| Проблема датировки текстов еще не самая сложная в изучении клинописной литературы. Когда мы говорим, что письменность Двуречья возникла в конце ІV тысячелетия до Р.Х., то это еще не означает, что и литература в широком смысле этого слова возникла в этот период, явление письменности вообще, а затем и употребление ее для записи литературных текстов как бы пересекло процесс развития устного литературного творчества, захватив его на определенном этапе развития. Но надо помнить, что устное творчество продолжало сосуществовать с письменной литературой. Ассириологи объединяют под названием «Вавилонская литература премудрости» большое число текстов на шумерском и аккадском языках: моральные наставления, поучения, сборники пословиц, басни, ученые диалоги-споры» и другие сочинения. Из всего этого мы рассмотрим только самые известные и типичные примеры. § І.І. Шумерская мудрость Шумерский период в истории Двуречья охватывает около тысячи лет – с конца ІV тыс. до Р.Х. до конца III тыс. до Р.Х., когда Шумер попал под аккадское владычество. Шумерские памятники дидактической литературы дошли до нас в поздних записях, главным образом от так называемого послешумерского периода (XІX–XVIII вв. до Р.Х.), т.е. того времени, когда сами шумеры уже слились с аккадцами, и шумерский язык уступил место аккадскому. Это были либо записи или копии произведений, написанных на шумерском языке, либо двуязычные шумеро-аккадские тексты, что говорит о большой роли, которую продолжала играть шумерская культура в истории Двуречья. Дальше рассмотрим несколько примеров ранней шумерской дидактической литературы, которую можно разделить по форме на три группы: притчи, краткие изречения (нравственные и предупреждающие) и басни. § І.І.І. Притчи Шумеро-аккадская литература богата притчами. Они «были записаны более трех с половиной тысячелетий тому назад» 243 , а многие из них наверняка возникли раньше и передавались устно из поколения в поколение. До нас дошло их огромное множество, одни о них хранятся в «народной мудрости» 244 , другие наделены определенной литературной формой. |
| § 2 В настоящее время не много найдется историков, которые верили бы во всеобщие законы развития народов. С расширением нашего культурного горизонта возобладало представление о многообразии культурных типов. В своей статье в 8 «Нового журнала» я старался показать, что лишь один из них – христианский, западноевропейский – породил в своих недрах свободу в современном смысле слова – в том смысле, в котором она сейчас угрожает исчезнуть из мира. Не буду возвращаться к этой теме. Сегодня нас интересует Россия. Ответить на вопрос о судьбе свободы в России почти то же, что решить, принадлежит ли Россия к кругу народов западной культуры; до такой степени понятие этой культуры и свободы совпадают в своем объеме. Если не Запад – то, значит, Восток? Или нечто совсем особое, отличное от Запада и Востока? Если же Восток, то в каком смысле Восток? Восток, о котором идет речь всегда, когда его противополагают Западу, есть преемство переднеазиатских культур, идущих непрерывно от шумеро-аккадской древности до современного ислама. Древние греки боролись с ним, как с Персией, побеждали его, но и отступали перед ним духовно, пока, в эпоху Византии, не подчинились ему. Западное средневековье сражалось с ним и училось у него в лице арабов. Русь имела дело сперва с иранскими, потом с татарскими (тюркскими) окраинами того же Востока, который в то же самое время не только влиял, но и прямо воспитывал ее в лице Византии. Русь знала Восток в двух обличиях: «поганом» (языческом) и православном. Но Русь создалась на периферии двух культурных миров: Востока и Запада. Ее отношения с ними складывались весьма сложно: в борьбе на оба фронта, против «латинства» и против «поганства», она искала союзников то в том, то в другом. Если она утверждала свое своеобразие, то чаще подразумевая под ним свое православно-византийское наследие; но последнее тоже было сложным. Византийское православие было, конечно, ориентализированным христианством, но, прежде всего оно было христианством; кроме того, с этим христианством связана изрядная доля греко-римской традиции. И религия, и эта традиция роднили Русь с христианским Западом даже тогда, когда она не хотела и слышать об этом родстве. |
| На суровом приполярном севере Европы, включая и часть Скандинавии, на рубеже 3 и 2 тысячелетий, еще сохранялись рудименты мезолитического общества – основным источником существования, обитавших тут, людей оставались охота и рыбная ловля, а земледелие вовсе не было известно. Впрочем, ввиду климатических особенностей крайнего севера, оно и потом никогда не составляло там основы хозяйственной деятельности. Халколитом, или энеолитом, называют эпоху, когда, при преобладании каменной индустрии, употребляли также изделия из цветных металлов – меди и золота. Энеолит продолжался относительно недолго, трансформируясь в культуру бронзового века, иными словами, на смену производству чистых металлов идет металлургия сплавов, основу которых составляет медь, смешиваемая с оловом, цинком, серебром или мышьяком. Высокоразвитые мировые цивилизации третьего тысячелетия, в том числе, и соседние для Европы, Египетская и Шумеро-Аккадская, в отношении индустрии не вышли за границы бронзового века, но изготовление бронзы возникло в это тысячелетие и в Европе в примитивных доисторических обществах на Северном Кавказе, на Балканах и на Пиренейском полуострове. На рубеже 3 и 2 тысячелетий, бронзовая индустрия распространяется на большей части Европы, включая нижнее и среднее Поволжье, Поднепровье, карпатский и альпийский регионы, территорию современной Франции и Италии. М. Элиаде предпринял опыт реконструкции парадигмы религиозных воззрений эпохи появления металлургии, которые свойственны были разным народам: «металлы “возрастают” в недрах земли. Пещеры и шахты уподобляются утробе матери-земли... Повсюду в мире шахтеры практикуют ритуалы, включающие в себя очищение, пост, медитацию, молитвы и культовые действия. Ритуалы определяются характером предстоящей операции, поскольку они проникают в сакральную зону, признаваемую запретной. Заряженные этой мрачной сакральностью руды, отправляются в печи. Печи выступают в роли, своего рода, новой утробы, где руды достигают своей зрелости. Металлург, как и кузнец, как и еще прежде – гончар, – это «хозяин огня». |
| Во что же превратилась эта «история творения», пройдя через горнило пастушеского монотеизма? В Библии сохранилась космогония, которую принято называть Гексамероном, или Шестодневом [ 266 ]. Хотя Гексамерон был записан очень поздно, быть может, даже в VI b. до н. э., он существовал в виде устного сказания или поэмы с патриархальных времен. Это признают даже самые радикальные критики [ 267 ]. Гексамерон одним ударом рассеивает призраки политеизма. Боги, демоны, чудовища — все это исчезает. Мировой Хаос не предшествует бытию, нет и следов завистливых небожителей, и поразительным контрастом вавилонскому и вообще всем языческим мифам звучат первые слова сказания: «В НАЧАЛЕ СОТВОРИЛ БОГ НЕБО И ЗЕМЛЮ» (Бэрэшит бара Элогим эт хашамаим вэ хаарец). В начале только Он, единый вечный Элогим, Творец мира. Это не храбрый воин Мардук, облаченный в доспехи, не хитрый Энки, творящий человека из корыстных побуждений. Это Бог незримый и благой, творческое веяние (руах) которого проносится над первозданным миром. Лишь звучит как отзвук вавилонской космогонии словосочетание «небо и земля» (хашамаим вэ хаарец), соответствующее шумерскому слову «Вселенная» (ан-ки), и упоминается о Бездне (Теом), которая в начале покрывала землю. И хотя Теом позднее и выступает в Библии как образ демонических, богоборческих сил, Гексамерон рисует Бездну безликой водной стихией, подчеркивая тем самым абсолютность и всемогущество Творца. Если в мифологии язычников Бездна есть материнское лоно богов: и Амона, и Мардука, и Зевса, то в ветхозаветном сознании все, что не Бог, — это тварь, в том числе и Мировой Океан [ 268 ]. Гексамерон, как и «Энума элиш», говорит о последовательном творении, которое завершается созданием человека. Но насколько отличается место человека во Вселенной по языческому мифу от антропологии Гексамерона! Бог, по Библии, творит людей не как одно из низших созданий (греческие мифы) и не для того, чтобы обслуживать праздных богов (шумеро-вавилонский миф); они сотворены для того, чтобы «владычествовать» над миром бессловесных. Человек не низшее существо, а венец творения, образ Божий (целем Элогим). |
| Индийский эзотеризм объясняет дело иначе и утверждает, что в общих философиях бытия мы имеем откровения «высших душ» прошлого, более или менее непосредственно проникших в тайны бытия. Эти откровения искажались узостью взглядов народных масс, которые разлагали общие принципы на множество частных проявлений в виде отдельных божеств. В отношении понимания смысла язычества оба эти объяснения приводят к одному. Разница в том, что одно объяснение идет от общего к частному, другое – от частного к общему. Как бы она ни возникала, языческая философия бытия не возвышается до понятия Личного Бога, Создателя всего на месте небытия. Языческая мысль колеблется между двумя представлениями. По одному, извечно существовала хаотическая природа, в которой путем произвольного зарождения явилось некоторое сознательное существо, произведшее затем устроение нами обитаемого мира. По другому воззрению, Бог произвел мир из самого себя посредством эманации. Мир истек из него, так что вся природа есть не что иное, как сам Бог . Оба воззрения, по существу, не разнятся. В обоих случаях Бог отождествляется с природой. Это философия, как видим, строго монистическая , как ныне даже хвалятся пропагандисты индуизма (напр., Рамачарака). Во всяком случае по обобщающей языческой мысли основная формула бытия представляется в одном из двух видов: или Бог есть природа, или природа есть Бог. Собственно же Создателя мира – нет. Оставим в стороне вопрос о том, какая из языческих философий древнее, от кого и к кому она могла передаваться. Но та общая точка зрения, которая рождалась у них всех по вопросу о бытии мира, ясно обнаруживает не какое-либо откровение свыше, а логическую работу мысли человека, пытающегося себе объяснить неизвестное из известного, проблему бытия мира на основании того, что он наблюдает в самом себе и вокруг себя. Франсуа Ленорман, глубоко изучивший древность шумеро-аккадскую, вавилонскую, ассирийскую и египетскую, подводит такой общий итог философии этих стран: «Концепция божественного существа единого и всеобщего, смешиваемого с материальным миром, эманирующим из него, но не сотворенным им, встречается в основе повсюду. |
| с. 346] Пожалуй, самыми известными «птицебогами» (или «богоптицами»), изображавшимися с птичьей головой, являются: многочисленные древнеегипетские боги - в частности, бог солнца Ра (Ре) с. 359], отождествлявшийся, помимо прочих, с богом-соколом (в ранней ипостаси - богом охоты) Гором (Хором) с. 310], которые часто изображались в облике человека с головой сокола (см. рис. 24: изображение Ра-Гарахути на стеле ок. 1100 г. до н.э., хранящейся в Музее Лувра в г. Париже) с. (358)], а также бог мудрости, счёта и письма Тот (Джехути), который обычно изображался в виде человека с головой ибиса (см. рис. 25: изображение бога Тота XIII в. до н.э. в храме Рамсеса II в Фивах/Египет/) с. 521]; древнеиндийский царь птиц (в буддизме - сверхъестественная птица, вечный враг змей - наг) Гаруда, в котором сочетались черты человека и птицы (часто изображался существом с человеческим туловищем и орлиной головой, крыльями, когтями и клювом) с. 266] (см. рис. 26: изображение Гаруды на рельефе из Культурного парка «Гаруда Вишну Кенсана» на о. Бали/Индонезия/); шумеро-аккадские и ассирийские божества, изображавшиеся в виде человекообразных птиц с орлиными или ястребиными головами и крыльями (см. рис. 27: изображение сверхъестественного существа на панели ок. 883 - 859 гг. до н.э. из Северо-Западного дворца в г. Нимруд/Кальху/, хранящейся в Метрополитен-музее г. Нью-Йорк/США/) В христианстве также известны изображения евангелистов и святых в образе зверей и птиц (см. рис. 28: изображение из франкского «Гелазианского сакраментария»/«Sacramentarium gelasianum»/ок. 780 - 800 г., хранящегося в Национальной библиотеке Франции в г. Париже) Весьма примечательно, что изображение Гаруды, по мнению Е.Ю. Гончарова, присутствует и на золотоордынских (джучидских) монетах (типах монет), которые большинство исследователей относят ко времени правления хана Тохтамыша (1380 - 1395). При этом образ Гаруды предстаёт здесь скорее в буддийско-ламаистской ипостаси, вследствие чего многие нумизматы определяют данное изображение (сюжет) как «дракона со змеёй» или «птицу со змеёй». Такие изображения помещены на медных монетах (пулах) чекана «Сарая ал-Джадида», выпускавшихся с 776 () года хиджры (1374/1375 г.) до, предположительно, 780 () года хиджры (1378/1379 г.). |
| 208 Крамер С. Шумеры. Первая цивилизация на Земле.//Электронная библиотека «Книги онлайн»/URL: (дата обращения: 05–08–2020). 209 Адольф Лео Оппенхейм (1904–1974) – один из наиболее авторитетных ассириологов, переводчик с аккадского языка. 213 По мнению Торкильда Якобсена «здесь слышится голос III тысячелетия до н. э., а подчас и неясные отзвуки IV».//Якобсен Т. Сокровища тьмы: история месопотамской религии. С. 137. 215 «Люди, – как говорит Аристотель, – уподобляют самим себе не только богов, но и образ их жизни». Цитата по: Франкфорт Г. и др. Духовные искания древнего человека. С. 155. 216 В шумеро-аккадской мифологии: Ану – верховный бог неба, глава сонма богов; Энлиль – бог ветра, воздуха и бурь; Энки – бог воды и подземного мира. Не следует думать, что это были боги природных явлений. Это боги, символами которых являлись те или иные природные явления. Так же, как в Египте: Ра не был богом Солнца – это Солнце было символом Ра. 218 С. Крамер отмечает: «Шумерские боги, как они представлены в мифах, были полностью антропоморфны; даже самые могущественные из них представлялись подобием человека по форме, мыслям и поступкам. Как человек, они строили планы и действовали; ели, пили, женились и образовывали семьи, вели обширное хозяйство и были не чужды человеческим слабостям.//Крамер С. Шумеры. Первая цивилизация на Земле.//Электронная библиотека «Книги онлайн»/URL: (дата обращения: 05–08–2020). 220 Богиня, участница создания людей. О творении людей дошло несколько мифов, но «Сказание об Энки и Нинмах» наиболее полный из них. 225 Полностью «Сказание об Энки и Нинмах» см. Афанасьева В. К. От начала начал. Антология шумерской поэзии. С. 42–47. 230 Цилиндрические печати, которые прокатывались по глиняной табличке, оставляя вытянутый след, равный длине окружности цилиндра. Служили для удостоверения документов. 233 Зубов А. Б., проф. Курс лекций по истории религий. Модуль 2. Месопотамия.//Андрей Зубов, персональный сайт/URL: http://abzubov.com/new_course/lecture_052 (дата обращения: 07–08–2020). |
| Для понимания своеобразия египетской танатологии важно также отметить, что древнегипетское отношение к смерти в целом — светлое и бесстрашное. Древнейшие изображения в Пирамидах, представляющие сцены посмертного бытия — это сцены кипучей деятельности, но никак не нирванического покоя [ 30 ]. Египетская «Похвала смерти» лишена всякого привкуса мизантропии (в отличие от позднейших произведений подобного жанра в самых разных культурах): «Зачем они сводят на нет славу загробного мира, — Страны справедливой, блаженной, где страху нет места, обители упокоенья, чьим жильцам омерзительны распри, где нечего ближних бояться, ибо нету вражды в этом крае? Наши предки покоятся там со времен мирозданья. Из тех, кто родится на свет во множестве неисчислимом, не осядет в Египте никто: в городе Вечности всем поголовно приют уготован. Разве долго продлится пора гостеванья земного? Время, как сон промелькнет, и «добро пожаловать»« — скажут в полях заката пришельцу» [ 31 ]. Но это представление резко отличалось от (тогда еще не существовавших) индийских сказаний о перевоплощениях, и еще более резко — от тех представлений о смерти, что распространялись в Междуречье. В шумеро-вавилонской религии [ 32 ] бытовало совершенно иное, чем в Египте, отношение к смерти. Междуречье — это тот мир, который Библия считает колыбелью человечества. До Рождества Христова остается еще более двух тысячелетий [ 33 ]. «О вавилонских представлениях о загробном мире и участи, ожидающей человека, можно судить по ряду текстов: «Сну Энкиду» (7 таблица «Эпоса о Гильгамеше»), «Энкиду в преисподней» (12 таблица), «Схождению Иштар в преисподнюю», «Царевичу в Преисподней». Открывающаяся картина крайне безрадостна. Вавилонская «страна без возврата» — хуже, чем полное небытие, — нечто похожее на вечность Свидригайлова: «эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность». Здесь во тьме томятся умершие — без надежды на воскресение или новое рождение. Развитых представлений о загробном суде у вавилонян не сложилось; и праведников, и злодеев ждет одинаково унылое прозябание; в несколько лучшем положении находятся те, кто оставили по себе сыновей, и совсем плохо приходится тем, чье тело не было предано погребению, по ком не справляют заупокойного культа. «Ничто не дорого, кроме сладостной жизни», — поучает Шуруппак сына. На загробные радости никто не уповает, никто их и не обещает; награда и наказание — все свершается на земле. В «Разговоре господина с рабом» эта мысль оттеняется прямым указанием на одинаковое положение всех людей после смерти: «Поднимись, пройди по руинам древним, чтобы увидеть черепа последних и первых: кто был злодей, и кто — благодетель?» |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ВОЗНЕСЕНИЕ 1) Вознесение Господне ; 2) один из способов достижения духовного мира (небес) или описание этого процесса. Повествования о В. характерны для монотеистических религий, но встречаются и в языческих верованиях и культах. Известны неск. вариантов повествования о В.: путешествие души на небеса, попадание в загробный мир обычного человека прежде его естественной смерти, В. отдельных личностей (правителей, мудрецов, святых) некой силой, духами или Богом на небеса ( Tabor. P. 91). Для большей части этих повествований характерны следующие элементы: изначальное состояние сна или молитвы, явление вестника (ангела или духа) из потустороннего мира, избрание или призвание героя. Часто В. описывается как восхождение на гору, как рассказ о «горнем» мире, иногда связанный с испытаниями, как достижение крайних пределов (престола Божьего), как получение откровения или созерцание Божества, как преображение героя и обычно, но не всегда как его возвращение в мир. При этом самому моменту В., как правило, уделяется мало внимания, отмечается, что герой стал невидим для окружающих или исчез в неизвестном направлении ( Lohfink. S. 13-31). Языческие религии Тема В. встречается в религ. представлениях народов Ближ. Востока и средиземноморского региона начиная с эпохи первых цивилизаций. Шумеро-аккадские представления Известны архаические мифы об Энмедуранки, царе Сиппара, к-рый считался изобретателем различных форм предсказания будущего. Он был вознесен богами и посажен на золотом троне, после чего боги Шамаш и Ада наделили его знаками власти, предметами для дивинации и проч. (Г. Виденгрен; ср.: Segal. P. 1343). В аккадской мифологии встречаются также описания неудачных попыток «вторжения на небеса» Адапы, сына бога Э(й)а, и Этаны, легендарного правителя Киша (ANET. P. 101-103, 114-118). Известны рассказы о полетах Этаны во сне на орле, нек-рыми исследователями эти повествования сближаются с шаманскими поисками духов-покровителей в образе животных ( Афанасьева В. К. Этана//Мифы народов мира. Т. 2. С. 671). Клавдий Элиан (III в.) приписывает полет на орле Гильгамешу , герою и правителю Урука ( Aelian. De nat. animal. 12. 21). |
| Разделы портала «Азбука веры» с 2005 года Современному читателю Священного Писания, окруженному принципиально иными реалиями быта, нежели персонажи, о которых повествует священный текст, не просто понять образную речь библейских авторов. То, что для человека древнего мира (Востока) ежедневно было в поле его зрения и осязания в натуральном виде, современному человеку часто доступно лишь в виде картинки. Большинство реалий материальной культуры древнего мира, составляющих неотъемлемую часть жизни древнего Израиля, никак не представлены в нашем быту, и мы имеем возможность приобщиться к ним не иначе, как в выставочных залах. Поэтому адекватное прочтение библейских образов возможно лишь если знать, какое место в жизни древних людей занимали предметы, послужившие источником для создания каждого конкретного художественного образа и символа. Одной из таких реалий, имевшей широкое употребление в жизни древних людей и почти исчезнувшей из быта современного человека, представленной ныне лишь в виде декоративных сувениров, является рог животного (евр. – qeren ) 1 . Слову qeren есть соответствия в других семитских языках: в аккадском – слово qarnu , которое используется для обозначения сосудов (для жидкости) и объектов, имеющих форму рога (месяца, звезд), а также является символом силы и могущества; в угаритском – qrn , пуническом – qrny (дв. ч.), арабском – qarn , обозначающие трубу (муз.), пик (горы), локон (волос) и луч; в эфиопском – qarn , обозначающее звук рога, силу; в арамейском – qeren/qarna , что означает музыкальный инструмент, угол, силу, так же и в сирийском, и в средневековом еврейском – угол, пик, луч, сила. Необходимо отметить, что слово qeren в еврейской части Ветхого Завета появляется как имя нарицательное 76 раз: 28 раз в единственном числе, 16 раз в двойственном ( qarnayim/qeranayim ) и 32 во множественном ( qeranot , const. qarnot ); 14 раз оно встречается в арамейской части 2 . Рога животных имели важное значение в мифологии и магии народов Древнего Востока. Изображения богов Шумера и Аккада, а также верховных правителей и жрецов часто увенчивались рогатой тиарой. Так, например, Ан (шумер. «небо») – бог неба, постоянный титул – «отец богов». В списках богов XXVI века до Р. Х. из Фары перечень открывается его именем. Символ Ана – рогатая тиара. Энлиль (шумер. «владыка ветер») – бог, покровитель Ниппура, занимающий второе место в списке богов после своего отца бога Ана, символически изображался в виде рогатой тиары, стоящей на священном жертвеннике. Эти символические изображения сохранились на кудурру (межевом камне) вавилонского царя Мелишипака XII века до Р. Х. из Суз, на котором наиболее полно представлены символы богов шумеро-аккадского пантеона 3 . |
|
|
