| Между тем, неоднократные жалобы представителей белого униатского духовенства на преобладание базилиан, а также доклад Государю (в 1822 году) преданного суду, по интригам базилиан, Полоцкого архиепископа Красовского относительно того, что базилиане соединились с латино-польской партией и, покровительствуемые епископами, систематически разрушают русские стихии в западном крае России, и, как воспитатели молодого поколения светского и духовного, парализуют все предначертания правительства и неизбежно ведут унию к латинству, 317 имели следствием то, что указом Высочайшим от 9 октября 1827 года запрещено было принимать в греко-униатское монашество лиц другого исповедания, в виду того, что в базилианский орден принимались лица, малосведущие в греческих обрядах богослужения, отправляемого на языке славянском, и что начальство монастырей, не занимаясь образованием детей униатского духовенства, посвящающих себя на служение своей церкви, предпочтительно заводило светские училища 318 преимущественно для латинян, и что, вследствие этого, между белым и монашествующим духовенством возникли не согласие и взаимное недоверие. Особенно сильный удар влиянию монашествующего духовенства в греко-униатской церкви был нанесен запиской Иосифа Семашки о состоянии униатской церкви, составленною им, по предложению директора департамента духовных дел иностранных исповеданий, Карташевского, в 1827 году и дошедшею до сведения Императора Николая Павловича. Согласно с предположениями автора записки, состоялось в 1828 году определение об уничтожении излишних базилианских монастырей и обращении их имуществ на различные потребности униатской церкви и преимущественно на учреждение семинарий и духовных училищ и о подчинении базилианских монастырей ведению епархиальных начальств, которое делало безвредным переродившееся в римлян униатское монашество и дало возможность употребить с пользою, как самих монашествующих, так и монастырские средства. 319 Между тем, в 1828 и 1829 годах снова последовало воспрещение принимать в униатское монашество лиц римско-католического исповедания, а тем униатским монахам, которые были латинского вероисповедания, было предоставлено право возвратиться в прежнее исповедание, 320 и, наконец, было положено не поставлять униатских монахов в священный сан, без предварительного рассмотрения и определения консистории. |
| С 1813 г. К. сотрудничал с Вуком Караджичем , к-рый считал его своим учителем и фактически реализовал филологическую программу К. при проведении реформы серб. лит. языка и серб. кириллицы. Особую роль для развития славяноведения сыграли поиск, изучение и издание К. памятников слав. письменности. Для Венской придворной б-ки (ныне Австрийская национальная б-ка в Вене) в 1826-1827 гг. он приобрел 12 слав. рукописей из афонских мон-рей Зограф и Хиландар, в т. ч. список XIV в. Учительного Евангелия Константина, еп. Болгарского, и сборник кон. XIV в. полемических сочинений имп. Иоанна VI Кантакузина (мон. Иоасафа) (Vindob. slav. N 40 и 39). К. ввел в научный оборот среднеболг. Постную Триодь XIII в. (Любляна. Университетская б-ка. Cod. Кор. 9). Главным его трудом стало издание одного из древнейших глаголических старослав. памятников, Клоцева сборника (Glagolita Clotzianus. W., 1836), к-рое кроме глаголического текста содержит его перевод на лат. язык, текст греч. источника и параллели из др. слав. памятников. В это издание К. также включил тексты Фрейзингенских отрывков , отдельную публикацию к-рых с переводом на лат. язык, научным комментарием и словарем он готовил в 1826-1828 гг., но его опередил А. Х. Востоков, издавший этот памятник в 1827 г. В нач. 30-х гг. XIX в. в Реймсской городской б-ке К. нашел считавшуюся утраченной церковнослав. пергаменную рукопись Реймсского Евангелия . В 30-х гг. XIX в. К. изучал Супрасльскую рукопись, но издать ее не успел. Наблюдения над рукописями Ассеманиева Евангелия, Болонской Псалтыри и «Хроники» Константина Манасси он опубликовал в сопроводительном тексте в издании словаря Исихия Милетского - греч. рукописи с рус. глоссами (Vindob. N 171) «Hesychii glossographi discipulus et epiglossistes russus in ipsa Constantinopoli sec. XII-XIII» (Vindobonae, 1839. Charleston, 2010). В истории слав. филологии имя К. связано с паннонской теорией о происхождении старослав. языка, послужившей основой для полемики славистов о хронологическом и генетическом соотношении слав. азбук. Основные тезисы этой теории К. изложил в рецензиях на книги Добровского «Грамматика языка славянского по древнему наречию», «Кирилл и Мефодий, апостолы славян (Cyril und Method, der Slawen Apostel. Prag, 1823) и в предисловии к изданию сборника Клоца (Glagolita Clozianus. 1836). Согласно этой теории, в основе старослав. языка лежит диалект жителей Паннонии, где в тот период жили предки совр. словенцев. Главными аргументами К. в пользу теории были следующие. Святые Кирилл и Мефодий нек-рое время работали в Паннонии, княжество Коцела входило в сферу их влияния, следов., они должны были создать старослав. язык на словен. диалектной основе. Также К. отметил наличие в языке старославянских памятников ряда слов латинского и немецкого происхождения (олтарь, крьсты, крьстити, црькыъ, мьнихы, цэсарь, оцьты, посты, попы, оупывати), к-рые могли появиться только на территории распространения рим. и нем. влияния, т. е. в Паннонии, а не в Болгарии. |
| Первой начальницей новой общины в 1827 году была выбрана крестьянская девица Параскева Степановна Шаблыгина. По кончине отца Серафима по старости она была уволена на покой. Преемницей стала дворянская девица Александра Ивановна Булгакова — до 1834 года и с 1837 года до своей смерти в 1839 году. С 1834 по 1837 годы были крестьянка Ирина Семёновна Лифанова и Прасковья Семёновна Мелюкова. Пятая и последняя начальница Мельничной общины была избрана в 1839 году, её стала Ксения Ильинична Потхина. В общине к тому времени насчитывалось уже 115 сестёр. Серафимо-Дивеевский монастырь В 1842 году, через 9 лет после преставления Серафима, обе общины были объединены с наименованием Серафимо-Дивеевской. С 1853 года Казанская церковь с приделами стала существовать отдельно от новой общины. В 1861 году община получила статус монастыря. Первой игуменией стала Мария (Елизавета Алексеевна Ушакова). В июне 1848 года епископ Нижегородский Иаков (Вечерков) своими руками положил первый камень в основание Троицкого храма. Огромный Троицкий собор сооружался 27 лет. Строительство велось по проекту архитектора А. И. Резанова, завершавшего в это время строительство Храма Христа Спасителя в Москве. Одним из попечителей монастыря в это время был Николай Александрович Мотовилов, биограф и собеседник преподобного Серафима Саровского. Храм был освящён 28 июля (9 августа) 1875 года епископом Нижегородским Иоанникием (Рудневым). В 1885 году завершено строительство игуменского корпуса. В 1902 году в восточной части корпуса построена домовая церковь во имя святой равноапостольной Марии Магдалины. Во время визита императора Николая II в 1903 году, по его просьбе в этой церкви была отслужена Божественная литургия. После смерти игумении Марии в 1904 году, сёстрами в игумении была выбрана казначея монастыря — монахиня Александра (Траковская). К началу XX века монастырь стал крупным иноческим общежитием: в 1917 году в нём проживало по списку 270 монахинь и 1474 послушницы — при численности населения села Дивеева 520 человек. |
| Фет «отсиживался» в деревне до 80-х годов. Но все эти двадцать лет «отлучения» от литературы продолжали звучать и выходить в нотных изданиях его романсы. Нотоиздание находилось как бы вне политики и вне литературных баталий, но стихи, ставшие романсами, расходились тиражами нисколько не меньшими, чем самый многотиражный некрасовский «Современник», и неизмеримо большими, чем поэтические книги. Его «чистое искусство» оказалось неподвластным идеологическим догматам, сохранило чистоту самой поэзии. Но в советском литературоведении прочно укрепилось представление о дуализма Фета. Да и не только советском, постсоветском или досоветском. Даже архиепископ Иоанн (Шаховской) в своем исследовании «Пророческий дух в русской поэзии» (Берлин, 1938) называет Фета «великим языческим лириком России». Переломной в этом отношении можно назвать книгу В.А. Шеншиной «Фет-Шеншин. Поэтическое миросозерцание» (М., 2003), основанной на тезисе: вера поэта доказывается его стихами . И действительно, все иные доказательства блекнут перед этим основным – стихами Фета, в которых, начиная с молитвенного триптиха 1842 года, обращенного к Богородице, до своих последних молитв 1870–1880-х годов, он предстает выдающимся русским религиозным поэтом. Вечерним звон Памяти Козлова Мечтанье было то иль сон? Мне слышался вечерний звон; А над рекою, над холмом, Стоял забытый сельский дом, И перелив тяжелых дум Давил мне сердце, мучил ум. Пустынный дом! где твой жилец? Увы! вдали поэт-слепец О родине не забывал И сладкозвучно тосковал. Он спит: его глубокий сон Уж не прервет вечерний звон. Но что ж, – певец земных скорбей, Ты не умрешь в сердцах людей! – Так я мечтал – мной Пронесся чрез эфир пустой Какой-то грусти полный стон, И я запел «Вечерний звон». «Вечерний звон» Ивана Козлова заканчивается строками: «Другой певец по ней пройдет,//И уж не я, а будет он//В раздумье петь вечерний звон». Этим другим певцом и предстал Фет в стихотворении, созданном после смерти Козлова, за день до которой Жуковский запишет в своем дневнике 2 9 января 1840года: «Собираюсь идти к Козлову, который при последнем издыхании. Вероятно в день своего рождения придется положить в гроб и его, как за три года пред сим положил Пушкина». После смерти Ивана Козлова никому неведомый студент Московского университета Афанасий Фет, выпустивший в 1840 году под инициалами «А. Ф.» сборник стихотворений «Лирический пантеон», продолжит строки «Вечернего звона» Козлова. К этому времени вольный перевод Козлова из Томаса Мура, впервые опубликованный в 1827 году, уж е не был единственным. В 1829 году появился «Вечерний звон» Дмитрия Ознобишина, а в 1839-м – Евдокии Ростопчиной. А помимо романса А. А. Алябьева, созданного в 1828 году, сущ ествовали романсы Варвары Сабуровой (1834), Иосифа Геништы (1839). Но в памяти современников (одним из которых и был студент Фет) остался «Вечерний звон» именно Козлова – Алябьева, что подтверж дает сонет «Вечерний звон» Фета. |
| 2 июня 2021 года в Российском православном университете св. Иоанна Богослова в Москве состоялось очередное заседание научного лектория " Крапивенский 4 " . С докладом на тему " Упразднение унии в Российской империи " выступил протоиерей Александр Романчук – заведующий кафедрой церковной истории Минской духовной семинарии, кандидат богословия. Мероприятие прошло при поддержке Научно-аналитического центра Всемирного русского народного собора и Русской экспертной школы. Протоиерей Александр Романчук охарактеризовал Брестскую церковную унию, объявленную в 1596 году, как самый значимый и трагический эпизод в истории Православия на западной Руси. При этом истории заключения унии историками уделено больше внимания, чем истории ее преодоления, хотя уроки преодоления унии имеют высокую актуальность для современности. Докладчик отметил, что до 80% населения современной Белоруссии были насильственно переведены в унию. Это обстоятельство используется сегодня для антиправославной пропаганды: уния преподносится как форма единения с Европой, которое якобы было разорвано при возвращении в Православие. В связи с этим изучение вопросов унии и ее преодоления имеет прикладное значение для современности. В истории было несколько " волн " воссоединения униатов с Русской Православной Церковью, первые из которых связаны с так называемыми " разделами " Польши. В 1780-1784 гг. из унии в Православие перешли 117 тыс. чел. В 1794-1795 гг. унию покинули 1 млн 572 тыс. человек, то есть порядка трети проживавших в Российской империи униатов. В 1833-1837 гг. в результате миссии архиепископа Полоцкого и Витебского Смарагда (Крыжановского) в Православие перешли 159 тыс. человек. В результате Полоцкого Собора 1839 года в Русскую Православную Церковь вернулось 1,6 млн униатов, в том числе три епископа. Это произошло во многом благодаря деятельности митрополита Иосифа (Семашко) – бывшего униатского священнослужителя, который осознанно стремился к единству с Православной Церковью (соответствующий проект был начат Семашко в 1827 году). |
| Благодаря трудам учеников старца Паисия переменилась жизнь монахов и в Белобережской пустыни (Орловской епархии). Эта пустынь основана была сравнительно поздно, около 1661 г., иеромонахом Серапионом (более известен под именем, которое он принял при пострижении в великую схиму,— Симеон), но уже в начале XVIII в. пустынь пришла в совершенный упадок; возобновил ее в 1721 г. архимандрит Питирим, настоятель Покровского монастыря в Брянске, но в 1764 г. ее упразднили. Несмотря на это, несколько монахов остались в пустыни — так сказать, забытые Синодом, но не Богом — и своими трудами они подняли жизнь этой обители на изрядную аскетическую высоту; лишь в 1817 г. пустынь была «официально возобновлена» Синодом. С 1801 г. по 1809 г. здесь подвизался иеросхимонах Феодор, ученик Паисия, в конце XVIII и начале XIX в. в пустыни спасался также старец Макарий Злобин († 1839), ученик старца Клеопы II. Как уже было сказано, старец Василий Кишкин и старец Леонид Оптинский несколько лет настоятельствовали здесь (1806–1811). Эта маленькая, бедная пустынь, в основном благодаря старцу Василию Кишкину (настоятелю в 1800–1806 и 1811–1827 гг.), прославилась у монахов строгостью жизни своих насельников . На высоте стояла жизнь монахов и в Богородицкой Софрониевой пустыни, которая возникла еще в XVI в., потом была разрушена татарами и возобновлена около 1630 г., приобретя известность под именем Богородицкой пустыни. До 1656 г. она была приписана к Молченскому монастырю в Путивле (Курской епархии). Благодаря хлопотам двух строгих подвижников, Софрония и Никона, патриарх Никон предоставил этой обители самостоятельность, и настоятель Софроний в пору своего продолжительного управления обителью поддерживал там монашескую жизнь на должной высоте. После его кончины обитель стали обычно называть Софрониевой пустынью. Даже штатами 1764 г. для нее определялось немалое число монахов — 30 человек. В 1779 г. в Софрониеву пустынь переселился старец Феодосий Маслов с большей частью иноков Тясминского монастыря, он подвизался здесь до 1803 г., и при нем в обители был введен общежительный устав Афонской горы. Здесь спасался также монах Герасим, ученик Паисия, строгий пустынножитель . |
| В 1691 г. строителем Екатерининского монастыря Савватием освящена построенная на старом месте новая деревянная церковь Святителя Николая с приделом Василия Блаженного. В 1710 г. селом владел Александр Данилович Меншиков. В 1812 г. начато возведение ныне существующей каменной церкви. Первоначально построены трапезная и колокольня. В 1821 г. в трапезной освящён придел Василия Блаженного. Главный престол освящён в 1827 г., во 2-й половине XIX в. - придел преподобного Нила Столбенского. Белокаменная ограда устроена в 1830 г. Храм в советское время не закрывался и сохранил внутреннее убранство. Протоиерей Олег Пэнэжко Храм не закрывался в советские годы, поэтому стал приютом для святынь из уничтоженных и поруганных церквей округи. Среди таких икон есть одна необычная – это список знаменитой Ченстоховской Божией Матери, оригинал которого находится в католическом монастыре Ясная Гора в Польше. О том, какими путями польский образ оказался среди чтимых икон подмосковной церкви, пойдет речь в этой статье. Ченстоховская Божия Матерь – самая известная икона католической Польши, хотя почитается не только католиками, но и православными. Несмотря на то, что польский образ Божией Матери является общей святыней двух христианских конфессий, ее списки в Российской империи распространялись в основном в соседних с Польшей губерниях на западе Белоруссии и Украины. Вот почему странно встретить этот чудотворный лик в подмосковном сельском храме. Оказывается, почитаемая в Ермолино старинная икона преодолела долгий путь, прежде чем попала в окрестности города Видное. История подмосковной святыни начинается в белорусском городе Гродно – на стыке двух этно-конфессиональных миров: польского католического и русского православного. В этой пограничной местности монастыри и храмы в ходе истории не раз переходили из одной конфессии в другую, следуя политическому влиянию то Польши, то Российской империи. Такая судьба была и у Рождество-Богородичной обители в Гродно, откуда родом подмосковный список Ченстоховской иконы. Считается, что еще в XVI столетии, до Брестской унии 1596 года, на месте обители находился православный Пречистенский храм. Гродно в то время находился под властью Речи Посполитой, где православие активно заменялось унией. В XVII веке храм отдали униатам, а затем при нем поселилась небольшая женская община монахинь-базилианок. Почти двести пятьдесят лет в этих краях господствовала католическая уния, но в 1839 году состоялся знаменитый Полоцкий собор униатского духовенства, по итогам которого большая часть населения западных губерний Российской империи воссоединилась с Российской церковью. Вскоре после этого вместо униатского женского монастыря в Гродно была учреждена православная Рождество-Богородичная обитель. |
| В 1797 г. имп. Павел I учредил общий К. д. для всех российских орденов - 8 нояб. (память архистратига Михаила), издал общий орденский статут, причислил нек-рые иностранные ордена к российским, закрепил за нек-рыми российскими орденами ряд петербургских церквей, освященных во имя того же святого. В их число входили: 1) собор ап. Андрея Первозванного на Васильевском о-ве; 2) ц. вмц. Екатерины в Таврическом дворце; 3) соборная церковь Александро-Невской лавры; 4) ц. святых Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы в Литейной части С.-Петербурга. За кавалерским обществом в целом была закреплена ц. святых Бесплотных сил в Михайловском замке. Церкви, закрепленные за орденами, назывались орденскими или капитульными, и праздничные богослужения К. д. совершались преимущественно в них. Впосл. орденские храмы могли меняться: напр., в 1845 г. для ордена вмц. Екатерины была назначена церковь училища этого ордена (домовый храм, построенный в 1798 на набережной Фонтанки). При Павле I отмечался К. д. католич. Мальтийского ордена - празднование Рождества Иоанна Предтечи 24 июня. Накануне вечером разводились костры, на к-рых сжигались простыни (традиция, напоминающая о сожжении постельного белья больных), а в сам день праздника кавалеры Мальтийского ордена присутствовали на литургии и молебне (в правосл. и католич. храмах). При Александре I Мальтийский орден теряет влияние и празднование К. д. 24 июня перестает совершаться. Установление 1797 г. завершает в целом оформление системы К. д. для синодального периода. В качестве К. д. в календарях, документах и лит-ре XIX - нач. XX в. отмечаются 6 дней - 3 февр., 30 авг., 22 сент., 8, 24, 30 нояб. Из-за иностранного происхождения или относительно низкого статуса награды формально имевшиеся даты К. д. нек-рых орденов не включались в общероссийские календари и табели. Польский орден св. Станислава был принят в России согласно статутам 1815 и 1831 гг.; в последнем была указана и дата К. д. этого ордена - 8 мая (видимо, дата по григорианскому календарю). Согласно статуту 1839 г., К. д. ордена св. Станислава является 25 апр. (7 мая) - день учреждения ордена. В календарях и табелях синодального времени этот К. д. не отмечается - возможно, по причине его иностранного происхождения и отсутствия памяти св. Станислава в правосл. месяцеслове. Польск. орден Белого орла был принят при Александре I в качестве российского, однако статут ордена издан не был, дата К. д. не была назначена. Между тем еще в XVIII в. при имп. дворе имели место светские мероприятия, посвященные этому ордену: напр., в придворном церемониальном журнале за 1739 г. отмечается «торжество польской кавалерии ордена Белаго орла» под 23 июля. Днем награждения Мариинским знаком отличия беспорочной службы, учрежденным в 1827 г., было 14 окт., что не является в полном смысле К. д., но привязка награждения к определенной дате является данью традиции К. д. В календарях и табелях этот день не отмечается. |
| В 17-ом и в первой половине 18 века селениями в основном владели 3 – 4 помещика. Так, скорее всего, вначале было и в Кияти: Братья Ишеевы (Богдан, Бибарс, Янбарс), князь Алей Богданович мурза Ишеев, князь Иван (Ибрагим) Алеевич Ишеев примерно до 1680 года?, (Казыевы – до 1700 г.?, Бегичевы - до 1712 г.?). Вероятно, примерно с 1712 года Молоствовы и владели селом Киять до 1796? года (Андрей Дмитриевич с 1712 - 1720? по 1740? Никифор Андреевич с 1740? по 1768?, Дмитрий Львович (племянник Ник. Анд.) (1740?- 1774?) с 1768? по 1774?, Павел Дмитриевич (1764? – 06.1787) с 1774 по 1787 (по малолетству при опекунстве матери Молоствовой (Поливановой) Авдотьи Игнатьевны), Порфирий Львович (09.02.1760 – 29.12.1808) с 1787 по 1796? В 1796? году Родионова (Нестерова) Анна Николаевна (1751-30.12.1827) (жена полковника Родионова Ивана Александровича (1718?-1774), убитого пугачевцами в 1774 году в Казани вместе со старшим сыном Александром) покупает у Порфирия Львовича Молоствова богатое село Киять и дарит сыну - Павлу Ивановичу Родионову (2.06.1769, Казань? -24.03.1823, Киять, Богоявленская церковь). Павел (отставной лейб-гвардии капитан-поручик Семеновского полка, 7.04.1797 года звание переименовано в штабс-капитан) в 1801 году строит каменную (я думаю, его мать начала строить церковь в 1787 году?) . Кроме того, старшая дочь А.Н. и И.А. - Наталья Ивановна Родионова (1770?-1.02.1789) выходит замуж за Порфирия Львовича Молоствова – дворянина Казанской губернии (родной младший брат по отцу Дмитрия Львовича Молоствова, помещика села Киять в 1773 году). Наступил XIX век. В 20-х годах (в 1823?) Надежда Ивановна приобретает во владение богатое село Киять Симбирской губернии Буинского уезда. В 1837? году село переходит во владении сыну Теренина Михаила Козмича (возможно Саврасова Н.И. подарила по родству на свадьбу) – Теренину Николаю Михайловичу. С 1870 по 1899 селом владеет его сын - Теренин Михаил Николаевич (1839,Киять-1899, Киять), затем, вплоть до 1917 года, Теренин Николай Михайлович (1861-?) совместно с братом Терениным Михаилом Михайловичем (1879, Киять-1957, Калифорния) и двумя сестрами: Елизаветой и Надеждой. |
| В 1805 г. храм обшили новым тёсом, а в 1827 г. был заменён тёс на кровле церкви. 1835 г. – делаются первые шаги по строительству новой церкви, пожертвованы первые деньги. 1837 г. – к скопленной при церкви сумме добавляется ещё одна тысяча рублей. В том же году причт, видимо решив начать постройку храма, просил консисторию разрешить выстроить небольшую часовню, где бы и проходили службы пока строится новая церковь. Но судьба распорядилась иначе – 16 июня 1837 г. церковь сгорела. В том же 1837 г. было начато строительство новой. По свидетельству священника с. Раменье Алексея Завьялова церковь освятили 12 марта 1839 г. Но и после дважды в 1838 и 1840 годах выдаётся сборная книга. В 1843 г. престол снова освящают. Крестообразная на плане деревянная церковь с восьмигранным куполом с шатровым верхом, церковь будет украшать село Раменье вплоть до 1980-х гг. Дважды за первые послестроительные годы причт просил возобновить церковный иконостас. Это случалось в 1843 и 1846 гг. Видимо иконостас был вынесен из старой церкви. Хотя священство храма в описи древних вещей Никольской церкви сделало запись о том, что храм дважды горел и поэтому ничего древнего в нём не сохранилось. Упомянут лишь из древних вещей «Образ Святителя и Чудотворца Николая длиною и шириною 8 вершков в серебряной ризе с таковым же венцем 84 пробы, весу в нем 1 и 63 фунта». Написана была икона в 1720 г. и на ней была подпись «Писал сей образ Лаврентий Трифонов». 1848 г. – причт просит разрешения перестроить отдельностоящую колокольню. Буквально через год следует прошение о дозволении перелить колокол. 1852 г. в Никольскую церковь выдаётся новый антиминс. 1853 г. – причт принимает решение устроить в храме тёплый придел во имя святого Александра Невского. На эти цели выдаётся сборная книга. В 1856 г. придел был готов к освящению и освящение было проведено. 1863 г. – снова встаёт вопрос о реставрации иконостаса. Видимо его ветхость не давала покоя духовенству. Через год от должности уволен староста Иван Савин, ещё через год выдана сборная книга, но на какие нужды сказать трудно – дело не сохранилось. |
|
|
