Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| В 30-х гг. XX в. вместе с Шеню (с 1932 ректор высшей школы Сольшуар) и историком Церкви А. М. Фере К. задумал реформу преподавания теологических дисциплин на основе исторической теологии, которая рассматривалась как альтернатива «барочному богословию» эпохи Контрреформации, а также неосхоластике и интегризму кон. XIX - нач. XX в. Т. н. новая теология (Nouvelle théologie), к к-рой критики причисляли К., должна была учесть вызовы современности при формулировании новых понятий христ. богословия, однако непосредственного воплощения эти идеи не получили. Под влиянием дискуссии о реформе теологического образования К. подготовил неск. важных публикаций, в т. ч. ст. «Богословие» (Théologie) для «Словаря католического богословия» - масштабный обзор истории христ. теологии с рассмотрением ее актуального положения и насущных задач (DTC. 1943. T. 15. Col. 341-502). В статье К. изложил принципы обновленного богословского исследования, называемого положительной теологией (théologie positive); в числе ее задач он рассматривал насыщение теологического дискурса историческим религ. опытом. Труд К. был критично воспринят церковными властями ( Quisinsky. 2007. S. 57). Перед началом второй мировой войны школа Сольшуар была переведена из Бельгии в парижский пригород Этьоль, откуда К. призвали в действующую армию военным священником ( Nichols. 1989. P. 5). В 1940 г. он попал в нем. плен. До 1945 г. находился в концентрационных лагерях для пленных офицеров в Кольдице и Любеке; изучал там русский язык. Опыт войны и пребывания в концлагере, описанный им в соч. «Их сопротивление» (Leur résistance), оставил глубокий след в сознании К., а также сформировал убеждение в необходимости поворота католич. Церкви к совр. миру. Вернувшись из плена, К. столкнулся с заметным оживлением церковной жизни Франции в ее литургическом, научном, интеллектуальном и социальном аспектах. В послевоенные годы он преподавал на богословских курсах в школе Сольшуар (она осталась в Этьоле), издал свои основные исследования, много выступал на различных общественных площадках и стал широко известен в церковных кругах, вместе с прот. Г. В. Флоровским участвовал в экуменических встречах. В 1950 г. была опубликована его кн. «Истинная и ложная реформа в Церкви» (Vraie et fausse réforme dans l " Église) с анализом идей Реформации. Различая божественную и человеческую природу Церкви, К. призвал в связи с нуждами совр. мира к осторожным изменениям того, что относится к человеческой природе Церкви; путь к этому лежит через обращение к истокам (ad fontes), прежде всего к патристической традиции. |
| Но процесс открытия храмов начался. Например, на заседании Совета 26 августа 1946 года было принято решение об открытии церкви в г. Осташкове Калининской области, 21 августа – об открытии храма в с. Петровское Калининской области. На март 1950 года в Ивановской епархии было уже 57 открытых церквей . В 50-е годы были предприняты попытки открытия храмов в селе Дунилово Шуйского района, в г. Плес, деревне Кулыево Пестяковского района . Особо активно ходатайствовали об открытии церквей верующие из Центральной России. За 1944-1947 гг. в Совет и к его уполномоченным на местах от верующих Рязанской, Московской, Калининской, Кировской, Воронежской, Горьковской и Ивановской областей поступило 10016 заявлений, или 50,7 % всех заявлений, поступивших из РСФСР. В первые годы своего существования (1943-1944) Совет очень неохотно давал добро на открытие храмов. По предписанию Совета по делам РПЦ от 20 апреля 1944 года, законными мотивами отклонения ходатайств верующих об открытии церквей могли являться следующие: отсутствие здания для богослужебных собраний, невозможность освобождения здания бывшей церкви, используемого для хозяйственных, культурных или военных целей, непригодность, по заключению технического надзора (ветхость, опасность обвала и т. д.), имеющегося здания бывшей церкви, отсутствие требуемого законом количества верующих (не менее 20), при котором может быть разрешено открытие церкви или молитвенного дома, фальсификация сбора подписей (внесение в списки верующих без их ведома и согласия, внесение в списки несовершеннолетних), а также спровоцированные заявления (когда подписи под заявлением собраны в результате проведения инициаторами специальной организованной работы и агитации с применением обмана). Верующие, ходатайствующие об открытии церквей, нередко пытались задобрить уполномоченных Совета денежными или иными подарками. В 1944 году такие факты отмечались Советом по делам РПЦ в Московской, Ивановской, Тульской, Ярославской и ряде других областей. При этом некоторые уполномоченные сообщали об этом в следственные органы, другие ограничивались разъяснением о недопустимости предложения вознаграждений или подарков. |
| В последние годы жизни И.В. Сталина государственные органы взяли на вооружение тактику постепенного повсеместного ограничения влияния Церкви при сохранении внешне ровных отношений. Антирелигиозная пропагандистская кампания, начавшая было разворачиваться в 1949-1950 гг., вскоре оказалась свернутой. На XIX съезде партии в октябре 1952 г. эта тема практически вообще не поднималась. Но уже в октябре 1949 г. Г. Карпов указал Патриарху Алексию, что «Синоду и Патриархии следовало бы продумать сумму мероприятий, ограничивающих деятельность церкви храмом и приходом». Неоднократные попытки Первоиерарха добиться встречи со Сталиным и как-то изменить ситуацию закончились неудачей. Совет по делам РПЦ все больше сосредотачивался на функциях надзора, хотя отчасти сохранял прежнюю традицию, порой амортизировал особенно ущемлявшие интересы Церкви указы и постановления. Кризис церковно-государственных отношений, оформившийся к 1943 году, не мог быть преодолен без пересмотра всей государственной политики в отношении Церкви. Патриотическая деятельность Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны, желание хорошо выглядеть перед союзниками, а в послевоенное время – желание использовать церковный потенциал в международной политике – все эти меркантильные и сиюминутные задачи, которые решало советское правительство, не могли стать фундаментом для подлинного церковного возрождения в России. Перед Церковью, инфраструктура которой была разрушена десятилетиями гонений, ставилась непосильная задача – стать центром мирового православия и противовесом Ватикану. Естественно, она была невыполнима, и государство в основном потеряло интерес к Церкви как к инструменту в мировой политике. Положение Церкви в самой России в центре и на местах было неоднозначным. Если руководство Патриархии после 1943 года приглашалось на официальные приемы, имело возможность общения с представителями руководства государства, постоянно выезжало в зарубежные поездки, то на местах даже управляющие епархиями находились в униженном положении. Они поначалу не имели необходимых зданий, транспорта, выезд на приход был для них проблемой не из-за запрещения властей, а чисто организационно. |
| Сторонником идеи о переименовании Крыма в Таврию был, по ряду данных, и П.В. Бахмуров, секретарь Президиума Верховного совета РСФСР в середине 1940-х - начале 1950-х гг. Таковы лишь некоторые штрихи, связанные с проектом включения Крыма в состав Украины, которому, повторим, предшествовал проект усиления русского присутствия в Крыму и его повторного переименования в Таврию. Но данный проект после 5 марта 1953 г. был закрыт. Видимо, в этом главная причина того, что как о Титове, так и о его проекте вполне сознательно «забыли». Вообще во многом, что связано с передачей Крыма Украине, по сей день преобладают «белые пятна». ...Принципиально важным является, в первую очередь, вопрос о том, какой характер имела Крымская автономия - национальный или территориальный. Ленинский совнарком сначала создавал автономии обоих типов, но со временем остались только национальные. Крымская АССР стала уникальным автономным образованием, и в дальнейшем сохранявшим территориальный характер. По всесоюзной переписи 1939 г., русские в составе населения Крыма составляли 49,6%, крымские татары - 19,4, украинцы - 13,7, евреи - 5,8, немцы - 4,6%. Но так как во время войны общая численность населения резко сократилась, а его этнический состав претерпел коренные изменения, то 30 июня 1945 г. Крымская АССР была преобразована в Крымскую область. За годы оккупации гитлеровцы уничтожили 25 тыс. евреев. Погибли практически все, кто не смог или не захотел эвакуироваться. После войны в составе населения стали преобладать русские и украинцы. Еще в августе 1941 г. чекисты вывезли из Крыма до 50 тыс. немцев, поселившихся тут в основном во времена Екатерины ІІ. Формулировка обвинения была на всех одна: «пособничество гитлеровским захватчикам». Заметим, что для такой формулировки основания имелись. Несколько лет тому назад в Симферополе на российско-украинском «круглом столе» российский эксперт, политолог, старший научный сотрудник Института стран СНГ Валентина Гойденко говорила: «В архивах я получила интересное дело 712/1 по передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР. Начато 4 февраля 1954 года, окончено 19 февраля 1954 года. То есть, 15 дней хватило, чтобы передать Крым, и создать на будущее такую серьезную проблему не только для крымчан, а заложить мину в перспективы российско-украинских отношений». В. Гойденко привела следующую цитату из книги «Нюрнбергский процесс»: |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
|
|
