| Существуют три документа, прямо или косвенно подтверждающие эту гипотезу. Первый — Расходная ведомость Иосифо-Волоколамского монастыря за 1547— 1561 гг., куда монастырский казначей заносил выплату жалованных денег монастырским работникам и слугам и куда с 1549 г. он стал записывать ругу сельским церковнослужителям. В ней по прошествии двух лет после начала ружных записей мы впервые встречаем сразу две расписки «Черленковского игумена Гаврилы», взявшего ругу за 1551—1552 и за «прошлый» 1550—1551 гг. Особый характер записей позволяет сделать предположение, что игумен Гаврила брал ругу у казначея в первый раз. В дальнейшем «черленковскому игумену» деньги выдавались в 1554, 1555, 1556 и 1557 гг. — уже без расписки, а в 1560 г. (данные за 1561 г. утрачены) ругу получил «черленковский поп Игнатей». Упоминание в документах игумена, да еще вместе с сослужащим ему попом, означает, что все эти годы в Черленкове был монастырь, причем не ниже степенью, чем два «ближних» Иосифо-Волоколамских монастыря — Спировский и Богорадный, где в это время также служили поп с игуменом. Попа Игнатия мы встречаем еще раз в поздних приписках к Описи ризницы и книгохранительницы Иосифо-Волоколам-ского монастыря 1545 г., где под 1560—1561 гг. записан вклад «Игнатия игумена черленковского». Наконец, третьим документом является ранее упомянутая жалованная меновая грамота, из которой следует, что в 1562 г. при Никольской церкви в Черленкове было 12 келий. Грамота не говорит, чьи это были кельи — иноков или живших на подаяние нищих (в Древней Руси нищие жили при приходских церквах в своих кельях «монастырями» или артелями), однако в свете приведенных фактов ясно, что это были иноческие кельи. Таким образом, с 1550—1551 по 1562 г., год царской промены (о чем ниже), в Черленкове существовал приписной к Иосифо-Волоколамскому монастырек, или малая пустыня, с каменной Никольской церковью. К сожалению, уточнить год постройки последней по источникам не представляется возможным, но вполне вероятно, что год учреждения монастыря совпадает с годом постройки каменного храма. |
| участники неск. раз прерывали эту часть речи возгласами: «Он богохульствует!» (Ibid. P. 578). На 2-м заседании К., состоявшемся 16 сент. 1561 г., с ответной речью выступил кард. К. де Гиз (текст см.: Ibid. P. 588-613); указав в 1-й части речи на то, что отвержение протестантами церковного Предания является причиной всех их заблуждений, пространную 2-ю часть речи кардинал посвятил обоснованию католического представления о Евхаристии как о приобщении реальным Телу и Крови Иисуса Христа и учения о евхаристическом пресуществлении. Т. о., центральной темой К. стало учение о Евхаристии. Обсуждение этого учения продолжилось на состоявшемся 24 сент. 1561 г. 3-м заседании К., незадолго до к-рого в Пуаси прибыл папский легат со свитой. Хотя Беза в ответной речи предпринял попытку перейти к обсуждению более общих вопросов и изложил протестант. понимание соотношения Свящ. Писания и церковного Предания как источников вероучения (см.: Ibid. P. 619-639), после непродолжительной дискуссии по различным богословским вопросам кард. К. де Гиз вновь вернулся к учению о Евхаристии и предложил Безе признать истинной лютеран. евхаристическую формулировку: «Мы веруем и исповедуем, что в святейшем таинстве Евхаристии истинно, реально и сакраментально присутствуют, предлагаются и вкушаются приобщающимися истинное Тело Христово и истинная Кровь Христова» (Ibid. P. 651-652). В ответ Беза указал на то, что не все протестанты считают верным лютеран. учение о Евхаристии, и заявил, что лично он и единомысленные с ним теологи оценивают приведенное положение как ошибочное. Поскольку протестанты отказывались принимать лютеран. евхаристическую формулировку, а католич. участники К. не желали обсуждать др. вопросы до выяснения вопроса о Евхаристии, по указанию Екатерины Медичи были организованы приватные консультации между протестант. и католич. теологами с целью выработать формулировку, которую могли бы принять обе стороны. Консультации проходили с 25 сент. по 1 окт. 1561 г.; в них принимали участие кард. |
| Старец Адриан давал различные вклады в Троицкий монастырь или на его подворье. “67 (1559)-го году июля в 7 день по старце Порфирье Воронцове да по отце ево иноке Трифане, да по матере ево Матрене дали вкладу келарь старец Андреан Ангелов да казначей старец Дарофей по ево Перфирьеве духовной денег 512 рублев на алтын 4 деньги”[ 44 ]. Н. Никольский называет 4 Трефолоя (годовой круг праздничных Миней), которые “Адрианом же Ангеловым были даны по Семене Федоровиче Киселеве (†12 июня 1560 г.) в дом Богоявления Сергиева Монастыря”[ 45 ]. В Троицкую обитель по нем же келарь вкладывает на молитвенную память книгу творений преподобного Иоанна Дамаскина конца XV в.[ 46 ]. Монастырскими настоятелями при старце Адриане были игумены Гурий Лужецкий (1552—1554), Иларион Кирилловец (1554 — 1555), Иоасаф Черный (1555—1560) и первый ее архимандрит Елевферий (1560—1564). В это время в монастырь давались различные вклады[ 47 ]. Последние дни жизни келарь Адриан Ангелов провел, очевидно, в обители преподобного Сергия и был в ней погребен, хотя точное место его погребения неизвестно. “Адриан Ангелов, в 1550—1561 г. келарь отошел в вечность по воле Иоанна Грозного в 1561 г.”[ 48 ]. В кормовой монастырской книге под 30 июля 1561 г. действительно назван уже другой келарь — старец Дорофей[ 49 ]. Составители “списка погребенных в Троице-Сергиевой Лавре”, называя дату кончины келаря, ссылаются при этом на Синодик опальных из Нижегородского Печерского монастыря, где в конце, например, наряду с Новгородским архиепископом Геннадием Новгородским (†1505; пам. 4 дек.) указан и “Адриан (Ангелов)”[ 50 ]. Однако опричнина на Руси началась несколькими годами позже его кончины и эти события не могут быть взаимосвязаны. Заупокойная память троицкого келаря старца Адриана молитвенно вспоминалась также в обители преподобного Кирилла Белозерского (ок. 1337—1427; пам. 9 июня). “По старце Адриане Ангелове была дана в Кириллов Белозерский монастырь Псалтирь Следованная, в полдесть, поволоченная вишневым бархатом и серебряными застежками и жуками”[ 51 ]. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ПЕРЕСОПНИЦКОЕ ЕВАНГЕЛИЕ (НБУВ АНУ Ир. Ф. I. 15512, 1556-1561), Евангелие-тетр, памятник восточнослав. (украинского) кириллического книгописания, книжной иллюминации и миниатюры, созданный в 1556-1561 гг. на Волыни (ныне Хмельницкая и Ровненская области Украины). П. Е. получило название по Пересопницкому Рождество-Богородичному мон-рю, где 29 авг. 1561 г. была закончена работа над рукописью. После того как в 1630 г. мон-рь перешел во владение Клеванской иезуитской коллегии, а его постройки были разобраны, следы П. Е. теряются. Документально история рукописи прослеживается с 1701 г., когда П. Е. в обновленном и украшенном переплете было прислано гетманом И. С. Мазепой в дар Вознесенскому собору в переяславском Вознесенском мон-ре (см. Переяслав-Хмельницкий в честь Вознесения Господня мужской монастырь ), о чем свидетельствует вкладная запись по нижнему полю на л. 2-7. Впосл. П. Е. оказалось в б-ке Переяславской ДС, где в 1837 г. было обнаружено славистом О. М. Бодянским , опубликовавшим в 1838 г. описание рукописи. В 1862 г. в составе семинарской б-ки П. Е. перевезли в Полтаву, куда из Переяславля была переведена семинария. В 1873 г. министр народного просвещения и обер-прокурор Синода гр. Д. А. Толстой вывез П. Е. из Полтавы и подарил вел. кн. Петру Георгиевичу, принцу Ольденбургскому, после смерти к-рого рукопись в 1887 г. была возвращена в Полтаву. В нач. XX в. П. Е. передано в Полтавское древлехранилище, с частью собрания к-рого в 1919 г. перешло в Полтавский историко-краеведческий музей. Во время второй мировой войны П. Е. было эвакуировано в Уфу. В 1945 г. рукопись оказалась в Киево-Печерской лавре , откуда в 1948 г. поступила на хранение в отдел рукописей Библиотеки АН УССР (ныне НБУВ ИР). Значение П. Е. для истории слав. библейской традиции во многом определяется тем, что оно является одним из первых переводов библейских книг на «просту мову» («мову рускую»), выполненных в XVI в. на правосл. землях Великого княжества Литовского (ВКЛ) и Короны королевства Польского (ср. Креховский Апостол 1563 г., Евангелие Василия Тяпинского ок. 1580 г., Евангелие Валентина Негалевского 1581 г.). «Проста мова» - особый письменный язык, сложившийся на территории ВКЛ в XVI-XVII вв., противопоставленный как церковнослав. традиции, так и диалектной украинской или белорусской речи ( Успенский Б. А. История рус. лит. языка (XI-XVII вв.). М., 20023. С. 390). Появление библейских переводов на «просту мову» находится в прямой связи с распространением протестантских учений на территории Речи Посполитой и реформационной практикой перевода Свящ. Писания на национальные языки. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ИОАНН ИОАННОВИЧ (28.03. 1554 - 19.11.1581, Александрова слобода, ныне г. Александров Владимирской обл.), царевич, 2-й сын царя Иоанна IV Васильевича в браке с 1-й женой, царицей Анастасией Романовной , агиограф. Крестным отцом И. И. был митр. всея Руси св. Макарий . Сразу после рождения И. И. была организована присяга ему как наследнику (1-й сын Иоанна IV и Анастасии Романовны младенец Дмитрий погиб в 1553), сохранились 2 крестоцеловальные записи кн. Владимира Андреевича Старицкого: от апр. и мая 1554 г. (СГГД. Ч. 1. 168, 169). В 1558 г. И. И. упоминается в связи со встречей в Москве чудотворных икон, принесенных из Ругодива (совр. Нарва), в 1560 г.- в связи с участием в поездках царя в Троице-Сергиев монастырь и в Можайск, а также в связи с освящением новых церквей и Фроловского моста возле Кремля. В 1560 г. царь повелел «делати двор особной» царевичам И. И. и Феодору Иоанновичу (ПСРЛ. Т. 13. С. 328-329). В 1561 г., покидая Москву, Иоанн IV повелел наследнику «о всяких делех, о воинских и о земских... писати грамоты от себя», а в мае 1562 г., уезжая в Можайск, приказал И. И. ведать «всякие свои земъские дела» (ПСРЛ. Т. 13. С. 339, 341). 14 июня 1561 г. наследник в отсутствие отца принимал ногайских послов (Посольские книги по связям России с Ногайской Ордой, 1551-1561 гг. Каз., 2006. С. 335; см. также: С. 338). Это первые свидетельства причастности И. И. к гос. делам (несомненно, формальной, поскольку он был еще ребенком). В дальнейшем И. И. неоднократно упоминается в качестве наследника, действующего вместе с отцом, в летописных записях о богомольных поездках, об избрании и о поставлении митрополитов, о дипломатических приемах, о военных действиях в 70-х гг. XVI в., в ходе Ливонской войны. Поскольку двор И. И. был включен в опричнину, царевич сопровождал Иоанна IV в походе на Новгород в 1569-1570 гг., к-рый завершился разгромом города, казнями тысяч человек, грабежом церквей и мон-рей. И. И. руководил казнями «изменников» в Москве 25 июля 1570 г. |
| В XVI в. многоглавие развивалось в связи с идеей многопрестольного храма (существовали и до этого: напр., Троицкий собор Пскова, 1365-1367, имел как минимум 7 глав над 7 престолами), к-рая в правление Иоанна Грозного обрела новый идеологический смысл - освящение исторических событий через небесное покровительство святых ( Баталов. 1993). Так, царский придворный Благовещенский собор Московского Кремля (1484-1489, псковские мастера), первоначально 3-главый (одна глава - над амвоном и 2 - над алтарем), при перестройке по велению царя в 1564-1566 гг. получил еще 2 главки на глухих барабанах с запада и 4 главки над палатками приделов; 9 луковичных глав и кровли храма целиком покрыли позолотой. Собор Покрова на Рву. 1555–1561 гг. Собор Покрова на Рву. 1555–1561 гг. Ярче всего воплотил образ многоглавого многопрестольного храма собор Покрова на Рву (1555-1561, архитекторы Барма и Постник Яковлев). Храм-памятник победам рус. войск над Казанским и Астраханским ханствами возник на месте древней ц. Св. Троицы. Во время боевых действий вокруг этого храма возвели 7 деревянных храмов, каждый из к-рых отмечал день очередной победы. После окончания войны решено было построить большой каменный центрический собор с планом в форме квадрифолия, составленный из 9 башнеобразных столбов. Центральный столб под высоким шатром с золоченой маковкой вверху (общая высота 65 м, внутреннее пространство 46 м, пролет 8 м) окружен 8 церквами: по углам - четверики с мощными луковичными главами на цилиндрических барабанах, а по странам света - более высокие 8-гранные башни, также с крупными луковичными главами. Железные полихромные главы 8 придельных церквей имеют причудливые разнообразные формы со спиральными полосами, «городчатыми» фризами или «брильянтовыми» гранями. В основании центрального шатра были 8 малых золоченых декоративных главок, позднее утраченных; т. о., первоначально собор венчали 17 глав (ныне 10). Покровский собор неоднократно перестраивался и приобрел живописные черты асимметрии. В 1588 г. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла КИПРИАН († ранее 60-х гг. XVI в., Николаевский Тропский мон-рь), прп., Тропский, Ярославский (пам. 23 мая - в Соборе Ростово-Ярославских святых), основатель Николаевского Тропского (Николо-Тропского) мон-ря (ныне дер. Николо-Тропа Рыбинского р-на Ярославской обл.). Происхождение, место, год рождения и мирское имя К. неизвестны. По позднейшему преданию, К. поселился в Пошехонском у., в лесу, на р. Золотухе (в 30 верстах к северо-востоку от г. Рыбинска), где ему чудесно явился образ свт. Николая Чудотворца. На месте явления образа К. основал Никольский мон-рь на Тропе. Местное почитание К. началось, вероятно, вскоре после его кончины. По данным книги по межеванию дворцовых сел 1561 г., в Николо-Тропском мон-ре имелось 2 храма: холодный Никольский и теплый во имя вмц. Параскевы Пятницы. В 1561 г. в мон-ре проживало 11 чел. братии - игум. Феодосий и 10 старцев. По-видимому, уже в XVI в. возле мон-ря появилась Германова слобода (позднее с. Никольское, что на Тропе, ныне дер. Николо-Тропа). В 1561 г. в обители имелось неск. икон, связанных с К.: «Деисус на бели с пророки и с праздники на одной цке, да образ Пречитая Одигитрия на золоте полутора пяди, а у ней пять гривен серебряных; да образ Пречитые за престолом на бели полутора пяди; да образ Николы Чудотворца обложен басмы медяны, Пятница, а у него пять гривен сер(ебряных), венец золотой. А те образы началье старца Киприяна, дал их в дом Николе Чудотворцу» ( Титов. 1892. С. 37). По данным описных книг, в 1750 г. в монастыре имелось 3 храма: каменный в честь Смоленской иконы Божией Матери с приделом вмц. Параскевы Пятницы (построен между 1730 и 1750), деревянный шатровый Никольский и деревянный во имя св. покровителя К.- сщмч. Киприана, еп. Антиохийского. Рядом с храмами возвышалась отдельно стоящая деревянная колокольня с 6 колоколами. Мон-рь окружала деревянная ограда с 4 угловыми башнями. Рядом с монастырем, в лесу, находилась деревянная часовня, поставленная на месте явления К. образа свт. Николая. |
| Можно говорить, что старец Адриан Ангелов стремился снабдить монастырское подворье в Москве книгами, о чем свидетельствуют сохранившиеся на них приписки. При Троицком настоятеле Серапионе (1495–1506) в 1499 г. была написана книга «Златоуст». Затем, став Новгородским владыкой, он дал ее Троицкому монастырю, «а ныне послали сию книгу в монастырь Сергиев на Москву на Богоявленью на время, а подписал келарь Андреян» 1415 . Старец Адриан давал различные вклады в Троицкий монастырь или на его подворье. «67 (1559)-го году июля в 7 день по старце Порфирье Воронцове да по отце ево иноке Трифане, да по матере ево Матрене дали вкладу келарь старец Андреан Ангелов да казначей старец Дарофей по ево Перфирьеве духовной денег 512 рублев на алтын 4 деньги» 1416 . Н. Никольский называет 4 Трефолоя (годовой круг праздничных Миней), которые «Адрианом же Ангеловым были даны по Семене Федоровиче Киселеве (†12 июня 1560 г.) в дом Богоявления Сергиева Монастыря» 1417 . В Троицкую обитель по нем же келарь вкладывает на молитвенную память книгу творений преподобного Иоанна Дамаскина конца XV в. 1418 . Монастырскими настоятелями при старце Адриане были игумены Гурий Лужецкий (1552–1554), Иларион Кирилловец (1554–1555), Иоасаф Черный (1555–1560) и первый ее архимандрит Елевферий (1560–1564). В это время в монастырь давались различные вклады 1419 . Последние дни жизни келарь Адриан Ангелов провел, очевидно, в обители преподобного Сергия и был в ней погребен, хотя точное место его погребения неизвестно. «Адриан Ангелов, в 1550–1561 г. келарь отошел в вечность по воле Иоанна Грозного в 1561 г.» 1420 . В кормовой монастырской книге под 30 июля 1561 г. действительно назван уже другой келарь – старец Дорофей 1421 . Составители «списка погребенных в Троице-Сергиевой Лавре», называя дату кончины келаря, ссылаются при этом на Синодик опальных из Нижегородского Печерского монастыря, где в конце, например, наряду с Новгородским архиепископом Геннадием Новгородским (†1505; пам. 4 дек.) указан и «Адриан (Ангелов)» 1422 . Однако опричнина на Руси началась несколькими годами позже его кончины и эти события не могут быть взаимосвязаны. |
| 4, отд. 2, стр. 210). Ещё оно упоминается в акте от 29 января 1568 года в жалобе воротного Владимирского замка Ивана Жилы о нанесении ему побоев, грабеже денег и заключении его в тюрьму в селе Вербе урядником и слугами Любачевского каштеляна Николая Лысаковского (Опись актовой книги Киевск. центр. архива 2,042, стр. 3, п. 22). Ещё оно упоминается в акте от 9 августа 1561 года в заявлении Берестского урядника Бельзского старосты Николая Гнезненского, Валентия Витвицского о грабеже сукна у Берестского еврея и нанесении ему побоев Вербовским урядником пана Михаила Ела-Малинского (там же – 2035, стр. 25, п. 2). При церкви села Вербы священнослужителями состояли: 1) свящ. Иоанн Старжицкий (до 1806 года); 2) свящ. Пётр Ревинович (1806 г. – 1834 г.); 3) свящ. Феодор Удонович (1835 г. – 1864 г.); 4) свящ. Даниил Удонович (1865 г. – 1886 г.) и 5) свящ. Николай Афанасьевич Лучинский – с 1886 г. по настоящее время (1890 г.) служит. 456 Село Доброводка – под именем присёлка Доброводы – упоминается в акте от 1 ноября 1561 года – а) в заявлении пани Федоры Свинюской о получении ею от пана Марка Жоравницкого 1000 коп Литовских грошей и б) в заявлении Жоравницкого о возврате ему Свинюской сёл Блудова с присёлком Десятиной, Жабокриков и Теслугова с присёлками Крупцом, Барятином, Доброводою и Песчанкой, находившихся во владении её мужа (Опись актовой книги Киевск. центр. архива 2,035, стр. 31, п. 2). 457 Село Великие-Жибокрики – под именем Жабокрык Луцкого повета – упоминается в акте от 1545 года в описи Луцкого замка, в числе городень которого упоминается «городня Ивана и Дахна Жабокрицких с Жабокрык» (Памятники, т. 4 отд. 2, стр. 118). Ещё оно, – как имение Федоры Свинюской, – упоминается в акте от 7 марта 1561 года в постановлении Луцкого градского суда отсрочить, вследствие заочного назначения децким ответчице времени разбора дела, рассмотрение жалобы пани Федоры Свинюской о грабеже у неё хлеба и захвате села Жабокриков паней Зиновией Жабокрицкой (Опись актовой книги Киевск. центр. |
| В 1553 году были осуждены еретики М. Башкин и другие, которые были затем разосланы по различным монастырям 83 . В грамоте, посланной в Соловецкий монастырь, куда был отправлен бывший Троицкий игумен Артемий, названы архиереи-участники Собора и среди них епископ Суздальский и Тарусский 84 . А. Курбский в своей “Истории о великом князе Московском” пишет, что при этом был осужден настоятель суздальского Спасо-Евфимьева монастыря архимандрит Феодорит (†17 августа 1571), который А. Курбскому “исповедник был” 85 . Автор-перебежчик подчеркивает негативную роль Суздальского владыки в его осуждении, хотя и не называет иерарха по имени. Архимандрита Феодорита “отослаша в монастырь Кирилов, в нем же тои епископ Суздальскии прежде игуменом был, да тем и ученицы его отомстят ему прежнюю ненависть епископа” 86 . Одновременно с осуждением ереси проходили соборные разбирательства сомнений посольского дьяка И. М. Висковатого о новонаписанных иконах 87 . В соборных материалах не названы имена иерархов-участников Собора, но нужно думать, что их состав в обоих случаях был тождественен. В таком случае епископ Афанасий участвовал и в соборном деянии, когда И. М. Висковатому была дана трехлетняя епитимия за посеянное в народе смущение по поводу икон. Важным событием середины XVI века было покорение Казани, а 3 февраля 1555 года в Москве был поставлен первый Казанский святитель — архиепископ Гурий. Его избранию предшествовал Собор “о многоразличных чинех”, на котором было принято решение об открытии новой епархии в Русской Церкви. В этом торжестве, поставлении Казанского архиепископа, участвовали “опричь подьяков” 76 человек и среди них — Суздальский епископ Афанасий 88 . В 1561 году Соборным определением Троицкому монастырю было определено первенствующее место в Русской Церкви, а его настоятель был возведен в достоинство архимандрита. После имени архиепископа Ростовского Никандра в грамоте, подписанной на праздник Богоявления, назван епископ Суздальский Афанасий 89 . Вместе с другими иерархами во главе с Митрополитом Макарием он ручался в июле 1561 года за князя В. |
|
|
