| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла БУРДИГАЛЬСКИЙ ИТИНЕРАРИЙ [лат. Itinerarium Burdigalense; Бордоский путник - название, закрепившееся в рус. научной лит-ре], древнейшее сохранившееся описание паломничества в Св. землю, датируемое 333 г. Считается, что его анонимный составитель был жителем Бурдигалы (совр. Бордо), поскольку он начал свой путь из этого города. В основу этого памятника положен рим. итинерарий (дорожник), в начале автор Б. и. дает лишь краткие сообщения о пройденных милях, перечень станций и гостиниц. Достигнув Св. земли, он описывает увиденные им в пути святыни, ставшие впосл. основными центрами паломничества: Птолемаиду (Акко) , гору Кармил, Кесарию Палестинскую, Скифополь (Беф-Сан) , Неаполь (Сихем, совр. Наблус), гору Гаризим, Иерусалим, Вифанию, Иерихон, Мёртвое м., Иордан (место Крещения), Вифлеем, Мамврийский дуб около Хеврона, Хеврон, Иерусалим, Никополь (Амуас) , Лидду, Антипатриду, вновь Кесарию Палестинскую. Описание святых мест в Б. и. содержит ряд уникальных сведений, не встречающихся в др. источниках. Часто в этом памятнике отражены древние традиции, напр. предание, согласно к-рому Преображение Господне произошло на Елеоне, а не на горе Фавор. Автор описывает 4 существовавшие в тот момент постройки имп. Константина Великого : храм Гроба Господня в Иерусалиме (завершенный, но еще не освященный), базилики Рождества Христова в Вифлееме, на Елеоне и на месте явления Св. Троицы Аврааму близ Хеврона. Текст Б. и. дошел до нас в ранних списках, относящихся к VIII-IX вв. (Veronensis LII VIII-IX вв.; Sangallensis 732, IX в.; Paris. BNF. Lat. 4808, IX в., и др.). Изд.: Бордосский путник 333 г.//ППС. 1882. Т. 1. Вып. 2. (Вып. 2); Itinerarium Burdigalense//Itineraria et alia Geographica. Turnholti, 1965. P. 1-26. (CCSL; 175). Лит.: Leclercq H. Itinéraires//DACL. T. 7. Col. 1853-1858; K ö tting B. Peregrinatio religiosa. Münster; Regensburg, 1950. S. 89-110, 345-353; Gelsomino R. L " Itinerarium Burdigalense//Vetera Christianorum. 1966. T. 3. P. 161-208; Williamson J. Egeria " s Travels. L., 1971. P. 153-163; EEC. Vol. 1/5. P. 427. Э. П. А. Рубрики: Ключевые слова: БРЕЙДЕНБАХ Бернхард фон (1440-1497), пребендарий Майнцского собора, совершивший в 1483-1484 гг. паломничество в Св. землю и на Синай ВИФЛЕЕМ поселение на Иудейском нагорье, согласно Евангелиям, место рождения Иисуса Христа, одно из самых почитаемых св. мест христианства |
| Греческий чин останавливается на имени св. Николая, в иерусалимских служебниках к перечню святителей добавляется св. Иоанн Милостивый. Священномученик Священномученик (гр. αγιομαρτυς, лат. sanctus martyr), мученик, принадлежащий к священному чину (священническому или епископскому). Священномученики не составляют особого лика святых и на литургии вспоминаются вместе с другими мучениками. Так же как и за других мучеников, на проскомидии за них вынимается пятая частица из девятичинной просфоры. К известным священномученикам относятся Климент, папа римский, пострадавший при императоре Траяне, Игнатий Богоносец, епископ антиохийский, Киприан, епископ карфагенский и др. Из русских святых к священномученикам относится Ермоген, патриарх Московский и всея Руси, пострадавший в 1612 г., Макарий, киевский (западнорусский) митрополит, убитый татарами в 1497 г. и др. Ряд русских святых, которые были мученики, и принадлежали к священному чину (например, святитель Филипп, Московский и всея Руси чудотворец), священномучениками обычно не именуются, так что само наименование не вытекает полностью из подвига святого, но отражает определенную традицию. Синаксарь Синаксарь (гр. συναζαριον), сборник кратких житий и кратких слов на различные праздники, предназначенных для чтения на утрени (после шестой песни канона). Синаксари, употребляемые в греческой церкви, имеют следующую структуру: после обозначения дня и имени святого (или праздника) идет эпиграмма в честь святого, написанная ямбическим стихом, краткие исторические заметки, сведения о церкви, где покоятся мощи святого, и о перенесении мощей, собственно краткое житие с описанием чудес. Соборы святых Соборы святых (гр. συναζεις των αγιων), празднование памяти одновременно многим святым как определенному сообществу, совместно предстоящему Богу. Первым празднованием такого рода, давшим образец для всех последующих, был Собор двенадцати апостолов (30 июня); этот праздник известен в восточной церкви с V–VI вв. Наряду с этим праздником, в православном календаре отмечается Собор семидесяти апостолов (4 января) и Собор вселенских учителей и святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого (30 января). |
| Во всех больших итальянских городах увлечение древностью нередко переходило к забвению христианства и замене его язычеством, к презрению к установившимся понятиям нравственности и даже отрицанию последней. Это проявлялось в Риме и Флоренции. В самом Ватикане публично смеялись над нравственными законами и религией. В среде духовенства только тот считался образованным, кто придерживался языческих взглядов. Платон возводился на один уровень со Христом. Во Флоренции развращенность процветала под руководством Лоренцо Медичи. Придуманные им «Карнавальные песни», которые распевала на улицах молодежь, были совершенно неприличны по своему содержанию. В школах и проповедях старались заменять христианские имена древними языческими и привить уважение к языческим героям и мифологическим событиям. Многие пороки и притом самые постыдные стремились оправдать примерами древних греков. 109 Вполне понятно, что Савонарола при его религиозной настроенности и высокой нравственной чуткости не мог равнодушно взирать на такое увлечение языческими писателями, которое приводило к устранению христианства и поруганию принципов морали. Но в своих выступлениях против увлечения древними писателями и философами Савонарола вооружался не против античной культуры вообще и изучения ее гуманистами, а против паганизма и аморальности. Обвинение Савонаролы в религиозном фанатизме основывается, главным образом, на «Сожжении суеты», произведенном в 1497 и 1498 годах. Что это была за «суета», с точностью мы не знаем. Не только позднейшие историки, но и современники Савонаролы сообщают о событии крайне противоречивые сведения. Наиболее подробное описание «Сожжения суеты» в 1497 году имеется в биографии Савонаролы, составленной его современником Бурламаки. 110 Из этого описания видно, что в огромный костер были сложены собранные детьми маски, фальшивые бороды, маскарадные одежды, лютни, фальшивые волосы и вообще всякого рода вещи, употреблявшиеся во время карнавала, так как и самое сожжение их задумано было ради борьбы с дурными обычаями, связанными с празднованием карнавала. |
| А.Н. Наумов И. Ю. Стрикалов. Древнерусская керамика поселений XII–XIV вв. междуречья Прони и Рановы Исследования последних десятилетий на территориях, которые представляли собой в период средневековья юго-восточную окраину Руси, со всей очевидностью показали длительную и плотную заселенность в XII–XIV вв. лесостепных пограничий черниговской и рязанской земель. Летописные Куликово поле, Воронеж, Великая Ворона, Червленый Яр, Рясское поле и прочие «украйны» с «градами» и «селами», как выяснилось, были не поздними вставками авторов летописных сводов и других произведений средневековой литературы, а реальностью, описываемой в документах эпохи, которая нашла отражение в результатах планомерного изучения Верхнего и Среднего Дона и притоков Оки. Одним из таких микрорегионов является междуречье Прони – второй по величине и значению реки Рязанской земли – и ее притока Рановы. В начале XIII века земли к югу от Прони, ограничивавшей с юга основное ядро Рязанского княжества, летописи именуют «половецким полем» (статья 1207 г. об осаде Пронска войсками Всеволода Большое Гнездо). О каком-либо русском населении в этих местах они не сообщают. Для более позднего времени характерны лишь отрывочные сведения о заселении этих земель: это подтвердительная грамота 1522 г. о владениях бояр Вердеревских к югу от Прони, пожалованных им Олегом Ивановичем Рязанским между 1371 и 1402 гг. [Т. III. 363], а также жалованная грамота на эти же земли от 1497 г. [Т. III. 360], в которой, между прочим, упоминается селище Григорьевское под «Чижевским лесом», т. е. место, на котором ранее стояло село. Косвенные сведения о существовании еще одного населенного пункта к югу от Прони – Толпинского городища – содержатся в жалованной грамоте князя Михаила Ярославина рязанскому владыке от 1303 г., в которой упоминается «толпинский волостель» [Б. Н. Морозов. Грамоты XIV–XVI вв. из копийной книги рязанского Архиерейского дома//Археографический ежегодник за 1987 год. С. 299–300]. Этим и ограничиваются сведения об этом регионе в XIII–XV вв. |
| Мы согласны с Л. В. Даниловой, когда она пишет: «Содержащиеся в источниках сведения о дани свидетельствуют о ее возникновении из отношений господства и подчинения между разными этнополитическими образованиями». 1492 К этому следует добавить: дань не только возникает «из отношении господства и подчинения между разными этнополитическими образованиями», но и продолжает существовать в рамках этих отношений у восточных славян на протяжении всего X в. Иначе смотрится восточнославянское полюдье. К вопросу о древнерусском полюдье Полюдье – архаический институт, встречающийся в самых различных регионах мира, у множества древних народов. Выразительный и обильный материал, говорящий о широком бытовании полюдья собран в книге Ю. М. Кобищанова. 1493 В исследовании Ю. М. Кобищанова полюдье характеризуется как «комплекс полифункциональный, соединяющий в себе экономические, политические, судебные, религиозно-ритуальные, символические и другие функции». 1494 При этом автор уточняет: «Сразу же следует заявить, что разнообразные функции полюдья – это плод нашего анализа. В представлении людей «эпохи полюдья» это явление не расчленялась на функции, а было просто обычаем». 1495 Получается так, что полифункциональность свойственна полюдью изначально. Однако этому противоречат конкретные сведения, приводимые самим Ю. М. Кобищановым. 0н пишет: «Когда правитель африканского государства, ходя свои владения полюдьем или принимая при своем дворе подчиненных князей, получал в качестве дани все шкуры убитых в стране львов и леопардов, перья орлов или красные перья различных птиц, которые он отнюдь не собирался продавать купцам или дарить своим пориближенным, то эта дань вряд ли имела самостоятельное экономическое значение. Скорее она представляла собой ряд ритуально-политических символов, означавших признание князьями-данниками подданными власти священного царя». 1496 В данном случае функция у полюдья лишь одна – ритуально-политическая. Бывало и так, что полюдье приобретало сакральное значение, которое являлось если не единственным, то главнейшим. «Сакральный смысл полюдья заключался в том, что священный Царь (или вождь-жрец), обходя со свитой и жрецами подвластные ему земли, укрепляет свою силу в святилищах и вместе с тем «передает» землям плодородие. Так, будущие цари государств низовьев р.Конго до своей коронации должны были обойти все святые места в своих владениях. Царь Нгойо на каждой стоянке сажал банан и трогался снова в полюдье (или паломничество) лишь после того, как он вкушал первинки урожая этого банана, а одна из двух его жен рожала зачатого здесь ребенка. Сходный обычай существовал и в Лоанго, а также, вероятно в Конго и Каконго. Народ убеждался, что кандидат на престол обладает детородной и в то же время хлебородной силой, и верил, что общинная земля получила свою долю этой силы». 1497 О чем все это говорит? |
| Эти три направления, как и все вообще явления культурной жизни общества, должны быть поставлены в теснейшую связь с общими условиями исторической жизни русского общества, среди которых, на ряду с моментами чужеземного культурного влияния, должны занять свое место и причины политического характера. С последними особенно приходится иметь дело, говоря о первом из этих направлений – стремлений консервативного характера. Стремление это имело своею причиною политическое объединение всей Руси вокруг Москвы. Объединение это, как известно, почти закончилось к XVI веку, и Москва явилась центром общерусской государственной жизни. Этот факт нашей истории В. О. Ключевский формулирует так: «завершение территориального собирания северо-восточной Руси Москвой превратило Московское княжество в национальное великорусское государство и таким образом сообщило великому князю московскому значение национального великорусского государя». 592 Результатом этого политического объединения русских областей было, во-первых, национальное самовозвеличение московских политиков, выразившееся в ряде соответствующих фактов: 593 во-вторых, – стремление продлить объединение и подальше внешних, политических отношений отдельных областей, ныне связанных в единое государственное целое, – продлить это объединение и на другие стороны культурной жизни: право, религию, быт, литературу. И вот начинаются попытки такого полного объединения русской земли: в области права уже в конце XVI века (1497 г.) появился Судебник Uoahha III , имевший целью установление обязательных общерусских правовых норм; в 1550 г., при Иоанне IV, этот Судебник пересматривается вновь. В области религии предпринимается канонизация русских святых: соборы 1547 и 1549 гг., рассмотрев данные о жизни святых в разных местах Руси, установили общерусское поклонение для большинства их, оставив местное поклонение лишь очень немногим. 594 Мера эта имела далеко не только узкое церковное значение: канонизация показала, что Москва относится со вниманием к духовной жизни составляющих её областей, что их лучшие предания находят у неё сочувственные отклики. Соборы, правда, осторожно отнеслись к составлению канона русских святых: «свидетельствовали» все сведения о жизни, деятельности и чудесах местных святых и лишь после такой проверки утверждали всероссийское поклонение отдельным местным святым. Таким образом, акт канонизации был укреплением отдельных местных религиозных традиций, приданием им общегосударственной важности и вместе с тем как бы подведением итогов религиозной жизни Руси в период раздробления и обособления составных её частей. |
| Д. предстает сложившимся мастером в «Портрете отца в возрасте 70 лет» (1497, Национальная галерея, Лондон), в «Портрете Освольда Креля, главы Равенсбургской торговой компании в Нюрнберге» (ок. 1499, Старая пинакотека, Мюнхен), в портретах членов семьи Тухер - Ханса, его супруги Фелицитас (1499, Дворцовый музей, Веймар) и Элизабет - супруги его брата Николаса (1499, не сохр.), точно передающих характер модели, представленной на темном или густом цветном фоне, реже на фоне пейзажа, обычно в 3/4-ном повороте, позволяющем показать человека погруженным в свои мысли и приоткрыть зрителю его внутренний мир. Сведения о 2-м путешествии Д. в Италию содержатся в его письмах к Пиркгеймеру, видимо одолжившему художнику деньги на поездку. Первое письмо было отправлено из Венеции 6 янв. 1506 г., последнее - в окт. В Венеции Д. обрел известность, его мастерскую посетил Джованни Беллини, восхитившийся тонкостью его кисти; работы Д. копировались мн. художниками. Искусство Д. этого времени отличается большей жизненностью образов, пластичностью форм, плотностью объемов, сложностью колорита («Мадонна с чижом», 1506, Гос. музеи Берлина; «Христос среди книжников», 1506, Музей Тиссен-Борнемиса, Мадрид; «Портрет молодой венецианки», 1505, Музей истории искусств, Вена; «Портрет Буркхарда фон Шпайера», 1506, Королевское собрание, Виндзор). Наиболее известное произведение венецианского периода - «Праздник венков из роз» (или «Праздник четок») (1506, Национальная галерея, Прага; авторское повторение - Музей истории искусств, Вена), написанный для капеллы в ц. Сан-Бартоломео. На образе представлена Богоматерь, венчающая розовым венком имп. Максимилиана I, и Младенец Христос, возлагающий такой же венок на папу. Их окружают члены нем. общины Венеции - архитектор нем. подворья (Фондако деи Тедески) Иероним Аугсбургский получает венок из рук св. Доминика, Д. держит пергамен с лат. надписью: «Немец Дюрер эту картину написал в пятимесячный срок». «Праздник четок» стал своеобразным подведением итогов изысканий в области колорита. |
| Автор провел большую археографическую работу. Была изучена редакторская правка в древнейших списках Степенной книги. Это дало возможность во многих случаях прояснить логику работы составителей «Степенной книги». Исследователь уточнил датировку написания памятника, показав, что он был создан в короткие между 1556 и 1562 годами. Ученый выявил неизвестные ранее источники «Степенной книги» и пришел к выводу, что необходимо значительно сократить перечень ее сведений, которые ранее считались уникальными. Благодаря этому автору удалось пересмотреть традиционный в историографии взгляд, будто бы «Степенная книга» является примером проникновения в историческое повествование сознательного вымысла. Создатель «Степенной книги» придавал имеющемуся материалу новое литературное оформление, по-своему истолковывал факты, но не выдумывает их. Это позволяет иначе взглянуть на некоторые представления о процессах, происходивших в русской литературе XVI в. Проведенный Усачевым текстологический анализ летописных источников подтвердил выводы В.В. Кускова о широком использовании составителем «Степенной книги» Воскресенской и Никоновской летописей (или близких к ним летописных памятников). Вместе с тем автор Степенной книги пользовался «Летописцем начала царств», Хронографом 1512 г., источником, близким к Новгородской IV летописи, а также летописями группы Свода 1497 г., Лихачевского летописца, Уваровской летописи. Ценным вкладом в изучение проблемы является обнаружение зависимости текста «Степенной книги» от статьи «А се князи русьтии», что открывает перспективы не только для определения широты кругозора составителей «Степенной книги», но и изучения истории развития и бытования самой статьи. Усачев предпринял глубокий и многосторонний анализ созданного автором «Степенной книги» образа Руси как райского сада, омываемого водами правоверия. Для раскрытия его значения он привлек разнообразный материал, помогающий понять его истоки и смысл. Ценны наблюдения над тем, как сводились к минимуму рассказы об усобицах и проводилась идея мирной политики, которой должен следовать правитель, победы «без крови». |
| I В июле 1897 года исполнилось 400 лет со времени первого формального проявления государственного Русского герба, непрерывно существующего с июля 3 1497 года и в основах одинакового с нынешним. Каждому русскому гражданину, сознательно относящемуся к основным историческим формам русского государственного строя, естественно почтит вниманием столь продолжительную долговечность отличительно русского символа, выдающегося своею особенной знаменательностью. А так как значение гербов вообще теперь мало известно, гербы же и отличительные гербовые флаги, как знамена государств, стали приобретать все большее и важное значение 4 то, прежде сообщения исторических сведений о русском государственном гербе, скажу хотя несколько слов о «гербе» и его значении вообще. «Гербом» называется эмблематическое или символическое изображение, которое принадлежит и наследственно передается роду, местности или государству 5 . Герб вообще состоит из одного или нескольких отличительных символических знаков или изображений, присвоенных какому-либо государству, городу, или дворянскому роду, и изображенных на щите 6 . Самое слово «герб» происходит от слова herb (erb, irb), которое в западно-славянских наречиях означает «наследство», наследственность, так что само это название известного символического изображения указывает на наследственность изображения, отличительную его исключительность, постоянную принадлежность известному роду или государству. В древней Руси герб и печать назывались знаменем. Так, например, читаем по летописи об этом так: «при великом князе (всея Руси) Василье Ивановиче бысть знамя на деньгах: князь великий на коне, а имея меч в руце, а князь великий Иван Васильевич учини знамя на деньгах: князь великий на коне, а имея копье в руце и оттоле прозваша деньги копейные 7 . Также издавна у Славяно-Руссов существовали и знамена и флаги гербовые или родовые, которые помещались на теремах и на крыльцах жилищ и назывались «прапорами». Несколько таких русских древних гербовых знамен, или прапоров, сохраняются в Московской оружейной палате. Так в описях царской оружейной казны упоминается между прочими следующий «прапор» гербовой боярина Никиты Ивановича Романова (очень любимого народом дяди царя Алексея Михайловича): „Прапор, средина тафта белая, вшит гриф, тафта желтая, с мечем, в левой лапе держит клеймо (щит); повыше клейма писан орлик черный; опушка вшита в червчатую тафту, тафта желтая, откоски объярь черные, писаны главы львовы золотом и серебром, опушки тафта разных цветов; гротик железный, прорезан; древко по белой земле писано розными красками. По ерлыку написано: прапор боярина Никиты Ивановича Романова.” 8 |
| Вплоть до 60-х гг. XIX в. среди жителей Новгородской губ. присутствовали немногочисленные последователи ислама. По сведениям за 1857 г., их насчитывалось всего 4 чел. В основном это были военные, проходившие службу в войсковых соединениях, дислоцировавшихся в регионе. С нач. 60-х гг. XIX в., несмотря на колебания численности мусульман. населения, отмечается тенденция к их постепенному увеличению: 66 чел.- в 1863 г., 77 - в 1883 г., 513 - в 1897 г., 489 чел.- в 1903 г. Во время русско-тур. войны 1877-1878 гг. Новгород был избран местом расселения одной из партий пленных «кавказских горцев» («турецких пленных»). Первая партия, прибывшая в город в нояб. 1877 г., составила 446 чел., в дек. 1877 г. ожидалось прибытие еще 780 чел. с дальнейшим их размещением в казармах бывших военных поселений в с. Медведь Новгородского у. В эти годы число мусульман в Новгородской губ. было рекордно высоким: в 1878 г.- 1492 чел., в 1879 г.- 1049 чел. С окончанием войны пленных начали освобождать и численность мусульман стала снижаться. В 1878-1880 гг. в Новгородской губ. было отмечено присутствие исламского духовенства (1-4 чел.). Во 2-й пол. XIX - нач. XX в. мусульмане проживали гл. обр. в Новгородском у. Второе место по их численности в сер. 60-х гг. XIX в. принадлежало Крестецкому у., а с 80-х гг. XIX в. его надолго занял Маловишерский посад. С 80-х гг. XIX в. мусульм. население концентрировалось на ограниченной территории - в Новгороде, Новгородском у., Ст. Руссе, Маловишерском посаде, Крестецком и Валдайском уездах. В дореволюционный период отдельных богослужебных зданий мусульмане Новгородской губ. не имели. Во 2-й пол. XX в. на территории Н. о. проводились масштабная мелиорация земель, для выполнения работ приглашали специалистов из республик Ср. Азии, в т. ч. из Узбекской ССР. Некоторые из приехавших остались жить в регионе. По данным Всероссийской переписи населения (2010), из предполагаемых последователей ислама в Н. о. проживали татары (1658 чел.), азербайджанцы (1497 чел.), узбеки (1062 чел.), чеченцы (727 чел.), таджики (539 чел.), туркмены (127 чел.), арабы (114 чел.). |
|
|
