaks Papers. After her retirement she became the editor of the Greek series of the recently launched Dumbarton Oaks Medieval Library. She is currently president of the Medieval Academy of America. Dr. Talbot’s primary research interests are in the fields of hagiography, monasticism and gender studies, and she has focused much of her attention on the edition and translation of Byzantine texts. |
| Библиография работ автора: Le typikon decrypte: Manuel de liturgie byzantine. – P.: Cerf, 2009. – 348 p. La reforme liturgique du metropolite Cyprien de Kiev: L " introduction du typikon sabaite dans l " office divin. – P.: Cerf, 2010. – 590 p. В наши дни в Православной Церкви можно встретить различное отношение к осуществлению таинства исповеди, в связи с чем возникает множество вопросов относительно практической стороны таинства. Для ответа на многие из них архимандрит Иов (Геча) обращается к истории данного таинства. Также автор рассматривает вопрос соотношения исповеди и духовного руководства. Отдельному рассмотрению подвергается терапевтический аспект исповеди. Статья публикуется в рамках дискуссии вокруг проекта документа Межсоборного присутствия «О подготовке ко Святому Причащению» . The Byzantine liturgy, with its beauty, its richness, and its depth, intrigues, inspires, and fascinates a great number of today’s Christians; and yet it remains for many almost inaccessible if not incomprehensible. The Typikon, the liturgical book that contains the order of the liturgical celebration, is complex, whence the necessity of “decoding” it both for recent converts and for “cradle” Orthodox Christians desiring to deepen their liturgical observance. Статья Professor Archimandrite Job Getcha traces the origins and development of Russian monasticism, showing how both its roots and its spirituality are firmly based in the Byzantine Hesychast tradition, and highlighting the particular importance of the Athonite influence. Rather than being a poor cousin of the Byzantine monastic tradition, the Russian monastic tradition has, from the very beginning, been a part of it, bringing forth its own great scholars and ascetics. Статья Evangelisation is the proclamation of the good news of salvation. It is not merely teaching a system of beliefs or transmitting a moral code. In this article Professor Archimandrite Job Getcha highlights the connection between evangelisation and our encounter with the living God in the Orthodox Liturgy. |
| На мст немщи лежащем подаждь м рк твою: свобод м [] тлнї, тче нїколае. Φωτς σου τας κτσι [Бгородиченъ:] Свта твоег зарми [просвт, дво, мракъ невднї гонющи, блговрн бц т исповдающихъ]. Τν ρχιερων καλλον κα τν ν τος Μροις μυροβλτην τν θαμαστον· Νικλαον πντες· παξως τιμμεν· ς στην ν κινδνοις κα ς προσττην μν [По -й псни:] Архїерєевъ красот и иже въ мрехъ мроточца чднаго, нїколаа вс достойн почтимъ: к избавител въ бедахъ и к предстател нашего. Michael Zheltov (Moscow) Saint Nicholas of Myra in the Byzantine Hymnography In his article the author presents an overview of the entire corpus of Byzantine multistrophic ecclesiastical hymns – canons and kontakia – dedicated to Saint Nicholas. Without any doubt, for the Byzantine hymnographers Nicholas of Myra was a very important person – they wrote more hymnographic canons in his honour than in honour of any other certain saint. One can count 55 canons of Byzantine authors in honour of Saint Nicholas – not taking into account the canons, where Saint Nicholas is mentioned along with the other saints and the mixed canons from some Parakletika, where Saint Nicholas has just a troparion in each ode. Many of these 55 canons are still unedited. It is worth noting that there are three so-called garlands of canons, i. e. sets consisting of 8 canons each – one for each of the 8 musical tones (and only one of these garlands has been published, the editions of two others are in preparation, one of them – by the author of this paper). The author analyzes the texts of the canons already edited, as well as all the accessible information about the unedited. He begins with the 9 canons (a garland plus an additional canon) by Saint Joseph the Hymnographer, showing that their traditional attribution is correct indeed (the same cannot be said about a canon recently published by V. Vasilik, which was falsely attributed to Saint Joseph by the editor) and drawing the parallels between these canons and the Constantinopolitan hagiographic tradition concerning Saint Nicholas in the times of Saint Joseph (about 816 – about 886). |
| Сети богословия Тема недели: Почитание мощей в православии Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Мнение Мнение Статья Статья Статья Новые материалы 1 января The Hesychast Spirituality of the Russian Monastic Tradition Professor Archimandrite Job Getcha traces the origins and development of Russian monasticism, showing how both its roots and its spirituality are firmly based in the Byzantine Hesychast tradition, and highlighting the particular importance of the Athonite influence. Rather than being a poor cousin of the Byzantine monastic tradition, the Russian monastic tradition has, from the very beginning, been a part of it, bringing forth its own great scholars and ascetics. Статья I will begin my presentation on Russian monastic spirituality by telling an anecdote. It is said that when Fr. Basil Zenkovsky defended his doctoral dissertation on ‘The history of Russian philosophy’ at St. Sergius’ Theological Institute in Paris, Fr. George Florovsky made the objection that there is no such concept as ‘Russian philosophy’. Fr. Basil replied to his opponent saying: “I am thankful to Fr. George for his remark, which I receive with great respect. Nevertheless, I do not understand how Fr. George himself could be the author of a book entitled ‘The ways of Russian theology’”. The same can be said about the Russian monastic tradition. It is not Russian at all. Its roots are deeply Byzantine. Its spirituality is impregnated by the Hesychast tradition, which summarises the monastic experience in the deserts of Egypt, Palestine, Cappadocia and Syria. From its origins, it is tightly linked with Mount Athos, the heart of spiritual life of the Orthodox Church and the only monastic republic of the world. We will therefore start our survey of the Hesychast spirituality of the Russian monastic tradition by recalling the genesis of monasticism in Kievan Rus’. We will then focus on the golden age of Hesychasm in Russia, and finally, we will speak of the renewal of Hesychasm in the XVIIIth century and its impact of Russian monasticism. |
|
|
