| Мессер Франческо только что начал разбирать с богословской точки зрения учение о метампсихозе, или переселении душ, причем остроумно пошутил над пифагорейцами, которые, как известно, не едят бобов, утверждая, что в них заключены души предков, – когда послышался слабый стук в дверь. Он нахмурил брови, ибо не выносил шума во время работы и выбирал для занятий самые тихие ночные часы, чтобы ему никто не мешал. Тем не менее, он подошел к слуховому окну, открыл его, выглянул на улицу и в бледном лунном сумраке увидел мертвую Джиневру, окутанную саваном. В то же мгновение, забыв Платона и Аристотеля, мессер Франческо захлопнул окно так поспешно, что Джиневра не успела молвить слова, стал шептать Ave Maria и креститься в суеверном ужасе, как Ненча. Впрочем, скоро пришел он в себя, устыдился собственного малодушия и вспомнил то, что говорят александрийские неоплатоники Прокл и Порфирий о явлениях мертвецов, а именно, что демоны, существа породы средней и двойственной, живущие между землей и небом, иногда с целью доброю, чтобы пророчествовать, иногда злою, чтобы устрашать людей, облекаются в прозрачные тела, имеющие сходство с кем-либо из умерших и образованные, по мнению одних, из влажной стихии воздуха, сгущенного холодом, по мнению других, из той огненной, бесцветной и прозрачной материи, из которой состоят и низшие растительные души, как разумных, так и неразумных тварей, живущих на земле. Вспомнив все это и объяснив себе то, чего сперва так испугался, логическими и естественными доводами, мессер Франческо окончательно успокоился, снова открыл окно и произнес твердым голосом: – Кто бы ты ни был, дух земной или небесный, – скройся, удались туда, откуда пришел, ибо напрасно ты хочешь устрашить того, чей разум просвещен светом высшей философии. Ты можешь обмануть телесные, но не духовные очи мои. Отойди же с миром под своды Аида – мертвая к мертвым. И он закрыл окно на этот раз с тем, чтобы более не отворять его, хотя бы стучались целые легионы жалобных призраков. А Джиневра пошла далее и, так как была недалеко от Старого Рынка, скоро увидела дом своей матери. |
| Сердце у него безнадежно сжалось. В конце концов, вполне естественно предположить, что в Париже у нее кто-то остался, какой-нибудь зеленый мальчишка с ее улицы, с которым они вместе исследовали проходные дворы Менильмонтана. — За кого? — Откуда мне знать? — легкомысленно ответила она. — Здесь, по-моему, возможности не особенно широки. Есть Рош, однорукий герой, только меня как-то не тянет замуж за мужчину не в комплекте. Ну, потом еще вы, конечно… У него пересохло во рту. Идиотство какое-то, так волноваться, когда собрался просить дочь лавочницы… Но мгновение было уже упущено. — А может, придется на бринакском рынке поискать, — продолжала она. — Всегда говорят: если ты богата, вокруг будут толпиться охотники до твоих денег. Что-то я их здесь не вижу. Он снова торжественно начал: — Тереза. — И осекся: — Кто это? — Матушка. Кому же еще быть? — Тереза, — раздался голос с лестничной площадки. — Тереза! — Придется вам домывать посуду самому, — сказала Тереза. — Я слышу по голосу, она в молитвенном настроении. Теперь не ляжет спать, пока мы с ней не прочитаем по сто пятьдесят раз «Ave Maria» и «Pater noster». Доброй ночи, мсье Шарло. Так она всегда его величала, прощаясь на исходе дня, по-видимому желая исцелить вежливостью раны, которые могла нанести за день его самолюбию. Благоприятная минута прошла, и когда теперь ее ждать опять? Он чувствовал, что сегодня она была настроена уступчиво, а завтра?.. Когда он открыл дверь своей комнаты, Каросс лежал на кровати поверх одеяла, нижняя челюсть у него слегка отвисла и изо рта несся прерывистый храп. Щелчок замка разбудил его; не пошевелившись, он просто открыл глаза и посмотрел на Шарло со снисходительной полуулыбкой. — Ну-с, — произнес он. — Перемыли мне косточки? — Вы такой бывалый актер, а избрали на этот раз неподходящую роль. — Не уверен, — отозвался Каросс. Он сел и погладил свой массивный, мясистый актерский подбородок. — Знаете что? По-моему, я поторопился уйти. В конце концов, вы не станете отрицать, что я вызвал к себе интерес. А это уже половина победы, мой милый. |
| Но я замечаю свет лампады в соседней келье, и если не ошибаюсь, эта монахиня — Юлия!.. (Он отдергивает занавес — в глубине видна спящая Юлия). Но что со мной?.. Отчего я медлю заговорить с ней?.. Какая сила заставляет меня колебаться, между тем как другая влечет к ней?.. О, как она прекрасна в этой смиренной одежде!., быть может, потому, что у женщин вся красота в целомудрии?..». Наконец Юлия просыпается и в ужасе отталкивает его. Именем Бога заклинает она не осквернять святой обители кощунственными словами любви. Тогда Езэбио в отчаянии грозит ей: «твое сопротивление меня только воспламеняет. Если я пришел сюда, проник через стены и наконец отыскал тебя, — знай, что не одна любовь привела меня, но еще какаято сила неведомая, таинственная, которой я не мог не послушаться. Услышь мои мольбы, смилуйся надо мною, иначе я скажу всем, что ты сама впустила меня и уже несколько дней скрывала в своей келье, а так как мое горе доводит меня до отчаяния, я способен, Юлия»… — «Остановись, Езебио… Подумай… Увы! я слышу шум. Идут в часовню… Что делать?.. Я вся дрожу… Нас увидят… Вот пустая келья. Войдем туда, Езэбио!» — Езэбио (про себя): «о любовь моя, ты победила!» — Юлия (про себя): «о судьба моя, я погибла!» — Они оба уходят. Четвертая сцена опять перед оградой монастыря. Рикардо и Челио поджидают атамана. Наконец в галерее над стенами обители появляются Юлия и Езэбио. Она старается удержать его, но он бежит, преследуемый мистическим ужасом. Она уступила его мольбам, готова была отдаться ему, как вдруг он увидел на ее груди знак, похожий на крест из огня и крови. Он спускается по лестнице. Ему кажется, что все небо наполнено багровым пламенем и молниями. Он падает, но призывает на помощь Крест, произносит Ave Maria и убегает с Рикардо и Челио, забыв лестницу у монастырской ограды. Юлия в отчаянии. «Когда Езэбио умолял со слезами любви, я не слушала его: а теперь, когда он покинул меня, я сама готова бежать за ним!..». Она видит лестницу. Сначала колеблется, потом страсть превозмогает. |
| Дарует мне жизнь Любовь, а с жизнью и знание, знание живое, достоверное единством своим. И раскрывается во мне великая тайна Всеединства, в котором все нераздельно едино, а в то же время отлична от всех и бесконечно ценна и моя, и твоя, и всякая личность, неповторимая и всеми повторяемая. И пока существует Любовь — а может ли умереть Бессмертная? — любим мы, т. е. взаимноотличны; и пока существует она — в ней мы едины. Любовь возвращает мне в тебе что-то исконно мое, давно утраченное мною, сращивает разорванное и дает мне тебя, любимая, ту, что — неведомо почему — смеется при встречах со мною и говорит больше, чем можно сказать, не говоря ни слова. И я постигаю иначе мне недоступное, ранее неведомое, дивясь без конца прозреньям моим. Любовь умудряет нездешнею мудростью, связуя в единстве своем. Часто не верим мы голосу ее, уже невольно улыбаясь тому, кого полюбим, уже волнуемые вещими снами… Вспоминаю волну горячего чувства, вдруг залившего душу при встрече случайной с тобой. Не понимал я его тогда; теперь же знаю: это была любовь. И не ты ли, еще незнаемая, звала меня в тихой и сладкой тоске, непонятно сжимавшей мне сердце, когда сидел я один там у San Miniato, а из города слышен был мягкий и четкий звон Ave Maria? Легко и радостно читать в любимой душе. Только верь глазам своим, только смотри в милые очи. Вот вдали от тебя открываю в себе новые, неведомые дотоле мне чувства; а потом узнаю, что не мои, но твои это чувства были. Мы в ином, чудесном мире живем, где все необычно, где из темных глубин подъемлются чудные тайны. Не будем же сомневаться в познающей силе Любви: она и есть само Познание. Только трудно выделить и определить познаваемое ею; нет понятий и слов: каждое выражает бесконечно меньше того, что хотим мы сказать. Оттого-то и выдумываем мы все новые и новые имена друг для друга, нагромождаем бессмысленные и пустые для всех слова. Оттого-то любящий и искажает звуки смешным для всех, кроме любимой, шепотом; оттого, в бессилии выразить идеальное, называете пошлыми или грубыми, нарочито грубыми именами. |
| В последующие годы в Академии греческий вел Борис Александрович Нелюбов . Программа по греческому 1969/70 уч. г. достаточно характерна. Учебный год на 1-м курсе МДА, начавшийся с повторения элементарной грамматики, заканчивался изучением «собственных» и «несобственных» предлогов; на 2-м курсе изучали, в частности, сильные времена и степени сравнения прилагательных; на 3-м – глаголы 1-го и 2-го классов, а также синтаксис как простых, так и сложных предложений 246 . Методика Б. А. Нелюбова была отражена в специальном пособии, изданном в 1996 г. 247 . Однако учебник С. И. Соболевского продолжал оставаться незаменимым, что признавали и сами академические преподаватели. В конце 1963/64 уч. г. Н. Н. Ричко и Б. А. Нелюбов составили дополнительный хрестоматийный материал для заочного сектора с ориентацией именно на этот учебник 248 . Латинский язык Первоначально латинский язык преподавался приблизительно в том же ключе, что и греческий. На 1-м курсе Богословского института помимо алфавита и правил о постановке ударения Б. В. Вадковский успевал пройти склонения имен существительных, степени сравнения прилагательных, наречия, формы глагола sum, на 2-м – сначала составное глагольное сказуемое (с глаголом sum), а затем простые глаголы четырех спряжений, с которых обычно начинается изучение латинской грамматики. Примеры для упражнений преподаватель заимствовал из учебника Д. Троицкого 249 и хрестоматии С. И. Соболевского 250 . Н. И. Ивановск ий , преподававший латынь в 1-м и 2-м классе МДС в 1948/49 уч. г., во 2-м классе только приступал к элементарному синтаксису (ablativus absolutus, accusativus cum infinitivo), занимался также с учащимися переводом пасхального евангельского чтения и 5-й главы Евангелия от Матфея 251 . В конце второго года изучения учащиеся выучивали наизусть две молитвы – Pater noster и Ave Maria 252 . Пожалуй, самым известным латинистом в первые послевоенные десятилетия оказался Николай Михайлович Лебедев, имевший опыт преподавания латыни и ранее 253 . Как правило, его первый урок был посвящен опросу, а второй – объяснению нового материала, отчасти по учебнику, который по необходимости «перекраивался» («с разметкой учебника»), отчасти – «с краткой записью в тетради» 254 как теории, так и упражнений 255 . Хотя в первые годы своего преподавания Н. М. Лебедев использовал учебник С. П. Кондратьева и А. И. Васнецова, введенный по указанию И. В. Сталина как базовый школьный учебник по латыни 256 , постепенно он пытался перейти к преподаванию по собственным учебным пособиям 257 . Перевод богословских терминов или особые богословские значения, которые отсутствовали в словарях, студенты записывали под диктовку прямо на лекциях 258 . В качестве учебного материала Лебедев изготовил 14 стенных таблиц по грамматике латинского языка 259 и, в конце концов, после долгих перипетий 260 защитил учебник по латинскому языку в качестве магистерской диссертации на диспуте, состоявшемся 20 мая 1959 г. 261 . |
| Священники должны были проповедовать пастве, просвещать ее, разъясняя по воскресным дням по-шведски смысл молитвы Господней, апостольского Символа веры , молитвы Богородице («Ave Maria), десяти заповедей, побуждать прихожан к покаянию и благотворительности 323 . Также клиру полагалось требовать своевременную уплату десятины, объяснять, сколь опасно для души пренебрежение этой обязанностью, объявлять, что прихожане, имеющие задолженность по десятине, не получат причастие на Пасху 324 . Оглашать помолвку, благословлять и венчать новобрачных 325 . За сожительство до церковного благословления жених и невеста должны были платить штраф в 3 марки 326 . Как и областные законы, синодальные статуты ограничивали плату за обряды. Священникам запрещалось взимать с прихожан за венчание, введение во храм и другие торжественные обряды больше, чем стоимость одной марки воска 327 . Мирянам по закону не дозволялось принимать судебные постановления о церковных владениях 328 . Клирика-убийцу надлежало лишать бенефиция не по факту преступления, а по приговору. Его имущество подлежало конфискации, если вина была доказана в судебном порядке по светским законам 329 . Всем прелатам предписывалось добиваться исправления церковных разделов областных законов 330 . Имелись предписания относительно наследства после священников, не оставивших завещания. По уплате долгов и покрытии необходимых расходов, имущество делилось на три части: одна – учащимся, одна – наследникам, одна – епископу 331 . В статутах имелось немало других постановлений, близких по тематике к статьям Вестеросских ордонансов. Это предписания относительно крещения, посещения больных, исповеди, церковных штрафов, денария св. Петра 332 . Таким образом, Вестеросские ордонансы фактически продолжали средневековую правовую традицию, отраженную как в светском, так и в церковном законодательстве. С другой стороны, они и противостояли этой традиции, являлись своеобразной реакцией на нее. В Ордонансах отразилась и связанная с правовыми отношениями социальная практика. |
| И тишина на горных высотах. Даруя жизнь целительной прохладой, Лишь ключ святой лепечет за оградой, Где под скалой деревья разрослись. Но мне ль бежать в заоблачную высь? О странниках молясь перед лампадой, И обо мне, затворник, помолись! Псалом 62 В горах Иудейских Ты, Боже, – Бог мой! В жажде неисходной Я от зари ищу Тебя, Господь, И по Тебе моя томится плоть В земле пустой, иссохшей и безводной. На ложе сна тех дум не побороть, Мысль о Тебе тревожит в тьме холодной. Узреть Тебя во славе дай, Господь, Дай прозвучать хвале моей свободной. К Тебе спешит душа моя прильнуть, Ее спасет одна Твоя десница, О, укажи моей надежде путь! Блеснет ли мне Твоих очей денница? Дай мне Твоим елеем насладиться, Под тенью крыл дай сладко отдохнуть. Ave, Maria! Тебе, Мария, – песни и моленья, Тебе восторг возвышенной мечты… Я вновь увидел в грезах вдохновенья Чистейший образ женской красоты. Явилась Ты, как сходят сновиденья Перед зарей с небесной высоты, Когда близка минута пробужденья, Не знаю я, не ведаю – кто Ты? Святая ли Ты Дева Назарета, Любовь ли та, что рай сулила мне, – Но вся полна Ты радости и света. Всходило солнце, и в его огне Как ризой дивной, облаком одета, Сияла Ты в лазурной вышине. Иордан Окончен путь. Скитаясь одиноко, Искал любви, искал я веры там, Где древний мир постигнут властью рока, В Элладу шел я к мраморным богам… Я был в краях пустынного Востока, Где Будда спит, где молится ислам, И вновь пришел к библейским берегам, На Иордан, в тень листьев у потока. Я зачерпнул воды в палящий зной И утолил души моей страданья. Я Господа обрел среди блужданья. Окончил путь – тяжелый путь земной. Тревоге чувств, сомненьям отдал дань я… Я верую, я вижу край иной. Кипарисовая ветка Из темных рощ с холмов Ерусалима, Где кипарис таинственно растет, Привез я ветвь – отраду пилигрима В часы молитв, в часы мирских забот. Украсив мой серебряный киот, Она цвела, пред образом хранима. Про Елеон и тень его высот С ней речь я вел… Но мчались годы мимо. И ветвь моя уже не зелена, Осыпалась, нет больше аромата, |
| Вечерню, повечерие и утреню можно служить во всякий час, начиная от полудня и до полуночи. Часы. На первом часе (prima), по Римскому чину, после молитвы Господней и Богородичной (Ave Maria), Символа Веры и призывания, полагается гимн, три псалма, символ св. Афанасия В., главизна, краткий респонсорий, несколько молитв (praeces), чтение житий святых (Martyrologium), отпускные молитвы, чтение и благословение. По Медиоланскому чину, после призывания, положен гимн, три псалма с аллилуйя, небольшой Апостол (Epistotella), краткий респонсорий, символ Афанасиев, главизна, три молитвы, житие святого со стихом (versus) и молитвой. Мозарабы начинают первый час антифоном и приветствием, потом читают семь псалмов, антифон, респонсорий, пророчество, Апостол, хвалитны (Laus), гимн со стихами и песни св. Амвросия, а в пост, вместо ее прошение (supplicatio), символ Апостольский и молитву Господню. Третий (tertia), шестой, (sexta) и девятый (nona) час, по Римскому чину, кроме молитвы Господней и Богородичной и призывания, слагается из трех псалмов, главизны, респонсория и дневных молитв; по чину Мозарабскому, из четырех псалмов, разных респонсориев, пророчества, Апостола, хвалитных (Laus), гимна, воззваний (clamores) о милосердии Божием, прошения (supplicalio), главизны и молитвы Господней. По чину Медиоланскому, третий, шестой и девятый час служится так же, как и по Римскому, с тем только различием, что в первом чине нет антифонов, и часы оканчиваются небольшим Апостолом, кратким респонсорием и молитвою. Сверх сего круга Богослужения в Мозарабском чине положена в простые дни между хвалитными (Laudes) и первым часом особенная служба, называемая зарею (Aurora). Она составляется из четырех псалмов с антифоном, хвалитных (Laus), гимна, стиха (versus), молитвы Господней и молений (praeces). В чине Галликанском читается еще на первом часе, так называемое, правило первого часа (canon de prima). Это собрание постановлений соборных, Папских и отеческих относительно учения, Богослужения и управления церковного. Сии постановления методически расчислены почти на каждый день года. |
| («Октоих» знаменного распева, «Воскресные утренние антифоны», «Утреня» (по содержанию - всенощное бдение), «Ирмосы воскресные, господским, богородичным и иным нарочитым праздникам» и «Продолжение ирмосов» греч. распева, «Ирмосы всея Великия Четыредесятницы и Страстной седмицы» сокращенного греч. распева). Корректировать готовые обработки ему помогал инспектор капеллы П. Е. Беликов, выполнявший также для Л. транскрипции песнопений из знаменных рукописей. Стиль гармонизаций Л. сложнее, чем в обработках прот. П. И. Турчанинова или в «Обиходе», подготовленном П. М. Воротниковым в 1848 г.; Л. в большей степени, чем они, следует традициям западноевроп. классики (особенно в каденциях). Этот стиль присущ и авторским произведениям Л. Подготовка изданий капеллы стимулировала поиск особых гармонических средств, отражавших национальное своеобразие древнерус. распевов; в этой области деятельность Л. отвечает общим тенденциям времени, выраженным в музыке и теоретических работах Глинки, Одоевского, В. В. Стасова, Н. М. Потулова , чьими советами пользовался Л. К нач. 60-х гг. XIX в. относятся его новые гармонизации песнопений Литургии Преждеосвященных Даров и др. служб Великого поста, получившие одобрение Одоевского (см.: РДМДМ. 2002. Т. 3. С. 54), но не принятые Львовым и гр. Шереметевым. В 1857 г. Л. совершил поездку в Германию и во Францию, где познакомился с работой лучших учебных заведений и муз. коллективов, общался с Г. Берлиозом, Ф. Листом и франц. муз. деятелем Э. Шеве. В Берлине вскоре после отъезда Л. издали его хор «Kyrie et Alleluia». Ему принадлежат и др. песнопения зап. традиции - оратория «Stabat Mater» для большого хора и симфонического оркестра (впервые исполнена в 1865) и хор «Ave Maria» (партитуры сохр. соответственно в ОР РНБ и ГЦММК), а также светские вокальные сочинения (в т. ч. песни, романсы, хоровые обработки рус. народных песен), фортепианные пьесы. Известны 10 пособий по пению, написанных Л. и изданных в 1837-1882 гг.: 3 «Методы пения», 5 «Кратких метод пения» и 2 «Руководства к обучению пению». |
| 1) На французском языке – François Nau: La Didascalie: c’est à dire l’enseignement catholique des douze apôtres et des saints disciples des notre Sauveur, traduite du syriaque pour la première fois. Paris. 1902. (на основании Lagarde и Hauler " a). 2) На английском языке – Mrs. Dunlop Gibson: The Didascalia Apostrolorum in English translated from the Syriac by Margaret Dunlop Gibson M.R.A.S. LL.D. (St. Andrews). London. C. J. Clay and Sons, Cambridge University Press Warehouse, Ave Maria lane. 1903. (В Horae Semiticae II). Это почти дословный перевод на английский язык сирийского текста Дидаскалии, находящегося в манускрипте, привезенном Harris " ом из Месопотамии (отсюда и самый манускрипт называется в науке – Codex Harrisianus) Mrs. Gibson одновременно издала и сирийский текст этого манускрипта: The Didascalia Apostolorum in Syriac, ed from a Mesopotamian Manuscript by Margaret Dunlop Gibson (Horae Semitacae 1). 3) На немецком языке – Achelis und Flemming: Die Syrische Didaskalia. übersetzt und erklärt von Hans Achelis und Johs Flemming. Leipzig. J. C. Hinrichs’sche Buchhandlung. 1904. (Вся текстуальная работа в этом издании принадлежит Flemmmg’y и потому мы называем его изданием Flemming’a). 4) И, наконец, в 1905/6 году F. X. Funk издал Дидаскалию на латинском языке с параллельным греческим текстом первых шести книг наших Апостольских Постановлений, причем все изменения Дидаскалии, допущенные позднейшим интерполятором, и все дополнения, привнесенные им, подчеркнуты черной линией. (Didascalia et Constitutions Apostol. vol. I. Paderbornae. 1905–1906). Полагаем, что и с богословско-научной, и с церковно-практической точки зрения не только желательно, но и необходимо иметь Апостольскую Дидаскалию в русском переводе, особенно теперь, когда в русском обществе за последние 5–6 лет настойчиво раздаются голоса о коренной реформе православной церкви и в частности о воссоздании приходской общины на древних истинно-канонических началах, и когда в наших правящих церковных сферах не так давно совершалась (Предсоборное Присутствие 1906–1907 г.) и снова возобновилась (Предсоборное Совещание – теперь) подготовительная работа по преобразованию существующих церковных установлений (например, консистории, прихода, суда, брачного института и т. |
|
|
