| Ибо всяк, аще призовет имя Господне, спасется ( Рим.10:13 ). Посмотрим на Того, Кто оставил нам образ, да последуем стопам Его ( 1Пет.2.21 ), – если только желаем спастись, войти в Царство Его, получить жизнь вечную. Возведенный Духом в пустыню, чтобы искуситься от дьявола и победить его постом и молитвою, Господь наш провел сорок дней и ночей без пищи, будучи не иным чем занят, как молитвою. Хотя в Писании указана малейшая часть Его деяний (Ср. Ин.21:25 ), однако ж не однажды упоминается, как Он утром, встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился ( Мк.1:35 ); то сказано еще: взошел Он на гору, и пробыл всю ночь в молитве к Богу ( Лк.6:12 ). И преображение Его было на горе, когда Он молился, и сущие с Ним бяху отягчени сном ( Лк.9:32 ). И тогда, когда душа Его скорбела смертельно, и Он, будучи в подвиге, падал на лице Свое – с воплем крепким и со слезами принес Свои молитвы ( Евр.5:7 ). Хотя и Божий Он Сын, но имел великое благоговение к Богу; потому и, будучи пригвожден ко Кресту, молился: Отче! отпусти им. Отче! в руце Твои предаю дух Мой ( Лк.23:34, 46 ). Итак, как говорил Он ученикам Своим: научитесь от Меня ( Мф.11:29 ), то наученные – вси бяху, – как сказано, – терпяще единодушно в молитве и молении ( Деян.1:14 ). Не напрасно же Писание убеждает нас: в молитве терпите, бодрствующе в ней со благодарением ( Кол.4:2 ). Непрестанно молитеся; о всем благодарите: сия бо есть воля Божия (Фес.5:17). Как шествующие в землю обетованную питались манною, так и грядущие к вечному блаженству, укрепляют сердца свои молитвою к Богу. О тех сказано: хлеб ангельский яде человек ( Пс.77:25 ); но чем бесплотные силы укрепляют себя, как не Божиим славословием? И души живут и не умирают только молением – прошением, благодарением. Молитва благоговейная отстраняет душу от всего земного, делает человека высшим страстей мира сего: врага ли увидит он после молитвы, уже не смотрит на него как на врага; красивую ли женщину, не соблазняется при виде ее. Пламень, возженный молитвою, не допускает до сердца никакую греховную мысль. |
| Для исследователя достаточны те вероучительные принципы, которые формулируют представители каждой из этих трех религий. Однако на богословском уровне становится ясным недостаточность столь формального подхода. Монотеизм является необходимым, но недостаточным признаком истинной религии. Только религия, которая имеет своим источником Божественное откровение, имеет правильное и духовно точное учение о Боге. Христианство не только утверждает, что Бог как живое, абсолютное начало «единый истинный Бог» (Ин. 17: 3; 1 Фес. 1: 9; ср.: 1 Ин. 5: 20), но и подробно и глубоко учит о природе Бога как безначального, бесконечного и совершеннейшего Духа. Главнейшим свойством Божественной природы является любовь. «Бог есть любовь» (1 Ин. 4: 16). В этих словах апостола заключен главный смысл Евангелия как Благой вести о спасении. Неизреченная благость Божия сотворила мир. Господь поместил человека в раю. Даже после грехопадения Бог продолжал любить человеческий род. Величие Божественной любви проявилось в том, что воплотившийся Бог умер за нас мучительнейшей смертью. Христиане знают не только из Священного Писания, но в силу духовного опыта, что Бог – Всеведущий и Премудрый. Апостол говорит: «Нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено и открыто перед очами Его» (Евр. 4: 13). Бог не только знает всё прошлое, ведает о всем существующем, но имеет совершенное знание будущего. Зеркалом высочайшей Премудрости Божией является сотворенная Им Вселенная, изумляющая человека необычайной сложностью, красотой и гармонией. Бог являет неизреченную Премудрость также в домостроительстве нашего спасения. «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» (Рим. 11: 33). Истинная религия не ограничивается требованием поклонения Творцу. Высшая ее цель – духовное соединение человека с Богом. Истинная религия не ограничивается требованием поклонения Творцу. Высшая ее цель – духовное соединение человека с Богом. Об этом говорит Спаситель в молитве к Отцу перед Своими крестными страданиями: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, [так] и они да будут в Нас едино» (Ин. |
| Большинство засвидетельствованных в НЗ титулов - напр., Христос, Мессия, Отрок Божий, Агнец, Сын Давидов, Господь - используют для характеристики Иисуса окружающие, и никогда - Он Сам. Исключение составляют Сын (Мк 13. 32; Лк 10. 22; Мф 11. 27; ср.: Ин 5. 19, 21; 8. 36), Сын Божий (Ин 10. 36; 11. 4; 17. 1 и др.) и Сын Человеческий (кроме Ин 12. 34; Деян 7. 56; Откр 1. 13; 14. 14). Возможно, отказ от титулов, имеющих конкретное априорное содержание, связан с тем, что никакие внешние по отношению к Евангелию представления не могут сами по себе служить основанием для адекватного истолкования тайны В. или спасительного смысла служения Иисуса Христа, но обретают свое подлинное содержание только в свете самого Евангелия. Отсутствие в проповеди Спасителя традиц. понятий и формул, к-рые могли бы послужить основанием для богословского описания тайны В., восполняется рядом существенных черт Его евангельского образа - особенностями учения о Царстве Божием, особенностями молитв, особенностями отношения к Моисееву законодательству и ветхозаветному благочестию в целом,- свидетельствующих не только об исключительности Его земного служения, но и о Его особом положении по отношению к Богу Отцу (см. ст. Иисус Христос ). Учение о В., сформулированное древней Церковью, запечатлено гл. обр. в апостольских посланиях (Рим 1. 3-4; 8. 3; Гал 4. 4; Фил 2. 5-11; Кол 1. 15-20; Евр 1. 3; 1 Тим 3. 16). Согласно Рим 8. 3 и Гал 4. 4, Тот, Кого Бог послал, есть уже Сын, и притом Сын Божий, в отличие от тех, кто должны стать сынами вслед за Ним и вместе с Ним (ср.: 1 Фес 1. 10; Рим 1. 9; 5. 10; 8. 29; Рим 8. 3, 32). Ап. Павел вырабатывает и независимый от иудейской традиции богословский язык, выражающий идею предвечного бытия, когда говорит о том, что «Отец посылает Сына» в мир (Гал 4. 4). Поэтому Иисус Христос есть для апостола Сын Божий (2 Кор 1. 19; Рим 8. 32). Когда ап. Павел размышляет о явлении Сына Божия в мир, он охватывает всю историю Его земной жизни, устремленной от В. к Крестной смерти (Рим 5. 10; 8. 32) и продолжающейся в Воскресении, Вознесении и Втором пришествии (1 Фес 1. 10). В Флп 2. 6-11 говорится о предвечном бытии и богоравном достоинстве Сына Божия, а также о Его В., в к-ром Он воспринимает как самоуничижении и смирении в послушании Отцу. Пределом уничижения и смирения является Крестная смерть (ст. 8), являющая его подлинность и глубину. Когда достигнута цель начавшегося в В. самоуничижения, начинается путь к славе (ст. 9-11). |
| Христиане остаются смертными, они умирают физически, но умирают во Христе (1 Фес. 4, 16) или почивают в Нем (Деян. 7, 60; Ин. 11, 11-14; 1 Кор. 7, 39; 15, 6, 18; 51; 1 Фес. 4, 13-15). Физическая смерть – это тот последний враг, которого истребил Христос (1 Кор. 15, 26), однако эту победу дал нам в возможности, а сама смерть будет и далее поражать телесную жизнь конкретного индивидуума (Рим. 8, 9-11). Но у неё отнято жало, и она не может отлучить христианина от Христа, напротив, приближает его ко Христу (Рим. 8, 38-39; 2 Кор. 5, 1-10; Флп. 1, 20-21). Он, воскресший из мертвых, первенец из мертвых, призовет всех верующих к новой жизни, воскресит и преобразит их тела, и тогда дух и тело будут пребывать в полной гармонии (Ср. 1 Кор. 15, 20; Кол. 1, 12) . Отметим, что апостол Павел, говоря о конечной судьбе человека, четко различает три смерти: смерть физическую (Рим. 5, 12; 6, 21-23; 2 Кор. 1, 9-10), смерть духовную, т. е. смерть от греха, (Рим. 7, 10; 8, 6) и смерть вечную, когда наступает окончательное разлучение человека с Богом (2 Кор. 2, 15-16). 3. Смерть в доникейском богословии 3.1. Уже св. Иустин философ (+ок. 165) учил о реальности и всеобщности смерти и видел в ней действие божественной педагогики . Ученик Иустина Татиан (+ок. 175) в своей апологии «Речь против эллинов» видит причину смерти исключительно в свободе человека. Человек изобрел зло, причину смерти, и он же может это зло отвергнуть, обратившись к Богу . Афинагор (2-й век) в своем трактате «О воскресении мертвых» подчеркивает аналогию сна и смерти и повторяет вслед за Гомером: «Сон и смерть суть близнецы» . Он рассуждает так: «В смерти, как и во сне, прерывается жизненная деятельность души и тела. С пробуждением и воскресением эта аномалия уничтожается, сознание возвращается, и единение души и тела восстанавливается» . 3.2. А св. Ириней Лионский (+ок. 202) первым из доникейских отцов увидел в смерти деятельное начало, обращенное к вечности: « Он (Бог) задержал грех, полагая смерть и прекращая грех, и полагая ему конец чрез разрушение плоти, которая должна быть в земле, дабы человек, некогда переставая жить для греха и умирая ему, начал жить для Бога» . |
| Soph. Hom. 8 in SS. Petrum et Paulum//PG. 40. Col. 293D). Аргументы сторонников южногалатийской теории следующие: только евангелист Лука обозначал территории по этническому признаку (поэтому в Деян 13-14 не используется наименование «Галатия»), тогда как ап. Павел как рим. гражданин предпочитал наименования по провинциям; обращение «галаты» (Гал 3. 1) - единственное, объединяющее христиан Листры, Дервии, Икония и Антиохии Писидийской, население к-рых было смешанным с этнической т. зр.; в делегацию, о к-рой говорится в Деян 20. 4, входили жители городов Юж. Галатии; выражение «через Фригию и Галатийскую страну» в Деян 16. 6 (и в Деян 18. 23, но в обратном порядке) указывает на единую территорию, а не на Фригию и Галатию по отдельности, поскольку греч. язык позволяет использовать в конструкциях такого рода существительное («Фригия») в значении прилагательного («фригийская»). Против северогалатийской теории, по их мнению, говорит то, что ап. Тимофей, постоянный спутник ап. Павла, в Г. п. не упоминается (ср.: 1 Фес 1. 1; 3. 2, 6; 2 Фес 1. 1; 1 Кор 4. 17; 16. 10; 2 Кор 1. 1, 19; Рим 16. 21; Флп 1. 1; 2. 19; Кол 1. 1; Флм 1), а это может указывать на то, что он присоединился к Павлу уже после написания Г. п. В таком случае послание могло быть написано раньше событий, описанных в Деян 16. 1-5. Наоборот, упоминание ап. Варнавы (Гал 2. 1, 9, 13) было бы странным, если бы Павел обращался к жителям Сев. Галатии. Место и время написания В Прологе Маркиона к Г. п. утверждается, что это послание было отправлено ап. Павлом из Эфеса. Однако в предисловии (лат. subscriptio), к-рое имеется в нек-рых рукописях Г. п., говорится, что оно написано в Риме. Совр. исследователи указывают на Македонию, не отвергая вероятности его написания в Эфесе или Коринфе. Решение вопроса зависит от определения времени написания и адресатов послания. Время написания Г. п. может быть определено лишь приблизительно, поскольку даже построение относительной хронологии жизни и деятельности ап. Павла встречается со мн. |
| не прибегает без нужды, но контекстуально и событийно. Сущность этих отношений емко выражена в словах: «Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» (Флп 2. 11). Различие контекстов употреблений имен Бог и Господь, начинающееся в Быт 1-2 и не ускользнувшее от внимания иудейских мудрецов, которые «ассоциировали Тетраграмматон, истолковываемый как adonai, Господь... с милосердием Бога, а обозначение elohim, Бог - с Его справедливым судом, Его карательной и правящей силой» ( Тантлевский. 2007. С. 26), продолжается у П., обычно называющего Отца родовым именем Бог (θες), а Сына - именем Господь (κριος), с которым Бог открылся Моисею (ср. цитату в Рим 14. 11, представляющую собой контаминацию Исх 3. 15 и Ис 45. 23). Бог един (Гал 3. 20), и Господь, Которым Отец все творит, един (1 Кор 8. 6). В историко-религиозном рассмотрении предпринимались попытки найти для имени κριος ориентальные ( Bousset. 1913) или социогенные ( Lohmeyer. 1919) истоки, но совокупность ветхозаветных цитат и аллюзий в Посланиях П. (Рим 10. 13; 1 Кор 5. 4; 10. 9; 2 Кор 1. 14; 1 Фес 3. 13 и др.) позволяет видеть в нем только известный nomen divinum - Адонай ( Cerfaux. 1971. P. 397). Вообще слово «имя» практически всегда употребляется П. в христологическом контексте. В научной лит-ре высказывалось мнение (Ibid. P. 401; ср.: Павлов. 2017. С. 324), что, согласно П., имя Господь, к-рое «превыше всякого имени» (ср.: Пс 137. 2 (LXX)), было «даровано» Сыну Отцом после распятия; однако фрагмент Флп 2. 8-11, к к-рому относится это мнение, явным образом указывает на то, что «даровано» было в новом качестве имя Иисус, когда искупленное человечество прославилось в Сыне: человеческое имя Иисус стало призываться в значении Господь (ср.: Деян 4. 12). Т. о., П., не употребляя слова «Богочеловек», имеет готовое понятие о Нем. В нач. ХХ в. широкое распространение получила гипотеза о синкретичности христологии П. ( Gunkel. 1903; см. в ст. Истории религий школа ). Однако сам П., судя по Деян 17, считал свою проповедь опирающейся на естественные способности богопознания , но решительно отвергал конкретные культовые практики язычества, элементы к-рых могли бы войти в состав синкретического культа. |
| Вместо этой разрушительной для общества деятельности Павел предлагает другую жизнь, в которой действуют связующие, созидательные силы, направленные на создание новой жизни, которая всем своим существованием обязана Христу и отражает Его образ: некогда бывший вором должен стать благотворителем (28); слова уст, речь человека не должны оскорблять слух, но должны способствовать проявлению добрых чувств (29); гневу должно противопоставить характер Бога, прощающего грехи наши (32; 5:1), и жертвенную любовь Христа, Который умер, чтобы искупить нас (5:2). 5:3–14 Жить в свете, сияние которого исходит от Христа! Этот раздел распадается на две части: ст. 3–7, в которых верующие предостерегаются от всякого рода блуда, сексуального разврата и алчности, господствовавших в языческом мире; и ст. 8–14, в которых некогда приверженные этим грехам рассматриваются как жившие во тьме порока, из которой они были освобождены, и ныне являют собой свет в Господе. Божественная реальность, ранее названная «истиной», и противостоящая ей «ложь» теперь описываются другими метафорами: «свет» и «тьма» (ср.: Пс. 26:1 ; Ис. 9:2; 42:6; 60:1–3 ; 2Кор. 6:14 ). Аналогичный религиозно–этический дуализм отчетливо выявляется в законах Кумранской общины (и в Заветах двенадцати патриархов). У Павла «свет» особым образом соответствует спасению, а реальность нового творения уже получила свое начало, но еще не раскрыта во всей своей полноте (см. особо: Рим. 13:11–14 и Фес. 5:4–8, которые обнаруживают тесные параллели с этим отрывком; а также: 2Кор. 4:6 ; Кол. 1:12 ). 3–7 В предыдущем разделе Павел предостерегает главным образом против грехов, которые связаны с невоздержанностью языка, и здесь тоже речь идет об этом; о сексуальных грехах не может быть и речи в буквальном смысле слова (не должны даже именоваться), и шутки на эту тему неуместны (4). Это не простое жеманство, а предостережение против словесной невоздержанности, которая будит воображение и неизбежно воспламеняет желание. Возможно, ни одно поколение не страдало так серьезно от злоупотребления этим грехом, как современное западное общество. Павел же предупреждает, что эти вещи принадлежат «ветхому человеку», за что на него приходит гнев Божий (6; ср.: Кол. 3:6 ), и они несовместимы с новым творением (5; ср.: 1Кор. 6:9 ). 8–14 Примечательно, как плавно слова «свет» и «тьма» переходят в эти тексты: свет исходит от Христа (14б) как преобразующего начала Божественной жизни, о которой можно сказать, что она производит плоды истины и святости (9; ср.: Гал. 5:22,23 ). Но люди, преобразованные ее действием, также могут быть названы светом (8), и их деятельность (когда она, действительно, отвечает требованиям к новому творению) также являет собой свет в том, что она раскрывает язычникам истину, разъясняя, что значит принадлежать тьме (11, 13). Ст. 14, по–видимому, является христианским гимном крещения, созвучным с Ис. 26:19 и 60:1,2. Он добавлен, чтобы завершить этот призыв (2–14) оставить область тьмы и смерти. |
| Сведения о порядке проведения евхаристических служб в доникейской Церкви слишком фрагментарны и недостаточны для детальных реконструкций (все эти данные приводятся в разделах «Евхаристия в Священном Писании» и «Евхаристия в ранней Церкви» ст. Евхаристия ). Из указаний НЗ следует, что первые христиане совершали Евхаристию во время совместных трапез, проходивших по домам (Деян 2. 42, 46; 12. 5, 12; 20. 7-12). Трапезы проводились в складчину (1 Кор 11. 21), возможно, по чину эллинистических симпосиев, что было общекультурной формой того времени (см.: Smith. 2013). Собрания включали чтение (1 Фес 5. 27; Кол 4. 16), наставления (1 Кор 14. 26), пение псалмов и гимнов (Еф 5. 19; Кол 3. 16), а главное - молитву предстоятеля с благословением хлеба и вина (1 Кор 10. 16; ср.: Didache. 9-10, 14). Неотъемлемой частью встреч было приношение более обеспеченными членами общины продуктов питания (Деян 6. 1), которые использовали на самой встрече и, вероятно, раздавали неимущим членам общины; также могли собирать пожертвования в денежной форме (Рим 15. 26; 1 Кор 16. 1-2; Гал 2. 10). Однако уже в апостольскую эпоху совершение Евхаристии во время общей трапезы вызывало нестроения (1 Кор 11. 20-30), поэтому во II в. Евхаристия начала совершаться прежде трапезы, а с III в. в Церкви установилось правило причащаться натощак, с IV в. закрепленное канонически (Карф. 41 (50), ср.: Трул. 29). Первое описание составных частей раннехристианского евхаристического чинопоследования содержится в 65-й и 67-й главах «Апологии в защиту христиан к римскому сенату» мч. Иустина Философа. Прежде Евхаристии происходило чтение Свящ. Писания («сказаний апостолов или писаний пророков»), и предстоятель произносил «наставление и увещание подражать там прекрасным вещам» (гл. 67; в гл. 65 место чтения Свящ. Писания и проповеди занимает чин Крещения). Чин начинался с общих молитв всех собравшихся верных, за к-рыми следовали лобзание мира и принесение хлеба и чаши с вином и водой к предстоятелю. Тот «воссылал именем Сына и Духа Святого хвалу и славу Отцу всего и подробно совершал благодарение за то, что Он удостоил нас этого» (гл. 65; ср. гл. 67: «Предстоятель воссылает молитвы и благодарения, сколько он может»), а собравшиеся в конце произносили: «Аминь» . Собравшиеся причащались Св. Даров, а отсутствовавшим - напр., по болезни - их относили диаконы. Ту же схему: 1) предварительная часть с чтением Свящ. Писания, 2) общие молитвы верных (и лобзание мира), 3) принесение хлеба и вина, 4) молитва предстоятеля (т. е. анафора), 5) причащение - чин Л. сохранял в последующие эпохи. |
| Термин душа ( yuc») у апостола Павла встречается редко; вместе со словом “тело” — только в 1 Фес 5:23. Павел нигде не противопоставляет душу телу в смысле эллинистического дуализма. “Нагая душа”, освобожденная от одежды тела — мечта античных греков. Павел энергично спорит с такой антропологией. Он не желает оказаться нагим (см. 2 Кор 5:3), он не желает совлечься (5:4) 5 . Павел нигде не упоминает эллинистического воззрения о “бессмертии души” как некоей освобожденной от телесности субстанции. Как и ветхозаветное nephesh,дyшa у него везде означает силу натуральной жизни, самое жизнь или человека как существо, имеющее чувства и волю (ср. Рим 2:9; 13:1). Иногда слово “душа” вполне можно заменить личным местоимением (душа моя=я, см. 2 Кор 1:23;души ваши=вы, см. 2 Кор 12:15 и т. д.). 8. Как в Ветхом Завете nephesh и ruah часто обозначают одно и то же, так и у апостола Павла “душа” и “дух” часто тождественны по смыслу. “Дух” не есть некий высший по сравнению с “телом” или “душой” принцип. “Дух” есть, как и “тело” и “душа”, — человек. Но если “тело” есть человек в его объективности, то “дух” обозначает человека как субъекта, преимущественно как субъекта познания. И в этом смысле дух ( рпеата) иногда употребляется как синоним слова “ум” ( noaj) (1 Кор 2:15 сл.). Разумеется, мы должны в экзегетической работе над текстом тщательно различатьрпеата в антропологическом смысле и Рпеата как Дух Божий или Святой Дух. Невнимательное прочтение текста и склонность к антропологическому дуализму часто приводят к недоразумениям. Например, Синодальный перевод часто понимает Святого Духа как дух человеческий, чем вводит в заблуждение читателя (см. Рим 8:1,2,4,5,9,10,13; Гал 4:29; 5:5,16,17,18,22,25). Наконец, понятие плоть ( пожалуй, наиболее многозначно. Прежде всего плоть означает материальную телесность человека. Плоть — не плоть как мясо (см. Рим 14:21), но одушевленная, живая плоть человека. Плоть есть материя; не материя в противоположность форме, но всегда — сформированная живая материя человеческого тела (и не только человеческого, см. 1 Кор 15:39). И в этом смысле плоть часто употребляется почти синонимично телу. Это не удивительно, ибо Ветхий Завет не знает различия тела и плоти и в Септуагинте этими двумя словами переводится одно еврейское слово basar. Но в отличие от тела плоть всегда обозначает человека в его слабости, смертности (см. 2 Кор 4:11; 1 Кор 5:5). То же понятие может быть передано выражением плоть и кровь (см. Гал 1:16; 1 Кор 15:50). |
| 3). Для повиновения недостаточно страха перед вооруженной силой, необходимо еще и свидетельство совести (Рим 13. 5). То, что христианин должен отказывать в повиновении, когда его побуждают ко греху, явствует из позиции П. касательно неучастия в языческих ритуалах, имевших статус офиц. культа, и в готовности быть гонимым от иудеев за Крест Христов (Гал 5. 11; ср.: Деян 5. 29). Послушание раба господину заканчивалось там, где оно входило в противоречие с заповедью Христа (ср.: Тит 2. 10). Эсхатология Эсхатология, как проповедь христианской надежды и выявление конечного смысла истории, составляет неотъемлемую часть учения апостола. Со времени открытия апокалиптики (работы А. Швейцера) стало почти общим местом утверждать, что апостол жил в ожидании скорого пришествия (παρουσα) Иисуса Христа. Правда, в сер. ХХ в. такие теологи, как Р. Бультман, Ч. Додд и В. Г. Кюммель, сводили эсхатологию апостола к раскрытию духовного плана совершающихся исторических событий ( Lindars. 1985. P. 767), но делали это не со строго экзегетической т. зр., а ввиду трудности для человека с мышлением эпохи модерна представить себе всеобщее воскресение (Ibid. P. 781). Экзегеза Посланий, однако, не представляется столь однозначной. С одной стороны, «Павел верил, что определенное число язычников и определенное число иудеев должно быть спасено, когда же полнота этого числа будет достигнута, возвратится Иисус» ( Knott. 2001. P. 14). С др. стороны, не все согласны с тем, что апостол обязательно считал это событие современным своему поколению: «...существует разница между началом конца и концом конца истории спасения» ( Witherington. 1994. P. 149). П. говорит о «полноте времен» (Гал 4. 4; Еф 1. 10) применительно к тому, что называется им «ветхим заветом» (ср.: 2 Кор 3. 14). Согласно его проповеди, «древнее прошло, теперь все новое» (2 Кор 5. 17). Но он называет эту новую эру и неопределенно: «последние века» (1 Кор 10. 11). В строгом смысле П. учит о внезапности Второго пришествия Христа, к-рое он в духе библейских пророков называет «днем Господним» (1 Фес 5. |
|
|
