| Нельзя не признать полнейшей рациональности начертанного им для своей системы плана. В самом деле, церковь – вполне самостоятельный Божественный институт, получивший от своего Основателя прочную организацию. Воля Основателя, давшего ей известные права и полномочия, служит зиждительным объективным принципом церкви, от которого она не может уклониться, не переставая быть церковью. Истинная церковь Христова по самой природе своей неизменяема; ея задача – хранить неизменным вечное и неприкосновенное содержание христианства, которое возвещено и заповедано ей Основателем религии. Истинная церковь Христова едина; отсюда и церковное право может быть только одно – именно то самое, которое принадлежит единой православной кафолической церкви 96 . Но так как подробным раскрытием указанных Божественным Основателем начал церковной жизни служит т.н. вселенский канон, то, следовательно, знание его, уяснение выраженных в нем начал прежде всего и более всего и требуется от православного канониста; знание это должно служить для него путеводною звездою, критерием при оценке норм, выработанных дальнейшей жизнью христианской церкви. «Что касается до материальных принципов метода изучения церковного права, говорит проф. Остроумов, то ясно, что оно должно исходить не из каких-нибудь умозрительных оснований а priori, а из положительных принципов, из которых развила церковное право в истории до наших дней сама церковь . Эти принципы должны вытекать из руководящей идеи церкви, как она дана сознанию церкви Самим ея Основателем и главою Иисусом Христом. Следовательно, последним основанием церковного права должна быть Его Божественная воля, открытая сознанию церкви и руководящая этим сознанием в его правовой деятельности. Таким образом, главным объяснительным принципом изучения церковного права должен быть принцип самой церкви, так что оно должно быть изучаемо не иначе, как с точки зрения самой церкви, с точки зрения ея собственного правосознания. В самом деле, если государственное право данного народа должно быть изучаемо с точки зрения его государственного правосознания, то и церковное право должно быть изучаемо с точки зрения правосознания самой церкви. Изучение церковного права с точки зрения чуждых ему начал едва ли может вести к его пониманию, как это можно видеть из протестантских попыток объяснить его с языческой точки зрения государственного верховенства и политики в делах религии 97 . Все это прекрасно понимал преосв. Иоанн и потому начал свою систему церковного права экзегетическим обозрением постановлений, совокупность которых составляет вселенский канон. |
| Право всех этих общин не может называться в собственном смысле церковным правом, потому что с точки зрения истинной Церкви оно имеет только фактическое, но не юридическое значение. Оно существует, но Церковь не может признать его правом. Как не признанное, оно с церковной точки зрения совершенно ничтожно. Правда, государство признает его юридическое значение, но это признание дает ему силу только в самом же государстве, и не дает основание Церкви вследствие этого одного причислить его к церковному праву. И если под защитой государства религиозные внецерковные общества присваивают себе независимую от Церкви юридическую деятельность, то с точки зрения Церкви такое присвоение не может иметь никакого оправдания. Но это еще не значит, что право, с точки зрения Церкви совершенно ничтожное в качестве церковного, не может иметь для Церкви никакого другого юридического значения. Так как оно получает санкцию государства, то оно является правом со светской точки зрения, а светское право и для Церкви есть право. Значит, в глазах Церкви право религиозных обществ, признанных государством, но не принадлежащих к самой Церкви, может быть только светским правом, но никак не церковным, хотя бы оно и выдавало себя за таковое. Таким именно образом и созидается некоторое «неправое право» 38 . Оно неправо с точки зрения Церкви в качестве церковного, но оно право в качестве признанного государством светского права. Таково так называемое вероисповедное право, т. е. право вероисповеданий не православных. 1. Главные члены деления системы права. – Система светского права обыкновенно делится на два большие отдела: публичное, которое по большей части отождествляют теперь с государственным в широком смысле (Staatsrecht), и частное право (Privatrecht), которое обыкновенно называют гражданским в широком смысле (burgerliches Recht) 42 . Право публичное обнимает все отношения, стоящие вне круга частных интересов и касающиеся интересов целого общества или государства: оно имеет в виду общую пользу и осуществляется средствами и органами общества или государства 43 . |
| Предсказывая это будущее оправдание и спасение через Иисуса Христа, пророк Исаия восклицал: «Сей грехи наша носит и о нас болезнует». И, провидя совершение спасения, продолжает: «Той же язвен бысть за грехи наша, и мучен бысть за беззакония наша, наказание мира нашего на Нем, язвою Его мы исцелехом» ( Ис.53:4–5 ). Но эта радостная светлая заря новой нравственной жизни человечества, этот конечный результат жизни по закону – были видимы далеко не всеми ветхозаветными людьми с полною ясностью. Недостаточность же силы закона для спасения – ясно ощущалась всеми. Подзаконные люди слышали множество повелений закона, с угрозами проклятья и вечной казни его нарушителям («проклят всяк человек, иже не пребудет во всех словесех закона сего» (Второз.27:26), но сил для исполнения закона не имели. Это «иго закона», как справедливо оно было названо в Новом Завете (см. Деян.15:10 ), – при котором не было видно ни заметных плодов внутреннего нравственного изменения, ни очевидного достижения спасения, – было воистину трагически тяжким. Но именно эта нравственная тяжесть и возбуждала со временем все сильнее и сильнее жажду нового, обетованного закона Благодати и спасения. К этому же приводило и все более и более уяснявшееся сознание рабства греху, почти с такой же силой господствовавшее в подзаконных людях, как и в живших вне Закона. В подзаконных людях природа была почти также растлена и обессилена, как и в прочих людях, не знавших и не желавших знать Закона. Лучшею частью своей души стремясь к нравственному добру, умиляясь и услаждаясь его привлекательными образами и желая исполнять его, – подзаконный человек, увлекаемый грехом, действовавшим во всех его членах, мучительно чувствовал себя крайне бессильным к совершению добра. И даже лучшие люди того времени мучительно сознавались: «несть мира в костех моих от лица грех моих. Беззакония превзыдоша главу мою, яко бремя тяжкое отяготеша на мне» ( Пс.37:6 ). ЕВАНГЕЛЬСКИЙ НОВОЗАВЕТНЫЙ НРАВСТВЕННЫЙ ЗАКОН Древний языческий мир пришел к сознанию своего нравственного бессилия и безпомощности не только жить нравственной жизнью, но и установить истинный нравственный закон. Евреи, руководимые Откровенным нравственным Законом Моисея, получили твердое убеждение в истинности этого закона, но также пришли к сознанию своего нравственного бессилия в деле полного проведения этого закона в жизнь. Это всеобщее бессилие человечества в своей нравственной жизни – очевидно и ясно требовало явления высшей, Божественно-нравственной силы, долженствующей избавить от безнадежности и отчаяния языческую часть человечества, и удовлетворить еврейство в его жажде Божественного руководителя и Спасителя. Таким образом, с нравственно-исторической точки зрения, явление Спасителя было необходимым нравственным делом Божественного Промысла, предвиденным еще в предвечном Совете Пресвятыя Троицы. |
| Епископ Нон, при взгляде на красавицу Пелагею, заплакал от того, что он не так печется о своей душе, как она о своей внешности. Вот законная нравственная деятельность зрения, совершенно противоположная действию зрения жены Пентефриевой, любовавшейся красотой Иосифа. Стремление к истине – свет – развевает мглу нечистоты. Главный закон для душевной деятельности – стремление к истине, с каковым вообще неразлучна и духовная неземная радость, как плод законной нравственной жизни. Этот же закон деятельности, в частности, принадлежит и каждой силе душевной, каждому чувству. Следовательно, он служит основанием и деятельности зрения, которое должно иметь своей целью на земле все то, в чем святилось бы имя Божье. А таких предметов и за гробом достанет на целую вечность – для деятельности зрения как внешнего, так и внутреннего. В блаженной жизни (в раю) можно будет вечно видеть Бога в обществе св. ангелов, видеть участников блаженства: всех Святых, а также своих ближних, которые еще на земле были дороги нашему сердцу и с которыми мы были соединены Самим Богом неразрывным вечным союзом любви; и, наконец, можно будет видеть все красоты рая! Какой неисчерпаемый источник блаженства для чувства зрения! Но так как со времени первого греха прародителей к добру примешалось зло, то предметом для деятельности чувства вообще и в частности для деятельности зрения никак нельзя допускать ни вещей, ни свойств, ни действий, в которых виден яд, могущий умертвить самую душу; следует удалять взоры от таких соблазнов ( Мф.28 ). В чем будет находить удовольствие чувство зрения на земле, того будет искать оно и за гробом. Деятельность зрения на земле, развивающаяся в истинном, прекрасном и добром направлении, найдет для себя дальнейшее развитие и за гробом во всю вечность, в царстве истинного, прекрасного и доброго, в царстве Того, Кто Сам о Себе сказал: «Я – Истина» ( Ин.14:6 ). Но тот, кто приучил на земле свое чувство зрения к неестественному состоянию, к действию, противному природе и назначению, кто находил на земле для своего чувства удовольствие в нарушении истины, – какое он может надеяться иметь дальнейшее развитие этого удовольствия за гробом? Все противоестественное, противное природе есть зло. Следовательно, противозаконное действие найдет за гробом отсутствие того, к чему оно привыкло на земле. Если и на земле лишение чувства зрения составляет для человека немалую потерю, то и загробная жизнь для грешников, разумеется, в числе первых лишений, составляющих для них наказание, по учению слова Божьего, приведет к отсутствию зрения. В аду, при огне мрачном не видят друг друга страдальцы, как учит Церковь . Следовательно, блаженство праведников требует наличия чувства зрения, ибо без чувства зрения невозможно блаженство. От рассмотрения этого чувства переходим к более общему заключению, что только при наличии чувств и возможно блаженство или наказание. |
| е. они нечестивы и не знают Бога, и эти дела им нисколько не помогают. Так, в Послании к галатам, используя это же разделение, он говорит: «Из дел закона вы обрели дух или из наставления в вере? » И в Послании к римлянам, глава третья, снова: «Ныне без закона открылась правда Божья» . И опять: «Мы признаем, что человек оправдывается верой без дел закона» . Из всего этого всем становится ясно и понятно, что Павел противопоставляет дух делам закона так же, как и всяким иным недуховным вещам, всевозможным силам и видам плоти. Потому, конечно, это суждение Павла совпадает с тем, что говорил Христос в Евангелии от Иоанна: «Всё, что не от Духа,— плоть» . Даже если это замечательно, свято, великолепно, принадлежит к лучшим делам божественного закона и выполнено наконец с каким-угодно усердием! Потому что нужен дух Христов, без Которого все достойно только лишь проклятия. Значит, необходимо признать, что Павел под делами закона разумеет не дела обрядовые, но всевозможные дела закона. Необходимо также признать, что в делах закона все, в чем нет духа, достойно проклятия. Сила же свободной воли, о которой у нас идет речь, хотя она и лучшее из того, что есть в человеке, однако лишена духа. Ведь входить в дела закона — это лучшее из того, что можно сказать о человеке. Павел не говорит: «те, которые в грехах и нечестии восстают против закона», но те, которые «среди дел закона», т. е. наилучшие и наиусерднейшие в законе, которым, кроме силы свободной воли, помогал также и закон, т. е. они были просвещены и пробуждены. Если же свободная воля, поддерживаемая законом и всеми силами исполняющая закон, нисколько не помогает и не оправдывает, но оставлена в нечестии плотью, то следует подумать, что она может одна, без закона? «Законом,—говорит Павел,—познается грех». Он показывает здесь, насколько и в какой мере помогает закон. Конечно, он говорит, что свободная воля сама по себе до такой степени слепа, что не знает, в чем грех, и ей нужен закон в качестве учителя. Но что способен сделать для устранения греха тот, кто не ведает греха? Конечно, он не станет считать грехом то, что составляет грех, а то, в чем нет греха, он примет за грех. |
| Исх.29:5 . И возьми [священные] одежды, и облеки Аарона в хитон и в верхнюю ризу, в ефод и в наперсник, и опояшь его по ефоду; Исх.29:6 . и возложи ему на голову кидар и укрепи диадиму святыни на кидаре; Омовением предваряется служение при скинии; оно же требует соответствующих одежд ( Исх. 28:3–4 ). Поэтому, как будущие служители скинии, сперва Аарон, а затем его сыновья облачаются в одежды священнослужения, получают первые знаки своего сана. Исх.29:7 . и возьми елей помазания, и возлей ему на голову, и помажь его. Цель помазания Аарона особо приготовленным елеем ( Исх. 30:22–25 ), обильно возлитым на главу его ( Пс. 132:2 ), заключалась в «освящении» помазуемого ( Исх. 30:30 , Лев.8:12 ). Как самое освященное миро выделялось из круга предметов житейского обихода ( Исх. 30:32–33 ), так и помазуемые им вещи и лица освящались, назначались для священных целей. В таком смысле употреблен данный термин в замечании о первосвященнике: «на голове его елей помазания, и он освящен, чтобы облачаться в священные одежды " ( Лев.21:10 , ср. Исх.29:12 ). По мнению других, помазание служило знаком сообщения Аарону особых благодатных сил, необходимых ему для прохождения служения. Но Библия не дает оснований для такого понимания. Исх.29:8 . И приведи также сынов его и облеки их в хитоны; Исх.29:9 . и опояшь их поясом, Аарона и сынов его, и возложи на них повязки, и будет им принадлежать священство по уставу на веки; и наполни руки Аарона и сынов его. Сопровождалось ли облачение сынов Аарона помазанием, об этом не говорит ни данная глава, ни параллельная ей 8 гл. кн. Левит. Что же касается других, освещающих данный вопрос, мест, то между ними замечается разногласие. В то время как по указанию одних, – Лев.6:6, 8–9 ( Лев.6:13, 15 евр.), в Лев.16:32, 21:10, 12 говорится о помазании сынов Аарона ( Исх. 28:41, 30:30, 40:14–15 , Лев.10:6–7 , Чис. 3:3 ). Если два первых и последнее место могут возбуждать сомнение в тождестве помазания священников с помазанием первосвященника, то третье и четвертое не оставляют для него места. " Помажь их, – говорится в Исх.40:15 , – как ты помазал отца их». Аарону и его сыновьям, Елеазару и Ифамару, нельзя предаваться печали по умершим Надаву и Авиуду и выходить из скинии, «потому что на них елей помазания Господня» ( Лев.10:7 ). |
| Так и понимал дело св. Лев: с одной стороны, он воспрещает спорить против учения, изложенного им в «Томосе», а, с другой, он радуется, что его «Томос» был принят после свободного и всестороннего исследования, ибо таким образом было ясно показано единство Тела Христова, единство членов с главою. «Сама истина сияет более чистым блеском», пишет об этом св. Лев: «и запечатлевается более глубоко, когда это (епископское) исследование подтверждает впоследствии то, чему вера научила сначала. Таким образом, достоинство священного сана приобретает больший блеск там, где власть высших сохраняется так, что свобода низших нисколько от этого не умаляется. Господь не позволил, чтобы мы терпели какой-нибудь ущерб в наших братьях, но то, что Он определил сперва через наше посредничество, Он подтвердил потом ненарушенным чувством всемирного братства; этим Он показал, что действительно от Него шел догматический акт, изложенный сначала первым из всех престолов, а потом принятый судом всего христианского мира, для того, чтобы в этом деле члены оказались согласными с главой». . Но, если дело касается еретиков, или тех, кто близок к еретикам, так как усомнился в истине православия, хранителем и окончательным истолкователем которого является преемник св. ап. Петра, то для них исследование папских вероопределений, с точки зрения соответствия Церковному Преданию, является особенно необходимым, ибо именно путем такого исследования они смогут отречься от своих заблуждений. Поэтому св. Лев в своем стремлении вернуть в Церковь еретиков и восстановить церковное единство, не требует от них слепого и формального подчинения своему авторитету, а, прежде всего, настаивает на необходимости изучения своего «Томоса», с точки зрения его соответствия Церковному Преданию. Именно такой характер носили исследования «Томоса» со стороны тех участников Халкидонского Собора, которые склонялись к монофизитству или были уже заражены им. Но и после Халкидонского Собора св. Лев, в письме к Александрийскому епископу Протерию, советует доказывать всем упорствующим в монофизитстве противникам «Томоса», что он никакого новшества не содержит, будучи вполне согласен с писаниями свв. отцов. Для этого мало слов: надо и показывать это клиру и народу путем чтения прежних православные изложений и исповеданий веры. . Все эти факты вовсе не свидетельствуют о том, будто св. Лев сам отрицал папскую безошибочность, , а показывают лишь необходимость, по его учению, внутреннего и свободного присоединения к истине. |
| Лев I Великий (папа в 440–461 гг.). Происходил из Тосканы, но был тесно связан с интеллектуальной элитой Рима. В Риме он получил добротное образование, как классическое, так и христианское. Являлся ближайшим сотрудником папы Целестина I, после смерти которого его без всяких споров избрали папой, хотя в это время он находился в поездке в Галлию. Став папой, Лев выступил с тезисом о верховенстве римского епископа: св. Петр, основатель римской церкви, получил непосредственно от Христа власть над всей церковью и завещал ее исключительно своим преемникам. Лев довольно быстро убедил в этом западных епископов. Для того чтобы убедить восточных, Лев направил им послание, содержащее изложение символа веры римской церкви. В нем Лев ограничился утверждением, что Христос – сын Божий и после воплощения обладает двумя сущностями – божественной и человеческой, которые следует ясно различать. Фактически папа поддержал точку зрения, которую тогда представлял Константинополь. Послание было прочитано на Халкидонском соборе и одобрено. Однако на том же соборе было принято решение, что епископу Константинополя полагаются те же почести и привилегии, которыми обладает епископ Рима. Таким образом, политическая акция Льва не достигла цели. На Западе Лев старался ограничить разрушительные последствия нападений варваров и предотвратить их попытки захватить Рим. В 452 г. посольство римских граждан во главе со Львом уговорило Аттилу отказаться от штурма Рима. Однако в 455 г. Льву не удалось удержать вандалов, которые только поклялись не поджигать здания. Лев был первым папой, похороненным в приделе собора св. Петра. Литературное наследие Льва составляют 96 проповедей и около 120 посланий. В своих трудах папа требует от государственной власти поддержки в борьбе с еретиками, признает за императором право созывать соборы и вникать в систему управления церковью. Он выступал против того, чтобы посвящать в духовный сан рабов, так как они происходят из низшего сословия, и поэтому «служение и святость» могут быть подвергнуты порче из-за общения с людьми столь низкого происхождения. |
| Противопоставление закона и благодати все более обостряется у ап. Павла и достигает антиномического, контрадикторного отношения между ними «, с особой силою выраженного в Послании к Галатам: закон и благодать Христова несовместимы, как несовместимо проклятие и спасение, рабство и свобода, надежда на плоть («закон заповеди плотской») — и надежда «не на плоть», а на дух как несовместимо, наконец, «покрывало на сердце» 34 и сердце, открытое Богу. Эту несовместимость ап. Павел еще раз нарочито подчеркивает и показывает с двух сторон: 1) Со стороны закона. Пребывание в законе исключает благодать: «Вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати»; «если вы обрезываетесь (а обрезание здесь прямо определяется, как символ закона во всем его объеме), не будет вам никакой пользы от Христа» (Гал. 5:2—5). 2) Со стороны благодати. Пребывание в благодати исключает закон: «Вы не под законом, а под благодатью» (Рим. 6:14—15). «Во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание (иначе говоря, не имеет силы никакой закон), но вера, действующая любовью» (Гал. 5:6) — «ни обрезание, ни необрезание, ? новая тварь» (Гал. 6:15). Благодать духовного обновления исключает подзаконное состояние: «если же вы духом водитесь, то вы не под законом» (Гал. 5:18)… «на таковых нет закона» (Гал. 5:22, 23). Тезис «закона» исключает антитезис «благодати»; и антитезис «благодати» исключает тезис «закона». Получаем настоящую антиномию двух великих систем ценностей двух религиозных святынь: антиномию закона и благодати. Первое решение, которое встает с диалектической необходимостью, есть решение, од- Гал. 2, 3: Тит. 3:4—7; 1:9; Еф. 2, 8, 9: Рим. 3:19. 20. Гал. 3:10 — 14: 4:2Iff; 5:8. 12. 13; Флп. 3:3—4: Гал. 4: :9. 10. носторонне утверждающее антитезис «благодати»; и через него необходимо пройти: в нем выражается трагическое столкновение двух систем ценностей и победа высшей системы ценностей, открытой Христом. Всякое смешение и наивное совмещение этих систем должно быть отвергнуто. Всякую попытку соблюдения «Закона», всякое возвращение в состояние подзаконности ап. Павел рассматривает как падение, как измену Христу, как потерю свободы, как возвращение к рабскому состоянию: «для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите еще снова поработить себя им? Наблюдаете дни, месяцы, времена и годы. Боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас» (Гал. 4:9—11; Кол. 2:16ff). «Стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства» Иными словами, бойтесь впасть в «закон». Так и говорит апостол: «берегитесь обрезания» (Флп. 3:2). И так же думали о законе и другие апостолы (Деян. 15:10). Нужно «умереть для закона, которым были связаны, освободиться от него, чтобы служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве» (Рим. 7:4, 6). Чтобы жить для Бога — нужно умереть для закона (Гал. 2:19). Трудно сильнее выразить отвержение закона. |
| Что это означает с религиозной точки зрения? С одной стороны, это означает, что нравственную планку оценки событий в Беслане нельзя поднимать выше того уровня, который был высказан Патриархом Алексием в его послании Президенту Путину тогда же, в субботу, 5 сентября. Патриарх сказал, что это — сатанизм. И вот более мягкая характеристика невозможна. Более высокая нравственная оценка — она невозможна! Второе. Мы же говорим об этом не для того, чтобы заклеймить и осудить. Для нас здесь важно другое. Для меня эти события — убийство детей иноверцами в этой кавказской школе — напоминают другую историю. Историю с первыми русскими святыми. Это были варяг Феодор и Иоанн, которые жили в Киеве. В 983 году, как повествует «Повесть временных лет», язычники в Киеве бросили жребий: нужно им было одного юношу и одну девушку найти и принести их в жертву своим языческим божествам древнеславянским. И жребий пал на Иоанна. Иоанн — юноша очень красивый и внешне и внутренне. И когда язычники пришли в дом Федора (это имя отца Иоанна) и потребовали выдать им сына, он, конечно, отказался. И вот тогда, конечно, разгневанная толпа язычников растерзала и Феодора, и Иоанна. Это были первые святые Киевской Руси. Замечу, это было за пять лет до Крещения Руси, до крещения киевлян. Эта история показывает нам, что, с точки зрения Церкви, если человек был убит по религиозным мотивам, то это означает, что, независимо от предыдущей жизни этого человека, мы таких христиан считаем мучениками. Очень важно знать мотив убийц. Если хулиганы пьяные нападают и избивают — это одно, а другое дело, когда такие внешние действия совершает человек с негативной религиозностью и обращает на христианина свои действия. Может быть, с точки зрения права это одно и то же, но с точки зрения христианства — это уже исповедничество и мука за Христа. Далее я бы провел другую еще параллель. В том же X веке, о котором мы говорили в связи с событиями в Киеве, — в Константинополе (в Царьграде) произошла очень похожая история, с точки зрения богословской (хотя, правда, с противоположным выводом и смыслом). А именно: византийский император Лев задумался над причинами поражения римских армий. Почему арабские орды раз за разом громили римские легионы? Дело в том, что это сегодня бывают несопоставимы уровни технологий и вооружений воюющих сторон. И мы видим, как американские крылатые ракеты (или летающие роботы) сражаются против каких-то берданок XIX века в Афганистане или в Ираке. А вот в былые столетия уровень технологической вооруженности враждующих сторон был довольно одинаков. Физическая сила у мужиков была тоже более или менее одинаковой у враждующих народов. Какие-то основные тактические уловки и военные хитрости тоже были, в общем, общеизвестны воинам-профессионалам. И поэтому исход боя в значительнейшей степени зависел от боевого духа, от морального настроя сражающихся сторон. |
|
|
