| Закрыть Мифы о Сталине. Голодомор. Тотальная фальсификация. Часть 2 06.09.2015 2746 Время на чтение 14 минут Продолжаем разоблачение одной из величайших фальсификаций новейшей истории, задуманной ещё Адольфом Гитлером и затем реализованной украинскими националистами и пятой колонной в СССР. В первой части мы поговорили об эпидемии испанки, которая дала врагам советской власти выразительный иллюстративный материал для манипуляции сознанием, и разобрали технологии управления массовым сознанием с помощью цифр и чисел. Перейдём к разбору конкретных примеров подлога иллюстраций, которые использовались и продолжают использоваться для аргументации легенды Голодомора. Кроме того, мы рассмотрим феномен мирового экономического кризиса 1929-1939 годов, затронувшего все страны и континенты, а также сопоставим, каким в действительности был уровень жизни и благосостояния народных масс в тридцатые годы в СССР и в США. Голодомор в информационной войне нацистов был направлен на создание в украинском обществе представления об СССР «как об империи зла», на оправдание фашистской агрессии. Вырванные из общего контекста истории причины сокращения населения в первой четверти XX века нацисты стали объяснять сугубо сталинской экономической политикой коллективизации и индустриализации, и, прежде всего, «преднамеренным геноцидом» в отношении украинского народа. Источниками для идеи Голодомора стали трагические события, которые произошли как в России, так и во всей Европе, на фоне больших политических и экономических потрясений, дополненных эпидемиями. Их следствием был голод и резкое сокращение населения. Первая волна голода потрясла мир уже в первой половине 20-х годов. В нацистской пропаганде голод 1922-1923 годов в России, который определялся комплексом причин (последствия Первой мировой войны, революция, вмешательство стран Антанты в русскую революцию, эпидемии), увяжут с экономической политикой большевиков. Манипулирование образами: разработка информационного сопровождения материалов об украинском Голодоморе в 30-80-е годы XX века. «Толпа мыслит образами, и вызванный в ее воображении образ в свою очередь вызывает другие, не имеющие никакой логической связи с первым... Только образы могут увлечь ее, или породить в ней ужас и сделаться двигателями ее поступков». |
| Эхо первого кризиса Восстание декабристов в контексте глобальных социально-экономических проблем первой половины XIX века Восстание 14 декабря 1825 года в Санкт-Петербурге традиционно принято интерпретировать как первое в России открытое вооруженное выступление против самодержавия и крепостничества и фактическое начало русского освободительного движения. За минувшие годы специалисты из самых разных идейных лагерей весьма глубоко изучили общественно-политическую подоплеку восстания и предшествовавших ему событий и процессов. Достаточно тщательно на сегодняшний день изучено и социально-экономическое развитие России той эпохи . Однако глобальный контекст как российских социально-экономических проблем первой половины XIX века, так и непосредственно движения декабристов достаточно редко попадал в поле зрения историков. Так, наиболее крупной работой, освещающей этот вопрос по существу, до сих пор остается известный курс русской истории М.Н. Покровского. При всей своей тенденциозности главы данного курса, посвященные декабристам и развитию России в первой половине XIX века, в целом наглядно и ярко показывают, что хотя Российская империя начала XIX века, захлестнутая первыми волнами европейской нестабильности в эпоху наполеоновских войн, и сумела отстоять свой политический суверенитет, она, тем не менее, оказалась почти беззащитной как перед глобальной экономической экспансией западноевропейских товаров и капиталов, так и перед лицом западноевропейской информационно-идеологической агрессии. Перед тем как начать анализ российского кризиса середины 1820-х годов, важно вспомнить, что ряд крайне тяжелых потрясений в первой половине XIX века переживала практически вся континентальная Европа. Достаточно лишь обратить внимание на новый характер военных конфликтов эпохи революционных и наполеоновских войн (когда завоеватель стремится не только подчинить себе некую территорию, но и провести там необратимые социальные преобразования), на число революционных выступлений и их ожесточенность, чтобы утверждать: перед угрозой социального хаоса, утраты государственного суверенитета и даже полного распада (раздела) в период 1789–1850 годов стояли все крупные европейские державы. Пруссия (1807–1812), Австрийская империя (1809, 1848–1849), Франция (1814–1815, 1830, 1848), Испания (1807–1814, 1820–1824, 1834–1843) , Португалия (1807–1811, 1820, 1828, 1834–1847), Голландия (1810–1813, 1830), Швеция (1809), Дания (1807), Швейцария (1803, 1847) – фактически ни одна из этих держав не сумела выйти из кризиса, не прибегнув (вольно или невольно) к иностранной помощи, не пережив прямое вмешательство соседей в свои внутренние дела или даже оккупацию. |
| Учитывая особенности мышления, способа и метода познания-отражения, характерные только для определенных временных отрезков, можно дифференцировать пять стадий в эволюции русского мировоззрения XI – первой трети XVIII b. и развитии средневековой литературы (и культуры). Они выделяются на основе анализа сочинений древнерусских писателей путем определения доминирующего на той или иной временной стадии синкретического метода познания-отражения мира, как наиболее подверженного временным изменениям. Разделением единого метода познания-отражения на два самостоятельных, наметившемся в 40-е годы XVII b., заканчивается средневековый период в русской философской мысли и литературе. В 40-е годы XVII b. начался переходный период от Средневековья к Новому времени, в течение которого формировался не только самостоятельный метод познания, приведший к зарождению естествознания и теоретической науки в Новое время, но и художественный метод отражения, способствовавший развитию начиная со второй половины XVII b. собственно художественной литературы. Таким образом, на древнерусский, или средневековый, период приходятся четыре стадии: • мировосприятия (XI–XII bb.); • миросозерцания (XIII – первая половина XIV b.); • миропонимания (вторая половина XIV b. – до 90-х годов XV b.); • миропостижения (с 90-х годов XV b. до 40-х годов XVII b.); Переходная стадия (миропредставления) от Средневековья к Новому времени начинается с 40-х годов XVII b. и длится по 30-е годы XVIII в. Названия стадий носят обусловленный характер, поскольку даны по основному процессу познания (осознания) мира в тот или иной, но достаточно определенно выделяемый временной отрезок, с присущим ему доминирующим (синкретическим или дифференцированным) методом познания-отражения мира. Может возникнуть вопрос, почему первая стадия носит название стадии мировосприятия, а вторая – миросозерцания, хотя по логике развития мировоззрения должно было бы быть наоборот: мир сначала созерцается, а затем воспринимается (т. е. сначала идет безучастное отношение к мирозданию, а затем осознанное его восприятие). На самом деле так оно и было. Здесь необходимо учесть, что речь идет о пяти мировоззренческих стадиях, в основе которых лежит христианское мировосприятие. Предшествует же им языческая стадия, которая вполне может быть названа стадией миросозерцания, поскольку славяне-язычники лишь опосредованно (через своих многочисленных богов) имели личностные отношения с мирозданием (космосом). |
| Конференция «Народ и власть в России в первой половине ХХ века» пройдет в рамках выставки «Православная Русь. Россия - Моя история» Москва, 30 октября 2015 г. В четверг, 5 ноября, с 11 по 17 часов в конференц-зале Центрального выставочного зала «Манеж» (3-й этаж) в рамках выставки-форума «Православная Русь. Россия - Моя история. 1914-1945 гг. От великих потрясений к Великой Победе» состоится научная конференция «Народ и власть в России в первой половине ХХ в.», сообщает Синодальный информационный отдел . Организатор - Институт российской истории РАН. В ходе дискуссии предполагается остановиться на ключевых проблемах российской и советской истории первой половины ХХ в., вызывающих большой общественный интерес. В их числе - современные оценки Первой мировой войны, Великой российской революции 1917 г. и Гражданской войны, индустриальной модернизации и сталинского общества 1930-х годов, событий Великой Отечественной войны. Разговор пойдет о ключевых фигурах эпохи (Николай II, В.И. Ленин, И.В. Сталин, патриарх Тихон и др.), об идеологии и духовности, о взаимоотношениях общества и власти. Участники конференции попытаются дать ответ на главный вопрос: каким образом и благодаря чему наша страна, пережив великие потрясения, трагедии и разруху, сумела в кратчайший срок восстановиться и, преодолев все невзгоды, прийти к великой Победе. В работе конференции примут участие ведущие специалисты из Института российской истории РАН (главный научный консультант выставки и разработчик исторического контента экспозиции) и других научных учреждений, вузов и архивов. С основными докладами выступят: научные кураторы залов - доктора исторических наук Ю.А. Петров, В.П. Булдаков, М.Ю. Мухин, С.В. Журавлев, Р.Г. Пихоя и др. Конференцию можно посетить по предварительной записи, отправив письмо-заявку на электронную почту forum-events@yandex.ru (дополнительные инструкции в ответном письме). 30 октября 2015 г. скрыть способы оплаты Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: Мы в соцсетях Подпишитесь на нашу рассылку |
| Годы первого периода отличает широкая практика духовных концертов (к ним можно отнести и с особой торжественностью проводимые праздничные богослужения с участием знаменитых диаконов, священников, хоровых коллективов, регентов и солистов) и деятельность Драмсоюза, агентства по охране авторских прав . Драмсоюз вел контроль за порядком выплат авторских гонораров, в том числе и церковным композиторам, песнопения которых исполнялись тогда в приходских храмах. Для упорядочения работы агентства в зоне храмового исполнительства была учреждена Хоровая секция, в реестры которой были внесены все действовавшие тогда церковные композиторы с полным перечнем их авторского творчества [iv] . Практика духовных концертов и торжественных богослужений была, конечно, в политических реалиях времени наказуема, и соответственно небезопасна. Но она отвечала душевным исканиям униженного и угнетенного церковного общества, демонстрировала весь накопленный высокохудожественный репертуар уходящей эпохи расцвета церковно-певческого творчества. Подтверждение сказанному можно найти не только в документальных источниках того времени, в многочисленных воспоминаниях современников эпохи (к примеру, в «Дневнике москвича» Никиты Окунева), а также в трудах Московской регентско-певческой семинарии, в единственном в своем роде систематизированном многотомном издании « Русская духовная музыка в документах и материалах» . Последующий период условно обозначим от начала 1930-х до конца 1940-х годов. Затем период «правления» Н.С. Хрущева с 1950-х до 1960-х годов. Период «застоя» с 1970-х до середины 1980-х. Постсоветский период. В качестве многогранного источника информации для изучения названных временных рамок может быть использована библиотека Василия Локтева, редкая не только по масштабу, поскольку охватывает период от первой половины 20-х годов до начала 80-х годов, но и по ценности представленной информации, так как вмещает в себя практически весь церковный хоровой репертуар советского периода (более 160 имен композиторов) [v] . Перечень нотного собрания ярко демонстрирует, что весь авторский церковно-певческий репертуар не только бережно сохранялся, переписывался и распространялся как самиздат, но востребован и в наши дни. |
| Начало 1970-х годов отмечено и первым громким случаем перебежки из одного сообщества в другое. Я имею в виду Алексея Козлова, крайне авторитетного в джазовых кругах саксофониста, который вдруг вместе со своим ансамблем заиграл один в один джаз-роковые композиции «Чикаго» и «Кровь, пот и слезы», что вызвало крайнее порицание со стороны ортодоксальных джазменов. К этому же времени относится и создание Дмитрием Покровским своего фольклорного ансамбля, после чего эти фольклорные ансамбли начали расти, как грибы после дождя, образуя новое музыкальное сообщество и новое музыкальное пространство — пространство аутентического фольклора. Таким образом, уже в первой половине 1970-х годов в Москве существовал целый ряд автономных музыкальных сообществ и музыкальных пространств, причем пространство живых действующих композиторов было всего лишь одним из этих пространств, а потому оно не имело ощутимых оснований для претензий на какую-либо гегемонию. К тому же само композиторское сообщество распалось на два сообщества — «официальное» и «неофициальное», причем между этими сообществами шли постоянные идейные и не совсем идейные разборки. Мне кажется, что, тратя все силы на эти разборки, «официальные» и «неофициальные» композиторы не заметили одной очень важной вещи, а именно того, что они живут в мире, в котором композитор перестал являться официальным лицом изначально и по определению и превратился в такое же «частное лицо», как джазмен, рокер или исполнитель аутентического фольклора. Однако, с другой стороны, вполне возможно допустить, что в начале 1970-х годов осознать этот факт было еще невозможно. Мне могут возразить, что в только что описанной ситуации 1960 — начала 1970-х годов нет ничего такого, чего бы не было и раньше, например в 1920-1930-е годы. На первый взгляд, это возражение может показаться вполне оправданным, ибо действительно тогда были и «Синяя блуза», и джаз Утесова, и АСМ, и РАПМ, и «настоящий», а не «послевоенный» хор Пятницкого — и все это могло производить впечатление существования разных музыкальных сообществ, разных музыкальных пространств. |
| Общее содержание третьей главы. – Значение пропаганды баптистов иностранцев. – Распространение баптизма между елизаветградскими, одесскими и херсонскими штундистами. – Разделение, внесенное в среду штундистов распространением баптизма и окончательный разрыв сектантов с Церковью . – Усиление секты. – Сближение штундистов с пашковцами. Несколько топографических и статистических данных о секте, относящихся ко второй половине семидесятых годов. – Оживление, происшедшее со времени распространения среди штундистов баптизма, в отношениях высшей местной власти к сектантскому движению. – Поездка херсонского губернатора к сектантам Одесского уезда. – Мысль о локализации секты. – Командировка Дембровского в м. Любомирку и ее результаты. – Мысль о назначении в заштундованные места священников с высшим образованием. – Возбуждение против некоторых вожаков сектантов судебного преследования. – Недостаток средств у херсонской епархиальной власти для противодействия сектантам. – Равнодушное отношение киевской судебной власти к сектантскому движению. – Рассылка киевских сектантов по монастырям. – Положение херсонской епархиальной власти в деле подавления сектантского движения. – Деятельность о. Казакевича. – Дело любомирских сектантов. – Судебный процесс Вовкажа. – Такой же процесс Ратушного Балабана и др. – Отзывы о них духовной в светской литературы. – Усиление секты. – Топографические и статистические сведения о сектантах, относящиеся к началу восьмидесятых годов. – Общины штундистов в предместье Киева – Дымиевке и в деревне Терноватке, Елизаветградского уезда. – Рознь в среде сектантов. – Общесектантский съезд, состоявшийся в апреле 1883 г. в С.-Петербурге. – Занятия съезда. – Неудача его. – Попытка Павлова к объединению штундистов с баптистами. – Дальнейшее распространение штундизма. – Топографические и статистические сведения о секте, относящиеся к концу первой половины восьмидесятых годов и к последующему времени. – Мероприятия духовной власти, направленные к ослаблению секты с начала восьмидесятых годов до последнего времени. – Участие административной и судебной власти в подавлении сектантского движения. |
| Закрыть Эхо первого кризиса Восстание декабристов в контексте глобальных социально-экономических проблем первой половины XIX века 27.12.2008 332 Время на чтение 13 минут Восстание 14 декабря 1825 года в Санкт-Петербурге традиционно принято интерпретировать как первое в России открытое вооруженное выступление против самодержавия и крепостничества и фактическое начало русского освободительного движения. За минувшие годы специалисты из самых разных идейных лагерей весьма глубоко изучили общественно-политическую подоплеку восстания и предшествовавших ему событий и процессов. Достаточно тщательно на сегодняшний день изучено и социально-экономическое развитие России той эпохи. Однако глобальный контекст как российских социально-экономических проблем первой половины XIX века, так и непосредственно движения декабристов достаточно редко попадал в поле зрения историков. Так, наиболее крупной работой, освещающей этот вопрос по существу, до сих пор остается известный курс русской истории М.Н. Покровского. При всей своей тенденциозности главы данного курса, посвященные декабристам и развитию России в первой половине XIX века, в целом наглядно и ярко показывают, что хотя Российская империя начала XIX века, захлестнутая первыми волнами европейской нестабильности в эпоху наполеоновских войн, и сумела отстоять свой политический суверенитет, она, тем не менее, оказалась почти беззащитной как перед глобальной экономической экспансией западноевропейских товаров и капиталов, так и перед лицом западноевропейской информационно-идеологической агрессии. Перед тем как начать анализ российского кризиса середины 1820-х годов, важно вспомнить, что ряд крайне тяжелых потрясений в первой половине XIX века переживала практически вся континентальная Европа. Достаточно лишь обратить внимание на новый характер военных конфликтов эпохи революционных и наполеоновских войн (когда завоеватель стремится не только подчинить себе некую территорию, но и провести там необратимые социальные преобразования), на число революционных выступлений и их ожесточенность, чтобы утверждать: перед угрозой социального хаоса, утраты государственного суверенитета и даже полного распада (раздела) в период 1789-1850 годов стояли все крупные европейские державы. Пруссия (1807-1812), Австрийская империя (1809, 1848-1849), Франция (1814-1815, 1830, 1848), Испания (1807-1814, 1820-1824, 1834-1843), Португалия (1807-1811, 1820, 1828, 1834-1847), Голландия (1810-1813, 1830), Швеция (1809), Дания (1807), Швейцария (1803, 1847) - фактически ни одна из этих держав не сумела выйти из кризиса, не прибегнув (вольно или невольно) к иностранной помощи, не пережив прямое вмешательство соседей в свои внутренние дела или даже оккупацию. |
| Периодизация могла иметь дополнительные деления внутри периодов, причем не только хронологические, скажем, «литература конца XV – первой половины XVI века» или «литература периода первой крестьянской войны и борьбы русского народа с польско-литовской интервенцией», но и географические – выделялись литература Киевская, Черниговская, Новгородская, Владимиро-Суздальская, Галицко-Волынская и т. д. Но основные исторические вехи, к которым привязывали периодизацию, оставались неизменными: монголо-татарское нашествие; свержение монголо-татарского ига, связанное с ростом Москвы и образованием Московского государства; Смутное время и т. д. Вот как выглядит периодизация древнерусской литературы в наиболее популярных учебниках и «Историях», изданных (и переизданных) в последние десятилетия ХХ – начале XXI века: Гудзий Н. К. История древней русской литературы. 7-е изд. М., 1966; 8-е изд. М., 2002. 1. Литература Киевской Руси. 2. Литература периода феодальной раздробленности XIII–XIV bb. 3. Литература периода объединения Северо-Восточной Руси и образования русского централизованного государства (с конца XIV до начала XVI b.). 4. Литература периода укрепления русского централизованного государства (XVI–XVII bb.). Кусков В. В. История древнерусской литературы. 7-е изд. М., 2002. 1. Начальный период формирования древнерусской литературы (конец X – первая половина XI bb.). 2. Литература Киевской Руси (середина XI – первая треть XII bb.). 3. Литература периода феодальной раздробленности (вторая треть XII – первая половина XIII bb.) – период формирования и развития местных и областных литератур. 4. Литература периода борьбы русского народа с монголо-татарскими завоевателями и начала формирования централизованного государства (вторая половина XIII–XV b.). 5. Литература централизованного русского государства (конец XV–XVI bb.). 6. Литература формирующейся русской нации (XVII b.). Литература переходного периода, в котором выделяются два этапа: первый от начала века до 60-х годов и второй от 60-х годов до конца XVII – первой трети XVIII bb. «Последний этап и может быть определен как переходный период от литературы Древней Руси к литературе Нового времени» . |
| Интеллектуальная элита России эпохи патриарха Филарета, на долю которой выпала задача в меру своих возможностей поддержать дело прагматичного «антизападника» на патриаршем престоле, не породила ярких мыслителей и богословов. Это было сообщество старательных книжников, поколениями воспроизводивших начетническую культуру XVI в. внутри своей корпорации. Наиболее выдающимся – и в то же время наиболее типичным его представителем, воплотившим в себе все черты времени, стал Иван Наседка, творчество которого пришлось в основном на период 1620–40-х годов. Именно в это время Иван Наседка и книжники его круга стремились осмыслить опыт Смуты и соотнести его с политическим курсом патр. Филарета. Это привело к рождению ряда идеологем и богословских концепций, отличавшихся крайней ксенофобией и болезненным отношением ко всему нерусскому. Именно в трудах книжников первой половины XVII в. концепция «Третьего Рима» получает новую жизнь, причем обретая такое влияние, что делается частью политической программы Российского царства. Битва антихриста за Москву становится грандиозным финалом человеческой истории. И это событие не за горами: в русских концепциях первой половины XVII в. окружающий мир начинает восприниматься как уже поглощенный антихристом. Жителям западнорусских земель и грекам отводилось место на границе двух миров: они представали и страдальцами за веру, угнетаемыми нечестивыми, и недо-православными, подвластными антихристовым слугам 335 . Однако идеология «эсхатологической автаркии», выработанная московскими книжниками первой половины XVII в., вовсе не была продуктом самостоятельного и самобытного развития русской богословской мысли. В ряде случаев идеологемы книжников представляли собой переосмысление московскими учёными мужами идей, имевших западнорусское, а во многих случаях – и западноевропейское происхождение 336 . «Неблагонадежные» книги – в первую очередь творения киевлян − все же попадали в Россию, но были доступны только избранному кругу лиц, оседали в библиотеках патриарха Филарета, Троице-Сергиева и Соловецкого монастырей 337 . |
|
|
