| Тем не менее сегодня Ф. А. Келлер больше знаком нам как один из немногих русских офицеров, сохранивших в феврале 1917 года верность Государю и отказавшихся присягать Временному правительству. Справедливо это или нет? Справедливо, потому что именно действия в феврале 1917 года стали своеобразной кульминацией жизни Федора Артуровича, сохранившего верность присяге, не поступившегося своими принципами и заветами отцов и дедов ради призрачной выгоды. Именно по этому поступку спустя многие годы потомки судят и будут судить о Ф. А. Келлере, сохранившем свою честь незапятнанной. Несправедливо потому, что почти неизвестным остается воинский путь этого выдающегося генерала, посвятившего себя Русской армии и ставшей делом его жизни кавалерии. В предлагаемом вниманию читателей очерке речь пойдет о последних годах жизни Федора Артуровича Келлера - начиная с объявления Великой войны в августе 1914 года и заканчивая гибелью генерала в декабре 1918 года в Киеве. В основу очерка легли архивные материалы воинских частей, руководимых Ф. А. Келлером в годы Великой войны - 10-й кавалерийской дивизии, с которой он начал кампанию, и 3-го кавалерийского корпуса, во главе которого Федор Артурович находился до весны 1917 года. Все документы этого периода, хранящиеся в Российском государственном военно-историческом архиве, впервые вводятся в научный оборот и не только рассказывают о боевом пути генерала и его частей в годы войны, но и показывают Келлера как командира и кавалерийского начальника, свидетельствуют о его незаурядных профессиональных и личных качествах. Отдельный раздел посвящен реакции Ф. А. Келлера на события февраля 1917 года. Завершает очерк рассказ об участии Федора Артуровича в Гражданской войне и его взаимоотношениях с лидерами Белого движения. Авторы выражают глубокую признательность за помощь в подготовке очерка В. Ж. Цветкову, С. Н. Базанову, Н. Л. Калиткиной, Л. Б. Казьминой, сотрудникам Российского государственного военно-исторического архива, начальнику Отдела фондов Русского зарубежья Государственного архива Российской Федерации Л. И. Петрушевой и всем сотрудникам ГА РФа, а также специалистам Российского государственного военного архива. |
| Великая княгиня сложила с себя полномочия руководителя Комитета. Она не могла больше автоматически брать на себя ответственность за его победы и поражения, видя, что ее нечеловеческие, сверхмерные усилия не находят должного ответа. Несмотря на крайнюю фрагментарность решений, принимаемых Комитетом в 1917 году, нельзя не видеть их благодатной силы и необходимости. Это и публикация тарифа 59-1916, согласно которому с 20 октября 1916 года до окончания войны на учреждения Комитета по ходатайству Великой княгини распространялись льготы по железнодорожным перевозкам. Это и циркуляр Комитета от 17 мая 1917 года для региональных отделений о проведении на местах закупок продуктов первой необходимости (муки, крупы, макарон, масла и фуража для конных обозов). Продукты были остро востребованы для сирот воинов, находившихся на попечении Комитета, который в случае закупки гарантировал немедленный перевод денег региональному отделению. Это и циркуляр Комитета от 20 мая 1917 года, изданный в связи с дровяным кризисом. Комитет просил в недельный срок сообщить, какое количество и какие именно дрова потребуются учреждениям Комитета на отопление в 1917/18 гг. Несмотря на крайне тяжелую ситуацию, которая ухудшалась с каждым днем, еще в декабре 1916 года было принято предложение об устройстве по окончании войны повсеместно в России особого военно-народного праздника согласно прилагаемой программе, разработанной еще в конце 1914 года на двух совещаниях в Туле и Курске. Основная идея празднества — единение народа и армии. Цель — оказание почета и народного внимания героям — воинам, пролившим кровь за Царя и Родину с тем, чтобы отметить и поддержать высокую доблесть и дух армии. Эти и многие другие решения Комитета в последние трагические годы его работы повсеместно выполнялись. Однако положение радикально изменилось, когда 5 сентября 1917 года Московский комитет был упразднен, а его обязанности переданы министру Государственного призрения . Летом 1917 года Великая княгиня Мария Павловна (младшая) посетила Елисавету Феодоровну, которая уже не руководила Комитетом. Поразил ее больной и измученный вид. Мария Павловна заметила перемены в поведении Елисаветы Феодоровны: ранее «она никогда не сидела на месте, теперь большую часть времени проводила в плетеном кресле с вышивкой или вязанием» . |
| «При этом данные полной школьной переписи января 1911 года и частичной переписи января 1915 года говорят о том, что на тот момент в центральных великорусских и малороссийских губерниях было обеспечено фактически полное обучение мальчиков. Иначе обстояло дело с обучением девочек (даже в Европейской России в школах обучалось не более 50% девочек в начальных школах) и с ситуацией в губерниях с преимущественно инородческим составом населения, прежде всего в регионах Средней Азии, а также в удаленных губерниях Сибири. Тем не менее, работа по введению всеобщего обучения велась в соответствии с четко утвержденными планами. К 1914 году, например из 441 уездного земства 15 земств полностью осуществили всеобщее обучение, 31 были близки к осуществлению, 62% земств предстояло менее 5 лет для осуществления плана, а 30% от 5 до 10 лет [Начальное народное образование 1916, 146]. Планы создания школьных сетей продолжали эффективно реализовываться вплоть до 1917 года. Таким образом, между 1919 и 1924 годом должно было быть осуществлено всеобщее обучение всех детей Империи (в четырех или пятилетних начальных школах, с возможностью продолжения обучения в высших начальных училищах и гимназиях)» Помешала революция Полной реализации планов всеобщего образования народов Империи помешала, как надеюсь, все понимают, отнюдь не Мировая война, во время которой даже не замедлился проект реализации программы школьных сетей, и была окончательно завершена к январю 1917 года реформа образования. Как, заметим, в скобках, была фактически выиграна к этому времени и сама война. Крест на всех планах и надолго, на некоторых и навсегда, поставили революционные эксперименты 1917 года, и так называемая Гражданская война, уничтожившая элиту русского общества и породившая миллионы беспризорников и лиц, оставшихся без попечения родителей. «В 1927 году на XV съезде ВКП (б) Крупская жаловалась, что грамотность призывников в двадцать седьмом году значительно уступала грамотности призыва 1917 года. И говорила жена Ленина , что стыдно от того, что за десять лет советской власти грамотность в стране значительно убавилась» |
| Авторы, когда формулировали этот вывод, видимо, так торопились, что уже забыли выводы своей первой экспертизы, в которой они утверждали, что им ничего неизвестно о лечении зубов царевнами после 1914 года. Об этом мы писали выше, разбирая их ответ на шестой вопрос первой экспертизы. Однако они вступают в противоречие не только с выводами своей первой экспертизы, и во второй экспертизе они сами себе противоречат. Так в конце документа, в приложении названном «Неполный список посещения стоматологов членами Императорской Семьи» приводятся такие сведения о посещении врачей Царевнами: «Цесаревна Ольга Николаевна: 3 раза в августе 1915 г.; 1 раз в июне 1916 г. (С.С. Кострицкий). В 1917 и 1918 годах стоматологов не посещала, хотя до 20 мая 1918 г. в Тобольске такую возможность имела. ... Цесаревна Татьяна Николаевна: 1 раз в августе 1915 г.; 1 раз в июне 1916 г. (С.С. Кострицкий). В 1917 и 1918 годах стоматологов не посещала, хотя до 20 мая 1918 г. в Тобольске имела такую возможность. ... Цесаревна Анастасия Николаевна: 5 раз в августе 1915 г.; 1 раз в июне 1916 г. (С.С. Кострицкий). В 1917 и 1918 годах стоматологов не посещала, хотя до 20 мая 1918 г. в Тобольске имела такую возможность». Но ведь это как раз свидетельствует о том, с момента последнего лечения зубов Великими Княжнами прошло 2 года, что пытаются опровергнуть г-да эксперты. Невнимательно все-таки наши эксперты читают свои собственные экспертизы. Подведем итоги. 1. Авторам «комплексной историко-стоматологической экспертизы» не удалось найти документов, определенно свидетельствующих о том, что Государь лечил зубы до 1917 года. Все обнаруженные ими документы носят неконкретный характер. 2. В исторической части экспертизы, к сожалению, много противоречий и произвольной трактовки фактов. 3. Единственное серьезное возражение официальным экспертам следствия связано в вопросом о прижизненном удалении зубов, зафиксированным экспертами следствия у останков номер 4 и номер 2. Будем надеяться, что по этому вопросу мы получим разъяснения профессоров В.Л. Попова и В.Н. Трезубова и других экспертов, изучавших останки. |
| Скачать epub В.Ф. Асмус, В. В. Зеньковский в Киевском университете (Из воспоминаний студента 1914–1920-х гг.) Я учился на историко-филологическом факультете Киевского университета. Поступил я в Университет в начале 1914–1915 учебного года, после того как сдал экзамен по латыни за восемь классов гимназии. Экзамен этот я должен был сдать, так как учился в Киеве не в гимназии, где латынь была одним из главных предметов, а в частном немецком реальном училище (Екатерининском). В Университете я занимался на отделении русской филологии. Философского отделения в то время в Киевском университете еще не существовало, специализация по философии была введена, да и то не сразу, лишь после революции 1917 года по инициативе и по настоянию В. В. Зеньковского , в то время профессора Киевского университета. Он читал обязательные для всех филологов курсы психологии и логики. Я поступил в Университет в начале первой мировой войны, в сентябре 1914 года. В первые два года войны студентов не призывали на военную службу. До совершеннолетия было еще далеко, и занятия в Университете шли по программе мирного времени. Среди курсов, читавшихся на филологическом факультете в первом году, философские предметы занимали скромное место. Это был, в осеннем семестре, общий курс психологии, во втором семестре – курс логики. Оба курса читал профессор Василий Васильевич Зеньковский. Кроме того, профессор Алексей Никитич Гиляров, сын известного в Москве славянофильского ученого и публициста Никиты Петровича Гилярова-Платонова , читал, начиная со второго семестра, вернее начинал читать, обширный курс истории зарубежной философии. История философии народов Востока в него не входила. Начинался курс с философии античной Греции, которая излагалась довольно подробно. История русской философии не читалась вовсе, так же, разумеется, как и история философии других народов России. Первая философская лекция, прослушанная мною в Университете, была лекция В. В. Зеньковского по психологии. В тот год свои чтения Зеньковский начал с большим запозданием. |
| К началу 1917 года в сравнении с 1914 г., на вооружение Русской армии имелось артиллерийских орудий: полевых - 8748 шт. (в 1914-м 6790 шт.), тяжёлых – 1086 шт. (в 1914 – 240 шт.); автомобилей и тракторов всех видов – 16270 шт. (в 1914 – 812 шт.); самолётов – 774 шт. (в 1914 – 263 шт.); пулемётов – 20 580 шт. (в 1914 – 4 985 шт.). Непосредственно на российских заводах было изготовлено: 1 301 433 винтовок - шт. (в 1914 – 132 844 шт.), артиллерийских снарядов всех видов – 30 974 678 шт. (в 1914 – 104 900 шт.), миномётов и бомбомётов - 18767 штук (в 1914 – не производились). Оборонным комплексом России было произведено продукции: в 1914 году на сумму 558,2 млн.руб, в 1915 - на 1087,5 млн.руб., а в 1916 – на 1448,9 млн. руб. В итоге от «снарядного голода» не осталось и следа. А теперь самое время задаться вопросом: «А был ли этот голод на самом деле»? «Склады забиты до предела» Этот вопрос возник на фронте в конце 1914 года, а нам известен через живописания тех боёв в генеральских мемуарах. Между тем они, прекрасно зная о нормах положенности и расхода боеприпасов, чрезмерно увлекались применением артиллерии в начале войны. «Стрелковые начальники требовали вести огонь не только по видимым целям, но и для поддержания морального духа, зрительного и звукового эффекта» (Н.Яковлев). Так, батареи Юго-Западного Фронта во время наступательной Галицийской операции (1914 год) за три месяца умудрились расстрелять весь, положенный им на год запас! Только после этого командование фронта спохватилось и… начало требовать в Ставке снарядов! Это требование, подхваченное газетами, эхом покатилось по стране, докатилось до Петербурга. В Ставку первыми ринулись не члены правительственной комиссии, военного министерства, а «патриоты» - думцы. Их цель хорошо выразил председатель Государственной Думы М.Родзянко, навестивший Верховного главнокомандующего – Великого князя Николая Николаевича, с которым у него сложились особенно доверительные отношения: «Свой план действий я расположил так, что если удастся… раскачать общественное мнение, тогда половина дела сделана». О второй половине дел г-на Родзянко мы поговорим ниже, а теперь самое время разобраться о подоплёке снарядного голода и его авторах! |
|
|
