| Но если папа Адриан II, наследовавший Николаю в декабре 867 г., надеялся, что завершение раскола ознаменует отказ от византийских претензий на Болгарию, он глубоко заблуждался. Похоже, что к концу 867 г. болгары начали склоняться к возвращению в общение с Византийской Церковью. К тому времени Борис уже осознал, что патриарха он не получит. Но папа даже отказывался поставить его кандидата в архиепископы Болгарские. И Николай I, и Адриан II ясно давали балканскому правителю понять, что все решения в этой области будут приниматься только римской кафедрой. Борису наконец стало ясно, что от папства он получит еще меньше прав, чем от Константинополя (как раз в это время на Западе папство проводило огромную работу по уничтожению остатков независимости древних Церквей). В последние месяцы своей жизни папа Николай жаловался, что болгары стали жертвами византийской пропаганды и что они более не прислушиваются к советам латинских священнослужителей, а библиотекарь папы Анастасий с тревогой отмечал, что греки прибегают к подкупам и другим хитроумным методам, чтобы вынудить Бориса разорвать отношения с Римом. Можно не сомневаться, что имперская дипломатия в полной мере использовалась для возвращения блудной Болгарии в византийскую сферу влияния. Получив решения собора 867 г., посланные ему новым императором Василием, папа Адриан II в 868 г. созвал собор в Риме, вновь анафематствовал Фотия и его приверженцев, публично сжег определение константинопольского собора и направил в столицу легатов, чтобы доказать свою власть окончательным решением дела Фотия и Игнатия. В 869-870 гг. в Константинополе был созван новый собор, на котором присутствовали легаты папы Адриана II. Его целью - восстановить общение с Римом. Собор был очень малочисленным (на первой сессии присутствовало всего 12 епископов), так как св. Фотий был очень популярен. Собор низложил Фотия, восстановил Игнатия, но ни слова не упомянул о правах Рима и о возвращении балканских территорий. Тем не менее в Риме этот собор считается VIII Вселенским. |
| – Да и как члены собора 869 года могли судить: истинные или фальшивые местоблюстители находились на соборе Фотия, когда члены собора лишили себя самого лучшего средства разрешить вопрос настоящим образом, поспешив сжечь акты собора 867 года? Ведь тут должна была заключаться главная улика против Фотия; а как скоро члены собора уничтожили эти акты, то факт сожжения документов стал непререкаемой уликой против самих членов собора: не потому ли они и сожгли акты, – всякий теперь имеет право сказать, – что акты эти доказывали противное т.е. подлинность местоблюстителей восточных патриархов на соборе 867 года? – Но переговоры собора с мнимыми местоблюстителями или точнее – тремя авантюристами: Петром, Василием и Леонтием не кончились на том, на чем мы кончили рассказ. Переговоры эти еще продолжались несколько минут. Папские легаты предложили им, во-первых, подписать известную западную формулу, а во-вторых произнести анафему на сочинителей актов собора 867 года; эти требования были поставлены как условие, на котором эти лица могут быть приняты в общение с Церковью. Но они стали увертываться почему-то от исполнения этого предложения: может быть, они не чувствовали расположения к деятельности собора, на котором они теперь находились. Леонтий неопределенно отвечал: книги этой (т.е. актов) я не знаю и не подписывал ее. Собор сказал: анафемствуйте того, кто сочинил и переписал акты (Фотия). Но они снова стали увертываться и заявили: мы совсем не знаем этих актов, да и тот, кто их сочинил, уже анафематствован. Собору не понравились эти уклончивые ответы. Сановники сказали: «если вы не анафематствуете сочинителей, то этим вы показываете, что вы соучастники его; говорят вам: анафематствуйте, иначе с вами будет поступлено по законам» (т.е. как же это?). Легаты с своей стороны сочли нужным запугать упрямившихся; они объявили: если противящиеся сейчас же не анафематствуют сочинителя, то их отправят на суд в Рим: такова-де воля папы Адриана. Результат таких угроз был самый успешный. Леонтий и Василий, которые собственно и проявляли протест, с поспешностью анафематствовали акты собора и мнимого сочинителя их (т.е. |
| По-видимому, приехавшими из Византии художниками была создана М. каролингского оратория Жерминьи-де-Пре, изображающая 2 ангелов над ковчегом Завета. Она выполнена в нач. IX в. по заказу Теодульфа, еп. Орлеанского, к-рый разделял иконоборческие взгляды своих визант. современников. Богоматерь с Младенцем на престоле. Мозаика в конхе апсиды собора Св. Софии К-польской. 867 г. Богоматерь с Младенцем на престоле. Мозаика в конхе апсиды собора Св. Софии К-польской. 867 г. После восстановления иконопочитания (843) в визант. искусстве, в т. ч. и в мозаичном убранстве храмов, происходят значительные изменения. К этому времени в творениях преподобных Иоанна Дамаскина, Феодора Студита и др. авторов окончательно сформировалась теория образа (иконы) как средства, возводящего к Первообразу. Составляющие ее идеи прозвучали в проповеди К-польского патриарха Фотия (17-я гомилия), произнесенной им в соборе Св. Софии в К-поле по случаю восстановления там в 867 г. мозаичного образа Божией Матери. Существующее в конхе апсиды Св. Софии изображение Богоматери с Младенцем на престоле и образ арх. Гавриила на юж. стороне вимы были, вероятно, одними из первых, возникших после восстановления иконопочитания. Образы восходят к эллинистической традиции и напоминают изображения Небесных сил из ц. в честь Успения Пресв. Богородицы в Никее (VII в.). Вскоре после этих М. в Св. Софии появились образы отцов Церкви в тимпанах северной и южной стен (кон. IX в.), изображение коленопреклоненного имп. Льва VI Мудрого перед Христом над царскими вратами (кон. IX - нач. X в.), имп. Александра (912). Стиль этих М. иной: классическое начало отчасти уходит на 2-й план, образы становятся менее динамичными, более уплощенными, торжественными, отстраненными. Эти же черты стиля присущи М. купола ц. Св. Софии в Фессалонике (кон. IX в.). Мозаики центрального нефа кафоликона мон-ря Осиос Лукас, Греция. 2-я четв. XI в. Мозаики центрального нефа кафоликона мон-ря Осиос Лукас, Греция. 2-я четв. XI в. Важнейшим новшеством в декорации визант. |
| 489 Из сохранившихся документов следует, что переговоры о крещении были начаты уже в годы его самодержавия в 863 г. В «Хронике» Симеона Логофета (см.: Гл. 1. 1) крещение Болгарии правильно связано с деятельностью самого Михаила. О Болгарии того времени мы знаем гораздо больше, чем о Руси. Приняв христианство, Борис затеял долгие переговоры с патриархом Фотием и с папой римским Николаем I (858–867). Князь хотел добиться автокефалии своей Церкви, но на это не были согласны ни папа, ни патриарх. Спор о каноническом подчинении новокрещенной Болгарии в числе прочего привел к первому расколу между Западной и Восточной церквями в 867 г. В конце этого года император Михаил был убит своим фаворитом и соправителем Василием Македонянином. Став единовластным императором, Василий с помощью нового папы римского Адриана II (867–872) тут же избавился от Фотия. Это было вполне законно, так как его предшественник патриарх Игнатий (оскопленный сын свергнутого в 813 г. императора Михаила I Рангаве) был с нарушением всех правил сведен с престола и отправлен в ссылку. Собор в Константинополе в 869/870 г. воссоединил Восточную и Западную церкви и восстановил Игнатия на престоле. Однако он так повел дело, что в 870 г. Болгария снова оказалась в вéдении Константинопольского патриархата, тем более что этого хотел сам царь Борис-Михаил. Св. Игнатий рукоположил для Болгарии епископа Стефана. 490 В жизнеописании Василия I Македонянина, написанном по распоряжению и при непосредственном участии его внука императора Константина Багрянородного 491 и включенном в Продолжение Феофана, говорится, что болгары были не тверды в вере. Автор пишет, что они были окончательно обращены благодаря упорству нового императора Василия, но о реальных обстоятельствах ничего не сообщает. Здесь же говорится о том, что Игнатий рукоположил нового архиепископа для Руси, а Василий с помощью щедрых подарков склонил русов принять его. Автор описывает чудо с Евангелием: по требованию язычников архиепископ испытал силу слова Божия, бросив его в огонь. |
| Русы приняли крещение между 860 и 867 г. Это можно заключить из того, что обращаясь к предстоятелям Церквей, клиру и народу, св. патриарх Фотий в своем послании в 867 г. писал: «Росы, славные своей жестокостью, победители соседних народов, в гордости дерзнувшие воевать с империей, теперь оставили языческое суеверие, исповедуют Христа и суть друзья наши, быв еще недавно злейшими врагами. Они уже приняли от нас священника и епископа, имея живое усердие к христианскому богослужению». После того, как св.Фотий был лишен патриаршего престола, к русам был послан новый архиерей в сане архиепископа, получивший рукоположение от патриарха Игнатия. Все произошло в царствование императора Василия I (867–890). В перечне епархий Константинопольского патриархата, составленном не позже первых годов Х в., числится митрополия России (Русии), которой определено 61–е место по списку. Начальная Киевская летопись (Повесть временных лет, XI в.) воспроизводит дословно описание нападения русов на Константинополь, из греческой летописи Георгия-Монаха, с единственным добавлением – руководителями этого похода были Аскольд и Дир. В других древнерусских источниках есть указания, что Аскольд был Христианином и в крещении носил имя Николай. Дать определенный ответ о том, где находилась кафедра епископов (митрополитов) этой первой Русской Церкви и как долго она просуществовала, на основании имеющихся исторических данных невозможно. Одни ученые (В.Ламанский, Б.Рыбаков, Ю.Брайчевский) предполагают, что ее кафедра находилась в Киеве, основанное на том, что этим городом до 885 г. правил крестившийся в 60-х годах IX в. Аскольд. Другие (Д.Иловойский, В.Пархоменко и др.) считают, что кафедрой Русской митрополии был г.Росия на Таманском полуострове. Так или иначе, но с 60-х годов IX в. у русов существовала христианская община, предстоятельствуемая епископом законного апостольского преемства, существовала малая поместная церковь – живая часть Вселенской Церкви Христовой. С этого же времени дружины русов, овладевшие великим водным путем из Черного моря на Балтику, и славянские племена, расселившиеся по бассейнам рек, представляющих ответвления этого пути, создают первые государственные образования – Новгородское и Киевское княжества, из которых в Х в. |
| Решено и сделано. Сожжение всех этих документов произошло, по приказанию императора Василия, очень торжественно на самом соборе (inmediosynodi). 128 Здесь поставлен был медный сосуд, 129 в котором разведен был жаркий огонь. Процесс сожжения произведен был с некоторыми церемониями. На соборе находился диакон-референдарий (патриарший чиновник, служивший для деловых сношений патриарха с императором) Феофилакт; в руках у него был большой мешок, набитый материалом, который должен был сделаться жертвой огня. Он постепенно вынимал из мешка тома и рукописания и передавал их орфанотрофу (начальник благотворительных заведений) Георгию, а этот, в свою очередь, вручал их прислужникам представителей восточных патриархов, руками которых рукописи и ввергались в огонь. Собор молчал и смотрел, как погибали в пламени подписи приверженцев Фотия и тома актов Константинопольского собора 861 года против Игнатия и Константинопольского же собора 867 года против папы Николая 130 Поучительная картина! Затем на собор были призваны три лица, которые будто бы выставлены были Фотием в качестве местоблюстителей восточных патриархов на противопапском соборе 867 года. Имена их: Петр, Василий, Леонтий. Все они объявили, что они никаких подписей на соборе не делали, да и о соборе ничего не знают. Членам рассматриваемого собора казалось такое заявление неизвестных личностей вполне достаточным, чтобы признать, что уполномоченные восточных патриархов на соборе 867 года были подложные, подставные, и подставлены они были Фотием. Каждая из указанных трех личностей дала на соборе более или менее подробные показания о себе. Рассмотрим, в чем заключаются эти показания. Монах Петр объявил, что лиц с именем Петр, приходивших из Рима в Константинополь, были, может быть, тысячи, так как не один он носит это имя, и в особой записке тот же Петр объявлял, что на соборе Фотиевом, если такой существовал, он не присутствовал, что он не подавал никакой жалобы на папу Николая 131 ни Михаилу III, и никому другому, что он не сознает за собой никакой вины и не участвовал в сочинении рассматриваемых актов; наконец, просил позволения уехать из Константинополя. |
| В конце ноября 866 г. в Болгарию прибыло внушительное римское представительство и немедленно начало активную деятельность сообразно наставлениям, полученным от папы. Князь Борис-Михаил, оценив по достоинству данный энтузиазм, выгнал из пределов страны византийское духовенство 9 . Между тем, немецкий король Людовик тоже поторопился удовлетворить просьбу болгарского князя и уверить его в своем расположении. В начале 867 г. потерпевшее неудачу в Моравии немецкое духовенство прибыло в Болгарию во главе с опытным проповедником епископом Эрманрихом из Пассау. При широко развернутой в Болгарии деятельности папской миссии помощь немцев оказалась излишней, поэтому их пребывание в стране продлилось ровно столько, сколько понадобилось для ожидания решения своего короля. Неловкость ситуации сглаживалась тем, что Эрманрих был подчиненным папы. В Константинополе в это время тоже не спали. Отказываться от Болгарии там не собирались. Взаимоотношения Рима и Константинополя становились все более напряженными, болгарский церковный вопрос стал своеобразным катализатором. Патриарх Фотий подверг резкому осуждению насаждавшиеся в Болгарии западные догматические и обрядовые традиции, прежде всего Символ веры с Filioque. Летом 867 г. в Константинополе прошел Собор, на котором были анафематствованы «нововведения» Западной Церкви, а папа Николай I был объявлен низложенным. Князь Борис еще несколько раз обращался к папе Николаю I по поводу кандидатуры архиепископа для Болгарской Церкви, прося сначала для нее епископа Формоза, а потом диакона Марина. Но папа отозвал обратно в Рим Формоза, а для будущего архиепископа предложил свои кандидатуры, не устраивавшие Бориса. После смерти Николая I отказ нового папы – Адриана II (867–872) относительно желаемых болгарским князем кандидатур был еще более категоричным. Перемены же в Константинополе – воцарение императора Василия I и смещение им патриарха Фотия, напротив, внушали надежду на благополучное разрешение болгарского церковного вопроса. Вернувшийся на патриаршеский престол Игнатий в переговорах с князем Борисом дал понять, что в Царьграде готовы пойти на любые уступки, если он вернется под крыло Византии. |
| Едва возвратились Св. братья из этой миссии 5 , как в конце 862 г. Славяно-Паннонские Князья, Ростислав, Святополк и Котел, «не имея истинного учителя своему народу» (хотя Латинские Священники и были у них 6 ), а еще более того чувствуя нужду слышать на родном языке богослужение и учение о вере 7 , просили Императора Михаила и П. Фотия прислать к ним нужных для них учителей 8 . Кого же и избрать было для сего, как не благочестивых и образованных урожденцев Солуня? Св. Кирилл, понимая и важность перевода святых книг на народный язык, и трудность дела, с благоговейным приготовлением сделал первый опыт перевода. Царь и Патриарх радовались решимости благочестивых братьев на великий подвиг и поспешили отправить их 9 . На сем пути Мефодий успел произвести перемену в Болгарском Царе, Борисе, так что тот не только сам принял крещение, но и решился бороться с языческим упорством своего народа 10 . В Моравии Кирилл и Мефодий с усердием Апостольским совершили дело, для которого были призваны, – обучали детей, устроивали богослужение, то и другое на Славянском языке. Им надлежало бороться и с отстатками язычества, и с невежеством Латинского Христанства 11 . Одушевляемые ревностию, они переходили из области одного Князя к другому с проповедью о истине на понятном для всех языке. Четыре года с половиною (с 862 по 867 г.) Кирилл и Мефодий исполняли Апостольское распоряжение Восточного Патриарха во славу имени Христова 12 . «И ради быша Словене слышаще величья Божья своим языком» 13 . Но слишком нерады были тому питомцы Рима, Немецкие Епископы. Они осыпали бранью Славянских проповедников за Славянское богослужение и за учение, несогласное с их невежеством. Папе, каков был Николай, не могло нравиться, что проповедники чистой Веры, покоряя сердца Христу, не имеют в виду Папы. Несчастная война Ростислава с Германцами 14 и низложение Фотия открыли Николаю давно желанный простор потребовать Греческих проповедников в Рим. На дороге, в Венеции, просвятители Славян должны были опять выдержать жестокий спор о правота дела 15 . Однако П. Адриан (с 4 Дек. 867 г.), преемник Николая (+31 Нояб. 867), опасаясь потерять все влияние на Моравию и Паннонию, как потеряно оно было прежде 16 , а вместе ласкаясь надеждами на Болгарию, принужден был остаться довольным просвещенными братьями, и тем более, что властолюбие его со стороны Греции было успокоено виъ Царьграде, а благочестивые братья, по благоговению к месту подвигов Апостольских и по положению своему в Моравии, явясь с священным даром, с мощами Св. Климента, показались для Папы покорными Папе. Адриан счел за нужное оправдать Славянскую службу даже особым посланием 17 . |
| Пусть это место, как подчеркивает Г-р, читается одинаково во всех рукописях; не нужно однако забывать, что именно оно должно было подвергаться поправкам, приспособляясь к новому адресату, и не было бы невероятно, что при беглости поправки, оно стало менее определенным и что в нем ρχιερατικν и ποστολικν можно по смыслу разделять, разумея, что автор говорит не только о приглашении прочих патриархов, но и вообще архиереев. (В начальном экземпляре могло, напр., стоять: ο μνον τ. μ. μακ. π τ. προκαλομεϑα, λλ γε δ κα τος προσττας или τοποτηρητς τν λλων ρχιερ. κα ποστολικν θρνων κα τος λλους ρχιερες. В александр. экземпляре устранены подчеркнутые слова и вставлено: ο μν (т.е. τοποτηρητα κα ρχιερες) δη κα πρεισιν, ο δ ... προσδκιμοι. Тогда было бы понятно, почему Фотий не говорит точно, кто прибыл уже на собор, и кого ждут: тех и других было бы много,– хотя и умолчание Фотия само по себе ничего странного не заключает. – Что касается до хронологических затруднений, то Г-ру, действительно, не следовало тратить на них труда, так как он пропал бы даром, что ясно из сказанного по этому пункту выше. – В конце концов, повторив мнение собора 869 г., Анастасия и Ники-ты, Г-р со своей стороны не обосновал его ни одним сколько-нибудь веским соображением. Вот почему его заключение, что Фотий в качестве апокрисиариев взял первых попавшихся людей, не может быть принято.– Интересно заметить, что в другом месте (2:63), трактуя о полномочиях восточных представителей на соборе 869 г., Г-р должен был признать вполне возможным, что роль представителей сыграли лица, прибывшие с востока (Антиохии и Иерусалима) не со специальными для собора полномочиями, а с другими целями (кстати заметить, это показал еще патр. Досифей. Τμος χαρς, ρλγ). Так же поступил, по его мнению, и Фотий в 867 году. Конечно, представители 869 г., в глазах Г-ра, вполне действительны; но представители 867 г., как видим, ложные, фиктивные. Можно ли после этого не сказать, что у Г-ра две мерки в оценке фактов: одна для врагов и другая для друзей? (У Gtrörer’a 2, 85, хотя и неправильно, зато последовательно делегаты и 867 г. |
| составу его членов) никаких известий». При этом автор сам же сомневается и в том, когда был искомый собор: собор этот «надо полагать, был в 866 году», замечает он. Спрашивается: что же могли мы написать о неведомых соборах? Неужели мы должны были поставить заголовки в книге: «соборы 858 г. и 866 г.» – и затем заявить много-терпеливому читателю: «о сих соборах сведений не сохранилось». – Но пойдем далее. «Значение собора 861 года г. Лебедевым выясняется – объявляет наш критик – недостаточно и односторонне» (181). Не правда. Напротив, после вышеприведенных нами замечаний проф. Курганова по поводу разглагольствований нашего автора о соборе 861 года, оказывается, что все недостатки со включением односторонности не нам присущи, а нашему критику, Иванцову. Кроме того: сей последний не соглашается с моим пониманием названия этого собора «первовторым», представляет образчик лучшего понимания этого темноватого термина и заявляет, что собор назван так по той причине, что «совещания его разделялись на две части» (107). Объяснений неудовлетворительное. Иванцов, знать, забыл, что этот же собор с древних времен именуется у канонистов также «Двукратным». Каким же образом собор, делящийся на два отдела, можно называть двукратным, т.е. собиравшимся два раза? Напрасно мудрствует о. пр-ей, было бы лучше, если бы он следовал за нами и Гергенрётером. – Новый упрек мне со стороны Иванцова по поводу собора к-ского 867 года. «Проф. Лебедев – витийствует Иванцов – совсем было пропустил (значит, не пропустил?) собор 867 г. и потом при изложении деяний собора 869 года вспомнил (какова психология чужой души) и о соборе 867 г. и под чертой высказал о нем несколько дельных замечаний» (радуюсь похвале от нашего строгого учителя) стр. 111). Но право же, я не такой уж ротозей, как воображает Иванцов. Отнюдь не забывал я о соборе том и поместил известия о нем или краткий очерк его в примечании к одной странице истории другого собора (869 г.) единственно потому, что не желал выделять особой главы в сочинении для такого собора, о котором история почти ничего не ведает. Все сведения о сем малоизвестном соборе со всеми |
|
|
