| Находясь в Москве на соборе, обсуждавшем по предложению Лжедимитрия вопрос о браке его с Мариной, св. Гермоген ответил: «не подобает христианскому царю брать некрещенную и вводить во святую церковь и строить римские костелы. Не делай так, царь, потому что никто из прежних царей так не делал, а ты хочешь сделать». За это и подвергся Гермоген высылке в Казань. В самом начале его патриаршества состоялось перенесение мощей св. царевича Димитрия из Углича в Архангельский собор в Москве. Смута не прекращалась. В средней России восстали города Орел, Тула, Рязань. С трудом были разбиты тамошние мятежники под начальством Ивана Болотникова и кн. Григория Шаховского. Патриарх Гермоген вызвал из Старицы патр. Иова и 20 февраля 1607 г. в соборе Успенском открылось трогательное зрелище. Слепой, в иноческой рясе, стоял рядом с патр. Гермогеном патр. Иов, и внимал покаянию народному, изложенному в грамате царской, которую громогласно читали с амвона. В грамате от имени народа излагалось исповедание измен, клятвопреступлений, убийств, поруганий святыни и других грехов, начиная со смерти царя Феодора Иоанновича. Заканчивая упоминанием о том как они присягнули Лжедимитрию, который лютостью отторгнул его, пастыря, от его словесных овец, составители граматы просили патриарха Иова простить и разрешить им все эти преступления и измены, и не только им, москвичам, но жителям всей России, и тем, которые уже скончались. По прочтении этой челобитной патриархи Иов и Гермоген приказали архидиакону прочесть с амвона разрешительную грамату. После этого Шуйскому пришлось доканчивать борьбу с оправившимся Болотниковым, окончательно разбитым только в октябре 1607 г. под Тулой. Но к этому времени разгорелась еще большая смута. В августе 1607 г. в Стародубе объявился новый самозванец, заявивший, что он царь Димитрий, сумевший спастись во время переворота в Москве. Человек совершенно неизвестного происхождения, ловкий, то наглый, то трусливый, без всяких нравственных устоев, – он правильно был, в отличие от первого самозванца, назван «вором». |
| Немногим более чем через полгода после канонизации царевича Димитрия, 3 февраля 1607 года, царь Василий Шуйский подвигся на еще большую «странность». Он призвал патриарха Гермогена с митрополитом Сарским и Подонским Пафнутием и архиепископом Архангельским («при гробницах царских», кафедра в кремлевском Архангельском соборе) Арсением («и архимандриты и игумены были») и по их приговору отправил в Старицу, в Успенский монастырь к «прежебывшему» патриарху Иову представительную делегацию. Цель необычна – просить, дабы он, патриарх Иов, приехав в Москву, простил и разрешил «всех православных крестьян в их преступлении крестного целования и во многих клятвах» (1. С. 149). Делегация (митрополит Пафнутий, архимандрит, архидиакон, царев дьяк и пр.) прибыла к патриарху Иову с царской грамотой 14 февраля 1607 года. Патриарх Иов немедленно откликнулся на царев призыв и в сопровождении архимандрита Старицкого Успенского монастыря Дионисия (преп. Дионисий Радонежский, память 12 мая) прибыл в Москву, на Тверское подворье. 16 февраля 1607 года в Москве состоялся расширенный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви: «прежебывший Иев Патриарх да Святейший Ермоген, Патриарх Московский и всея Русии, советовав с Митрополиты, и со Архиепископы и Епископы». Вопрос на соборе был один: о преступлении «всеми православными христианами» крестного целования на верность царю Борису Феодоровичу Годунову, затем царю Федору Борисовичу, царице Марье и царевне Ксении — то есть об измене присяге, данной погубленной династии Годуновых. «Весь же святый собор, презельне согласующе, изложиша прощальную грамоту …» (1. С. 150). Собор действовал всего один день, и результатом его деятельности стал всего один документ – «прощальная и разрешительная грамота». Текст грамоты создан скоро, не загодя. Видна поспешность, он не до конца «отредактирован». Безусловно, грамота была на рассмотрении у царя Василия Шуйского, ибо только 19 февраля по его указу патриарх Гермоген приказал рассылать «памяти» «по всем сотням к старостам и соцким», чтобы на следующий день собрать «народных представителей» в Успенский собор. |
| Допустимо предположить, что дьяк Иван Тимофеев уже в 1598 году был близок к князю В.И.Шуйскому, ведь с родственником Царя Василия Иоанновича, выдающимся русским полководцем князем М.В.Скопиным-Шуйским Иван Тимофеев был направлен Царем в начале 1607 года в Великий Новгород. Не стал спешить Иван Тимофеев возвращаться в Москву и после свержения Царя Василия, видимо, не ожидая для себя ничего хорошего. Эта предполагаемая довольно тесная взаимосвязь между Иваном Тимофеевым и Шуйским могла определять его политическую позицию. Не хочу упрекать старинного русского писателя в лукавстве и двойных стандартах. Подобные упреки историографически нелепы. Однако сопоставить некоторые противоречия необходимо. Возможно, Иван Тимофеев лично не участвовал в Покаянном Соборе в Феврале 1607 года, он мог быть отправлен в Новгород в самом начале 1607 года или даже немного раньше. Хотя с содержанием главных Соборных грамот должны были знакомить и местное чиновничество, в том числе и в Новгороде. Возможно, главку «О крестном целовании Борису» он писал еще до 1613 года. Но, как служивый человек, он, несомненно, приводился к Царской присяге Московского Собора 1613 года и был ознакомлен с содержанием новой Утвержденной Грамоты, где содержалась практически слово в слово клятва 1598 года. Изменено было только Царское имя. И хотя Иван Тимофеев заканчивал свое произведение уже в новом Царствовании, он не посчитал нужным исправить свои рассуждения о клятве 1598 года. Оценки же Ивана Тимофеева, после первой публикации в 1891 году его «Временника» С.Ф.Платоновым(250), перекочевали в труды многих историков как достоверные свидетельства современника, а не как политически тенденциозные, своевольно оценочные суждения. 9. Другие документы Собора 1598 года В ААЭ помимо Утвержденной Грамоты был опубликован ряд документов, имевших прямое отношение к Собору 1598 года. К ним можно отнести: 1. Март. 15. Окружная грамота Патриарха Ioba, о трехдневномъ мoлeбcmbiu, по случаю bocшecmbiя на престолъ Царя Бориса еодоровича, съ npuлoжehieмъ формъ ектеньи и многолетия (с. 1-6). |
| Вследствие сего решения отправлены во все места чиновники из Поляков; Малороссия наводнена войсками. Начались открытые грабежи и насилия. Польские солдаты с обнаженными саблями принуждали в храме народ преклонять колена и ударять себя в грудь по обычаю римскому и по обычаю же римскому читать символ веры о святом Духе. Храмы насилием отнимали и объявляли униатскими. Духовенство латинское переезжало от храма к храму в повозках, в которые впрягали до 20 и более человек, на место скотов. Те храмы, которых прихожане никаким насилием не могли быть вынуждены к унии, отданы в аренду жидам; ключи от храма и колокольни перешли в жидовскую корчму. Нужно совершать требу: иди торговаться с жидом, для которого золото идол, в вера Христова предмет злобных насмешек и ругательств. Приходилось платить от одного до 5 талеров за каждую литургию, от одного до 5 золотых за каждое крещение и погребение. Только магнаты польские и духовенство Рима могли принять такие меры для веры. В 1607 г. конституцией варшавского сейма запрещено было делать насилия православию; права казаков были признаны. Но это только потому, что гетманом был храбрый Сагайдачный и в казаках тогда имели нужду для войны с соседями. При Сагайдачном с 1607 г. в Малороссии уния несколько утихла 145 . Не то было и при жизни Сагайдачного на Волыни, в Червонной Руси и Литве, когда умерли один за другим князь Острожский († 1608 г.), Епископы, львовский Гедеон († 1607 г.) и перемышльский Михаил († 1612 г.). Православные оставлены страдальцами без утешения и подпоры, паствой без пастырей. Польское правительство дозволяло обращаться за посвящением низшего духовенства только к львовскому Епископу, Иеремии Тиссаровскому, т. е. иным за 600 и 700 верст, а жители Галиции до того были теснимы, что просили у короля дозволения переселится в Молдавию. Правительство льстило на сеймах обещаниями. Но Поцей и другие с конвоем солдат разгоняли собиравшихся во мраке ночи на молитву и запечатывали храмы, то сами по себе, то по именной воле короля 146 . Всех более отличался бесчеловечной жестокостью полоцкий униатский Епископ, Иоасаф Кунцевич. Он запечатал (1618) православные храмы по всей Белоруссии и открыто требовал выгнать православных вон из государства; мучил следствиями и судами, домогаясь одного перехода в унию; ругался над совестью и над самыми мертвецами. «У вас, писал ему Латинянин Лев Сапега, полны земские суды, полны магистраты, полны трибуналы, полны ратуши, полны владельческие канцелярии позывов, тяжб, доносов» 147 . |
| Уже в наше время при формировании ф. 1009 в ГА ВО к верхней крышке переплета изнутри был наклеен лист с машинописным заголовком: «Николо-Моденский монастырь Устюженского уезда». Далее посередине: «Книга царских грамот 1631–1675 гг.» В нижнем правом углу: Начато 1631, кончено 1675. Видимо, эти машинописные сведения и повлияли на суждение И. В. Пугача о хронологии копийной книги. По всему ее тексту наблюдаются кое-где подчеркивания отдельных слов и фраз карандашом – черным и синим, характерные обычно для вологодского краеведа Н. И. Суворова. Имеются также пометки четырехугольным крестом (иногда взятым в кружок) – на л. 7, 7 об., 59, 66, 67 об., 68, 70 об., 71, 82 об., 84 об. Сборник включает 38 документов за 1607–1720 гг., по видам это царские жалованные, указные и послушные грамоты, несколько частных актов (закладные, отступные, поступные, купчие, меновные) и выписи из писцовых, переписных, межевых, отказных, отдельных книг. Их тексты публикуются ниже в хронологической последовательности, тогда как в сборнике она не всегда соблюдена и общей нумерации документов нет. Некоторые грамоты и писцовые выписи XVI – первой четверти XVII в. приведены в пересказах, что подчеркивает ретроспективное значение более поздних документов, хронологическую «многослойность» изучаемого сборника. Распределение источников в копийной книге неравномерное: некоторая их совокупность сконцентрирована на первой трети XVII в. (1607–1636 гг.), а основная масса относится к 1680–1690-м гг. Несколько номеров имеется за 1704–1720 гг. Следует подробнее остановиться на истории самих монастырей, документы которых представлены в сборнике. 11 актов и выписей происходят из архива Николо-Моденского монастыря. Он находился в 35 верстах к северо-востоку от Устюжны Железопольской у впадения речки Модны/Моденки в реку Мологу. Точное время основания его неизвестно, но судя по ряду упоминаний в межевых материалах 1567 г. и грамоты Ивана IV 1578 г. в общей жалованной грамоте царя Василия Ивановича Шуйского 1607 г. (см. |
| Инициатива всенародного покаяния была подхвачена и развернута патриархом Гермогеном. После подавления восстания Болотникова, зимой 1607 года именно святитель Гермоген в целях успокоения страны свершил акт прощения и разрешения всех православных христиан за измены и клятвопреступления, совершенные против Бориса Годунова и Лжедмитрия. Важно при этом, что Гермоген свершал этот акт совместно с первым русским патриархом, святителем Иовом, к тому времени свергнутым с патриаршего престола. Лжедмитрием и находящимся в Старицком Успенском монастыре. В специальном послании Гермоген обратился к Иову от имени тогдашнего царя Василия Шуйского, от своего имени и от имени всего Освященного собора с мольбой приехать в столицу для «великого дела». С посланием в Старицу был отправлен митрополит Крутицкий Пафнутий с несколькими духовными и светскими лицами. Святитель Иов дал свое согласие и был доставлен в Москву. После объявленного по такому случаю всенародного поста 20 февраля 1607 года в Успенском соборе Кремля состоялся обряд «прощения». После молебна, совершенного Гермогеном, бывшему патриарху Иову подали покаянную челобитную, в которой перечислялись измены и клятвопреступления с просьбой к патриархам простить измены. Затем была зачитана «разрешительная грамота» от имени обоих патриархов и всего Освященного собора, в которой объявлялось о прощении за все совершенные измены. Главная задача обряда состояла, конечно же, в том, чтобы, получив прощение за прошлые измены, народ впредь не нарушал крестного целования. И хотя после этого события брожения в народе не закончились, но начало всенародному покаянию было положено. Стоит иметь в виду один важный момент. Иногда историки называют сам обряд «прощения грехов» неудачным, ибо он не дал моментальных результатов. Но в таком мнении, как кажется, наличествует и наивность, и непонимание. Наверное, тем, кто ждет от всего лишь одного факта, покаяния каких-то реальных результатов, представляется, что Господь, словно слуга человеческий, должен сразу же простить людям все грехи. Конечно, это не так. Более того, опыт Смуты показывает, что каких-то результатов следует ждать через определенное и довольно продолжительное время и только после того, как весь народ приходит к осознанию необходимости покаяния, а само покаяние свершается с безмерной сердечной искренностью. Но, подчеркнем еще раз, в конце 1606 — начале 1607 года было положено начло процессу всенародного покаяния. |
| Яков Васильевич Милюков († до 1604 г.), выборный дворянин по Суздалю. Кормовое поминовение («корм большой») инока Иосифа, его отца Василия и сына Ивана совершалось 28 мая (Архив РАН. Ф. 620. Оп. 1. Д. 165. С. 37–38). Иван Федорович Крюк Колычев, московский дворянин в 1584–1603/04 гг. Филипп Федорович Голенищев, дьяк в 1597/98–1611 гг. Иван Владимирович Кольцов Мосальский, князь, стольник в 1606–1607 гг. Второй Иванович Озеров, гость, упоминается в Костроме под 1602 г. По-видимому, архимандрит Костромского Ипатьева монастыря Яков в 1597–1606 гг., после удаления в Соловецкий монастырь принял схиму с именем Илья. Иона (Брутков; † 1621 г.). Арсений Елассонский († 29 апреля 1630 г.), архиепископ при московском Архангельском соборе в 1607–1613 гг., в 1613–1615 гг. архиепископ Тверской, а с 1616 г. – Суздальский. Дмитрий Михайлович Пожарский (1578–1642 гг.), князь, боярин в 1613–1642 гг. Вероятно, это Иван Давыдович Панин, в иночестве Иона († 1623 г.), выборный дворянин по Козельску в 1602/03–1606/07 гг. Аггей Леонтьевич Кафтырев, в 1580-х гг. сын боярский. Борис Тимофеевич Овцын, московский дворянин в 1618–1630/31 гг. Федор Меньшой Чеботов, приказной человек великой старицы Марфы Ивановны Романовой. Петр Исаакович Шахов († 1613 г.). Петр Иванович Пронский Рыбин, князь, стольник с 1606/1607 г., московский дворянин в 1618/19–1647 гг. Григорий Леонтьевич Никитников, гость с 1613/14 г., таможенный глава в Москве, Архангельске и Холмогорах в 1620–1640 гг. Никифор Емельянов († 1615/16 г.), дьяк в 1608/09–1615/16 гг. Индитья – тканевый покров на алтарь. Дмитрий Федорович Скуратов († 1627 г.), московский дворянин в 1611–1627 гг. Панагия – (от греческого panagia, «всесвятая»), небольшая украшенная иконка, носимая на груди архиереями . Григорий Семенович Овцын, возможно, выборный дворянин по Костроме в 1648/49 гг. Иван Иванович Внуков († 1623 г.), московский дворянин в 1604–1618 гг. Митрофан, архимандрит Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря в 1612–1619 гг. Дмитрий Яковлевич Плещеев († 1614 г.). |
| Наши западные братства, видя всю опасность для православных от жестоких нападений латино-униатов, весьма естественно были озабочены, как можно лучше сосредоточить свои силы и укрепить своих сочленов нравственно и материально; в этих последних видах, как Львов- —38— ское, Виленское, так и другие братства (что увидим ниже), сосредоточивались около своих монастырей, забирая в свою среду монашеский чин, который прикрывал, как бы щитом, своих светских братчиков. Потей продолжал со всей жестокостью теснить Виленское братство и его духовных лиц и, несмотря на защиту братства даже со стороны главного трибунального суда, добился, как всегда, от короля приказа об изгнании новоизбранных братских священников Иосифа Яцковича и Ивана Семеновича под тем предлогом, что они будто бы несправедливо обвинили дьякона Грековича, отдавшегося под покровительство Потея, в незаконной связи с одной монахиней 76 . Мало того, король издал универсал всем светским судам, чтобы они не принимали жалоб на Потея 77 . Несмотря на все обиды, православные старались со смирением переносить их, чему трогательным примером может послужить случай, бывший с Дубенским архимандритом Варсонофием, проживавшим в 1607 году в Св. Духовском монастыре, при братстве. Игумен Варсонофий был избит троицкими униатскими монахами, и когда возный явился к нему для взятия показания, то смиренный игумен заявил, что насилие от униатов он потерпел за то, что не хотел отступить от православия, но по своему духовному званию он должен терпеливо и смиренно переносить обиды и не обращаться к светскому суду, а потому всё это дело предаёт на волю Божию 78 . В 1607 году для православных блеснула надежда на лучшую будущность, но и эта надежда оказалось тщетной; православные дворяне Киевской, Волынской и Брацлавской земель, где православное население было плотнее, обратились к сейму с ходатайством о признании прав их церкви, и сейм на этот раз склонился к мнению, что уния не обязательна для православных. 18 июня 1607 года вышел королевский универсал, которым подтвердилась |
| После смерти еп. Гедеона, наступившей 10 февр. 1607 г., новым администратором епархии на краткое время был избран его племянник архим. Исаия (Балабан), настоятель Уневского монастыря, пользовавшийся поддержкой кн. К. К. Острожского. Он упоминался как «наступца (преемник) и блюститель епископии Львовской, Галицкой и Каменца Подольского» в акте от 20 февр. 1607 г., еще при жизни Гедеона. 1 марта 1607 г. кн. Острожский обратился к Львовскому братству с просьбой поддержать кандидатуру архим. Исаии в избрании на Львовскую кафедру, что вызвало протест значительной части духовенства, членов братства и шляхты. Началось активное противостояние, в т. ч. и насильственные захваты храмов (львовской ц. Благовещения Пресв. Богородицы во Львове сторонниками Исаии). В соответствии с королевским привилеем епископом Львовским стал рекомендованный католич. архиепископом шляхтич Евстафий Тиссаровский, согласившийся принять унию. Он был хиротонисан во епископа с именем Иеремия не позднее мая 1608 г. в г. Яссы митр. Сучавским Анастасием (Кримкой). Перед хиротонией Иеремия (Тиссаровский) отрекся от унии. С 1610 г. еп. Иеремия оставался единственным действующим правосл. епископом Западнорусской митрополии. В 1613 г. он издал окружную увещательную грамоту с призывом к православным бороться с унией. Не позднее 1614 г. стал экзархом К-польского патриарха Тимофея II . При восстановлении правосл. иерархии патриархом Иерусалимским Феофаном в 1620-1621 гг. еп. Иеремия был признан законным правосл. архиереем, и никаких действий по отношению к Львовской кафедре предпринято не было. В нач. 1631 г. он был назначен экзархом К-польского патриарха Кирилла I Лукариса . 26 янв. того же года Иеремия, уже как экзарх, освятил львовскую Успенскую ц. в присутствии киево-печерского архим. св. Петра (Могилы). 1 нояб. 1632 г. Иеремия, единственный из правосл. епископов, был признан польск. правительством в отличие от иерархов, поставленных Иерусалимским патриархом Феофаном. В апр. 1633 г. во львовской Успенской ц. еп. Иеремия возглавил хиротонию св. Петра (Могилы) на Киевскую кафедру. |
| Для того, чтобы прекратить брожение в народе, Патриарх Ермоген и Освященный Собор в начале 1607 г. постановили призвать из Старицы святителя Иова и учинить в Успенском соборе Московского Кремля всенародное покаяние. Оно состоялось 20 февраля 1607 г. К сожалению, акт покаяния, равно как и само избрание Шуйского на царство, были акциями, в которых приняли участие почти исключительно москвичи. Все это мало повлияло на настроение жителей других городов России, где продолжалось брожение. Успокоения не наступило, и смута развивалась далее. Слухи о том, что «царь Димитрий» жив продолжали циркулировать в народе. Одни верили, что жив истинный царевич, а в Москве убит самозванец. Другие полагали, что Лжедмитрий и есть подлинный сын Грозного, спасшийся из Москвы, где вместо него был убит какой-то немец. Народ упорно хотел верить в то, что Димитрий жив, несмотря но то, что была произведена его канонизация и мощи мученика были перенесены в Москву. В этом явственно виден момент глубокого духовного кризиса: народ либо уже не доверяет Церкви и Патриарху, либо и того хуже – сознательно идет на продолжение смуты, влекомый греховными страстями, стихией бунта и анархии. Более года жил в народе один только миф о том, что царевич Димитрий по-прежнему жив и вновь пребывает где-то в Польше. Но вот 1 августа 1607 г. в Стародубе объявился новый претендент, который вошел в историю под именем Лжедмитрия II или «Тушинского вора». Вновь Северская земля проявила самое активное участие в развитии смуты. Кто был второй самозванец, ясно еще менее, чем в случае с первым. Это совершенно темная личность. По одной из версий это был иудей, так как после его гибели будто бы нашли в его бумагах некие еврейские документы. По другой версии это был какой-то учитель из Западной Руси. Высказывалось также предположение, что Тушинский вор был подготовлен поляками и иезуитами как своего рода дублер Лжедмитрия I, именно на случай его гибели или других неприятностей. Бытовало и мнение, что новый самозванец, будучи узником в тюрьме Стародуба, был просто принужден играть роль спасшегося царевича теми, кто намеревался продолжить интригу. |
|
|
