| В случае нужды Максим всегда находил у Иоанна могущественную поддержку. Мы видим, что в том же самом Письме XXVII он просит Иоанна придти на помощь доставившему это послание письмоносцу, который испытывает некоторые затруднения (620А-С). Спустя более десяти лет Максим побудил его ходатайствовать перед влиятельными придворными и самим императором, когда его друг Георгий, префект провинции Африка, был в 641 г. несправедливо наказан 87 (Письма XII, XLIV, XLV); Максим выражал удивление, что Иоанн не поставил его лично в известность об этом наказании (Письмо XII, 459ВС). В Письме XII, которое представляет собой настоящий антимонофизитский трактат и апологию православной веры против этой ереси, Максим, нисколько не сомневаясь, ожидает, что Иоанн, вооруженный вероучительными доводами, которыми он его снабдил, убедит императора и его окружение – которые, как Максим подозревает, частично побеждены севирианскими мнениями – хранить правую веру. Можно сделать вывод, что связь, соединявшая Максима и Иоанна, была не только узами старой дружбы: это также была очень глубокая духовная связь (см. Письмо II, 393В). Именно Иоанну адресовано одно из важнейших писем сборника – великолепное Письмо II (392В-408В), посвященное любви, которое представляет собой настоящий трактат о духовной жизни, быть может, самый ранний из написанных Максимом 88 . В этом письме Иоанн предстает как человек благочестивый и добродетельный, великодушный и милосердный (392В-393В), и Максим рассматривает описание любви, сделанное им в этом письме, как отражение человеколюбия, свойственного его другу (см. 408АВ). Это человеколюбие похваляется и выставляется как образец и в Письме III (408С-412С) 89 , где Максим подчеркивает, что оно проявляется на деле в постоянной помощи, которую Иоанн оказывает находящимся в нищете, снабжая их, прежде всего, пищей, в которой они нуждаются (408CD, 412А), и соделываясь в своей любви к людям подражателем и соработником Бога (409А-С). В том же письме Максим особенно благодарит Иоанна за дар, посланный им для монахов Святого Георгия обители, где святой в то время жил. |
| Уныние и грусть овладели Андреем Груздевым, когда пришла ему пора идти на войну 1914 года. – Прощай, Максим Иванович, может, не вернусь, – сказал он, подойдя к юродивому. – До свидания, сладкий барин, – ответил Максим Иванович. Многие чудеса, совершившиеся по молитвам блаженного, видел Андрей, и потому не осталось у него сомнения: вернется живым. И вернулся. Дочь его, Веру, родившуюся в 1911 году, Максим Иванович называл Христовой невестой. «Верно, ты, Вера, замуж не выйдешь», – говорила ей мать. И действительно, она осталась девицей. Младшей дочери Груздевых, Варваре, родившейся в 1919 году, Максим Иванович, когда та была девочкой, частенько говаривал: – Николай, давай закурим. Николай, давай закурим. А то возьмет да вдруг начнет бегать, приговаривая: – За мной кто-то бежит. Я спрячусь в сарай. За мной кто-то бежит. Спрячусь под стол. Объяснилось все через много лет, уже после смерти Максима Ивановича, когда она вышла замуж за Николая, и муж, когда бывал пьян, преследовал ее, так что она не знала, куда от него укрыться. В октябре 1918 года на Максима Ивановича в первый раз, по-видимому, обратила внимание советская власть. Вандышевский комитет бедноты в ответ на запрос о не занимающихся личным трудом писал в Дюпихский волостной совет, что в деревне таких людей нет, «за исключением Малоумнова Максима Ивановича Румянцева». – Вот Максима Ивановича скоро заберут. Скоро заберут – да это ничего. Умрет Максим, и прилетит соловей, но не сядет на могилку и не пропоет. Через некоторое время отец Григорий был арестован, расстрелян в концлагере и погребен в общей безвестной могиле. Если и говорил блаженный о событиях прямо, то лишь тогда, когда иначе было нельзя. Как-то сидел Иван Кочёрин со своими друзьями на завалинке. И Максим Иванович тут же. Вдруг посреди разговора Максим Иванович говорит: – Вот, дымок пошел. Но никто не обратил на это внимания. Максим Иванович через некоторое время настойчивее произнес: – Дымит. Дымит. Но опять никто на его слова не обратил внимания, и тогда Максим Иванович уже в голос закричал: |
| «Во Христе личная [склонность] намерения к добру лишила всю [человеческую] природу общего позора тления, когда во время воскресения природа преобразилась в нетление через неподвижность намерения, поскольку Бог посчитал справедливым человеку, не изменившему намерения, получить обратно бессмертную природу». ( Максим Исповедник, npn.Quaesmiones ad Thalassium. 42. 45-49.=Вопросоответы к Фалассию//Творения. Кн. 2. – С. 130). Максим Исповедник, прп. Ambigua ad Thomam. PG. 91. 1060AB=О недоумениях к Фоме//О различных недоумениях… – С. 37. Максим Исповедник, прп. Liber asceticus. 10. 20-25.=Слово о подвижнической жизни//Творения. Кн. 1. – С. 79. «[Христос,] претерпев столь великое зло от них [фарисеев], точнее же сказать, ради них, сражался (γωνσατο) по-человечески за заповедь любви до [самой] смерти и, взяв совершенную победу над диаволом, увенчался ради нас венком воскресения, и таким образом новый Адам восстановил (νενεσατο) ветхого» (Ibid. 12 . 3-18.=Там же. С. 79). Кирилл (Зинковский), иером. Учение святителя Кирилла Александрийского и преподобного Максима Исповедника о животворящем теле Христа//Церковь и время: 2014. – С. 39. Максим Исповедник, прп. Expositio orationis dominicae. 165-167.=Толкование на молитву Господню//Творения. Кн. 1. – С. 188. Максим Исповедник, npn.Exposimio orationis dominicae. 168-174.=Толкование на молитву Господню//Творения. Кн. 1. – С. 188. Максим Исповедник, прп. Ambigua ad Iohannem. PG 91. 1280A=О недоумениях к Иоанну//О различных недоумениях… – С. 253. Кирилл (Зинковский), иером. Учение святителя Кирилла Александрийского и преподобного Максима Исповедника о животворящем теле Христа//Церковь и время: 2014. – С. 39. Максим Исповедник, прп. Ambigua ad Iohannem. PG 91. 1333В=О недоумениях к Иоанну//О различных недоумениях… – С. 303 Максим Исповедник, прп. Ambigua ad Iohannem. PG 91. 1280C=О недоумениях к Иоанну//О различных недоумениях… – С. 255 Максим Исповедник, прп. Ambigua ad Iohannem. PG 91. 1281A=О недоумениях к Иоанну//О различных недоумениях… – С. 255. |
| Это ожидание заходило и в тогдашнюю Русь. Максим опровергал его, как основанное на суеверной астрологии, и подтверждал смыслом Божия обещания Ною свои доказательства о невозможности нового потопа. Важнее всех сочинений этого рода те, в которых Максим имел целью обличать признаки, принадлежавшие исключительно или преимущественно стране, куда бросила его судьба, и здесь-то сочинения Максима Грека заключают драгоценные сведения о нашей духовной жизни и ее пороках, обративших на себя внимание обличителя. На Руси издавна ходило множество так называемых апокрифических сочинений, зашедших к нам с Востока и заключавших в себе разные выдумки, касавшиеся событий Ветхого и Нового Завета; они были любимы читателями, представляя много заманчивого для воображения. Их называли у нас отреченными; церковь запрещала читать их. К ним во времена Максима присоединились апокрифы, заходившие с Запада в появившемся тогда на русском языке сочинении под названием " Люцидария " . Максим коснулся немногих из апокрифов, вероятно, попавшихся ему под руку и обративших его особенное внимание по причине своей распространенности. Так Максим обличал сказание, приписываемое Афродитиану о волхвах, поклонявшихся Христу, где благочестивого Максима особенно соблазняло то, что идолы в персидком языческом храме разыгрались при рождении Спасителя; опровергал он сказание об Иуде, будто бы жившем много лет после Христа, и сказание о том, будто бы Адам дал на себя рукописание дьяволу, обязавшись вечно служить и работать ему. Максим также доказывал несправедливость распространенного издавна у нас мнения, будто бы во время воскресения Христова солнце не заходило целые восемь суток. Достойно замечания, что здесь Максим установил приемы критики, которыми следует руководствоваться при оценке подобного рода сочинений; необходимо, по учению Максима, чтобы сочинение было составлено известным церкви писателем, было согласно со священным писанием и само в себе не заключало противоречия. Подвергая суждению разные богословско-космографические бредни, заключающиеся в " Люцидарии " , Максим опровергает их несходством со священным писанием и отцами церкви, которые для него были авторитетами в области не только веры, но и естествознания: " Держись крепко Дамаскиновой книги и будешь великий богословец и естествословец " . Между благочестивыми, на основании апокрифических сказаний, были толки о том, кому прежде всех была послана с небес грамота. Максим разрешает этот вопрос, говоря, что никогда и никому не было послано такой грамоты, ссылаясь на то, что об этом нигде не упоминается в Св. Писании. |
| Ольга Костина: Со сращиванием с государством, да? Протоиерей Максим Козлов: С огосударствлением Церкви. Ольга Костина: Этого нет, да? Протоиерей Максим Козлов: Я уверен, что слияния церкви и государства – нет. Многократно и многочасно, наша Церковь свидетельствоваа – мы не хотим быть частью государства! Ксения Собчак: Мы не хотим, но является. Протоиерей Максим Козлов: Нет, не являемся. У нас отрицательный опыт синодальной системы – мы стремимся абсолютно к своей автономии. Ксения Собчак: В чем это проявляется? Протоиерей Максим Козлов: Это проявляется… Ксения Собчак: В недвижимости, которую передает церкви наше государство? Протоиерей Максим Козлов: Исторически возвращается … Ксения Собчак: Или в чем? Протоиерей Максим Козлов: В том, что наши институции существуют самостоятельно на наши пожертвования. В том, что мы не имеем доступа полноценного в школы и средства массовой информации – много еще в чем проявляется. Максим Шевченко: Отец Максим, я прошу прощения, что я вас перебил. Мы работаем в прямом эфире. У нас остается очень мало времени, поэтому я прошу каждого кратко сказать – какой, на ваш взгляд, был бы оптимальный выход из этой ситуации? Давайте, Ксения, начнем с вас. Ксения Собчак: Еще раз — я считаю, что поступок был некрасивым, даже, я бы сказала – отвратительным. Эта выходка хулиганская, но то наказание, которое сейчас грозит девочкам, еще более возмутительно. Поэтому, на мой взгляд, и общественность, и духовенство, должно занять позицию, что прощение – это действительно главная ценность. Поэтому наказание должно быть мягким, максимум – 15 суток, или, на мой взгляд, самое адекватное наказание – это исправительные работы, что вполне достаточно в сложившейся ситуации. Максим Шевченко: Ольга. Ольга Костина: Вы знаете, я думаю, что вывода здесь два. Один, в общем, мы же обсудили, и даже не особенно с этим спорим, что безусловно, рамках действующего уголовного кодекса, который мы, безусловно, все время подвергаем критике, и будем подвергать еще долго и справедливо, потому что мы его-таки не реформируем, на самом деле. Мы делаем вид. В рамках этого уголовного кодекса можно, действительно, найти ту шкалу, в которой есть нижний предел, есть верхний предел, и в рамках этой ситуации, решить вопрос таким образом, чтобы не героизировать в том числе, помимо того, что сказала Ксения, не героизировать этих девушек, для того, чтобы они не вдохновляли подобного рода безмозглую, извините, публику. Но второе, что я хочу сказать и важно то, что я говорила как раз перед этим — я думаю, что нам всем, в том числе тем людям, которые являются так называемыми «ломами» — это лидерами «Общественного мнения», должны сделать вывод, что нам нужно заканчивать героизировать и продвигать любое противоправное поведение. |
| Прп. Максим, очевидно, возражает на аргумент в пользу монофелитства, который приводит в Диспуте с Пирром Пирр, сославшийся на выражение «знаменитейших отцов», что «у Бога и святых одна воля» (disp. Pyrr.: PG 91, 292B), в качестве довода в пользу того, что единство воли не означает (вопреки тезису прп. Максима, высказанному в диспуте в контексте христологии) тождества природ. Аргумент Пирра является тем более серьезным, что сам прп. Максим в Послании кубикуларию Иоанну О любви говорит об одной воле и одном намерении святых с Богом и друг с другом: «все мы можем иметь – так же точно, как одну природу – и одно намерение (γνμην), и одну волю (θλημα) с Богом и друг другом» (ep. 2: PG 91, 396C, пер. А. М. Шуфрина по: Максим Исповедник 2007а, с. 338) (ср. ep. 2: PG 91, 401B). Эти места позволяют некоторым исследователям (в частности, католическим ученым Шервуду, Гарригу, Риу) утверждать, что прп. Максим в период полемики с монофелитами изменил свою точку зрения по данному вопросу, отказавшись от учения об одной воле святых и Бога, как и об одном действии Бога и святых, которое он высказал в amb. 7: PG 91, 1076C. Против того, что у прп. Максима произошло изменение в учении, категорически возражает Ларше, который интерпретирует его более раннюю мысль в свете поздней и находит их согласными друг с другом (Larchet 1996, p. 558–563). Обзор существующих подходов к данной проблеме см. в схолиях 53a и 54 А. М. Шуфрина к amb. 7 в: Максим Исповедник 2007а, с. 337–343. Шуфрин настаивает в этих схолиях на том, что выражения из ранних сочинений прп. Максима имеют вполне корректный и поддерживаемый православной традицией (в лице, например, свт. Григория Паламы ) смысл, который, как он полагает, включен в opusc. 1 наряду с другим, прямо отрицающим его взглядом, согласно которому воля обоженного не едина всецело с волей Бога. Таким образом, Шуфрин вместе с Ларше (и в отличие от католических ученых) считает, что учение прп. Максима, выраженное в amb. 7 и ep. 2, вполне соответствует церковной традиции, но, в отличие от Ларше, полагает, что в opusc. 1 прп. Максим в некоторых аспектах вступил в противоречие со своим собственным учением. На наш взгляд, вопрос этот требует дальнейшего изучения. Факт тот, что если в ep. 2 главный пафос состоял в преодолении греховного гномического разделения людей друг с другом и с Богом (и в этом контексте говорилось об одной «гноми» и «воле» святых с Богом и друг с другом), то теперь, в контексте полемики с монофелитами, прп. Максим с не меньшим пафосом настаивает на сохраняющемся различии между, даже обоженными, людьми и Богом, как и между разными святыми. В контексте этих двух – равно важных в сотериологическом смысле – духовных установок и следует в конечном счете оценивать, насколько поздний Максим «противоречит» или «не противоречит» раннему. Подробнее см. во вступительной статье, гл. 17 и 21, где мы, в частности, отмечаем, что само значение «гноми» в ранних и поздних сочинениях прп. Максима разное. |
| По поводу последнего вопроса Максим объяснил: «я спрашивал, зачем митрополиты русские не ставятся по-прежнему патриархами? Мне сказали, что патриарх дал благословенную грамоту, чтобы русский митрополит ставился по избранию своих епископов; но я этой грамоты не видал». И здесь Максим был опять-таки прав. Несмотря на сознание своей правоты, Максим думал покорностью смягчить свою судьбу; он, по собственному выражению, «падал трижды ниц перед собором» и признавал себя виновным, но не более, как в «неких малых описях». Самоунижение не помогло ему. Его отослали в оковах в новое заточение, в тверской Отрочь-монастырь. Несчастный узник находился там двадцать два года. Напрасно он присылал исповедание своей веры, доказывал, что он вовсе не еретик, сознавался, что мог ошибаться невольно, делая описки, или по забывчивости, или по скорби, или, наконец, от излишнего «винопития»; уверял, что не враг русской державы и десять раз в день молится за государя. Сменялись правительства, сменялись митрополиты: Даниил, враждебно относившийся к Максиму на соборе, сам был сослан в Волоколамский монастырь, и Максим, забыв все его оскорбления, написал ему примирительное послание. Правили Москвою бояре во время малолетства царя Ивана – Максим умолял их отпустить его на Афон, но на него не обратили внимания. Возмужал царь Иван, митрополитом сделался Макарий; за Максима хлопотал константинопольский патриарх, – Максим писал юному царю наставление и просился на Афон; о том же просил он и Макария, рассыпаясь в восхвалениях его достоинств, – все было напрасно. Макарий послал ему «денежное благословение» и писал ему: «узы твои целуем, но пособить тебе не можем». Максим добился только того, что ему, через семнадцать лет, позволили причаститься Св. Таин и посещать церковь . Когда вошли в силу Сильвестр и Адашев, Максим обращался к ним и, по-видимому, находился с ними в хороших отношениях, но не добился желаемого, хотя пользовался уже лучшим положением в Отрочь-монастыре. Наконец, в 1553 году его перевели в Троицкую Лавру. Говорят, что, вместе с боярами, ходатайствовал за него троицкий игумен Артемий, впоследствии сам испытавший горькую судьбу заточения. Максим оставался у Троицы до смерти, постигшей его в 1556 году. Не довелось ему увидеть Афона: Москва боялась его отпустить, потому что он узнал в Московском Государстве «все доброе и лихое» и был слишком склонен к обличению. В Москве не любили, чтобы о русских порядках и нравах дурно толковали за границей, а это от Максима, конечно, можно было ожидать после той горькой чаши, которую он выпил в стране, на пользу которой посвятил свою жизнь. Киевский митрополит Петр Могила |
| Кирилла Александрийского и позднее у Леонтия Византийского в сочинениях против Нестория это слово («по усвоению» – Г. Б.) означает восприятие и усвоение Логосом человеческой плоти» ( Максим Исповедник 2004, с. 249, прим. 38). Однако сам прп. Максим ввел различение «сущностного усвоения» (которое соответствует пониманию «усвоения» у свт. Кирилла) и «относительного усвоения» (см. прим. 129 и 694), те же, с кем он в данном отрывке полемизирует, очевидно, эти понятия не различали. 1178 Прп. Максим несколько раз прямо или косвенно в своих писаниях говорит о пяти Соборах. Так, в Диспуте с Пирром он говорит, что V Собор заповедал две воли, так как постановил принимать все сочинения Афанасия, Василия и Григориев, а в них говорится о двух волях (PG 91, 301A). В opusc. 11 (PG 91, 137C–D) он говорит о «шести святых соборах», включая в это число, очевидно, V Вселенский и Латеранский; в opusc. 9: PG 91, 128B о «пяти святых Вселенских соборах», наконец, в opusc. 15: PG 91, 180C–D о «пяти соборах святых и Вселенских». Однако во время первого суда над прп. Максимом он говорит только о четырех Вселенских Соборах (обсуждение связанной с этим проблематики см. в: Максим Исповедник 2007а, с. 90–95 и во вступительной статье, гл. 20). 1181 Речь о тех посланиях к диакону, а затем пресвитеру Марину, где прп. Максим признавал унитарные выражения отцов и давал им свое толкование (см. opusc. 7; opusc. 20 и вступительную статью к настоящему изданию, где в гл. 13 подробно обсуждаются эти сочинения). 1182 Речь о ep. 19 к Пирру (не позднее начала 634 г.), написанному в контексте принятия Псифоса в 633 г. Подробнее об этом письме см. в Максим Исповедник 2007а, с. 16–21 и вступительную статью к настоящему изданию, гл. 6. 1183 Непонятно, о каком письме идет речь. Заметим, что прп. Максим говорит не о том, что неправильно поняли написанное им, скажем, в opusc. 20, а что само письмо, о котором идет речь, подложно. 1184 Хотя прп. Максим говорит, что в письме к Пирру он, с одной стороны, проявлял любезность и почтение к адресату, а с другой, – хотел своими похвалами в его адрес найти скорейший путь к склонению его к своей точке зрения, можно все же усомниться, что в письме к Пирру только этим были вызваны высокие похвалы в адрес Псифоса, разработанного Сергием и Пирром и именуемого прп. |
| Протодиакон Андрей Кураев: Как так не направишь? Максим Шевченко: Даже Иоанну Крестителю надо было голову положить, чтобы доказать, что его проповеди имеют силу. Протодиакон Андрей Кураев: Давайте вспомним основателя ислама. Это пример проповеди, которая изменила. Максим Шевченко: Война, война. Его проповедь была не мирная, а его проповедь была на фоне войны гражданской. Протодиакон Андрей Кураев: Для того, чтобы эти сабли обнажились, нужна была проповедь. Максим Шевченко: Вы считаете, что сегодня Церковь может заниматься политикой? То, что все говорят, Церковь должна отойти от политики, Церковь должна стать вне политики, подразумевается. Что Церковь не должна заниматься серьезным бизнесом, то есть иметь и аккумулировать финансовые ресурсы. Церковь не инвестировать и вкладываться в создание политических институтов, демократических там, бюрократических, каких угодно. Кстати, решение верховного, как вы сказали, совета. Священник теперь может избираться. Протодиакон Андрей Кураев: Это решение Синода, а не Совета. Максим Шевченко: Синода. Священники теперь могут идти в политические партии. Протодиакон Андрей Кураев: Точнее, не решение Синода, а разъяснение Синода. Максим Шевченко: То есть, то, что патриарх покойный Алексий запретил на фоне Глеба Якунина, теперь разрешено? Священнослужители могут идти в политические партии? Правильно, в любые, в том числе, в оппозиционные? Протодиакон Андрей Кураев: Могут, но при определенном алгоритме, при определенных условиях. Максим Шевченко: Получив благословение епископа, да, наверное? Протодиакон Андрей Кураев: Не епископа, а выше — Синода. Максим Шевченко: То есть, если приходит священник, говорит, «я хочу быть в коммунистической партии, где полно православных», мы знаем, было, где отец Никон (Белавенец) был с коммунистами вместе. Протодиакон Андрей Кураев: Нет, такое невозможно. Не может священник прийти и сказать – я хочу. Максим Шевченко: А как может быть? Протодиакон Андрей Кураев: Если в стране появляется политическая сила, которая в одном шаге от власти, (т.е. не маргиналы, что собираются в какой-то кафешке), появляется сила политическая, которая в одном шаге от власти, и она публично заявляет (не на уровне своих отдельных членов, а на уровне своих программных документов), что наша цель – раздавить эту гадину — показывая на нашу Церковь, то в этом случае, чтобы избежать столкновений на улицах, на баррикадах, и так далее, в том числе, при защите наших храмов, важно суметь сохранить возможность для парламентской цивилизованной дискуссии. |
| Михаил Триволис вернулся в лоно Православной Церкви. Свой жизненный идеал он отныне видит в православном монашестве. Около 1505 г. он появляется на Афоне и принимает постриг в Ватопедском Благовещенском монастыре. В монашестве его нарекли Максимом – в честь преподобного Максима Исповедника, и житие Максима Грека в дальнейшем окажется поразительно схожим с полным борьбы и страданий жизненным подвигом этого святого. Молодой постриженик известного ученостью своих монахов Ватопеда намеревался всю жизнь посвятить монашескому подвигу и изучению святоотеческого наследия. В течение 10 лет Максим Грек пребывал на Афоне и продолжал здесь заниматься своим образованием. Ученость Максим приобрел колоссальную, и удивительным образом те духовные знания, которые он сумел стяжать, Промысл Божий определил направить на Русь, которой они были крайне необходимы в это тяжелое время угасания православной учености. В 1515 г. великий князь Василий Иоаннович и митрополит Московский и всея Руси Варлаам обратились на Афон с просьбой прислать в Москву ученого инока Савву для того, чтобы перевести с греческого Толковую Псалтирь из государевой библиотеки. Но Савва был уже стар и болен. Вместо него отправляется в далекую Россию Максим. В 1518 году он прибывает в Москву, ненадолго, как ему тогда казалось. Но волею Божией ему было суждено остаться в России навсегда. Максим Грек очень быстро привлек к себе внимание тех русских людей, которые стремились к просвещению и интересовались богословскими вопросами. Вокруг него образуется целый кружок любителей книжности. Как уже было сказано, первый труд, который был ему поручен в Москве, – перевод Толковой Псалтири. Работая над ним, Максим столкнулся с большими трудностями: уровень образованности в Москве в ту пору был настолько низок, что здесь не нашлось ни одного человека, который бы знал греческий язык. В то же время Максим, разумеется, не знал славянского языка. Поэтому Максим переводил с греческого на латынь, а затем уже русские толмачи – с латинского на русский язык: переводчики с латинского в Москве имелись, потому что с западным миром, где латынь была официальным дипломатическим и канцелярским языком, поддерживались постоянные внешнеполитические связи. Задание, которое получил Максим Грек, – перевод Толковой Псалтири – возможно, было обусловлено тем, что на Руси еще чувствовались отголоски ереси «жидовствующих». Как уже говорилось, «жидовствующие» использовали подложную псалтирь, и нужно было иметь под рукой такое толкование настоящей Псалтири, которое позволяло бы полемизировать с еретиками, опровергая подложные иудейские тексты и толкования псалмов. Преп. Максим Грек выполнил это задание за год и пять месяцев и ожидал, что после этого его отпустят обратно на Афон. Тем более, что он перевел для митрополита Варлаама еще и Толкование на книгу Деяний Апостольских. |
|
|
