| Равнодушие к единой Истине не могло не развиваться как активное начало в душе и сознании художника-«творца». Поскольку её нельзя выдумать, изобрести, сотворить напряженном собственной воли— к Истине можно лишь приобщиться. Это было понято давным-давно, но это не могло не ущемлять гордыни тех, кто мнил себя демиургом новосоздаваемых миров. Повторение уже известного (пусть даже самой великой истины) в сознании многих представлялось нестерпимой банальностью. «Боязнь банальности — один из главных соблазнов и грехов «серебряного века» и его наследия» 61 ,— отметил наблюдательный Коржавин. Каждый «творец» вынужден был во избежание банальности изобрести свою хотя бы маленькую истину, истинку, должную непременно выразить оригинальность замкнутой в себе натуры художника. Истин становилось слишком много. Возникала необходимость либо молчаливого соглашения принять всё это многообразие истин, пусть и противоречащих порою одна другой, либо беспощадной борьбы за ниспровержение всего, что не соответствует измышлению твоей фантазии (чем активно занялись футуристы). Первое вело в итоге к релятивистскому размыванию границ между добром и злом, поскольку порождало множество противоречивых критериев истины, второе— к росту нетерпимости, агрессивности и в конечном результате опять-таки к отказу от чёткого различения добра и зла. Начиналась дешёвая игра в истины, при которой особенно ценилась всё та же интенсивность внутреннего переживания. Это не могло не вести к лихорадочной погоне за эмоциями при полном безразличии к смыслу и целям творимого искусства. Расцветала эстетика безобразного, для чего жизнь всегда даёт немало материала, и расслабленная душа художника не имела сил этому противостать. В результате наступала душевная опустошённость, а всё созданное оказывалось лишённым личного, неповторимого, конкретного. Игра в искусство оборачивалась для многих художников непреодолимой банальностью и скудостью творческого воображения. Иван Бунин, крупнейший реалист предреволюционного времени, отзывался на кривляния искусства той поры со свойственной ему резкостью и злой иронией: «...не только не создано за последние годы никаких новых ценностей, а, напротив, произошло невероятное обнищание и омертвение... исчезли совесть, чувство, такт, мера, ум... растёт словесный блуд... Исчезли драгоценнейшие черты: глубина, серьёзность, простота, непосредственность, благородство, прямота— и морем разлились вульгарность и дурной тон, напыщенный и неизменно фальшивый» 62 . Сходные высказывания есть у Куприна, Шмелёва, других реалистов. |
| Строительство церкви в Соболях началось в 1909 г. по инициативе местных жителей и завершено в 1914 г. Инициативу строительства среди прочих взяли в свои руки жители Соболей и ближайших починков – Малышевы, Фёдоровы, Тюлькины, Гребневы и Коржавины. В 1917 г. «Вятские епархиальные ведомости» опубликовали заметку о «преподании» епископом Вятским и Слободским Никандром (Феноменовым) архипастырского благословения (выражения благодарности) крестьянам починка Соболей Комаровской волости, Яранского уезда - Захарии Григорьеву Феодоровых, Иоанну Евеимиеву Малышеву, починка Павлуничей - Александру Михаилову Коржавину, починка Томбонура (Тайбанура) - Феодоту Симеонову Тюлькину и починка М. Цемендра (Малый Цеменур), того же уезда Феодору Афанасьеву Гребневу за понесенные ими труды по постройке храма в селе Соболях; бывшему церковному старосте церкви села Больше-Устинскаго Яранского уезда крестьянину Андрею Викторову Елькину за проявленное им усердие при прохождении должности церковного старосты в Соболинской церкви (орфография сохранена). Освящение храма состоялось 16 декабря 1914 г. Чин освящения возглавил благочинный 3-го округа Яранского уезда, куда вошло с.Соболи, священник Александр Решетов. Священник Михаил Романов для Соболинского храма пожертвовал ценное серебряное Евангелие. О данном событии также сообщили «Вятские епархиальные ведомости». Среди прочих молящихся на первой службе присутствовали учителя и учащиеся Соболинского училища. Открытие храма в Соболях позволило улучшить условия для преподавания Закона Божия и нравственного воспитания учеников. Хотя храм был освящён в декабре, самостоятельный приход в Соболях открыт только в апреле следующего года, в это же время назначен первый священник-настоятель. Об открытии прихода сообщают «Вятские епархиальные ведомости»: «Святейшим Правительствующим Синодом, как о том дано знать Преосвященнейшему Никандру, Епископу Вятскому и Слободскому, указом от 13 апреля 1915 года за - открыт самостоятельный приход при церкви в деревне Соболях, Яранского уезда с причтом в составе священника и псаломщика с содержанием сего причта на местныя средства, впредь до возможности отнесения таковаго содержания на суммы, имеющия быть ассигнованными на Вятскую епархию при общем распределении казенного кредита» (орфография сохранена). В скором времени распоряжением епархиального начальства Соболи получили наименование села Богородское. Тем не менее в официальных документах того времени указываются оба названия – Богородское (Соболи). В августе 1915 г. духовенству села Богородское, как состоявшему при вновь открывшемся приходе, было выделено денежное пособие в размере 400 рублей. |
| Анна 22 января 2014, 18:49 Благослови Вас Господи о.Андрей!!! Спасибо Вам за все Ваши статьи! Тамара Коржавина (Шило) 22 января 2014, 17:50 Полностью поддерживаю слова о. Андрея !!! Олег 22 января 2014, 16:47 Храни Вас Господь,отец Андрей!!!! Мудрые слова, честного человека!!!! Ольга 22 января 2014, 16:42 все что мы,православные Украины, можем и должны, это молиться за нашу многострадальную Родину ежедневно. очень жаль милицию. Укрепи их Господь, их дело правое. для политиков все пришло к логическому концу. Маски действительно сброшены, все предельно понятно, если бы только все мы имели очи,чтобы видеть и уши, чтобы слышать очевидное... Светлана 22 января 2014, 15:41 Как же вы все переворачиваете, и священники на фото призывали к борьбе со злом в лице власти! Как же вы ,братский народ в России, не понимаете рядовой народ Украины! Вас дезинформируют , пользуясь всеми рычагами власти. Создали картинку экстремизма, а не отчаяния миллионов людей! Жалеть беркут? Жаль их! Ведь ребята слепо идут за преступной властью, которая давно перешагнула закон и просто истребляет недовольных! А Россия, моя родная Россия, погрязла в насмешках в сторону обычного отчаявшегося народа! Сегодня произошло страшное! Беркут лешил жизни уже 4 людей на эту минуту , причем используя огнестрельное оружие! Добивают втроем вчетвером лежачих! Это по Божески? Силовики имеют обмундирование, щиты, оружие, а народ идет в касках и с палками. Силы не равны, тк мирные граждане не хотят кровопролития! Можете не не пропускать мой комментарий, но я заявляю, что мне стыдно за мою Россию! Как вы можете себя называть братской страной, если вы желаете победы этой бандитской власти в Украине! Господи, помоги избежать кровопролития и хаоса! Украиной управляет неадекватный человек! За кем идут силовики? Никто народ не защищает, а уничтожают, прессуют! Экстремисты- это миллионы людей? Подумайте, братья- Россияне! Елена Чернышова 22 января 2014, 15:12 Спаси их Господи и сохрани Надеюсь что р.Б.Максим 22 января 2014, 13:40 |
| Все это, под знаменем духовной свободы, перекрывая подлинно духовные тенденции, в том числе работу русской религиозной философии (но порой и ее заражая “благодатным ядом”), становилось своего рода специальностью “человеков-артистов” [“…намечается… новая человеческая порода… не этический, не политический, не гуманный человек, а человек-артист” (Блок,“Крушение гуманизма”). — В.Н.], млевших в объятиях Ницше и Вагнера (так — из огня да в полымя — расплачивалась обезвоживающаяся русская мысль за то благотворное влияние немецкой философии, которое, как писал Пушкин, в прошлом веке спасло нашу молодежь от “холодного скептицизма” философии французской). Все это объединялось пафосом антиправославия, антихристианства — то откровенно агрессивного, то изысканного, искавшего способов гармонично сочетать Христа с Дионисом, то стремившегося реформировать “архаическое” Православие в плане наступающей “эры Духа”; и все это, будучи падением, принятым за свободный полет (Н.Коржавин, “Игра с дьяволом”), гимном Чуме, слепой стихии, расчищало “духовные” пути буйству стихии социальной. Пафос разрушения, переполняющий поэму “Двенадцать”, был тем, что объединяло блестящую, артистическую, рафинированную культуру с террористами в пенсне, со шпаной в пулеметных лентах, с чиновниками в сапожищах. “…Не живи настоящим, — призывал Брюсов “юношу бледного со взором горящим”. — Только грядущее — область поэта”: совершенно большевистский призыв. Пафос разрушения объединял — но и разделял. Ибо довершать дело разрушения “старого мира” и строить “новый” должен был кто-то один: “Строить мы будем, мы, одни мы!” (П.Верховенский). И тонкая, рафинированная, артистическая культура была растоптана теми самыми сапогами, расстреляна из тех самых “винтовочек стальных”, выгнана на чужбину, загнана в лагеря и в петли — если не из “крепкого шелкового снурка”, что у Ставрогина, так из простой пеньковой веревки для белья. Вообще самоубийство есть, пожалуй, наиболее выразительный образ того итога, той смерти “от смерти”, к которому ведет русского человека культуры неразличение духов и попиранье святынь — и тем вернее ведет, чем подлиннее и масштабнее его дар, чем очевиднее “высокое предназначение”. |
| Жадовские Ждановы Жедринские Желтухины Желябужские Жемчужниковы Жихаревы Жолобовы Жуковы Заборовские Забелины Завалишины Завесины Загоскины Загряжские Зайцевы Замятины Засецкие Зварыкины Зверевы Звягины Зезевитовы Зеленины Зенбулатовы Зиловы Зиновьевы Злобины Змиевы Золотаревы Зотовы Зубовы Зуевы Зюзины Зыбины Зыковы Иванчины-Писаревы Ивачевы Ивашенцовы Ивашевы Ивашкины Извековы Извольские Измайловы Изъединовы Исаковы Исуповы Иевлевы Каверзины Кадышевы Казариновы Казинские Казначеевы Кайсаровы Каковинские Калачовы Калитевские Калитины Камынины Кандауровы Карабановы Карамышевы Карандеевы Карауловы Карачаровы Карачевы Карташевы Карцовы Кастюрины Катенины Катеневы Катыревы Кафтыревы Качаловы Кашины Кашкаровы Кашкины Киганы Киндеревы Кирикрейские Киреевы Киселевы Китаевы Клементьевы Клешнины Климовы Клокачевы Кобелевы Кобяковы Кобылины Коведяевы Кожевниковы Кожины Кожуховы Козловы Козляниновы Козодавлевы Колемины Колзаковы Колокольцовы Колюбакины Колышкины Кондыревы Коптевы Копьевы Кореевы Коржавины Корины Коробовы Коробьины Коротневы Корсаковы Косаговы Котовы Кочергины Кошелевы Кравковы Крекшины Креневы Кречетниковы Кривцовы Кропотовы Крюковы Кувшиновы Кудрявцевы Кузминские Кузмины Кузмины-Караваевы Кулешины Кулударовы Кульневы Кустовы Кутчецкие Кучины Кушелевы Кушниковы Ладыженские Лазаревы Лазаревы-Станищевы Ланские Ларионовы Лачиновы Левашовы Левины Левшины Легчановы Лермантовы Линевы Лихаревы Лихачевы Лобановы Лобковы Лопотовы Лунины Лутовиновы Лутовнины Любовниковы Лялины Лызловы Лыковы Лысцовы Львовы Льняниковы Маврины Майковы Маклаковы Малышкины Мансуровы Марины Мармыжевы Мартьяновы Масловы Матюшкины Мацневы Машины Медоварцевы Мельгуновы Мельницкие Меркуловы Мерлины Мертваго Мещериновы Мижуевы Микулины Милюковы Минины Митусовы Митьковы Михайловы Михалковы Михневы Мозжинские Мокеевы Молвяниновы Молчановы Мономаховы Мордвиновы Моревы Морковы Мосоловы Мотовиловы Мотякины Мохневы Мошковы Муравьевы Муратовы Муромцевы Мухановы Мякинины Мясновы Мясоедовы Мячковы Нагаевы |
| Кроме журнальных статей, достаточно припомнить монографии Ястребова, Коржавина, Стукова и в особенности труды арх. Иннокентия и преосв. Хрисанфа, из коих первый дал полный историко-критический обзор всей догматической системы лютеранства, посвятив ему целых два тома своего обличительного богословия (тт. 3 и 4), а последний, в своей книжке «Характер протестантства и его историческое развитие», представил хотя небольшой по объему (стр. с 19 по 81), но в высшей степени живой и талантливый очерк лютеранства, обнимающий это вероучение во всей его полноте и излагающий все его отдельные части в стройной системе, соответственно внутренней зависимости их друг от друга. Но и при существовании этих трудов книга г. Маргаритова имеет свое значение. Характерная особенность её состоит, прежде всего, в том, что она строго основывается в своем изложении на первоисточниках и изобильно снабжена буквальными выдержками из них, в особенности из сочинений Лютера. Это придает книге г. Маргаритова некоторую специальную документальность, которая тем более имеет значения, что непосредственное знакомство с произведениями Лютера, представляющими собою около сотни немецких и латинских томов, может быть доступно лишь весьма немногим. – Столь же характерную особенность рассматриваемой книги составляет её стремление выяснить то различие, какое замечается в развитии лютеранского учения в указываемые автором периоды его истории. Поставляя это различие в зависимость от известных исторических влияний, автор с достаточною основательностью раскрывает его сущность и выставляет на вид те внутренние несообразности и противоречия в лютеранской системе, которые являются неизбежным следствием особенного характера её историче- —358— ского развития. Такая постановка дела, несомненно, имеет цену и значение в видах полемических и апологетических. Общий вывод наш таков, что книгу г. Маргаритова можно признать удовлетворительною для получения ученой степени магистра богословия». – б) Экстраординарного профессора по кафедре теории словесности и истории иностранных литератур Иерофея Татарского: «Представленное под этим заглавием сочинение имеет своею задачею рассмотреть развитие лютеранского учения при жизни его главного основателя и из сопоставления двух противоположных направлений в раскрытии основных догматов протестантства за этот период показать его общую несостоятельность и условное значение. |
| Летом того же, 1951-го года я поехала искать работу в Москве. Мама почему-то надеялась, что Москва больше верит слезам. На уровне учреждений это было не так, а вот люди были живее, чем у нас. Кто-то где-то слушал, как Пастернак читает свой перевод, кто-то ходил по улицам, читая стихи, и вообще, жизнь – была, в отличие от Питера, где зима 1950-го-1951-го прошла отчасти на небе, но уж никак не на земле. Жила я не у Гариных, они куда-то уехали. Сперва поселилась у Елены Ивановны Васильевой, в одном из сретенских переулков, потом – у Рошалей, на Полянке. Там бывало много народу. Муж Майи Рошаль – Георгий Борисович Федоров, человек совершенно замечательный, переписывался с Эмкой Манделем, будущим Наумом Коржавиным. Мне он (муж, а не Мандель, пребывавший в ссылке) прочитал стихи: Можно рифмы нанизывать Посложней и попроще, Но никто нас не вызовет На Сенатскую площадь… Теперь их все знают, многие – ругают, а ты тогда поживи! Среди рошалевских, точнее – федоровских гостей был молодой моряк Тимур. Познакомившись с ним, я через несколько дней сняла на Петровке угол – то ли кто-то сказал, что неудобно обременять друзей, то ли я сама поняла. Сняла угол, пришла откуда-то и прилегла на железную кровать, отделенную занавеской, за которой ходила и шуршала хозяйка. Вдруг я чувствую, что рядом, на стуле, кто-то сидит. Смотрю, а это Тимур с розами и шампанским. Я онемела от ужаса, потом подняла крик, наверное – тихий. Читатель не поймет этих слов, поэтому поясню: хозяйка была чужая, и я испугалась, что меня обвинят в моральном разложении. Бедный Тимур счел меня сумасшедшей и ушел, оставив цветы. Неужели здесь, в Москве, было настолько иначе? Сам он, конечно, был моряком, а не безработным, и сыном Аркадия Гайдара, а не космополита, но все-таки… Увиделись мы почти через сорок лет, на «Апреле», если кто помнит – что это. Как ни странно – узнали друг друга, обнялись и решили встретиться, но слишком были стары и заняты. Я переводила дни и ночи, он стал контр-адмиралом. Кроме того, к тому времени у каждого из нас появились внуки. У Столба и Гриба |
| И вот в 90-е годы вдруг все изменилось, хлынули на страницы газет, журналов, а потом в живую речь вот эти самые выражения. Хлынуло сочетание «успешный человек» и так оно успешно прижилось, что люди уже не верили, что раньше его не было. Ну как это не было? Ну как говорили то? Да никак не говорили. Как сказано у Цветаевой «даже смысла такого нет». Между прочим, до сих на переводческих форумах можно найти дискуссии переводчиков, как перевести successful man, переводчики пишут, трудно сказать, ну успешный человек же сказать нельзя, а сейчас вот даже трудно поверить, что мы когда-то жили без этого сочетания. Здесь я привела…ну это шутка по поводу того, что это Медведев что-то такое сказал на счет успешной учительницы и денег, я уже забыла подробности (показывает слайд с текстом «За каждой успешной учительницей должен стоять мужчина, который оплачивает ей это хобби»). Там он что-то такое сказал, что вот надо еще чем-то другим зарабатывать, ну вот, не помню уже, какую-то глупость. Но во всяком случае здесь мне ценно вот это выражение успешной учительницы. Вот недавно, буквально несколько дней назад ушедший, поэт Наум Коржавин в свое время приехав в Америку, написал такую поэму «Сплетения», где были такие строки: Вот видите, здесь это выражение «саксесыфулмен», которое даже по транслитерации видно, насколько оно ему омерзительно, чуждо и т.д. Спецом не просто по пустотам, а по обрывкам пустот. В чем здесь дело? Почему это выражение «успешным человек» было не органичным для русской культуры и более того, даже вызывало такое отвращение первое время. Дело в том, что, действительно, в традиционной русской культуре… она, традиционная русская культура, отличалась, как говорят философы, пониженной достижительностью. Успех не был такой экзистенциальной ценностью. Ну разумеется, люди стремились к успеху, гордились успехами детей и т.д., но это ценностью вот такой высокого порядка не считалось. И более того, вызывало даже некоторое сомнение, что вот он достиг каких-то успехов, не пожертвовал ли он чем-то действительно важным, в частности душой, там принципами и т.д. |
| Поэтому такое отвращение и вызывает это у Коржавина, как что-то такое глубоко чуждое. Действительно, а что же было? Как же выразить эту мысль тогда до 90-х годов? Вот было слово состоявшийся. Например, состоявшийся поэт. Это хорошо, состоялся – это прекрасно. Что такое состоявшийся? Значит он реализовал свои внутренние возможности, но мы не знаем, возможно, общество об этом не знает, он не востребован, это тоже кстати новое слово в применении к человеку. Востребованный человек, там поэт, допустим. Никто не знает… может быть, он пишет в стол, пишет в стол, никто его не читает, но стихи прекрасные и может быть он состоявшийся поэт. Бродский до отъезда был состоявшимся поэтом, но успешным его бы тогда никто не назвал. Потом – конечно да. Было еще слово преуспевающий, которое тоже выражает близкий смысл, но все-таки имеет дополнительные оттенки. Что такое преуспевающий адвокат? Это ведь не тот, кто хорошо защищает диссидентов, а это преуспевающий – значит знает все ходы и выходы, богатый и т.д. вот это преуспевающий адвокат и это ну такое было слово с некоторым негативным оттенком. Вот здесь прекрасный пример из Довлатова про преуспевающего писателя. Два писателя, один преуспевающий, другой – не слишком. Который не слишком задает преуспевающему вопрос: Значит, преуспевающий вот такой нечестный, продажный, нехороший, поступающийся принципами и т.д. Между прочим, а потом сочетание «успешный человек» стало чем-то нормальным. Вот способа… раньше способа сказать, что человек достиг успеха, чего-то добился и в этом ничего плохо, вот просто он достиг успеха. Способа не было, не было слов. Было слово состоявшийся, которое одно… не хватало одного. Преуспевающий, которое негативное. Вот не было. Потом словосочетание «успешный человек» быстро распространилось и после чего, это так часто, между прочим бывает, как я уже сказала, новый смысл проник в язык, что если человек чего-то добился, то это не обязательно плохо, смысл проник в язык, и у слова преуспевающий тоже в современном языке вот этот негативный оттенок стал утрачиваться. |
| Понятно, что нужно выслушивать обе стороны при рассмотрении какого-либо конфликта. Но ведь для исполнения этого правила нужно хотя бы осознать, что эти стороны есть и что они различны. И нужно сказать: тут персидский взгляд. Тут - греческий. Здесь - русский. Здесь - еврейский. И если мы при работе с текстом укажем, что такая картина получилась под пером именно персидского историка - разве это будет расизмом? Почему назвать персидского писателя персом не считается расизмом, а назвать еврейского журналиста евреем считается таковым? Если мы читаем описание некоего древнего города, оставленное нам древним же путешественником, мы вполне вправе предположить, что картина, забросанная им, нарочито негативна и не вполне соответствует действительности. Он окарикатурил реальность - просто потому, что в этом городе он был чужим; страна, описываемая им, для него была не " наша страна " , но " эта страна " , а у его народа были давние счеты с туземцами. Мы ведь не доверяем всем свидетельствам крестоносцев о быте Византии - и при этом объясняем, почему именно не доверяем: это, знаете ли, зарисовка, составленная франком, а не греком, а для франков в жизни Константинополя было много непонятного и чужого. Он посмотрел на жизнь Византии нелюбящим глазом - потому и получился у него не столько портрет, сколько карикатура. Это размышление над историческим источником - что, тоже является проявлением расизма? Из того, что я предлагаю с одинаковыми мерками подходить к трудам русских, татарских, персидских или еврейских авторов, разве можно вывести, будто я проповедую расизм? Конечно, и взгляд иностранца может быть более точным и реалистичным, чем свидетельство национальной летописи. И нельзя исходить из презумпции виновности иноплеменного взгляда. И франки могли сказать о Византии ту правду, которая не была очевидна самим византийцам. И немало евреев не считают себя " иноплеменниками " в " этой стране " . Примеры Семена Франка, Бориса Пастернака, " Поэма причастности " Наума Коржавина, как и критикуемый Кротовым Александр Дворкин, - тому подтверждение. |
|
|
