| XV, 12-28), или при раскрытии учения об оправдании верой (Рим. V, 6-21), или при стремлении довести афинян до понятия о Боге, как существе духовном (Деян. XVII, 22-29). Природа апостола Павла была богатая, быстрая и стремительная: отсюда у него порывистое течение мыслей, не следующее прямому преднамеренному пути раскрытия предмета; отсюда повороты от одной стороны предмета к другой, усложняющие план его рассуждений; отсюда перестановки слов, затемняющие его речь; отсюда плодовитость его языка. В этом случае он отличается от других апостолов, говорящих обыкновенно прямо и коротко. Есть у св. Иринея лионского замечание об оригинальности стиля апостола Павла. В седьмой главе третьей книги против ересей он указывает не совсем обычную перестановку слов, допускаемую в речи апостолом Павлом, вводившую многих в заблуждение, и свидетельствует, что в ином, не дошедшем до нас, сочинении, он подробнее уяснил этот обычай Павла. Это перемещение в словах, уклоняющееся от правильной фразы, св. Ириней объясняет в речах св. апостола Павла быстротою речи и стремительностью находящегося в нем духа. Речь в Антиохии писидийской сказана апостолом Павлом в синагоге в день субботний, когда, по чтении закона и пророков, начальники синагоги, по обычаю, соблюдавшемуся у иудеев, предложили пришедшим в синагогу чужестранцам сказать слово утешения народу. Апостол Павел, после этого предложения, встал и, сделав знак, или движение рукой (обычный жест апостола и других его современников, которым перед началом речи как бы приглашали общество ко внимательности), начал свою проповедь. Эта проповедь по своему характеру и содержанию имеет большое сходство с речами ап. Петра, сказанными иудеям. Причиной сходства между речами двух апостолов было единство в направлении и воззрениях слушателей, которым они хотели раскрыть проповедь о Христе и к которым приспособлялись в своем слове. Подобно ап. Петру и архидьякону Стефану, ап. Павел припоминает слушателям историю особенного попечения Божия о народе израильском, избравшего отцов их в наследие Себе, припоминает далее проповедь Иоанна Крестителя и его свидетельство о Мессии, грядущем по нем, и затем возвещает слово спасения, посланное сынам рода Авраамова, обетованное отцам и исполненное чадам их, — слово о Христе, Которого живущие в Иерусалиме и князи их не признали и, не разумея, что делали, осудили и убили, исполнив через то все пророчества, о Нем бывшие, но Которого Бог воскресил из мертвых. |
| Когда они говорят: «В воспоминание Господа и Бога, и Спаса нашего Иисуса Христа», начиная проскомисать, то и тут воспоминают оскорбившего их врага; иерей гневается на него и говорит (мысленно): «Я тебе сделаю так, что продашь ты дом свой и уйдешь отсюда, бес ты такой!» Дальше говорит: «Помяни Господи…», а мысленно: «Увидишь, бес ты такой, что я тебе сделаю, заберет тебя гнев Божий!» — «Помяни Господи…», а мысленно: «Не боишься ты Бога, проклятый Богом, что отнимаешь от меня место мое?..» — «Помяни Господи…» — «Столько времени я имел то дерево в моем владении, а теперь ты отнимаешь его у меня? Проклятие за это получишь…» — «Помяни Господи поклонника Мануила…» — «Этакий проклятый, оттеснил меня отсюда, а другой тебя оттуда вытеснит». Или: «Вы дом свой купили, а мне он достался даром, и такие проделки вы со мною делаете? Ни в каком случае я с этим не помирюсь!..» — «Помяни Господи…» — «Заплати мне за все расходы, которые я на это израсходовал сегодня, и тогда я уйду!» — «Помяни Господи…» — «Уйду я, но сделаю и тебе, хоть и душу свою погублю, за то, что ты мне сделал и отобрал от меня дерево. Никогда не забуду я того. Говоришь, что место это собственное твое, а когда оно было твоим собственным, треклятый ты такой?! Какие твои права на него, бес ты такой! Говоришь, что место это твое собственное?» Столь возмущенный иерей воздыхает и говорит: «Ах, когда я только выйду отсюда, чтобы тебя взял гнев Божий!» — «Помяни Господи…» — «Поверь мне, дом свой сожгу, но не поддамся этому бесу, чтобы он попирал меня!» — «Помяни Господи…» — «Послушайте, послушайте, мое это место, и не дразните меня, ибо гнев Божий заберет вас; и не запугивайте меня монастырем! Поверьте, что за это, вместе с ним возьмет и монастырь Божий гнев! Что мне делать? Послушайте, что я сделаю!.. Ах, когда же выйду я отсюда, чтобы показать тебе, что я сделаю!..» С таким возмущением иерей приносит проскомидийное приношение. Спрашиваю я вас, какова будет проскомидия от такого иерея, и что приносит он Богу? Мерзость приношение его, или нет? Если бы он был духа и расположения благого, то следовало ему предварительно сделать разбор с противником своим, умириться в сердце своем, потом лишь вступать внутрь святилища, дабы делать милость мира жертву хваления, а не входить с гневным возмущением внутрь святилища, чтобы приносить жертву свою. |
| Гром уже тише, глуше. Пахнет душистым сеном и теплым лугом, парок курится. Слышно под уходящий ливень, как благовестят в монастыре к вечерням. — Уж заночуйте у родителей Преподобного, — говорит нам монахиня, помолитесь, панихидку по родителям отслужите, схимонаху Кириллу и схимонахине Марии. И услышит вашу молитву Преподобный. У нас хорошо, порядливо… под Покровом Владычицы обитаем. Родители-то у нас под спудом… кутьицей сытовой родителей помяните, спаси вас Господи. Рукодельица наши поглядите, кружевки, пояски… деткам мячики подарите лоскутные с вышивкой, нарядные какие… В Хотькове мы ночуем. Утро, тепло и пасмурно. Дали смутны. Мы — «у Креста», на взгорье. В часовне — великий крест. Монах рассказывает, что отсюда, за десять верст до Троицы, какой-то святой послал поклон и благословение Преподобному, а Преподобный духом услышал и возгласил: «Радуйся и ты, брате!» Потому и поставлен крест. Рассказывает еще, что видят отсюда, кого сподобит, троицкую колокольню, будто розовую свечу, пасхальную. Мы стоим «у Креста» и смотрим: синие, темные боры. Куда ни гляди — боры. Я ищу колоколенку — розовую свечу, пасхальную. Где она? Я всматриваюсь по дали, впиваюсь за темные боры и вижу… вижу, как вспыхивает искра, бьется-дрожит в глазах. Закрываю глаза — и вижу: золотой крест стоит над борами, в небе. Розовое я вижу, в золоте, — великую розовую свечу, пасхальную. Стоит над борами, в небе. Солнце на ней горит. Я так ее ясно вижу! Она живая, светит крестом — огнем. — Вижу, вижу! — кричу я Горкину. Он не видит. И никто не видит. Не видит и Анюта даже. — Где ж увидать, пасмурь кака… — говорит Горкин из-под ладони, невесело, — да и глаза не те уж. Монах говорит, что это — как сподобит. Бывает — видят. Да редко отсюда видно, поближе надо. А я-то видел. Говорю, что розовая свеча, до неба, и крест золотой на ней. Но мне не верят: помстилось так. Я стараюсь опять увидеть, закрываю глаза… — и слышу: — Нагнал-таки!.. Отец!.. Скачет на нас, в белой своей кургузке, в верховке-шапочке, ловкий такой, веселый. Спрыгивает с Кавказки — и не может стоять, садится сразу на корточки, — так устал. Сидит все и разминает ноги. Я кидаюсь к нему, от радости. Он вскидывает меня, и я кричу ему в дочерна загоревшее лицо, что видел сейчас свечу… розовую свечу, пасхальную! Он ничего не понимает — какую еще свечу! Я рассказываю ему, что это кого сподобит… видят отсюда колоколенку — Троицу, — «как розовая свеча, пасхальная!» Он целует меня, называет выдумщиком и кому-то кричит, за нами: |
| Беседа I Увещательное слово при наступлении Святой Четыредесятницы Радуюсь и веселюсь, видя ныне, что Церковь Божия красуется множеством своих чад и все вы стеклись с великой радостью. Когда смотрю на светлые лица ваши, то нахожу в них яснейшее доказательство вашего душевного веселия, как и премудрый сказал: «Сердцу веселящуся, лице цветет» ( Притч.15:13 ). Поэтому и я встал сегодня с большим рвением, имея в виду и участвовать с вами в этой духовной радости, и вместе с тем желая быть для вас провозвестником наступления Святой Четыредесятницы, как врачества душ наших. А общий всех нас Господь, как чадолюбивый отец, желая очистить вас от грехов, сделанных нами в какое бы то ни было время, и даровал нам врачевство в святом посте. Итак, никто не скорби, никто не являйся печальным, но ликуй, радуйся и прославляй Попечителя душ наших, открывшего нам этот прекрасный путь, и с великим весельем принимай его наступление! Да постыдятся эллины, да посрамятся иудеи, видя, с какой радостной готовностью мы приветствуем его наступление, и да познают самым делом, какое различие между нами и ними. Пусть они называют праздниками и торжествами пьянство, всякого рода необузданность и бесстыдства, которые обыкновенно при этом они производят. Церковь же Божия – вопреки им – да называет праздником пост, презрение (удовольствий) чрева, и следующие затем всякого рода добродетели. И это есть истинный праздник, где спасение душ, где мир и согласие, откуда изгнана всякая житейская пышность, где нет ни крика, ни шума, ни беганья поваров, ни заклания животных, но вместо всего этого господствует совершенное спокойствие, тишина, любовь, радость, мир, кротость и бесчисленные блага. Вот об этом-то, говорю, празднике побеседуем несколько с вашей любовью, наперед прося вас выслушать слова наши с полным спокойствием, чтобы вы могли уйти отсюда домой, принесши добрый плод. Мы собираемся сюда не просто и не напрасно для того только, чтобы один говорил, а другой рукоплескал словам первого, и затем все расходились отсюда, но чтобы и мы сказали что-нибудь полезное и потребное к вашему спасению, и вы получили плод и великую пользу от слов наших, и с тем вышли отсюда. Церковь есть духовная лечебница, и приходящие сюда должны получать соответствующие врачества, прилагать их к своим ранам, и с этим уходить отсюда. А что одно слушание, без исполнения на деле, не принесет никакой пользы, об этом послушай блаженного Павла, который говорит: «Не слышателие бо закона праведни пред Богом, но творцы закона... оправдятся» ( Рим.2:13 ). И Христос, в своей проповеди , сказал: «Не всяк глаголяй ми: Господи, Господи, внидет в Царствие Небесное: но творяй волю Отца моего, иже есть на небесех» ( Мф.7:21 ). |
| Возвращаемся (к рассказу). Мы выехали отсюда после полудня и под вечер прибыли в монастырь в месте, называемом Негоешть 765 . Он во имя св. Михаила и прочих бесплотных сил и построен покойной Еленой, домной Матвея воеводы. Весь он новой постройки и находится близ рек Арджиша и Дымбовицы, которые здесь сливаются. В субботу на заре мы выехали отсюда и в полдень прибыли в великолепный монастырь, во имя св. Меркурия мученика, в месте, называемом Платарещь 766 . Его построил вновь покойный Матвей воевода, как нам рассказывали, по следующему случаю: во время одной войны с Василием воеводой он здесь воззвал о помощи к этому святому, и тот, явившись ему во сне, ободрял и укреплял его. Встав поутру, Матвей воевода обратил неприятеля в позорное бегство и по сей причине соорудил этот монастырь. Все его монастыри построены одинаково. Брат господаря пригласил нас в принадлежащее ему селение, которое находится на острове среди большого, бездонного болотистого озера, куда не было доступа и пути. Место это называется Фрундзенещь. С большими трудами владелец нарочно устроил для нас дорогу, чтобы нам проехать. Он строит себе здесь большой дворец. Совершив водосвятие, мы после трапезы поднялись, ехали около двух часов и прибыли в монастырь, также на острове находящийся, среди большого болотистого озера. Мы переправились к нему на лодке. Монастырь этот древний и называется Тинган 767 ; он во имя св. старца Симеона. После водосвятия, поминовения по основателям и последовавшей затем трапезы, мы выехали отсюда, ехали быстро и без остановок до вечера и прибыли в монастырь св. Николая, называемый «Волны». Он лежит на берегу реки. Как должны быть довольны и счастливы его обитатели и соседи! ибо эта река точь-в-точь река в Алеппо: вода ее такая же сероватая и такая же вкусная, и точно так же густой ивняк растет по ее берегам. Здесь мы ночевали и рано поутру совершили водосвятие и поминовение по строителям монастыря с прочтением разрешительной молитвы. Выехав из него, поехали назад и прибыли в жилище и палаты его строителей, а отсюда проехали в большой монастырь, путь к которому идет тесниной. Его окружает огромное болотистое озеро, бездонное и безбрежное. Монастырь во имя св. Димитрия и называется Кадручан (Калдурушан); известен в этой стране как один из больших монастырей и принадлежит также к числу сооруженных покойным Матвеем воеводой. Строение это величественное и новое с основания; церковь обширна и необыкновенно красива, кельи великолепны. Кругом монастыря огромное озеро, и за исключением единственной плохой дороги, другой к нему нет: нет никакого средства добраться до него (кроме как по ней). В этом монастыре покоятся мощи св. Митрофана, патриарха Александрийского; мы приложились к его светлому черепу. |
| При означенном допросе, между прочим, выплыл новый факт для моего обвинения – в том, что я 19 августа, в день Преображения, в церкви на проповеди говорил якобы что-то агитационное против советской власти. Подобное обвинение является совершенным вымыслом и злостной клеветой на меня. Проповедь я действительно говорил, но эта проповедь имела чисто церковный характер и касалась лишь событий церковного праздника, и в ней не было произнесено ни одного слова, которое бы имело какое-либо отношение к власти и переживаемому моменту. Вот краткая схема этой проповеди. Текст: " да возсияет и нам грешным свет Твой присносущный... " Передача самих событий праздника Преображения, восторг Петра – " сотворим зде три кущи " . Основа этого восторга – вид преобразившегося Христа, а отсюда вера Петра в Него как Сына Божия, сознание близости ко Христу, общения с Ним, а отсюда и душевного восторга, радости. Такого общения со Христом, а отсюда и духовной радости не лишены и мы, верующие. Это общение со Христом происходит в молитве, в храме, в пении церковных песнопений, в чтении слова Божия, в таинствах Церкви. Свет Христов, свет Его святого учения, учения мира, любви и чистоты пусть будет нам путеводной звездой в нашей жизни и наполняет наши сердца душевным миром и радостью. Вот краткое содержание всей проповеди. Ни одного слова ни о власти, ни о переживаемом моменте. Теперь несколько слов о моих обращениях к прихожанам, о крестьянских приговорах и посылке уполномоченных в уездное земельное управление. Несмотря на то что я таким постановлением об изъятии у меня земли и сада и даже усадьбы, а отсюда вынужденной и неожиданной ликвидацией всего моего хозяйства обречен был на полное разорение и нищету, так как с лишением земли лишался единственного и надежного источника для существования своего и своей семьи, я ни одним словом не обвинил ни власти, ни совхоз; я не набросил даже какой-либо тени на план советской власти в деле коллективизации и предстоящего социалистического переустройства страны. |
| Во вторник утром 6 дня мы выехали из города, имея впереди себя упомянутых ратников, и чрез два часа переехали широкую реку Зиза (Жижа) по длинному деревянному мосту. Проехав еще два часа, мы переплыли на судах большую реку Прут. Она очень глубока и имеет высокие берега. Здесь с обеих сторон реки расположена деревня, жители которой занимаются перевозом через реку; имя её Титзура (Цецора). Тут мы простились с провожавшими нас каларашами и перед нами поехали другие. Мы ехали до вечера по длинной и широкой степи, необитаемой и безводной, и ночевали подле колодца. На другой день, встав на заре, прибыли на вершину высокой горы и в большой лес, откуда мы видели город Яссы. Мы остановились в селении по имени Миджашт. Отсюда впереди нас поехали опять другие калараши. Вечером мы прибыли в селеше близ леса, по имени Браиджа, составляющее жалованное поместье 158 . Переночевав здесь, выехали рано поутру и проезжали мимо огромного озера, называемого халистау (хелештеу), длинного и широкого. Мы ехали его берегом около 4 часов и в полдень прибыли в город, известный базар на конце озера, по имени Орхай (Оргеев). Здесь епископская кафедра, как мы о том упоминали. Мы проехали на тот конец города по деревянному шлюзу озера и по дорогам, сделанным из связок хвороста, под коими текут протоки воды вертящихся мельниц. Это места и работы изумительные для ума; они принадлежат к числу шлюзов, которые устроил в свое время господарь Василий на десяти озерах в молдавской стране. Добываемая ежегодно из этого озера рыба продается на сумму в 3000 золотых. Тут есть также монастырь, построенный Василием. Мы тронулись отсюда в пятницу утром и в полдень прибыли в село, по имени Трифешти. Мы проезжали по этой стране с большим страхом, трепетом и поспешностью, ибо (жители) постоянно твердили: „пришли казаки грабить нас!“ и были в непрестанном страхе. Отсюда мы прибыли в селение Сарко (Сороки), где переночевали. Всех жителей этой страны от Молдавии до сего места забрали в плен татары и пожгли их жилища, появившись неожиданно во дни Василия, как мы о том упомянули, ибо граница их страны (Бог да разрушит ее!) отсюда недалеко. |
| И у него выросли крылья, и он поклонился Св. Троице в один день 770 раз. Придя в Дабра-Козат из Дабра-Замоса (D. Zamösü), захворал, но был исцелен явлением Архангелов Уриила и Рафаила, а также Мельхиседека. Ангелы затем восхищали его на „небо небес“, показывали там тайны Троицы, семь путей грешников и путь „жизни“, вводили в Иерусалим небесный, где он приобщался из руки Серафима „и был наставником бодрствующих небесных и святых“. Когда он находился в пустыне и молился среди воды, явился ему опять Дух Святой в виде голубя, который все время сидел у него на лоне во время совершения литургии и по окончании ее облобызал его. 27 нахсе (20-го июля) явился ему Архангел Михаил и послал в пустынь Баска (Basqä) „искать человека Божия“. Там он нашел авву Михея умершим, причем львы копали ему могилу. Габра Эндреяс похоронил тело почившего вместе с его братом Виктором в церкви. Когда он пошел отсюда в Квескваме лев сопровождал его, а по возвращении в Козат, святой вышел в пустыню и вошел в воду, где постился 40 дней и удостоился явления Св. Троицы 12-го нахсе (5-го июля) в третий час. Из Козата его опять послал Арх. Михаил в пустынь Бакуэло-Сабара? (Baquölo-Sabara). Облако переносит его в один час в область Мапиэ, где он застает кончину блаженного аввы Виктора. Он погребает его при помощи того же льва, причем находит 347 костей праведников. Отсюда облако уносит святого в Дабра-Замога (Zamoga); а отсюда он идет в Дабра-Козат и Дабра-Сина d. Sinä („гора Синайская“), где удаляется в затвор и сподобляется видения Божией Матери с Арх. Михаилом и Гавриилом, Иоанном Богословом („сыном Громовым“), Георгием Победоносцем („Лиддским“·), Ливанием и всем собором Ангелов. Возвращаясь отсюда в Козат, встречает на пути грешницу, которая проси у него пострижения, но скрывает свои грехи „ибо они смертны“. В наказание ее убивает тигр. В Козате к нему прибегает тигр, утесняемый львом. Святой выходит из своего затвора, ударяет рукой и укоряет льва, который просит у него прощения. Когда он опять был в Дабра-Сина, к нему явились девять преподобных в день его Ангела („ради праздника имени его“ 4-го тахсаса – 30-го ноября). |
| Аминь. БЕСЕДА О ПОСТЕ Во имя Отца и Сына и Святаго Духа! В древние времена, когда мир делился резко на две противоположные и враждебные стихии, когда с одной стороны стоял языческий мир, а с другой — Церковь, разделение это было определённым и ясным, тем более что языческий мир не был безразличным в отношении Церкви, а был ожесточённым её гонителем. Тогда и жизнь христиан была замкнутой, катакомбной жизнью, и не только в своих верованиях так резко отличались христиане от верования язычников, не только в своих нравственных законах они отличались от развращённого мира, но самый быт, самый уклад жизни — всё у них было иное, и они нисколько не стремились к тому, чтобы слиться с этим враждебным, чуждым духу Христову миром. С торжеством христианства внешняя грань, разделяющая эти два враждебных мира, была уничтожена — образовался единый " христианский " мир. Но стихия " мирская " осталась и мало–помалу стала проникать и в самую Церковь, в нравы, в понятия, в жизнь христиан. Мы живём в эпоху, когда чувствуем это страшное наследство долгих веков слияния двух столь различных начал, как " Церковь " и " мир " , слияния, которое и привело христианскую жизнь к страшному упадку. Но Господу было угодно поставить нас в смысле внешних условий в положение, приближающееся к первым векам христианства. Мир нецерковный больше не хочет называть себя христианским; мы остаёмся как бы в своём замкнутом церковном мире и здесь с ужасом видим, что этот мир церковный, который вновь обособляется от мира языческого, унаследовал массу всевозможных языческих черт. Нам вновь нужно оцерковляться, вновь надлежит безбоязненно, твёрдо и резко отмежеваться от неверующего, нецерковного, безбожного мира. Поэтому здесь важно не только внутреннее, но и внешнее, важно не только самое главное, но и второстепенное. Нарушение даже внешней церковности, что раньше можно было бы ещё простить, считая несущественным, теперь, при этой новой величайшей исторической задаче, становится преступным и недопустимым. Отсюда строгость соблюдения устава, отсюда нелюбовь к тому, что в Церкви отзывается мирским, отсюда это бессознательное, но глубокое стремление церковного народа ко всему истинно церковному, уставному. Не случайна эта любовь к монастырским службам, к долгим стояниям, к истовому церковному благочестию. Здесь церковный народ инстинктивно чувствует ту правду, которая важнее всего: отмежевание наше от мирской стихии. Отсюда это внутреннее отталкивание и отвращение ко всякому обновленчеству, которое в существе своём есть не что иное, как обмирщение Церкви. |
| Итак, единство Церкви уже есть – в ее таинственных недрах. На путях экуменического единения его надо осуществлять, не придавая нарочитого значения самим догматическим различиям... Если для католицизма эти слова в те времена оставались словами, то, напротив, легко себе представить, какой резонанс должны были они находить в сознании протестантизма, с проснувшейся в нем тягой к Церкви. Эта тяга обретает здесь реальные возможности, позволяющие не отказываться от своих заблуждений, а нести их, так сказать, в общую сокровищницу церковного достояния, которое, как мы видим, является одновременно и вместилищем никого не минующих заблуждений. Так, в процессе экуменического единения, сможет человечество приближаться все более к вожделенному идеалу единой церковности. Один из виднейших знатоков православия в Германии, проф. Эрнст Бенц, так определяет природу отсюда возникающей новой науки «экуменики»: – Что означает сосуществование стольких «других» церквей и к чему обязывает каждую отдельную церковь сожительство с ними? Члены каждой отдельной церкви должна поставить себе вопрос: «Что означают для меня эти другие церкви – применительно к той единой, святой, всеобщей Церкви Иисуса Христа, которую мы исповедуем?» Должны они поставить себе и другой вопрос: «Что означает моя церковь для остальных церквей, с этой же точки зрения, то есть применительно к единой Церкви, нами исповедуемой?» «Экуменика», как наука, и исходит из предположения, что имеется налицо сознание, соответственное этим двум вопросам. Веруют и исповедуют все единую Церковь и взаимно признают друг друга сохристианами и попутчиками, ибо членами церквей, в каждой из которых должна быть признана некая специфическая правда, которую они исторически представляют. Отсюда двойная готовность. Во-первых, на другом опознается своя ограниченность, а отсюда рождается искренняя самокритика, отправляющаяся от уяснения чужой правды и делающая выводы о своем несовершенстве, с точки зрения единой святой всеобщей Церкви. Каждая церковь спрашивает себя перед лицом других: правильная ли я, какова я есть? Но возникает и иная готовность: оказать помощь другому для преодоления его несовершенства, в его отстоянии от подлинной кафоличности. Отсюда право и ему поставить вопрос: «а ты-то, правилен ли, с точки зрения всеобщей Церкви?» Неразделимы в экуменическом сознании, как готовность усомниться в своей правде, так и правомочие поставить под вопрос чужую правду. «Только все три куска разбитого зеркала, образно говорит проф. Бенц, – могут дать возможность угадать потерянный облик церковной целостности». |
|
|
