| К созданию этого романа Достоевский шел всю жизнь. В нем писатель ставит коренные проблемы человеческого бытия: о смысле жизни каждого человека и всей человеческой истории, о духовных и нравственных основах существования людей, о вере и неверии. Роман был закончен в ноябре 1880 года и был посвящен Анне Григорьевне. Через два месяца после публикации «Братьев Карамазовых», 28 января, писатель умер. Их совместной жизни Господь определил 14 лет. Все свои великие романы и «Дневник писателя», то есть значительно больше половины написанного за всю жизнь, Федор Михайлович создал в эти годы. «Игрок», «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы», «Дневник писателя» со знаменитой Пушкинской речью прошли через руки Анны Григорьевны — стенографистки и переписчицы. Ее значение в жизни и посмертной судьбе писателя переоценить невозможно. В начале своих «Воспоминаний» Анна Григорьевна писала, как много важных моментов ее жизни соединены с Александро-Невской лаврой: венчание родителей, крещение, младенчество, проведенное в доме, принадлежащем Лавре… На Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры был похоронен Федор Михайлович Достоевский. Рядом с ним мечтала быть погребена и она. «Идя за гробом Фёдора Михайловича, я давала себе клятву жить для наших детей, давала обет остальную мою жизнь посвятить, сколько будет в моих силах, прославлению памяти моего незабвенного мужа и распространению его благородных Анне Григорьевне было 35 лет. Своё обещание она исполнила. Семь раз Достоевская издала полное собрание сочинений мужа, создала его музей, открыла школу его имени. Удивительно, сколько смирения, доброты, а главное – любви – было в этой женщине. В одном из писем она обращалась к мужу: «Я такая обыкновенная женщина, золотая середина, с мелкими капризами и требованиями… И вдруг меня любит самый великодушный, благородный, чистый, честный, святой Анна Достоевская. 1916 год После смерти Федора Михайловича Анна Григорьевна прожила еще 37 лет. Замуж она больше не выходила. |
| Социальная проблема, которая всю жизнь мучила Достоевского, начала намечаться к разрешению, на основах постепенно созидаемой совершенно правильной и ясной иерархии ценностей: высшая ценность – религия, затем нравственность, основанная на религии, затем идут другия ценности, которые должны основываться на религиозно-нравственных началах. И социальная проблема должна быть разрешена исключительно в свете религиозной, именно христианской нравственности. «Записки из подполья» (1864 г.) – это интродукция в 5-ти актную трагическую симфонию его последних пяти великих романов: «Преступление и наказание» (1866 г.), «Идиот» (1868–69 гг.), «Бесы» (1873 г.), «Подросток» (1875 г.), и «Братья Карамазовы» (1880 г.), которые представляют собою замаскированную в художественные образы и длившуюся 15 лет авторскую исповедь. Для работы над романом «Игрок» (1866). Достоевскому понадобилась стенографистка. Ему порекомендовали Анну Григорьевну Сниткину, способнейшую ученицу известного преподавателя стенографии П. М. Ольхина. Отец Анны Григорьевны был служащий придворного ведомства Григорий Иванович Сниткин. Мать ея (к этому времени овдовевшая) по происхождению была шведка пли финка Мария-Анна Мильтопеус. 4 октября 1866 г. Анна Григорьевна начала свою работу стенографистки, а 30 октября – закончила стенографировать «Игрока» и последния страницы «Преступление и наказание». 8-го же ноября произошло объяснение в любви. Феодор Михайлович сочинил целый разсказ о пожилом художнике, который полюбил молодую девушку, и закончил этот разсказ следующими словами: ...«поставьте себя на минуту на ея место... Представьте, что этот художник – я, что я признался вам в любви и просил быть моей женой. Скажите, что вы бы мне ответили?» «Лицо Феодора Михайловича» – сообщает в своих воспоминаниях Анна Григорьевна – выражало такое смущение, такую сердечную муку, что я, наконец, поняла, что это не просто литературный разговор и что я нанесу страшный удар его самолюбию и гордости, если дам уклончивый ответ. Я взглянула на столь дорогое мне, взволнованное лицо Феодора Михайловича и сказала: «Я бы вам ответила, что люблю и буду любить всю жизнь». |
| Важным показателем для нас является индекс цитируемости, он демонстрирует насколько наши материалы востребованы другими СМИ. У нас этот показатель 3000, и он означает, что мы входим в третий десяток среди всех русскоязычных информационных агентств, опережая целый ряд официальных региональных агентств. Кто наши читатели? На этот вопрос применительно к Интернет-ресурсу ответить непросто. Специальных опросов мы не проводим. Некоторое представление о своих читателях мы можем составить только из личного общения, почты, которая к нам приходит. И эти представления вполне совпадают с тем образом читателя, который мы для себя создали. Наши читатели, по нашим представлениям, – это образованные православные люди, имеющие достаточно высокий социальный статус. Это – ученые, преподаватели вузов и школ, священнослужители, публицисты, писатели, бизнесмены, менеджеры, словом, общественно активная часть православных верующих. – Что собой представляет сегодня коллектив вашего информационного агентства? Кто и как может стать сотрудником «Русской линии»? – Сегодня «Русская линия» – это мобильный высокопрофессиональный коллектив квалифицированных сотрудников. Техническую службу возглавляет Сергей Михайлович Григорьев , который с 1998 по 2004 год был главным редактором РЛ. Он – человек разносторонних дарований. Программное обеспечение РЛ – дело его ума и рук, у нас никогда не возникало серьезных технических проблем, в этом заслуга руководителя нашей технической службы. Кроме того, Григорьев прекрасно разбирается в истории, некоторое время он работал школьным учителем истории, а сейчас заканчивает подготовку уникальной книги по истории Галицкой Руси под властью Австро-Венгрии. Заместитель главного редактора Александр Михайлович Колышкин , выпускник исторического факультета Петербургского университета. Начал работать в РЛ еще будучи студентом. Сейчас он уже хорошо известен как специалист по церковным и политическим проблемам. В структуре РЛ две новостные группы, которые обеспечивают подготовку комментариев и новостей. Ими руководят кандидаты исторических наук Андрей Александрович Иванов и Дмитрий Игоревич Стогов , оба преподаватели петербургских вузов, известные в своей области ученые. Их помощники, молодые парни и девушки, студенты петербургских вузов – наша подрастающая смена. |
| Достоевской не достался идеальный быт — она была равнодушна к нарядам и привыкла жить в стесненных условиях, в постоянных долгах. Идеальным мужем великий писатель, конечно, тоже не был. К примеру, он был очень ревнив и мог устроить жене сцену, вспылить. Анна Григорьевна мудро избегала ситуаций, которые могли вывести из себя мужа, и старалась предотвратить последствия его вспыльчивости. Так, в пору его редакционной работы он мог выйти из себя из-за наглости авторов, которые требовали, чтоб в их сочинениях не менялось ни запятой — мог написать им в ответ резкое письмо. А на следующее утро, остыв, очень сожалел об этом, стыдился своей вспыльчивости. Так вот Достоевская в таких случаях не отправляла письма, а дожидалась утра. Когда «оказывалось», что резкое письмо отправить еще не успели, Федор Михайлович очень радовался и писал новое, уже смягчившись. Она не упрекала его за непрактичность и доверчивость. Анна Григорьевна вспоминала, что ее муж не мог никому отказать в помощи. Если у него не оказывалось мелочи, он мог привести нищего домой и там дать ему денег. «Потом эти посетители начинали приходить сами и, узнав имя мужа благодаря прибитой к двери дощечке, стали спрашивать Федора Михайловича. Выходила, конечно, я; они рассказывали мне про свои бедствия, и я выдавала им копеек тридцать-сорок. Хоть мы и не особо богатые люди, но такую помощь всегда оказать можем», — рассказывала она. И хотя религиозность не помешала супругам почему-то, может, из любопытства, пойти однажды к какой-то гадалке (нагадавшей, кстати, смерть их сына Алеши), все-таки Евангелие всегда сопутствовало их жизни.Достоевская вспоминала, как, укладывая детей спать, Федор Михайлович вместе с ними читал молитву «Отче наш», «Богородице Дево» и свою любимую — «Все упование мое на Тя возлагаю, Матерь Божия, сохрани мя под кровом Твоим»… «Не удерживай» В 1880 году Анна Григорьевна взялась за самостоятельное издание его трудов, основав предприятие «Книжной торговли Ф. М. Достоевского (исключительно для иногородних)». И имела успех! Материальное положение семьи поправилось, Достоевские сумели отдать долги. Но жить Федору Михайловичу оставалось недолго. В 1880 году вышел его роман «Братья Карамазовы», и это, по словам его супруги, было последнее радостное событие в его многострадальной жизни. |
| Последовали 26 дней напряженной работы (см. примечание, если это число вам ничего не говорит), по истечении которых уже совсем не страшный Федор Михайлович поделился с «доброй Анной Григорьевной», как он теперь называл свою молодую помощницу, наконец-то запомнив ее имя-отчество, своей новой задумкой и попросил у нее совета. Он, видите ли, решил написать роман о старом художнике, пережившем суровое детство, раннюю потерю любимого отца, тяжкую болезнь, смерть близких людей, бедность, долги, но все еще страстно желающем вновь найти счастье и наконец встречающем молодую девушку: «Назовем ее Аней, чтобы не называть героиней. Это имя хорошее…». Анна Григорьевна, видя в герое романа самого Достоевского и слыша последние слова, с досадой подумала про себя, что Федор Михайлович имеет в виду Анну Васильевну Корвин-Круковскую, свою бывшую невесту и сестру известной в будущем Софьи Ковалевской. И поэтому на вопрос, возможно ли, чтобы молодая девушка, «столь различная по характеру и по летам», могла полюбить старого, больного художника («не будет ли это психологическою неверностью?» – волнуется великий писатель-психолог), горячо и желая поскорее закончить задевший ее (хоть она сама себе в этом и не признавалась) разговор, ответила, что нельзя любить только за внешность и богатство. Если эта распрекрасная Аня, на которую он не пожалел столько красок, чтобы расписать ее характер и достоинства, действительно его любит, то в чем же здесь жертва с ее стороны? Совсем позабыв о том, что она тоже Аня, девушка слышит: «Поставьте себя на минуту на ее место. Представьте, что этот художник – я, что я признался вам в любви и просил быть моей женой. Скажите, что вы бы мне ответили?» – И неожиданно для себя Анна Григорьевна произносит: «Я бы ответила, что вас люблю и буду любить всю жизнь!» Эту сцену я обычно и пересказываю своим друзьям и знакомым. А за ней следуют 400 страниц, на протяжении которых развивается эта столь необычно начавшаяся история. Дальше – жизнь. Дальше – та самая главная часть книги о настоящей любви. |
| Ведущие: Миняйло Александр Максимович , священник, ректор Уральского института бизнеса им. И.А. Ильина. (Екатеринбург) Миронов Леонтий Михайлович , член Клуба православных предпринимателей. (Москва) Сергуненков Борис Борисович , президент Научно-производственной фирмы «ВАПА». (Санкт-Петербург) Выступающие: Миняйло Александр Максимович, священник, ректор Уральского института бизнеса им. И.А. Ильина. Духовно-нравственный путь развития России. (Екатеринбург) Миронов Леонтий Михайлович, директор Центра исследований духовного наследия России Института экономических стратегий РАН (ИНЭС). Проекты Клуба православных предпринимателей. (Москва) Сергуненков Борис Борисович, президент Научно-производственной фирмы «ВАПА». Созидающее предпринимательство и его роль в деле Домостроительства России. Презентация сборника статей «Слово и дело русского предпринимателя». (Санкт-Петербург) Парамонов Александр Иванович, Председатель Ученого совета ГАОУ «Колледж предпринимательства к.п.н. Концептуально-технологическая модель предпринимательской подготовки молодежи в России. (Москва) Иванова Дина Анатольевна, директор по развитию, проект «Опора Созидание», ОПОРА России. Этический бизнес и социально ответственный маркетинг. (Москва) Волков Дмитрий Анатольевич, директор ООО «ГРАДЕЖ». Семейный бизнес в России: проблемы, перспективы. (Екатеринбург) Харченко Сергей Григорьевич, профессор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ. Этиология коррупции. (Москва) Толмачев Александр Васильевич, директор ООО «Агентство по управлению земельно-имущественными комплексами». Оформление земельно-имущественных отношений на объектах Русской Православной Церкви. (Москва) БАР «СВИРЬ» 17.00-19.00 Круглый стол «Церковнославянский язык во времени и пространстве». Ведущий: Наумов Сергей Анатольевич , координатор Церковнославянского семинара (Санкт-Петербург) Выступающие: Демидов Дмитрий Григорьевич, д.филол.н., доцент Санкт-Петербургского государственного университета. Разбор по членам предложения и по частям речи в славянской грамматике. (Санкт-Петербург) |
| (В это время он писал «Идиота»). По поводу смерти Сонички мы имеем записи Анны Григорьевны и Феодора Михайловича. Анна Григорьевна писала: «Глубоко потрясенная и опечаленная ея кончиною, я страшно боялась за моего несчастного мужа: отчаяние его было бурное, он рыдал и плакал как женщина, стоя пред остывшим телом своей любимицы, и покрывая ее бледное личико и ручки горячими поцелуями. Обоим нам казалось, что мы не вынесем нашего горя... На Феодора Михайловича было страшно смотреть, до того он осунулся и похудел за неделю болезни Сони... Каждый день мы ходили с мужем на ея могилку, носили цветы и плакали». Достоевский же через несколько дней после похорон писал Майкову: «Это маленькое трехмесячное создание, такое бедное, такое крошечное – для меня было уже лицо и характер. Она начинала меня знать, любить, и улыбалась, когда я подходил. Когда я своим смешным голосом пел ей песни, она любила их слушать. Она не плакала и не морщилась, когда я ее целовал: она останавливалась плакать, когда я подходил. И вот теперь говорят мне в утешение, что у меня еще будут дети. А Соня где? Где эта маленькая личность, за которую я, смело говорю, крестную муку приму, только, чтобы она была жива». Когда Достоевские покидали Женеву, оставляя в ней могилу умершей Сонички, Феодор Михайлович, на палубе грузового парохода разсказал Анне Григорьевне, с трогательными мелкими подробностями, всю свою жизнь, которая представляла собою, по его словам, преимущественно целую длинную цепь обид, оскорблений, скорбей, несчастий и разочарований. «Вспоминая, – пишет об этом Анна Григорьевна, – он мне разсказал про свою печальную одинокую юность после смерти нежно им любимой матери, вспоминал насмешки товарищей по литературному поприщу, сначала признавших его талант, а затем жестоко его обидевших. Вспоминал про каторгу и о том, сколько он выстрадал за четыре года пребывания в ней. Говорил о своих мечтах найти в браке своем с Марьей Дмитриевной столь желанное семейное счастье, которое, увы, не осуществилось: детей от Марьи Дмитриевны он не имел, а ея «странный, мнительный и болезненно-фантастический характер» был причиной того, что он был с ней несчастлив. |
| На основе писем и воспоминаний четы Достоевских можно восстановить некоторые городские маршруты прогулок писателя. Федор Михайлович сообщал в Россию, что у него ежедневно после работы за письменным столом была «одна и та же дорога» -- через Королевский исад на почту. Его письма в дрезденский период жизни похожи на длинные «излияния души» как в личном, так и в творческом планах. Он живописно рисует атмосферу Дрездена, где в мае месяце «зелень... давным-давно великолепная, а цветы уже отцветают. Здесь довольно жутковато (кроме галереи), но работать можно. Зато воздух удивительный...» ( письмо от 19 мая 1867 г.). Зимой картины сменяются: «Морозы ударили ужасные, доходило до 20 градусов... Квартира же нам попалась прехолодная. Здешние печи без заслонок. Немцы хотят лучше мерзнуть, чем перенять у русских спечи» ( 6 января 1871 г.) По причине холодов «здоровье в Дрездене крайне плохо: беспрерывно простуживаюсь», «да и припадки увеличились» ( 17 сентября 1869 г.). В августе 1867 года он писал А. Майкову, что «дни проходили однообразно. Мы с Аней регулярно после обеда гуляем в Большом саду, слушаем дешевую музыку, потом читаем...» В вечерние часы писатель заходил в местную читальню, где просматривал русские газеты и «отаводил душу». Здесь же он читал роман В.Гюго «Отверженные» и «Лавку древностей» Ч. Диккенса. В парке Федор Михайлович и Анна Григорьевна часто заходили в ресторан «Цум гроссен Виртшафт». Здесь глава семьи испытывал наслаждения от музыки Моцарта, Бетховена, Мендельсона, Россини, но вот музыку немецкого композитора «Вагнера совсем не любил». В зеленом дворике дрезденского ресторана рос старый и большой дуб -- «наш дуб» (А.Г. Достоевская), а рядом за столиком писатель часто пил пиво. Супружеская чета чувствовала себя счастливой: " ...Смеху, веселья было много, и муж уверял, что он со мною помолодел на всю разницу наших лет. Случались и анекдоты: так однажды с «нашего дуба» в большую кружку с пивом Федора Михайловича свалилась веточка, а с нею громадный черный жук. Муж мой был брезглив и из кружки с жуком пить не захотел, а отдал ее кельнеру, приказав принести другую. Когда тот ушел, муж пожалел, зачем не пришла мысльо потребовать сначала новую кружку, а теперь, пожалуй, кельнер только вынет жука и ветку и принесет ту же кружку обратно. Когда кельнер пришел, Федор Михайлович спросил его: «Что ж, вы ту кружку вылили?» — «Как вылил, я ее выпил!» — ответил тот... " |
| Любили Достоевские и открытую галерею ресторана «Итальенешес Дерфен» на набережной Эльбы. Здесь немецкие повара готовили сравнительно дешевое блюдо из «голубого угря», пойманного прямо в водах реки. К рыбе подавали вино «белый рейнвейн». а Денег для ресторана и повседневных покупок катастрофически не хватало. О критическом положении с финансами свидетельствуют и послания писателя в Россию: «Как я могу писать, когда я голоден...», «ужасная нужда», «денег у меня ни малейшей сломанной копейки» ( 23 ноября 1869 г.). В перерывах от литературных трудов Федором Михайловичем овладевала безудержная страсть игрока в рулетку. Он выезжал в Баден-Баден, где в игорном доме чаще всего проигрывал, чем выигрывал деньги. По этой причине писатель нервничал, и в письмах дрезденского периода встречаются нередко несправедливые и крайне резкие его оценки: «Эти немцы мне нестерпимы» (14 декабря 1869 г.). Кстати, Достоевский знал, что в Германии ему некоторые влиятельные бюргеры платили почти тем же: «...я считаюсь (я слышал это) между некоторыми пьющими немцами очень желчным русским» ( 28 июня 1874 г.). По воспоминаниям Анны Григорьевны, «Федор Михайлович очень любил Дрезден, главным образом за его знаменитую картинную галерею», а именно – Цвингер (Zwinger). В первый же день по прибытии в город и поселившись в самой лучшей гостинице " Штадт Берлин " , даже не переодевшись, Достоевские " тотчас направились в картинную галерею Федор Михайлович уверял, что отлично помнит кратчайший путь к Цвингеру, но мы немедленно заблудились в узких улицах, и тут произошел тот анекдот, который муж приводит в одном из своих писем ко мне, в пример основательности и некоторой тяжеловесности немецкого ума. Федор Михайлович обратился к господину, по-видимому, интеллигентному, с вопросом: — Пожалуйста, милостивый государь, где находится картинная галерея? — Картинная галерея? — Да, картинная галерея. — Королевская картинная галерея? — Да, королевская картинная галерея. — Я не знаю. Мы подивились, почему он так нас допрашивал, если не знал, где галерея находится. |
| Сказавши это, император удалился, а члены Совета принялись рассуждать о штате для царицы и назначили ей по 60000 рублей в год и волость до 2000 дворов. С этим решением отправились к царице князья Василий Лукич Долгорукий и Дмитрий Михайлович Голицын, причем донесли ей, что если. и сверх того изволит чего потребовать, то его величество по особенной своей к ней любви и почтению исполнит ее требование. Определивши содержание бабушки по отцу, не забыли и бабушку по матери: Остерман объявил в Совете, чтоб бабке его величества герцогине бланкенбургской давать пенсию по 15000 рублей в год. Эта бабушка очень хлопотала, чтоб внук вел себя получше и берег свое здоровье; до нас дошли два письма ее, как видно, к брауншвейгскому поверенному в делах при русском дворе, в которых она поручает обратиться к князю Ивану Долгорукому и сказать ему от ее имени, что, зная, как император уважает его достоинства, она умоляет его уговорить молодого государя, чтоб он больше заботился о своем драгоценном здоровье. В другом письме герцогиня пишет: «Дайте почувствовать князю Ивану Долгоруком необходимость вывезти императора из Москвы. Князь Долгорукий человек знатного происхождения, не такой, как Меншиков, вышедший из черни, человек без воспитания, без благородных чувств и принципов; это обстоятельство доставляет мне бесконечное удовольствие, ибо я не сумневаюсь, что этот вельможа (Долгорукий) всегда будет внушать моему дорогому императору чувства, достойные великого монарха». Решительный фавор Долгоруких обозначился тотчас по приезде двора в Москву: накануне торжественного въезда князья Василий Лукич и Алексей Григорьевич назначены были членами Верховного тайного совета; 11 февраля молодой князь Иван Алексеевич сделан был обер-камергером. Князь Алексей и сын его были всем обязаны приближению, фавору; но между Долгорукими были двое известных своими способностями и заслугами: знаменитый дипломат князь Василий Лукич, как мы видели, получил место в верховном правительственном учреждении; здесь он достойно представлял фамилию подле главы другой соперничествующей фамилии – подле князя Дмитрия Михайловича Голицына, и подле другого соперника по приближению и первого дельца – подле Остермана; но у Голицыных был знаменитый полководец князь Михаил Михайлович, фельдмаршал; Долгорукие против него выставили свою военную знаменитость – князя Василия Владимировича, которого военное поприще было прервано опалою, но в последнее время было восстановлено в Персии; Долгоруким было важно иметь его при себе, и потому под предлогом болезни он был вызван из Персии и 25 февраля, на другой день коронации, был сделан фельдмаршалом вместе с князем Иваном Юрьевичем Трубецким, губернатором киевским. |
|
|
