| Именно тогда он познакомился со своей будущей женой Ольгой Васильевной Полетаевой (1880-1961). В ней, как и в Михаиле, удивительным образом сочетались интерес к естественным наукам и глубокая Вера. Биолог по образованию, она была автором двух научно-методических книг: «Три года преподавания естествознания и географии» (издана в 1911 году) и «География в школе» (1912 год), а кроме того увлекалась живописью, в том числе и церковной, историей искусства, психологией. Венчание состоялось 29 апреля 1911 года. После свадьбы Михаил Викторович преподавал математику в частной гимназии Страхова, которая находилась в доме Мамонтовых, где в детстве он часто гостил вместе со своими братьями и сестрой. В 1911г. Михаил Васнецов получил должность ассистента в одесской Университетской обсерватории и уехал туда сначала один. В 1912 году он обосновался в Одессе уже с женой. В обязанности молодого учёного входило, кроме прочего, измерение положения солнечных пятен на старых негативах, а в 1914 году он наблюдал комету Галлея и солнечное затмение, о чём написал научные работы. Когда в 1914 году началась Первая мировая война, Михаил был призван на службу и назначен командиром 4 й роты 46-го запасного батальона для обучения солдат перед отправкой на фронт. «Сперва я был в запасном полку в Одессе,- вспоминал он,- а потом получил место преподавателя метеорологии в Авиационной школе в Киеве» (2) . Перевод в 1915-1916гг. в Центральную авианавигационную службу, а затем в Школу лётчиков-наблюдателей в Киеве был обусловлен потребностью в сотрудниках с математическим образованием. Михаил Викторович преподавал новые для него самого предметы - метеорологию и аэронавигацию. В 1917 году Школу лётчиков перевели в Евпаторию. Вскоре Михаил Васнецов вышел в отставку в чине поручика, и семья переехала в Одессу. Там 1 (14) октября 1918г. у супругов родился долгожданный сын Виктор. В городе, как и в целом в стране, было неспокойно, власть менялась постоянно, Одессу попеременно захватывали то красные, то белые войска. Поручик Васнецов был призван в «Авиапарк», который решили перевести в Крым, но для Ольги Васильевны переезд с ребёнком был затруднителен. |
| После неудачи в Восточной Пруссии генерал Янушкевич писал мне: «Дело Мясоедова будет, вероятно, ликвидировано окончательно в отношении его самого не сегодня-завтра. Это необходимо ввиду полной измены и для успокоения общественного мнения до праздников». Долго не могли получить подлинное дело полевого суда в Александровской цитадели в Варшаве и дали его для просмотра мне только в последние дни предварительного следствия, в 1917 году. Оказалось, что по двум главным обвинениям Мясоедов был оправдан, а именно в том, что будто сообщил о XX корпусе неприятелю и что полученные сведения о германских войсках в Мариамполе скрыл от штаба. Виновным же признан в том, что: 1) сообщал сведения иностранному государству в 1907, 1911 и 1912 году, причем в деле нет никаких данных, чтобы судить, на чем это основано и как мог в 1915 году разобраться в этом полевой суд, которому повелено было покончить дело «быстро и решительно»; 2) собирал сведения для сообщения агентам германских властей о наших войсках и сообщал ли он действительно - не установлено; 3) за мародерство. Собственно, за последнее осужден потому, что сам в этом сознался. Что же касается обвинения в преступлениях, совершенных будто бы Мясоедовым в мирное время, в 1907, 1911 и 1912 годах, то оно, сверх всего, не подлежало суждению полевым судом. Мнимый немецкий шпион, освобожденный поручик Колаковский, между тем в последующих своих показаниях сознался, что о покушении на великого князя он сочинил, чтобы обратить на себя больше внимания. В отношении же Мясоедова сперва показывал, что никогда о нем не слыхал, а затем, что, будучи в военном училище, читал о дуэли Мясоедова с Гучковым. Всенародно об этом, конечно, не было известно, и «до праздников» 1915 года общественное мнение могло успокоиться, что виновник неудач найден и осужден. Другой приговор полевого суда, а именно против полковника Иванова и К º , - явился тоже необходимым, вследствие великокняжеских неудач в Карпатах. В письме ко мне эти неудачи закарпатской операции вызвали со стороны генерала Янушкевича такой же вопль об измене: «Сейчас узел событий на Карпатах. Надо успеть предупредить. Очень опасаюсь, что и там есть свой Мясоедов. Это так чувствуется, что волосы дыбом становятся. Неужели Русь так опустилась? Впрочем, Бог даст, справимся и с изменниками, хотя роль даже заглазного палача не особенно приятна, но тут не до того». Так писал мне Янушкевич. |
| Никольский не ограничивался только церковными проблемами. В 1912 году, когда на страницах «Воронежского телеграфа» разгорелась полемика между краеведами В.П. Малыхиным и А.М. Путинцевым по поводу взаимоотношений И.С. Никитина и Натальи Матвеевой, он тоже принял в ней участие. Павел Васильевич предложил обратиться к семейному архиву брата Натальи Антоновны, помещика Землянского уезда М.А. Матвеева, и к ее детям, носившим фамилию Ретунские, в поисках неизвестных документов. Последним публичным выступлением П.В. Никольского в Воронеже была речь на заседании Церковного историко-археологического комитета 23 февраля 1912 года - «Митрополит Евгений (Болховитинов) и его заслуги в истории Воронежского края». Три месяца спустя, ввиду своего перевода в Новочеркасск , он сложил с себя обязанности председателя комитета. С зимы 1913 года занимал должность директора Народных училищ Области Войска Донского С сентября 1913 года проходил должность директора народных училищ Полтавской губернии. С 1915 года - директор народных училищ в Саратовской губернии. Дослужился до чина статского советника. По сведениям правнука, Тихонова Ильи Николаевича, после 1917 года Павел Васильевич с семьёй переехал в Москву. Работал в Наркомате финансов. Сохранял глубокую веру. Был церковным старостой одного из московских храмов. По доносу был арестован и находился под следствием в Бутырской тюрьме . Тюремное заключение было заменено высылкой в город Тутаев Ярославской области, где Павел Васильевич проживал вместе с супругой до Великой Отечественной войны. Их удалось вывезти в эвакуацию в Башкирию (село Дюртюли) вместе с сотрудниками Академии наук, где работала его дочь Валерия. В эвакуации о голода, холода, лишений и переживаний за пропавшего без вести единственного сына Павел Васильевич Никольский скончался в 1942 или 1943 году. Похоронен на местном кладбище. Награды Сочинения Использованные материалы Акиньшин А. Н., Историк семинарии П. В. Никольский, предисловие научного редактора в книге " История Воронежской духовной семинарии " , - Воронеж 2011: Изд-во ВПДС " Образ жизни " , с. 7. |
| Продолжает раздел, посвященный исследованию личности Мухаммеда, богословско-полемическое исследование « Зависимость мнимобожественных откровений Корана от обстоятельств жизни Мухаммеда», выходившее в свое время ( 1893 г .) как девятнадцатый выпуск «Миссионерского противомусульманского сборника». Федор Антонович Смирнов (1865 – после 1917), богослов, педагог и историк, окончил Казанскую Духовную академию. Служил инспектором татарского отделения Закавказской учительской семинарии в г. Гори Тифлисской губернии, а затем директором народных училищ Эриванской губернии и директором Закавказской учительской семинарии в г. Гори. Его перу принадлежат книги: «Мухаммед в фактах жизни и словах Корана» (Казань, 1891), «Краткая история Кавказа» (С-Пб., 1901), «Иллюстрированная русская история» (С-Пб., 1905), «Беседы по родиноведению» (Тифлис, 1908), «Иллюстрированная география Кавказа с отделом родиноведения» (С-Пб., 1912), «Записки по истории педагогики» (Тифлис, 1913) и др. В указанной работе Смирнов приводит интересные фрагменты богословской полемики внутри ислама, в частности, спор мутазилитов и ханифитов о сотворенности или несотворенности Корана: «Модар прямо заявлял, что кто считает Коран несотворенным и вечным, тот богохульник и даже еретик. Он доказывал это аргументом несколько софистическим, но трудно опровержимым для мусульманина. " В самом деле, - говорит он, если Коран вечен, то, следовательно, существует два вечных начала: Бог и Коран; но это противоречит ортодоксальному учению " » . Завершает раздел работа П.К. Жузе « Мухаммед мекканский и Мухаммед Мединский », издававшаяся в 1906 г . в Казани отдельной брошюрой. Пантелеймон Крестович Жузе (1871-1942) – магистр богословия, переводчик, сиро-араб по происхождению – учился в Московской и Казанской духовных академиях. До революции преподавал в Казанской академии (лектор французского и арабского языков). После революции преподавал в Бакинском государственном университете, а затем Азербайджанской государственном научно-исследовательском институте. Помимо выше названной он написал и издал еще несколько книг: «Положение христиан в мусульманских государствах» (Казань, 1897), «Мутазилиты. Догматико-историческое исследование в области ислама» (Казань, 1899), «Ислам и просвещение» (Казань, 1899), «Полный русско-арабский словарь» (Ч.1-2. Казань, 1903), «Из истории Иерусалимской Церкви» (Казань, 1910), «Мусульманская печать в России» (С-Пб., 1911), «Очерк истории Церкви на Востоке» (Казань, 1912). |
| язык, преподавание в первые годы обучения вели на их родном языке. Помощниками еп. Павла были его ученики-катехизаторы, ставшие впосл. священниками-миссионерами: корейцы Роман Ким, Василий Огай, Василий Лян, Мефодий Хван, Николай Цой и др. В 1913 и 1914 гг. еп. Павел неск. раз приезжал в Сеул в связи с переводом богослужебных книг с русского на корейский язык и жил в К. д. м. по месяцу и более. Еп. Павел фактически управлял миссией до 1918 г., когда был назначен епископом Вяземским, викарием Смоленской епархии. С 1912 по 1917 г. К. д. м. последовательно возглавляли: архим. Иринарх (Шемановский), в 1914-1917 гг.- игум. Владимир (Скрижалин), неск. месяцев в 1917 г.- иером. Палладий (Селецкий). Архим. Иринарх был назначен начальником миссии в сер. 1912 г., когда в ее составе оставались лишь 2 священнослужителя - иером. Владимир (Скрижалин) и иерей Иоанн Кан. С 1898 по 1910 г. архим. Иринарх возглавлял Обдорскую миссию. В 1912 г. ему было предложено возглавить миссию в Сеуле. По приезде в Корею архим. Иринарх занялся изучением корейского языка, но, по свидетельству архим. Феодосия, язык ему освоить не удалось. Во время его руководства кореец Лука Ким, ранее учитель школы при миссии, был посвящен в диаконский сан. После отъезда архим. Иринарха К. д. м. возглавил игум. Владимир (Скрижалин). Его помощником стал Павел Афанасьев, псаломщик, выпускник семинарии. В 1917 г., во время революции в России, когда в К. д. м. уже должен был прибыть новый начальник, игум. Владимир подал прошение об отчислении его из состава миссии и одновременно просил протопресвитера Военного и Морского духовенств о зачислении его в действующую армию. Оба прошения были удовлетворены, и вскоре игум. Владимира назначили священником в один из полков на Зап. фронте. В общей сложности он прослужил в миссии 10 лет, из них 3 года в должности заведующего, при нем был крещен 181 кореец ( Шкаровский. 2010). После игум. Владимира (Скрижалина) в управление миссией вступил выпускник Владивостокского Восточного ин-та иером. Палладий (Селецкий), к-рый за 3,5 месяца проявил крайнее непослушание и непочтение к священноначалию. В 1917 г. К. д. м. возглавил иером. Феодосий (Перевалов), впервые приехавший в Корею в 1906 г. как регент церковного хора. В связи с революционными событиями в России миссия лишилась средств, предоставляемых Синодом, и была вынуждена продать и сдать в аренду часть зданий. Ко 2-й пол. 1918 г. в составе миссии оставались иером. Феодосий, диакон Лука Ким и псаломщик А. Ким. Миссия сохранила также маленький детский хор из 10-12 чел. и 2-3 служащих. В 1920 г. иером. Феодосий был утвержден в должности начальника К. д. м. |
| Будущий митрополит родился 1 (14) января 1848 г. в с. Малая Моршка Тамбовской губернии в семье священника. Рано остался сиротой. В 1874 г. окончил Киевскую духовную семинарию, преподавал, служил священником, а после смерти жены и ребенка от туберкулеза в 1886 г. принял монашеский постриг. Самарский епископ, экзарх Грузии, митрополит Московской и Петербургских кафедр. Служа в Грузии, владыка открыл свыше 100 храмов и 300 приходских школ. Народную любовь заслужил подвижнической заботой и благотворительностью во время эпидемии холеры и голода в 1891 г. – архиерей бесстрашно служил на холерных кладбищах. Священномученик Владимир (Богоявленский) в сане иеромонаха (3-й слева, сидит) Возглавляя Московскую кафедру РПЦ с 1898 по 1912 гг., выступил одним из организаторов антиалкогольного движения, ходатайствовал о канонизации преподобного Серафима Саровского, благоверной княгини Анны Кашинской, священномученика Патриарха Ермогена. Бескомпромиссность и прямолинейность владыки по отношению к влиятельным столичным кланам, неудачная попытка убедить императора Николая ІІ удалить от двора и семьи Григория Распутина кончилась немилостью и почетной ссылкой члена Священного Синода на Киевскую кафедру (с конца 1915 г.). Троице-Сергиеву Лавру посетил император Николай II. Святитель Владимир встречает Государя с супругой. 14 июня 1912 года В 1917 г. признал Временное правительство, но подал в отставку с поста в Священном Синоде (уволен Временным правительством с 15 апреля 1917 г.) с оставлением на Киевской кафедре. Был избран членом Предпоместного совета (12 мая 1917 г.), почетным председателем Поместного собора РПЦ 1917–1918 гг., затем – председателем отдела о церковной дисциплине. 21 ноября 1917 г. возглавил торжественный чин интронизации Святейшего Патриарха Тихона в Большом Успенском соборе Москвы. Архипастырь резко отрицательно оценил решение (от 12 апреля 1917 г.) «Украинского Киевского епархиального съезда» о курсе на создание «независимой Украинской церкви» в автономной Украине. Между тем, движение за автокефалию и украинизацию Церкви, создание Украинской православной церкви (УПЦ) развивалось. Его координационным органом стала Временная Всеукраинская православная церковная рада (ВВПЦР), активисты которой предложили митрополиту (не поддавшемуся на уговоры) стать либо «патриархом» УПЦ, либо покинуть Киев. |
|
|
